Абедъ внаканецта! всем приятного аппетита, как всегда)))

[irinka5]

5

[Dani]

Как свиньям накидали...

[ЛенкаБелка]

Это обед канешна, но вчерашний   

[irinka5]

Это обед канешна, но вчерашний   

скорее  это обед плавно перешедший в ужин))))   

[ежишка]

       

АБЕДЪ?    неее!
У меня нынча на абедъ:
- шти на свиных ребрышках из молодой капустки
- курочка с молодой картошечкой и помидоркой (ростовской)
- сок ЯБЛОКО-ЦИТРУС без сахара!

Я лучша свой отведую, щец похлебаю...с молодым ческочком

[Dani]

У меня нынча на абедъ:
- шти на свиных ребрышках из молодой капустки
- курочка с молодой картошечкой и помидоркой (ростовской)
- сок ЯБЛОКО-ЦИТРУС без сахара!

Я лучша свой отведую, щец похлебаю...с молодым ческочком

Даже читать вкусно! 

[assa]

Кто кем обедал?

[ЛенкаБелка]

       

АБЕДЪ?    неее!
У меня нынча на абедъ:
- шти на свиных ребрышках из молодой капустки
- курочка с молодой картошечкой и помидоркой (ростовской)
- сок ЯБЛОКО-ЦИТРУС без сахара!

Я лучша свой отведую, щец похлебаю...с молодым ческочком

А сметанка, сметанка то к щам будет? 

[ежишка]

А сметанка, сметанка то к щам будет? 

         

А какжы!    заходи!.. и пузурёк
запотевший сыщется... 

[Нефанаточка]

скорее  это обед плавно перешедший в ужин))))   

irinka5,  мне вчера попался обед, переходящий в ужин у Петра Громова ("Угрюм-река")

Угощал хозяин всякими закусками: край богатый, сытный, и денег у купца невпроворот. Нельмовые пупы жирнущие, вяленое, отжатое в сливках, мясо, оленьи языки, сохатиные разварные губы, а потом всякие кандибоберы заморские и русские, всякие вина – английских, американских, японских погребов. Гости осмелели, прожорливо накинулись на яства, – говорить тут некогда, – громко, вкусно чавкали, наскоро глотали, снова тыкали вилками в самые жирные куски, и некоторых от объедения уже бросило в необоримый сон. Но это только присказка.
И лишь пробили стенные часы десять, а под колпаком – тринадцать, вплыла в комнату сама именинница, кротко улыбаясь бесхитростным лицом и всей своей простой, тихой, в коричневом платье, фигурой.
– Ну, дорогие гостеньки, пожалуйте поужинать... – радушно сказала она.
– Гуляйте в столовую, гуляйте.
Все вдруг смолкло: остановились вилки, перестали чавкать рты.
– Поужи-и-нать? – хлопнул себя по крутым бедрам отец Ипат, засвистал, присел, потешно схватившись за бородку.
– Да ты, мать, в уме ли? – И захохотал. Пристав закатился мягким, благопристойным смехом и, щелкнув шпорами, поцеловал руку именинницы.
– Пощадите!.. Что вы-с... Еле дышим...
– Без пирожка нельзя... Как это можно, – говорила именинница.
– Анфисушка, отец Ипат, пожалуйте, пожалуйте в ту комнату. Гуляйте...

Всех охватило игривое, но и подавленное настроение: животы набиты туго, до отказа, – отродясь такого не было, чтобы обед, а после обеда – этакая сытная закуска, а после закуски – ужин... Однако, повинуясь необычному гостеприимству, толпой повалили в столовую. Низкорослый толстенький отец Ипат дорогой корил хозяина:
 – А почему бы не предупредить... Я переложил дюже... Эх, Петр Данилыч!.. А впрочем... Могий вместити да вместит... С чем пирог-то? С осетром небось? Фю-фю... Лю-ю-блю пирог.
За столом шумно, весело. Поначалу как будто гости призадумались, налимью уху кушали с осторожностью, пытая натуру: слава Богу, в животах полное благополучие, для именинного пирога места хватит. А вот некоторые в расчетах зело ошиблись, и после пятого блюда, а именно – гуся с кашей, отец Ипат, за ним староста и с превеликим смущением сам господин пристав куда-то поспешно скрылись, якобы за платком в шинель или за папиросами, но вскоре пожаловали вновь, красные, утирая заплаканные глаза и приводя в порядок бороды.

–Ну-ка, клади, чего там у тебя? Поросенок, что ль? Смерть люблю поросятину... Зело борзо!..
– А ну, под поросенка! – налил пристав коньяку.
– Хе-хе-хе!.. Ваше здоровье, дражайшая! – крикнул он и так искусно вильнул глазами, что на его приветствие откликнулись сразу обе женщины: «Кушайте, кушайте!» – Анфиса и Марья Кирилловна.
– А поросенок этот, простите Бога ради, доморощенный? – поинтересовался старшина, которого начало изрядно пучить, – отличный поросенок... Видать, что свой...

Притащили гору котлет из рябчиков.
– Мимо... не желаем!.. – закричал белобородый румяный старик.
– Ух, до чего!.. Аж мутит.
– Нет, мать... Ты этак нас окормишь.
– Кушайте, дорогие гости, кушайте.

– А вот киселька отведайте!.. С молочком, с ватрушечками. Получайте.
– А подь ты с киселем-то!.. Ну, кто едет?.. Эй, Гараська! Крикни кучеру... Тройку!..
– Постыдись! – кротко сказала жена, сдерживая раздражение.
– К черту кисели, к черту!..
– Нет, Петр Данилыч... Погоди, постой... До киселька я охоч...
– И священник, икая, наложил полную тарелку.

[assa]

irinka5,  мне вчера попался обед, переходящий в ужин у Петра Громова ("Угрюм-река")

Угощал хозяин всякими закусками: край богатый, сытный, и денег у купца невпроворот. Нельмовые пупы жирнущие, вяленое, отжатое в сливках, мясо, оленьи языки, сохатиные разварные губы, а потом всякие кандибоберы заморские и русские, всякие вина – английских, американских, японских погребов. Гости осмелели, прожорливо накинулись на яства, – говорить тут некогда, – громко, вкусно чавкали, наскоро глотали, снова тыкали вилками в самые жирные куски, и некоторых от объедения уже бросило в необоримый сон. Но это только присказка.
И лишь пробили стенные часы десять, а под колпаком – тринадцать, вплыла в комнату сама именинница, кротко улыбаясь бесхитростным лицом и всей своей простой, тихой, в коричневом платье, фигурой.
– Ну, дорогие гостеньки, пожалуйте поужинать... – радушно сказала она.
– Гуляйте в столовую, гуляйте.
Все вдруг смолкло: остановились вилки, перестали чавкать рты.
– Поужи-и-нать? – хлопнул себя по крутым бедрам отец Ипат, засвистал, присел, потешно схватившись за бородку.
– Да ты, мать, в уме ли? – И захохотал. Пристав закатился мягким, благопристойным смехом и, щелкнув шпорами, поцеловал руку именинницы.
– Пощадите!.. Что вы-с... Еле дышим...
– Без пирожка нельзя... Как это можно, – говорила именинница.
– Анфисушка, отец Ипат, пожалуйте, пожалуйте в ту комнату. Гуляйте...

Всех охватило игривое, но и подавленное настроение: животы набиты туго, до отказа, – отродясь такого не было, чтобы обед, а после обеда – этакая сытная закуска, а после закуски – ужин... Однако, повинуясь необычному гостеприимству, толпой повалили в столовую. Низкорослый толстенький отец Ипат дорогой корил хозяина:
 – А почему бы не предупредить... Я переложил дюже... Эх, Петр Данилыч!.. А впрочем... Могий вместити да вместит... С чем пирог-то? С осетром небось? Фю-фю... Лю-ю-блю пирог.
За столом шумно, весело. Поначалу как будто гости призадумались, налимью уху кушали с осторожностью, пытая натуру: слава Богу, в животах полное благополучие, для именинного пирога места хватит. А вот некоторые в расчетах зело ошиблись, и после пятого блюда, а именно – гуся с кашей, отец Ипат, за ним староста и с превеликим смущением сам господин пристав куда-то поспешно скрылись, якобы за платком в шинель или за папиросами, но вскоре пожаловали вновь, красные, утирая заплаканные глаза и приводя в порядок бороды.

–Ну-ка, клади, чего там у тебя? Поросенок, что ль? Смерть люблю поросятину... Зело борзо!..
– А ну, под поросенка! – налил пристав коньяку.
– Хе-хе-хе!.. Ваше здоровье, дражайшая! – крикнул он и так искусно вильнул глазами, что на его приветствие откликнулись сразу обе женщины: «Кушайте, кушайте!» – Анфиса и Марья Кирилловна.
– А поросенок этот, простите Бога ради, доморощенный? – поинтересовался старшина, которого начало изрядно пучить, – отличный поросенок... Видать, что свой...

Притащили гору котлет из рябчиков.
– Мимо... не желаем!.. – закричал белобородый румяный старик.
– Ух, до чего!.. Аж мутит.
– Нет, мать... Ты этак нас окормишь.
– Кушайте, дорогие гости, кушайте.

– А вот киселька отведайте!.. С молочком, с ватрушечками. Получайте.
– А подь ты с киселем-то!.. Ну, кто едет?.. Эй, Гараська! Крикни кучеру... Тройку!..
– Постыдись! – кротко сказала жена, сдерживая раздражение.
– К черту кисели, к черту!..
– Нет, Петр Данилыч... Погоди, постой... До киселька я охоч...
– И священник, икая, наложил полную тарелку.

 

[irinka5]

irinka5,  мне вчера попался обед, переходящий в ужин у Петра Громова ("Угрюм-река")

Угощал хозяин всякими закусками: край богатый, сытный, и денег у купца невпроворот. Нельмовые пупы жирнущие, вяленое, отжатое в сливках, мясо, оленьи языки, сохатиные разварные губы, а потом всякие кандибоберы заморские и русские, всякие вина – английских, американских, японских погребов. Гости осмелели, прожорливо накинулись на яства, – говорить тут некогда, – громко, вкусно чавкали, наскоро глотали, снова тыкали вилками в самые жирные куски, и некоторых от объедения уже бросило в необоримый сон. Но это только присказка.
И лишь пробили стенные часы десять, а под колпаком – тринадцать, вплыла в комнату сама именинница, кротко улыбаясь бесхитростным лицом и всей своей простой, тихой, в коричневом платье, фигурой.
– Ну, дорогие гостеньки, пожалуйте поужинать... – радушно сказала она.
– Гуляйте в столовую, гуляйте.
Все вдруг смолкло: остановились вилки, перестали чавкать рты.
– Поужи-и-нать? – хлопнул себя по крутым бедрам отец Ипат, засвистал, присел, потешно схватившись за бородку.
– Да ты, мать, в уме ли? – И захохотал. Пристав закатился мягким, благопристойным смехом и, щелкнув шпорами, поцеловал руку именинницы.
– Пощадите!.. Что вы-с... Еле дышим...
– Без пирожка нельзя... Как это можно, – говорила именинница.
– Анфисушка, отец Ипат, пожалуйте, пожалуйте в ту комнату. Гуляйте...

Всех охватило игривое, но и подавленное настроение: животы набиты туго, до отказа, – отродясь такого не было, чтобы обед, а после обеда – этакая сытная закуска, а после закуски – ужин... Однако, повинуясь необычному гостеприимству, толпой повалили в столовую. Низкорослый толстенький отец Ипат дорогой корил хозяина:
 – А почему бы не предупредить... Я переложил дюже... Эх, Петр Данилыч!.. А впрочем... Могий вместити да вместит... С чем пирог-то? С осетром небось? Фю-фю... Лю-ю-блю пирог.
За столом шумно, весело. Поначалу как будто гости призадумались, налимью уху кушали с осторожностью, пытая натуру: слава Богу, в животах полное благополучие, для именинного пирога места хватит. А вот некоторые в расчетах зело ошиблись, и после пятого блюда, а именно – гуся с кашей, отец Ипат, за ним староста и с превеликим смущением сам господин пристав куда-то поспешно скрылись, якобы за платком в шинель или за папиросами, но вскоре пожаловали вновь, красные, утирая заплаканные глаза и приводя в порядок бороды.

–Ну-ка, клади, чего там у тебя? Поросенок, что ль? Смерть люблю поросятину... Зело борзо!..
– А ну, под поросенка! – налил пристав коньяку.
– Хе-хе-хе!.. Ваше здоровье, дражайшая! – крикнул он и так искусно вильнул глазами, что на его приветствие откликнулись сразу обе женщины: «Кушайте, кушайте!» – Анфиса и Марья Кирилловна.
– А поросенок этот, простите Бога ради, доморощенный? – поинтересовался старшина, которого начало изрядно пучить, – отличный поросенок... Видать, что свой...

Притащили гору котлет из рябчиков.
– Мимо... не желаем!.. – закричал белобородый румяный старик.
– Ух, до чего!.. Аж мутит.
– Нет, мать... Ты этак нас окормишь.
– Кушайте, дорогие гости, кушайте.

– А вот киселька отведайте!.. С молочком, с ватрушечками. Получайте.
– А подь ты с киселем-то!.. Ну, кто едет?.. Эй, Гараська! Крикни кучеру... Тройку!..
– Постыдись! – кротко сказала жена, сдерживая раздражение.
– К черту кисели, к черту!..
– Нет, Петр Данилыч... Погоди, постой... До киселька я охоч...
– И священник, икая, наложил полную тарелку.

Ага...Читаешь и прямо оживает картинка фильма, неподражаемая Людмила Чурсина ... в новой экранизации её очень не хватало...

Вот как хорошо, от мирской суеты и перешли к прекрасному)))) спасибо))) 

[Нефанаточка]

Ага...Читаешь и прямо оживает картинка фильма, неподражаемая Людмила Чурсина ... в новой экранизации её очень не хватало...
(Изображение удалено из цитаты.) (Изображение удалено из цитаты.)
Вот как хорошо, от мирской суеты и перешли к прекрасному)))) спасибо))) 

irinka5, вот я и решила перед показом нового фильма кое-что вспомнить, и попалось мне это пиршество.
Очень нравится Чурсина. Вы новую экранизацию уже видели, что ли?

[ЛенкаБелка]

         

А какжы!    заходи!.. и пузурёк
запотевший сыщется... 

Дверь открывай, а то стучу, стучу, а из-за двери только чавканье слышно 

[ежишка]

Дверь открывай, а то стучу, стучу, а из-за двери только чавканье слышно 

         

Ща-ща! открою     так хлебала,
так хлебала...и не заметила, шо дверь ломають...
Ну...иде ты?