Как-то Александр I вызвал к себе коменданта Башуцкого и стал ему выговаривать:
- Безобразие! Где монумент Петру Великому?! Сегодня ночью украли! Поезжайте и немедленно разыщите!
Башуцкий, бледный, уехал. Возвращается веселый, довольный:
- Успокойтесь, Ваше величество. Монумент на Сенатской площади, стоит на месте! А чтобы чего в самом деле не случилось, я к нему поставил часового.
Все захохотали.
- Первое апреля, любезнейший, первое апреля!
На следующий год ночью Башуцкий будит государя среди ночи:
- Пожар! Ваше величество, пожар!
Александр встал, оделся и уже на выходе из дворца спросил:
- А где пожар?
- Первое апреля, Ваше величество, первое апреля!
- Дурак ты, любезнейший, и это уже не первое апреля, а сущая правда, - только и сказал император.
Будущий генералиссимус Александр Васильевич Суворов начал службу в царствование императрицы Елизаветы Петровны рядовым лейб-гвардии Семеновского полка. Но первое свое производство в следующий чин он получил не на поле боя.
Летом 1749 года Суворов стоял на посту у Монплезира в Петергофе. Невысокого роста гвардеец браво отдал честь проходившей императрице. Елизавета остановилась и спросила, как его зовут. Узнав фамилию, императрица поинтересовалась, не родня ли ему генерал Василий Иванович Суворов. Узнав, что это отец, государыня протянула Суворову серебряный рубль, но тот сказал, что на посту брать деньги запрещено. Елизавета Петровна похвалила часового и положила рубль на землю у его ног, велев забрать награду при смене караула. Дисциплинированный молодой человек ей так понравился, что на следующий день Суворова произвели в капралы. Елизаветинский "наградной" серебряный рубль прославленный полководец берег до конца жизни.
Пензенский губернатор Панчулидзев у всех занимал деньги. Узнав, что есть звонкая монета у архиерея, поехал просить у него десять тысяч рублей взаймы.
Архиерей, зная, что он никогда и никому долгов не платит, отказывался решительно под предлогом, что не имеет ни копейки, и, чтобы убедить, побожился на образ Божией Матери, который был в комнате, что у него нет ни гроша.
На другой день у архиерея пропала шкатулка с тридцатью тысячами. Он бросился к губернатору с просьбой, а тот ему отвечал: "Как вам не стыдно выдумывать подобные вещи! Вы сами мне божились вчера на образ Божией Матери при свидетелях, что нет у вас ни гроша".
И тогда только согласился отыскать шкатулку, когда тот пообещал дать ему злосчастные десять тысяч взаймы.
В мае 1919 года по поручению наркома просвещения Луначарского в окрестностях Петрограда была организована Лахтинская метеорологическая станция, расположенная на берегу Финского залива.
Почти ежедневно на станцию приезжали учащиеся, для которых устраивались разнообразные занятия. Чтобы поддержать скудный бюджет станции, в ее стенах также нередко устраивались концерты, в которых принимали участие известные артисты и писатели. Корней Чуковский, дважды приглашенный на Лахтинскую станцию, посчитал ее "учреждением патетически ненужным".
Свой скептический настрой он перенес и в мемуары, где можно прочитать следующий отзыв о работе станции: "Мальчишки и девчонки экскурсиями не интересуются, а дуются в карты. Солдаты похищают банки с лягушками и пьют налитый в банки спирт с формалином. Есть ученая женщина Таисия Львовна, которая три раза в день делает наблюдения над высотою снега, направлением и силой ветра, количеством атмосферных осадков. Делает она это добросовестно, в трех местах у нее снегомеры, к двум из них она идет на лыжах и даже ложится на снег животом, чтобы точнее рассмотреть цифру.
Но вот как-то заговорили о погоде и кто-то сказал, что завтра будет дождь.
— Откуда вы знаете? — спросили его.
— Таисия Львовна видела во сне покойника. А покойника видеть - к дождю!".
Федор Иванович Тютчев очень томился в Петербурге и только дожидался минуты, когда сможет возвратиться за границу.
Он часто говорил:
— Я испытываю не тоску по родине, а тоску по отъезду.
Вскоре после роковой дуэли Александра Сергеевича Пушкина и Жоржа Дантеса Тютчев поинтересовался у приятеля, что известно нового. Тот ответил, что военный суд вынес приговор Дантесу.
— К чему он приговорен?
— Он будет выслан за границу в сопровождении фельдъегеря.
— Вы в этом вполне уверены? — переспросил Тютчев.
— Совершенно уверен.
— Пойду Жуковского убью! — сказал Тютчев.
Он посчитал, что для Дантеса это не наказание, а награда.
Дело было в начале XX века, когда некоторые купцы имели лавки в Московском Кремле. К известному доктору Мудрову обратился купец с жалобами на сильные головные боли.
Дело было зимой. После осмотра Мудров его спросил: "А через какие ворота ты едешь к себе в лавку?" — "Через Спасские..." — "Так вот, с сего дня будешь ездить через Боровицкие".
С тех пор у купца прошла головная боль. Когда Мудрова потом спросили, в чем же дело: внушение или так подействовал его авторитет? Тот объяснил все очень просто. Дело в том, что в то время на Спасских воротах висела икона. Проезжая зимой в открытой пролетке, купец каждый раз, перед тем как перекреститься на икону, снимал шапку. На Боровицких же воротах иконы не было. Судя по всему, головные боли у этого купца были связаны с заболеванием мышц корней волос.
[attach=1]
Байки из истории (Прочитано 1228 раз)