В сороковые её высмеяли, в восьмидесятые — наградили Нобелевской премией, и всё за одно открытие: некоторые гены могут передвигаться по спирали родной ДНК и влиять на другие гены оттуда. В результате, когда называют три главных имени в истории изучения ДНК, туда входит и её: Грегор Иоганн Мендель, Розалинд Франклин и Барбара МакКлинток.
Лилит Мазикина
Будущая обладательница Нобелевской премии в области медицины и физиологии родилась через год после собственно учреждения этой премии: в 1902 году. Сначала ей дали «принцессино» имя — Элеонора, но уже в четыре дочкиных месяца МакКлинтоки решили, что характер у неё... скорее варварский. И сменили девочке имя на Барбару. Кстати, дочерью Барбара у них была, конечно, третьей. Тот случай, когда сказочный сценарий играет наяву.
Точно не ЭлеонораС малых лет девочка предпочитала размышлять и экспериментировать в уединении. Характер у неё был независимый, но родители не пытались его «обломать» — позже Барбара вспоминала, что ей никогда не приходилось отстаивать свои взгляды. Взрослой, когда над её открытием смеялись, она тоже не пыталась спорить. Она продолжала исследовать и публиковать результаты своих исследований так, словно насмешек и возражений не существует.
Дома атмосфера была непростая. Мать Барбары страдала от ментального расстройства, и девочку в три года отослали жить к дяде с тётей — отец предпочёл сосредоточиться на своей врачебной практике, чтобы оплачивать лечение жены.
Забрал Барбару домой он только перед школой, когда ему удалось найти хорошее место в пригороде Нью-Йорка. Когда она окончила школу, ей впервые пришлось отстаивать что-то: мать твёрдо сказала, что о высшем образовании для Барбары не может быть и речи. Не потому, что семья не потянет (хотя, действительно, не потянет разве что Барбара выиграла бы стипендию)..Но кто же её тогда замуж возьмёт, после университета!
Отец был на фронте Первой Мировой в далёкой Европе, и Барбаре пришлось на некоторое время смириться. Днём работать в агентстве по трудоустройству, вечером — заниматься в библиотеке. По счастью, вскоре военные действия закончились, и через год вернувшийся отец сказал: конечно, Барбара поступит в колледж. А как же иначе! Она ведь хочет!
Типичная девчонка из двадцатыхВ ревущие двадцатые Барбара влетела студенткой сельскохозяйственного колледжа. Она воплощала почти всё, с чем ассоциируются отважные и весёлые девушки этого десятилетия. Барбара бегала на свидание в коротком — до колена! — платье, играла на вечеринках на банджо в студенческом джаз-банде, ходила с подругами смотреть новинки Голливуда, пока ещё без звука, с титрами, зато пекли тогда фильмы, как пирожки. За интеллект её пригласили в женский студенческий клуб — но Барбара из принципа отказалась: в этот клуб не принимали евреек (а значит, кое-кого из её подруг).
Ни о какой генетике речи поначалу не шло. МакКлинток изучала ботанику. Но уже на предпоследнем курсе профессор Клод Хатчинсон, приметив её на своих курсах, принялся настойчиво приглашать в науку будущего. Барбара признавала, что именно звонок профессора определил её будущее. Мимолётное увлечение превратилось в решимость заняться именно этой, пока ещё слабенькой, областью биологии. Правда, по какой-то причине в то время университет, где изучала генетику МакКлинток, степени в генетике женщинам не присуждала. И магистерскую, и докторскую работу, несмотря на тему, Барбара защищала как написанные по ботанике.
Сама МакКлинток изучала, прежде всего, поведение генов кукурузы. Очень быстро вокруг неё сложился кружок мужчин, которые также страстно захотели изучать гены кукурузы, а также нескольких единомышленниц, которые одновременно любили генетику и предпочитали держаться с другими девушками вместе — против предрассудков. Барбара разработала метод окрашивания клетки, позволяющий лучше рассмотреть хромосомы. Это позволило ей немедленно делать открытие за открытием — в отношении генного набора кукурузы, конечно, но продвигающих всю генетику вперёд.
Но они же прыгают!Сороковые МакКлинток встретила в университете Миссури, но ей там категорически не нравилось. Несмотря на оборудованные по последнему слову науки и техники лаборатории, она чувствовала предвзятое отношение к себе. Её не допускали до участия в факультетских заседаниях, скрывали от неё информацию, не давали расти карьерно — её потолком назначили должность ассистента профессора. А ведь ей было уже тридцать восемь, и она совершила ряд важных открытий, одно из них — в университете.
Она открыла те самые «прыгающие» гены. Эти гены «срывались» со своих участков в спирали ДНК, перемещались к другим генам той же спирали. Притом спираль не повреждалась — она «заращивала» место, которое покинул «прыгающий» ген, и «пропускала» его на новую позицию. Открытие вызвало пренебрежительные усмешки. Мир науки уже провозгласил концепцию генов как концепцию предопределённости. Сквозь эту скорее идеологическую призму рассматривали все процессы, происходящие в генах.
Поскольку работу сочли неприемлемой и в университете Миссури, МакКлинток подыскала более доверяющих её научному чутью людей и сменила место работы. Так университет Миссури упустил шанс рассказывать, что в его стенах сделала всю свою научную карьеру лауреатка Нобелевской премии. Вероятно, в восьмидесятых по этому поводу было вырвано немало волос. Потому что в восемьдесят третьем году МакКлинток-таки получила премию.
О номинировании она узнала, слушая утром радио. И неудивительно, что её открытие сочли таким важным — именно оно лежит в основе разрабатываемой сейчас технологии исправления генетических заболеваний у эмбриона и, вероятно, в будущем у уже рождённых людей. Синдром Дауна, гомоцистинурия, болезнь Штаргарда и множество других генетических поломок — всё это обещают вскоре сделать излечимым. Благодаря тому, что когда-то МакКлинток не смутилась из-за насмешек и продолжила изучать «прыгающие» гены.
ссылка
Барбара МакКлинток и Нобелевская премия: одна из создательниц медицины XXI века (Прочитано 424 раз)