Замерщик
из инета 
Замерщик пришел к Лидии Васильевне Нефедко утром, как и договаривались, к половине десятого. Пошуршав в прихожей бахилами и уверенным движением протерев потный лоб носовым платком, Иван Иванович кивнул хозяйке:
— Ну–с, что меняем?
— Да вот тут, проходите.
Лидия Васильевна проводила работника в комнату, указав на аккуратное, чистенькое окошко с нежно–розовыми шторками.
— Так… Так… — Иван Иванович огляделся, смахнул со стола в уголке невидимые крошки и поставил на него свой чемоданчик. — Меняете, значит?
Лидия Васильевна согласно кивнула.
— А что так? А… Да, вижу, вижу… Створки–то никуда не годятся… Так, ага…
Иван Иванович поцокал языком, поглядывая на хозяйку.
— Извините, водички не принесете? Очень жарко сегодня! Парит, к грозе, наверное.
Он оттянул ворот рубашки, расстегнул верхнюю пуговицу и вздохнул.
— Да, конечно, сейчас! — Лидия растерянно кивнула, метнулась на кухню, плеснула в стакан кипяченой воды и принесла замерщику.
Тот, благодарно кивнув, выпил все до капли, не спеша и с перерывами, любуясь видом из окна, потом, утерев губы кулачком, крякнул и, вернув стакан хозяйке, продолжил:
— Ну–с, посмотрим, посчитаем. Откосы, подоконники, так–так…
Он щелкал рулеткой, примеривался то так, то сяк.
— Извините, ради Бога, не подержите? Что–то сегодня не ладится у меня! — кивнул он Лиде на высунутый железным языком конец рулетки.
Женщина послушно схватила инструмент, приставила к окошку и замерла, а Иван Иванович бормотал и считал цифры.
— Ага… Ну так разве… — почесал он затылок. — Теперь высота… Сто пятьдесят… Вовсе и не высоко…
— Что вы сказали? — подняла голову Лида.
— Ничего, я работаю, вы мне лучше не мешайте. Рулетку отпустите, пожалуйста, не могу же я так стоять с ней всю жизнь!
— Но… Ну я тогда на кухне, если что, оладьи тут затеяла… — как будто виновато прошептала Лидия Васильевна.
— Да, да! Идите! Стойте, где розетка у вас? Мне ноутбук подключить надо. Где? А, вижу, вот тут… Ага… Так, нажимаем кнопочку, ждем, пароль… Какой пароль? А я не помню пароль…Сейчас жене позвоню… Ах, да, у меня на бумажке записан. Три, два, пять, семь! — громко диктуя себе под нос, ввел цифры Иван Иванович.
— Звали? — прибежала из кухни Лидия Васильевна.
— Нет, не отвлекайте, пожалуйста. А что там оладьи? Пахнет уже!
— Ой! Горит! Горит! Бегу, спасибо вам!
Лида вернулась на кухню, держа впереди себя лопатку, а Иван Иванович распахнул окно и, вздохнув всем объемом легких, выпятил грудь, поглаживая тонкий, заштопанный на локтях свитерок.
— Хороший вид тут у вас, на лес! — крикнул он.
Лида согласно угукнула.
— А что, не шумит проспект–то? Можем шумоизолирующий стеклопакет предложить… А солнца много? Можно защиту…
— Нет, мне только окошки нормальные, просто окна. Вы всё?
— А вы допекли?
— Нет, половина еще осталась, — удивленно ответила Лидия Васильевна.
— Так вы занимайтесь, я позову, когда готов буду.
Женщина опять ушла на кухню. Зашумел чайник, крякнула открываемая банка варенья. Лидия Васильевна готовила завтрак для сына. Тот скоро придет со смены, голодный и уставший. А тут оладушки, да с клубничным вареньем, да со сгущенкой… Федя любит такую еду…
— Хозяйка! Хозяйка, подойдите, пожалуйста!
— Да что ж такое–то?! — Лидия Васильевна бросила прихватку и пошла на зов.
— Вы не посмотрите, я палец, кажется, порезал. У вас тут гвоздь торчит. Да–да! Гвоздь! Зачем вы отпираетесь, если гвоздь есть? Не понимаю я этих клиентов! — ворчал Иван Иванович, пока Лидия бегала за аптечкой, вынимала оттуда зеленку, капала ее на ранку и, по материнской привычке, дула. — Всё, спасибо! Спасли, не дали погибнуть от гангрены! Спасибо. Итак, высота, ширина, створки, откидываем, распахиваем, ручки, ножки…
— Позвольте, какие ножки? — оглянулась хозяйка.
— Никакие, идите! Идите, не отвлекайте. Оладьи надо допечь бы! Ну и хозяйки пошли!..
Лидия, поджав губы, резко развернулась и ушла, заварила чайник, расставила на столе посуду и глянула на часы. Замерщик ковырялся уже полчаса, что–то вводил в компьютер, ждал, стучал пальцами по столу, чертил на бумажке.
— Лидия Васильевна! А можно я воспользуюсь вашим туалетом? Не побрезгуйте!
Хозяйка, качая головой, нехотя кивнула.
— Так вы скоро цену–то скажете? — наконец спросила она, когда Иван Иванович, повесив ей на руку полотенце и чихнув, вышел из санузла.
— Цена… А какая тут цена… Мыло у вас… Ух! Нельзя же с таким запахом мыло держать! Тут кто угодно очумеет! Ох, вот теперь чихаю! Так, счет, да, посмотрим…
Иван Иванович сел за ноутбук, постучал пальцами по клавишам, втянул носом аромат завтрака и, откинувшись на спинку стула, сказал, что надо подождать.
— Интернет завис, а у нас всё через него. Вы не волнуйтесь, скидку вам сделаю, даже не сомневайтесь. Ой, есть как хочется… — мужчина покачал головой. — С утра ничего не ел, заказов много, не управиться за день, вот и торопит начальство, всё ему денег мало, всё поживиться хочет. Вы же знаете, как у нас бывает! А я ж за городом живу. Пока электричка, пока метро… Да в толпе… Ох, голова кружится… Боже, душно как! Вот оно, лето! Гроза и жара – это верная погибель для таких, как я! Лидия Васильевна, могу я вас попросить о горячем чае и что–нибудь перекусить?
Женщина строго свела брови на переносице.
— Да что же это такое! — начала она, но Иван Иванович стал укоризненно кривить губы, мол, и куска хлеба не допросишься!.. — Ладно!
Она подумала, вдруг этот гражданин болен, а она вот так негостеприимна с ним…
Лидия Васильевна ушла на кухню, погремела там тарелками.
— Идите, я вам тут…
— Я? Что вы говорите? Идти? Покормите, значит? Мило, мило! Очень большое спасибо!
Иван Иванович шаркающей походкой проследовал на кухню, отодвинул чашку Лидиного сына, занял его стул и, разложив на коленях салфетку, бросил в свою чашку два куска сахара, потом добавил еще один, кивнул и, захватив рукой два кругляша испеченного лакомства сразу, обмакнул их в варенье, подождал, пока стечет, сунул в рот.
— Мммм! Уууу! Божественно! Это просто великолепно! Сразу прилив сил, вот прям спасли! Спасли, Лидия Васильевна! И вкусно! Весьма…
— Ну что вы! Я же не могу, если вам плохо… Не могу отказать…
— Я еще пару оладушек возьму, ладно? С утра ничего не ел, я же говорил вам. Говорил?
— Да–да! Говорили, но не могли бы вы поспешить? Скоро мой сын придет с работы, я бы хотела закончить с окном! А, может, я вам с собой заверну?
— С собой? Да? Ну… Это мысль, я ж без обеда. Давайте, а я счет подготовлю.
Иван Иванович, довольно потирая живот, ушел в комнату, а Лидия Васильевна, покопавшись на полке, нашла контейнер, бросила туда пару оладий, потом хотела положить варенье, но покачала головой и не стала.
— Перебьется! — прошептала она.
— Идите! Договор, счет – всё готово, Лидия Васильевна! Где вы там задерживаетесь?! Ознакомьтесь быстрее, оплатите. Я спешу, у меня еще двадцать адресов!
Женщина вбежала в комнату, нацепила очки и внимательно прочитала документы.
— Позвольте! Но вот тут! Тут и тут… — она тыкала пальцами в какие–то мелкие надписи. — Какие усиленные подоконники?! Какие лепнины?! Какие сто тысяч, вы в своем уме?! Вы самый настоящий махинатор! Вы, что, думаете, если я одинокая, пожилая женщина, так можно и деньги драть?! А покажите–ка мне ваши документы!
Глазки Ивана Ивановича забегали, он стал нервно собирать вещички, мотая головой.
— Вы просто не понимаете, хозяйка! Вот что за люди такие! У нас скидки, у нас нет первого взноса, аванса и прочей ерунды! Вы просто платите нам одну часть сейчас, а остальное потом. И это очень выгодно!
— Как вас там? Иван Иванович? Вы морочите мне голову, вы просто обманываете меня! А я вам оладий с собой положила, а я вам свой чай наливала! Да вы просто мошенник! Да вы…
— Значит, едой попрекаете? Человек человеку волк, значит? Отлично! Вот вы и показали свою сущность, Лидия Васильевна! Ах, кабы я знал!
А сам сует в чемоданчик инструменты, роняет их на пол, поднимает и снова сует мимо.
— Ну, хорошо! Хорошо! — увидев, что Лидия Васильевна доведена до предела и сейчас схватится за сковородку или, того хуже, вызовет спецслужбы, залепетал замерщик. — Давайте, я в следующий раз зайду, ладно? Вы еще подумайте, а я зайду. К обеду если, вас утроит? А лепнины – это красиво! Это как во дворце! Вы, наверное, в музеях не бываете, красоту не видите! А надо приобщаться. Ну… Я тогда позже зайду. А готовите вы отменно! Вот прямо как в детстве, у бабушки! Вы, наверное, повар? Нет? Ой, не угадал… Извините. Так я пойду… Вот так приходишь к людям, тратишь своё время, а тебе в лицо оскорбления кидают… Все люди разные, а грубости одинаковые говорят. Э-х-х-х!
Он внимательно следил за смягчающимся лицом хозяйки.
Лидия Васильевна растерянно развела руками, мол, ну, всё как–то так вышло нехорошо…
— Нет, ну как же! Давайте просто пересмотрим договор, вы уберете пару позиций… — наконец предложила она. — Мне чем раньше, тем лучше, а вы уж простите за резкость мою…
— Нет, знаете, я себя тоже люблю! Раз вы так оскорбляете меня, то мы разрываем контракт! Да. Разрываем!
— Позвольте, какой контракт? Что я вам такого сказала? Держите вы свои оладьи!
Она сунула в руки замерщику контейнер, чувствуя, как начинает злиться и паниковать. Опять Федя скажет, что она ничего не может, что всё ему самому приходится делать…
Женщина переминалась с ноги на ногу, посматривала на окно, которое так и не поменяют, потом на Ивана Ивановича, что, скривившись, сунул оладьи к себе в сумку.
— Нет, странный он какой–то, пусть уж лучше Федя поможет мне! — решила она.
Замерщик вышел из квартиры, но обернулся и быстро спросил, пока Лида не захлопнула дверь.:
— А что у вас на обед?
— Что? Что? Да уходите же вы! Да я с вашей компанией больше не буду связываться! Да я на вас жалобу напишу! Дайте телефон своего начальства!
Но Иван Иванович не стал ей отвечать. Больно надо! Жалобы они все умеют писать, а вот войти в положение, сострадать и тянуться к высокому — так это мало кому дано!
Иван Иванович быстренько скатился по лестнице, даже не оглянувшись…
… — Зоя! Заинька, привет, моя хорошая! Проснулась? — Иван Иванович очень любил свою жену и всегда звонил ей ближе к двенадцати, чтобы пожелать доброго утра, даже если сам был на работе и очень сильно занят. — Доброе утро, солнышко! Выспалась? Умница! Я? Поел! Конечно, поел! Да, оладушки. Ну у этой, Л.И.Нефедко. Да, та, что пожилая. Вредная женщина, не удалось с ней договориться. Ну, пусть её, пусть!.. Ты не завтракай, я тебе сейчас тоже принесу оладушки. Посмотри, пожалуйста, кто у нас там еще? Пообедать бы мне хорошенько!
Зоя–Заинька послюнявила пальчик, полистала журнал заявок на замер окон.
— Вот, пупсик, Ирина Витальевна. Я помню ее, разговаривала с ней сама. Тоже пожилая, уютная такая, судя по голосу. Но фамилия какая–то у нее пафосная, «Непричитальская–Ермолаева». Ты к ней пойди на обед. Я думаю, там можно перехватить что–то вкусненькое! Люблю тебя, солнышко. Неси оладьи, а я чайник поставлю!
Зоя положила трубку, Иван Иванович улыбнулся. Как же он ловко угостился завтраком! Пусть эта Нефедко его выгнала, но чай из него уж не выльет! Маленькая приятность… Да и жене гостинчик принесет Иван Иванович…
Обед у Непричитальской–Ермолаевой вышел тоже очень ловко. Замерщик пришел как раз, когда накрывали на стол. А окошко менять решили аккурат в гостиной. Иван Иванович поохал, что уж и голоден, а перерывов у него не бывает… Пожилая, уютная дама смилостивилась. Борщ, котлеты и пюре легким перышком легли в желудок замерщика, а потом, за разговорами, попили чай. Хозяйке было скучно, а тут Иван Иванович, интеллигентный такой, видный из себя мужчина нарисовался. Встретились два одиночества, как говорится, а тут как раз в холодильнике Непричитальской–Ермолаевой оказался тортик. И шампанское. Обмыли заключение контракта на замену окон во всей квартире. Непричитальская заплатила всю сумму сразу, уж больно доверяла Ивану Ивановичу…
Утром только хватилась. Как так–то?! Как околдовал, чаровник! Да, какой был мужчина… Ах–ах… Окон Непричитальская не дождалась, до Ивана Ивановича не дозвонилась и написала заявление в полицию…
Замерщик Иван Иванович ничего об этом не знал и еще бегал по клиентам, рулетку просил подержать, а заодно и трапезничал…
— Много у нас, Зоя, хороших людей, и накормят, и напоят, и выслушают… Много. Ты кушай, кушай, моя умница! — говорил он вечером жене, угощая ее тем, что дали с собой.
Зайка довольно улыбалась и уплетала сочную, жареную по особому рецепту куриную ножку или залезала пухленькими пальчиками в банку с маринованными огурцами, которыми угостила хозяйка–мастерица замерщика, или ковырялась в лоточке с заливным, отдающим чесноком и перцем…
К мужчинам Иван Иванович не ходил, избегал таких выездов. Зоя четко распределяла заказчиков, принимая заявки на замер окон и давая супругу только «женские» квартиры, вверяя его в заботливые руки своих сестер по природной принадлежности.
А в одном доме Ивана Ивановича даже ванну принять пустили. Тогда у замерщика воду горячую отключили в квартире, очень тяжелое было время…
… А еще через месяц Ивана Ивановича поймали, привели в полицию, Непричитальская его опознала. Все норовила эта злая женщина через решетку тыкнуть ему в лицо своими длинными ноготками.
Зоя встала грудью на защиту супруга, плакала, стонала, говорила, что Непричитальская сама виновата…
Но факт растраты денег доказали, что уж теперь… Шубу, которую купил Иван Иванович на средства обманутой клиентки, отдали в качестве компенсации. Уж и плакала Зоя, но с подарком рассталась.
Фирма, в которой числился Иван Иванович, узнав о том, что вытворяет ее работник, тут же его уволила, лишив всех выплат за выполненные выезды…
Худо–бедно мужчину выпустили, наказали исправительными работами. Теперь он, подвернув рукава свитера, моет эскалаторы в метро. Иван Иванович приходит домой унылый, серый и гнетуще–тихий. И Зою Зайкой своей он больше не зовет, разочаровался почти в семейной жизни. Не звонит ей утром, не желает хорошего денечка…
Пришлось Зайке готовить учиться и вставать чуть пораньше, чтобы самой оладушки напечь. А то грозится Иван Иванович уйти от нее, бросить, найти себе получше… Всё–таки, какой мужчина!! Зоя каждый день смотрит и завидует сама себе…
Замерщик (Прочитано 728 раз)