Во сколько я проснулась, уже не помню. Но как это часто бывает, когда ты в гостях, хозяева все встали и каждый был чем-то занят. Внуки Владимира Михайловича уже оделись: одного ждала репетиция перед выступлением, второй решил поддержать брата. Тетя Зина готовила что-то на кухне, а Владимир Михайлович возился во дворе возле своей «Нивы». На праздник оленеводов всегда приезжало много гостей не только из Якутии, но и соседней Амурской области. Покой празднующих охраняли милицейские машины. Проверяли, правда, в основном, приезжих, но Владимир Михайлович как человек ответственный (а работал он начальник пожарной охраны Иенгры),на авось не надеялся и подошел к возможному милицейскому смотру со всей ответственностью.
Когда он закончил возиться с машиной и зашел в дом, я уже стояла одетая и ждала приказа грузиться в машину. Как мне объяснила тетя Зина, дойти до речки, на льду которой будет праздник, можно и пешком, но мы поедем на машине. Глава семьи оглядел мой зимний наряд, вздохнул и сказал: «Такую шапку надо летом носить. И унты щас достанем». Чем ему не понравились мои теплые зимние сапоги из замши с натуральным мехом, я сначала не поняла. Но во время праздника (а на речке мы были до самого вечера) я ни разу не подумала о том, что нужно зайти погреться в палатку.
В большой и мохнатой шапке-ушанке, в унтах (кто не знает – это сапоги, которые делают умельцы у эвенков, они сшиваются из кусочков меха оленей, женские унты часто украшают и расшивают бисером), я прошла дресс-код Владимира Михайловича: «Вот, теперь можно ехать. Тебя и за гостя никто не примет, на якутяночку похожа».
Дым костра и мотивы народной эвенкийской музыки мы услышали еще не доезжая до речки. На льду уже выстроились ряды машин (было много ВАЗов, японских джипов и небольших грузовиков). Палатки с шашлыками и поделками из дерева и меха уже вовсю привлекали покупателей. Купить можно было не только игрушки или украшения, самым популярным товаром здесь была оленина. «Свежак» покупали, в основном, жители ближайших городков.
Олени, которых только вчера пригнали из тайги, стояли небольшими кучками возле палаток. Каждый род на празднике выставлял свою палатку, только основная цель такой «родовой» палатки была не коммерческой. Там можно было погреться (внутри всегда стояла печка), хорошо поесть, наконец-то встретиться с теми, кто живет в тайге и только раз в год, на большой праздник оленеводов, пригоняет в поселок оленей. Палатка родственников тети Зины была небольшой. Возле нее по-дружески выясняли отношения две лайки. Внутри были только дети и бабушки. Женщины еще не успели обсудить все новости в соседних палатках, а мужчины занимались оленями и продажами. Дети с интересом поглядывали на меня, но заговорить никто не решался. У всех были русские имена, но разговаривали многие на смеси русского и эвенкийского. Тетя Зина стала перечислять мне всех присутствующих, честно говоря, не запомнила никого, но поняла, что все они относятся к одному роду, все друга хорошо знают и очень рады очередному поводу собраться вместе.
Сидеть долго в палатке я не стала, там было жарко, да и есть пока не хотелось. Первое, что привлекает всякого непосвящённого на этом празднике – это, конечно, олени. Кажется, что они очень милые и добрые создания с грустными глазами, как у спаниеля. Но если спаниель смотрит на тебя с чувством полной преданности и обожания, то в глазах оленей всегда была какая-то неведомая таежная печаль, которую русскому чужаку просто не понять.
Глаза у оленей действительно притягательно-грустные. Но приласкать эти милые создания не получится – большинство из них привыкли жить в тайге, а не среди людей. Если олень увидел, что из бочки попила собака (и даже человек), он никогда уже не подойдет к этой бочке, как бы ему не хотелось пить. Многие олени могли проявить свой характер даже с хозяином-эвенком, поэтому детей с малых лет учат обращаться с оленями.
Я успела сделать только пару фотографий, и вдруг на сцене заиграла совершенно другая музыка – начинался концерт.
Начало Дня оленеводов. Унты, свежак и грустные глаза оленей (Прочитано 1384 раз)