Там, в общагеЭто был четверг, 25 декабря; шла предновогодняя неделя, и мы с Аликом готовились к отъезду домой. Алик — это мой сосед по комнате в общежитии, лентяй и «пофигист», однако лентяй умный, отличник. Завтра ему и мне предстояло сдать последний зачёт перед новогодними каникулами, потом можно было со спокойной душой ехать домой. Алик собирался уезжать в субботу, я — в понедельник. Наши соседи по блоку, трое ребят-первокурсников (жили через стенку от нас) уже всё сдали и разъехались. Так что теперь был наш черёд. Тот четверг выдался самым, что ни на есть, обычным. В конце учебного дня я попрощался с приятелями и отправился в общагу. Алик где-то завис, поэтому я не стал его ждать.
Подходя к дверям своего блока, я встретил Курбана — узкоглазого тунгуса из блока напротив. Он как раз выходил из дверей. Между нами состоялся наш с ним обычный диалог:
— Привет, братан.
— Привет.
Рукопожатие.
— Как ты?
— Нормально, а ты как?
— Нормально.
Курбан говорил медленно, растягивая слова. Вообще, его русский был неплох, но не идеален, пробивался ярко выраженный акцент. Впрочем, не сложные же научные проблемы я с ним обсуждал, так что жаловаться на паузы в предложениях и неправильные падежи, порой тормозящие и затрудняющие разговор, мне было грех. Курбан был чуть выше меня, худой, даже костлявый, вечно носил белую майку без рукавов и синие шорты. Глядя на меня, он спросил:
— Что, когда уезжаешь?
— В понедельник.
— Ммм.
— А ты?
— В воскресенье. Последний зачёт в субботу.
— А у меня завтра.
— Ммм, понятно. Ну, давай, братан, удачи тебе.
— Давай, пока.
Ну, вот и поговорили.
Я зашёл в комнату, вымыл руки, переоделся, поужинал и принялся повторять материал к зачёту. Через полчаса прибыл Алик. Проделав те же операции, что и я, он завалился с ноутбуком на кровать и взялся развлекаться: сразу браться за учебники после университета он не умел. Лишь после четырёх просмотренных серий Симпсонов и длительного лазанья по Интернету он тоже подключился к повторению материала. Так, за зубрежкой и глупыми шутками прошёл наш вечер.
В полпервого мы выключили свет и легли спать.
В ту ночь с четверга на пятницу, можно сказать, всё и началось. Меня разбудил жуткий грохот под окнами. Мы с Аликом живём на десятом этаже, но было такое ощущение, что прогремело прямо у нашего карниза. Я поднял голову и увидел, что комнату медленно заливает багровый свет, как будто прямо за окном разразился пожар.
Хорошо помню то жуткое чувство страха, которое резко возникло внутри.
Красноватые блики на стенах комнаты, грохот за окном... Первая мысль — война. Кошмарное ощущение беззащитности, желание вскочить и бежать без оглядки.
Помню, как мы с Аликом резко отдёрнули шторы и посмотрели в окно. За окном был привычный пейзаж: серо-стальное небо, заснеженные крыши домов, первые жёлтые квадратики горящих окон. Всё как всегда.
Оказалось тогда, что у строителей рванул газовый баллон (рядом с общагой шли ремонтные работы). Вроде бы, один человек пострадал, я до сих пор точно не знаю. Помню, как по дороге в университет мимо нас пронеслись скорая и пожарная машины и свернули за угол. Но меня это уже не волновало. Ведь со мной (самое главное) всё было в порядке.
Зачёт в тот день мы, конечно же, сдали. Алик отправился отмечать сдачу со своим приятелем Сашей, я засел в МакДональдсе со своими друзьями. За весёлыми разговорами время пролетело незаметно, на смену дня пришёл вечер. Я распрощался с одногруппниками, добрёл до общежития (купив по пути колы и чипсов), поднялся в свою комнату. Алик к этому времени уже вернулся и собирал вещи, поэтому вся комната была заставлена пакетами. Весело чертыхаясь и сокрушаясь из-за обилия вещей, он сновал от тумбочки к шкафу, от шкафа к кровати, от кровати снова к шкафу и т.д. Я лишь посмеивался, глядя на него. Спать Алик улёгся в полдвенадцатого, потому что ему надо было рано вставать, дабы на электричку. Я же пожевал чипсов, выпил колы и отошёл ко сну только к половине второго. Ну, в этот день можно было. Последний зачёт, всё-таки.
Глубокой ночью я проснулся. Во рту стоял привкус чипсов, язык был чертовски шершавым и елозил по ротовой полости чуть ли не со скрипом. Мне жутко хотелось пить. Я попробовал заснуть, несмотря на жажду, но ничего не получилось: организм требовал влаги. Кроме того, хотелось в туалет. Поворочавшись ещё пару минут и придя в себя ото сна, я решил, наконец, встать. Медленно повернул голову влево.
Блин...
Алик стоял на своей кровати и таращился в темноту. Голова его была наклонена вбок, рот чуть приоткрыт. Он стоял, легко покачиваясь и глядя вперёд. Мне на удивление хорошо было видно выражение его лица во мраке комнаты: он словно бы о чём-то задумался. Приоткрытые губы не шевелились, взгляд вперился в одну точку.
Мне стало не по себе. Я лежал, не двигаясь, щурил глаза, чтобы Алик не заметил моего взгляда. Впрочем, я его, похоже, не интересовал. Алик всё смотрел на шкаф, а когда я решил громко повозиться и перевернулся на другой бок, до меня донёсся шёпот:
— Сияние... Всем нужно сияние...
Тут я решил прекратить этот балаган. Резко повернувшись, я привстал на кровати и громко спросил:
— Алик, ты чего?
Алик вздрогнул, но головы не повернул. Смотря, куда и раньше, он прошептал:
— Сияние... Сон приснился.
С этими словами он медленно сел, перевёл взгляд на кровать, засунул ноги под одеяло, так же медленно лёг и повернулся ко мне спиной. «Идиотизм какой-то», — подумал я, слез с кровати и побрёл в туалет. Перед тем, как вернуться в комнату, я поколебался, стоя у двери. Мне казалось, что я сейчас войду, а Алик будет стоять посреди комнаты и, так же покачиваясь и наклонив голову, таращиться на меня. Я помялся ещё минуту и, громко сказав себе (в мыслях): «Я же не трус!» — схватился за ручку и чуть не с остервенением дёрнул её.
Алика посреди комнаты я не увидел: мой сосед мирно спал в своей кровати. Я покачал головой, выпил воды и улёгся в кровать. «Дурдом», — напоследок мелькнуло в моей голове, и я заснул.
Когда я проснулся, Алика уже не было. Пакеты исчезли, постель была заправлена; вообще, возникло ощущение, как будто я жил в комнате один всё это время. Алик любовью к порядку никогда не отличался, а тут: постель застелена аккуратно, на тумбочке прибрано. Его вечно грязная кружка, которую он всегда оставлял в общежитии, куда бы ни ехал, исчезла. Я встал с кровати и заглянул в шкаф Алика, надеясь увидеть его туалетные принадлежности (их он тоже с собой не забирал, даже на время летнего выселения из общежития). Но полки были пусты. В шкафу валялись губки, тряпки, скомканные пакеты, которые мы держали там. Личные вещи Алика бесследно исчезли.
— Ну, я думаю, он их забрал, — трезво сказал я себе и закрыл шкаф. — Может быть, его, конечно, пришельцы утащили, но это вряд ли!
Успокоив себя таким нехитрым образом, я принялся готовить себе завтрак. После решил позвонить Алику и узнать, всё ли у него нормально.
На звонок Алик не ответил.
Неприятное впечатление от происшедшего преследовало меня весь день. Я звонил ещё дважды с тем же результатом. Вконтакте Алик не появлялся. Крамольные мысли о вмешательстве сверхъестественных сил резко пресекались возгласами «Бред!» и «Ерунда!» в моей голове. «Нет, ну не НЛО же его унесло?!», — опять думал я об инопланетянах.
Спать ложился с беспокойством. В душу вползли страхи из далёкого детства: под кроватью прятались барабашки, из-за карниза показывался чёрный силуэт с красными глазами, рядом стояла высокая фигура в капюшоне и с косой... Сильных мучений я не испытывал, но нервы были немного не на месте. Тем не менее, поворочавшись в кровати минут двадцать, я всё-таки уснул.
Проснулся я из-за стука в дверь. Стучали размеренно, в три удара, между сериями был перерыв секунды в три. «Бух-бух-бух... (три секунды) Бух-бух-бух... (три секунды) Бух-бух-бух...». Вот тогда я уже испугался. На дворе ночь, в комнате темно, а тут в дверь барабанят. Я решил не отвечать и отлежаться, надеясь, что стук прекратится. Но дверь продолжала вибрировать и сотрясаться под сильными ударами. При каждой серии стуков моё сердце подпрыгивало, всё внутри сжималось. Я натянул одеяло до самых глаз и тут не выдержал:
— Кто там?!
Окрик получился довольно грозным, я сам не ожидал такого. Стук прекратился. У меня мелькнула мысль, что на этом всё и кончится, но тут из-за двери раздался голос:
— Здорово, братан, это я. Соли не будет?
Курбан! Твою дивизию, какого хрена?!
— Нет, чувак, извини, нет у меня соли! — заорал я из-под одеяла, в мыслях покрывая всё на свете самым чёрным матом.
— Блин, мне бы поесть... — донеслось до меня. — А хлеба нет?
— Нет! Я же уезжаю в понедельник, так что решил не закупаться! — крикнул я, стараясь отделаться от ночного визитёра. И хлеб, и соль у меня были, но дверь открывать мне отчего-то не хотелось.
— Аа, жалко, — протянул Курбан за дверью. — Ну, ладно, удачи, братан...
Хлопнула дверь блока, и водворилась тишина. Вслушиваясь в неё, я лежал в кровати и переваривал случившееся. Рука потянулась к тумбочке, я схватил телефон и посмотрел время. Полчетвёртого утра. Какого хрена?
Происходила какая-то ерунда. Курбан, конечно, из-за границы приехал, говорит чересчур медленно и, возможно, имеет другие странности, но... Заявляться глубокой ночью и просить соль с хлебом, причём таким обыденном тоном, и не извиниться за беспокойство было странным даже для него. «Чертовщина какая-то, — думал я, — продолжение вчерашней эпопеи!».
Заснуть я смог только через час: мне всё казалось, что придёт кто-то ещё. Утром я пошёл к Курбану с намерением разобраться, что произошло ночью, но в блоке было пусто. Тут до меня дошло: соседи его, так же как и наши, скорее всего, уже уехали, а сам Курбан обещался уехать в воскресенье, т. е. сегодня. Видимо, уже уехал.
— Интересно, от него тоже никаких следов не осталось в комнате? — спросил себя я и побрёл обратно в свой блок. В этот же день я обнаружил, что, по всей видимости, остался один на этаже: во всех блоках стояла тишина.
Воскресенье я посвятил сборам: очистил свой шкаф, уложил одежду, средства гигиены, некоторые другие вещи, сходил в магазин, купил еды в дорогу. О Курбане старался не думать, об Алике тоже. Он, кстати, появился онлайн «ВКонтакте», и я подумал, что с ним всё хорошо, звонить не стал. Немного взбодрился. Позвонил родителям, поговорил с отцом, рассказал ему о событиях недели (про последние два дня чертовщины умолчал). Сказал, что скоро приеду, жду встречи с ними и завтра позвоню из поезда. Потом мы распрощались, и я продолжил собираться.
Короткий зимний день в сборах прошёл ещё быстрее. Закончив с вещами, я поужинал, выпил чаю, почистил зубы и стал готовиться ко сну. Лёжа на кровати с книжкой, я чувствовал, как во мне снова нарастает нервное напряжение, сброшенное за день. Дело с Аликом я считал прояснённым (просто сон приснился, скорее всего, и вещи просто все решил забрать), но насчёт Курбана ничего не понимал. Теоретически возможно, что он захотел есть в полчетвёртого утра, однако насколько же сильно, если пошёл ради этого беспокоить людей в другой блок! Да и без хлеба с солью при сильном желании можно вполне обойтись! Одним словом, бред!
С этими невесёлыми думами я отложил книжку, потушил свет и закрыл глаза. Был почти час ночи, но мой поезд отходил только в два часа дня, поэтому я мог прекрасно выспаться. Минут через десять мои глаза начали понемногу слипаться, несмотря на тревожные мысли в голове. Я постепенно успокоился и уже почти заснул, как вдруг до меня донёсся шум в коридоре, похожий на какой-то шелест или позвякивание. Сначала я подумал, что мне послышалось, но тут этот шум раздался снова. Это был звон ключей. Я напрягся, но тут же подумал, что это дежурная по общежитию закрывает кухню на ночь, поэтому вздохнул облегчённо и закрыл глаза. Однако шум не прекращался. Ключи всё звенели и звенели, звон не приближался, но и не удалялся, словно кто-то стоял на одном месте и тряс связкой. Я минуты три пытался уснуть под этот звон, но ничего не вышло.
Тяжело вздохнув, я медленно сел на кровати, спустил ноги на пол и направился к двери в коридор блока. Тихо открыл её. Меня сразу удивило, что из-под двери в общий коридор не пробивается свет: на ночь свет в общем коридоре никогда не отключали. Но сейчас на меня смотрела чернота, и где-то в этой черноте раздавался звон ключей. Впрочем, теперь это был не просто звон, к нему добавились новые звуки. Это были щелчки, один громкий и несколько других тише. Их я сразу узнал: с громкими щелчками открывалась и закрывалась дверь, и с тихими поворачивался ключ в замочной скважине. И всё это сопровождалось непрерывным звоном. Звуки повторялись по кругу и действительно доносились откуда-то со стороны кухни, подтверждая моё первое предположение. Остановившись перед коридорной дверью, я постоял в нерешительности. Мне было жутко. Третью ночь творилась какая-то хренота, и нервы стали пошаливать. «Сейчас открою дверь, а там нет ничего, — подумал я, — и звуки прекратятся. Надо будет обращаться в психушку». Однако звуки не прекращались, по крайней мере, пока я стоял за дверью. Медленно подняв руку, я взялся за ручку, крепко её сжал и, собрав решимость в кулак, осторожно отворил дверь.
С правого конца коридора находилось окно, выходившее на улицу, но света снаружи оно фактически не давало: зимняя ночь была тёмной. Поэтому темень в коридоре стояла хоть глаз выколи. Дверь открывалась внутрь, кухня была с левой стороны. Не распахивая дверь до конца, я осторожно выглянул из-за неё и посмотрел налево.
Как я уже сказал, в коридоре было очень темно, однако я разглядел в районе двери в кухню какое-то чёрное пятно. Там что-то копошилось, позвякивая ключами. Я с минуту стоял, вглядываясь в этот сгусток мрака у двери кухни, пока глаза не привыкли к темноте. И вот, я разглядел. Этот сгусток мрака, тёмное пятно действительно оказалось вахтёршей, возившейся с дверью в кухне. Но творилось там что-то странное. Насколько я понимал, женщина закрывала дверь ключом, провернув его два раза, вытаскивала, дёргала ручку, проверяя, закрыта ли дверь (дверь была закрыта), затем снова вставляла, открывала, снова закрывала, поворачивала ключ и опять дёргала. Весь этот цикл действий повторялся и повторялся. Я, не смея шелохнуться, наблюдал за этим из-за двери, и во мне поднимались волны жути. «Какого хрена?» — в который раз встал за последние дни в моей голове этот вопрос. А тут я вспомнил, что остался один на этаже, и мне стало жутко вдвойне. Вахтёрша меня не замечала и увлечённо возилась с замком. «Фиг с ней, — шепнул мне внутренний голос, — иди в комнату и ложись. Всё нормально, завтра уезжать». Я согласился с приятелем и, отступив внутрь, начал медленно притворять дверь.
Но так просто эта ночь оканчиваться не собиралась.
Дверь скрипнула. Я застыл, не дыша. В висках раздался дробный перестук сердца, и за этим перестуком я понял, что звона ключей больше не слышно. «Б**!» — мелькнуло в голове. Медленно я подступил к двери и снова выглянул в коридор. Сгорбленная фигура стояла на том же месте, у двери в кухню, но фокусов с ключами больше не выделывала. Вахтёрша просто смотрела в дверь и легко покачивалась. А потом резко повернула голову в мою сторону.
Внутри у меня всё подпрыгнуло. Резко хлопнув дверью, я метнулся в комнату, заперся и схватил с этажерки кухонный нож. Держа его перед собой обеими руками, я медленно отступил вглубь комнаты. И тут я услышал звук, который навсегда врезался мне в память: дробный, шаркающий перестук шагов, как будто кто-то быстро-быстро идёт по коридору. Затем я услышал, как открылась дверь в блок и эти дробные шажочки подкатили к моей двери. Вахтёрша (если это была она) стояла прямо перед моей дверью. Жгучая волна ужаса окатила меня с ног до головы. Я тогда, простите, чуть не обделался. Хотелось, ныть, рыдать и звать родителей. Я медленно опустился на колени и, всё так же сжимая нож в руках, неслышно заплакал. Я ждал стука в дверь и уже приготовился громко орать и звать на помощь, но стука всё не было. Не было. Не было.
Не знаю, сколько времени я простоял так на коленях с ножом в руках, с заплаканным лицом, вымазанным соплями. Обнаружил я себя в 9 часов утра, когда только начало светать, прислонившимся к тумбочке. Нож валялся рядом. Я тогда взял его, подошёл к двери и, ободрённый светом наступившего дня, собрался с духом и громко крикнул: «Кто там?!». Ответа не последовало. «Кто там?!» — снова крикнул я, но результат был тем же. Тогда я сжал нож покрепче, отпёр дверь и резко распахнул её. Прихожая блока была пуста. Распахнул дверь в коридор. В коридоре ещё стояла мгла, но было уже значительно светлее. И тоже никого не оказалось.
Я тогда решил не терять ни минуты. Живо умылся, почистил зубы, поминутно прислушиваясь к звукам в коридоре. Вернулся в комнату, заправил постель, оделся. Сумки со вчерашнего дня были собраны. Похватав их, я запер дверь в комнату, закрыл блок и, не медля, отправился к лифту. До поезда оставалось ещё четыре часа, но мне было наплевать: хотелось просто поскорее убраться из общежития.
Проходя мимо кухни, я невольно ускорился, снова стало страшно. Вызвал лифт, спустился. На проходной вахтёрши не оказалось, охранника тоже. И вообще, по холлу расползалась какая-то странная туманная мгла. Я быстро пересёк турникет и, подволакивая сумки, вышел из дверей общежития. Чуть ли не бегом, несмотря на увесистый багаж, добрался до вокзала (благо он был недалеко). Только там позволил себе передохнуть. Обнаружил, что не помню, как прибежал сюда. Но жутко обрадовался, увидев живых людей с сумками и чемоданами, снующих туда-сюда. Обрадовался, слыша голос диспетчера, сообщающего о движении поездов. Обрадовался, когда до меня донеслась ругань какой-то тётки с представителями полиции. Всё казалось лучше, чем там, откуда я только что пришёл. Всё казалось лучше, чем там, в общаге.
Глубоко вдохнув морозный воздух вокзала, я схватил свои баулы и отправился к сиденьям ждать поезда. Никогда я не хотел так сильно уехать домой...
P.S. С Аликом всё хорошо, по возвращении в общагу мы не разу не заговаривали о том случае.
Курбан переселился на другой этаж, с тех пор видимся редко.
Вахтёршу я не видел больше ни разу.
Тема: Там, в общаге (Прочитано 1911 раз)
