В жизни Александра Вертинского была потрясающая женщина, которая, по всей видимо

[Миссис уксус]

3

В жизни Александра Вертинского была потрясающая женщина, которая, по всей видимости, очень глубоко его задела. И да, её действительно можно назвать роковой.
Валентина Санина, Валентина Шлее, и, наконец, просто "Валентина" - имя, под которым она вошла в историю моды. Уехав во время революции сначала в Европу, а затем в США, она добилась успеха. Причём не просто как очередная красавица (а она ею была), а как модельер и стилист.
Лучшей рекламой "Valentina" была она сама. Её любимым цветом был чёрный, её стилем – эффектная простота. "Чтобы упростить платье, я делаю мало швов. Я всегда что-то убираю в нем, а не добавляю". "Мне не нужны иголка и нитки, дайте мне три булавки, и я сделаю вам бальное платье" – и это не преувеличение. Она могла! Крой по косой, чистые линии, и "никаких жутких брошек и бантов на задницах". Да, и никаких высоких каблуков! Элегантно, эффектно, удобно, вне времени... Неудивительно, что у неё одевались многие светские дамы и актрисы. А с Гретой Гарбо её будет сначала связывать долгая нежная дружба, а затем и вражда. Но это - отдельная история.
А сегодня давайте вернёмся назад, в то время, когда Валентина была ещё юной и жила в России. Нередко в текстах о ней цитируют стихотворение, которое Вертинский написал о ней в 1949 году – мол, после стольких лет поэт всё ещё вспоминал эту необыкновенную женщину: "Как Вы были мне когда-то близки! Как от Вас кружилась голова!"
Да, он был от неё без ума. Их первую встречу с Валентиной, которая тогда пробовала себя в качестве актрисы, он описывал так: "На меня медленно глянули безмятежно-спокойные огромные голубые глаза с длинными ресницами, и узкая, редкой красоты, рука с длинными пальцами протянулась ко мне. Она была очень эффектна, эта женщина. Ее голова была точно в золотой короне. У нее были широкие скулы, красиво изогнутый, немножко ироничный рот. Кроме того, она была похожа на пушистую ангорскую кошку... Санина лениво тянула через соломинку какой-то гренадин и спокойно разглядывала меня перед тем, как проглотить. Я понял, что погиб, но без боя сдаваться не собирался. Так же спокойно я разглядывал ее. На ней было чёрное, глухое, до горла платье, а на шее висел на ленточке белый хрустальный крест".
Вероятно, Валентине льстило внимание Вертинского, льстило, что он посвящает ей романсы. Но эти романсы были точным отражением их отношений – он терял голову, а она его терпела. "Ты ушла на свиданье с любовником, я снесу, я стерплю, я смолчу", "Послушайте, маленький, можно мне вас тихонько любить?" и другие. Анастасия Вертинская позднее так говорила об отношениях отца и Валентины: "Она, очевидно, не могла влюбиться. Она была женщиной роковой, но Вертинским пользовалась. Конечно, она была страницей в его биографии, в его поэзии".
В своей биографии Валентина страницу с Вертинским перевернула довольно быстро. Гражданская война быстро разметала их в разные стороны. И - да, спустя тридцать лет он всё ещё её вспоминал. Но стихотворение вовсе не о восхищении, как может показаться по процитированным строчкам. Вот оно полностью:
Мыши
"Мыши съели Ваши письма и записки.
Как забвенны «незабвенные» слова!
Как Вы были мне когда-то близки!
Как от Вас кружилась голова!
Я Вас помню юною актрисой.
Внешность... Ноздри, полные огня...
То Вы были Норой, то Ларисой,
То печальною сестрою Беатрисой...
Но играли, в общем, для меня.
А со мной Вы гневно объяснялись,
Голос Ваш мог «потрясать миры»!
И для сцены Вы «практиковались»,
Я ж был только «жертвою игры».
Все тогда, что требовали музы,
Я тащил покорно на алтарь.
Видел в Вас Элеонору Дузе
И не замечал, что Вы — бездарь!
Где теперь Вы вянете, старея?
Годы ловят женщин в сеть морщин.
Так в стакане вянет орхидея,
Если в воду ей не бросить аспирин.
Хорошо, что Вы не здесь, в Союзе.
Что б Вы делали у нас теперь, когда
Наши женщины не вампы, не медузы,
А разумно кончившие вузы
Воины науки и труда!
И живем мы так, чтоб не краснея
Наши дети вспоминали нас.
Впрочем, Вы бездетны. И грустнее
Что же может быть для женщины сейчас?
Скоро полночь. Звуки в доме тише,
Но знакомый шорох узнаю.
Это где-то доедают мыши
Ваши письма — молодость мою."
Зло, безжалостно, пренебрежительно, с попыткой унизить... Впрочем, вряд ли Валентина когда-нибудь прочитала это стихотворение. И в это время она, между прочим, усердно трудилась, одевая голливудских звёзд!
Но как же она Вертинского тогда задела, а?.. И - нет, этот ответ сквозь годы ничего о героине стихотворения не говорит. Только об авторе.
(Марьяна С

На фото
Валентина, 1920-е.
/Отряд железных фей/