Лавочковое
Во дворе ЧП. Люда из 14-й квартиры поехала на море одна. Муж с ней не поехал. Несмотря на спелый августовский воздух, густой и тягучий как наливка из крыжовника, новость пересекла пространство большого двора мгновенно. Возле зеленой лавочки напротив продуктового магазина население трех многоэтажек, маломерное по причине войны и отпусков, мигом организовало стихийное совещание.
- Вот так, - сказала Наталья Васильевна Склярова восемьдесят первого года от роду. Сказала глубоко, серьезно, будто это самое важное событие с 1967-го, когда ее сын поступил в Военно-морское училище.
- Никогда бы не подумала, - согласилась подруга Натальи Васильевны Елена Андреевна. – Вот на кого, на кого, только не на Валеру…
- О, сухофрукты завелись, - проворчал мой друг Костик. «Сухофруктами» Костик называл местных старушек. – Чего клевещите, срезанные цветы жизни? Может у них не разлад еще. Может у них отпуска не совпали…
Наталья Васильевна разозлилась, - Как же не совпали? Людка ж уволилась. Позапрошлым летом уволилась! Как же не совпали?
Бабка Серафимова обычно молчаливая, самодостаточная, на этот раз обиделась за срезанные цветы и дала Костику отлуп, как советский МИД Госдепу, - У нормальных мужиков отпуска всегда с женами совпадают. И все остальное совпадает. Понял, садовник?
Я молчал. Я знал, Валера специально отправил жену на два дня раньше себя. А сам остался кое-что из солки закатать. Дачи у них не было, вся консервация - дома. Вот он и выставил Люду из квартиры, чтобы душегубку под названием «заготовка» пройти в одиночку.
Двор тем временем не ослаблял анализ трагедии.
- Я думаю - это страсть, - сказала Елена Андреевна, - это не любовь у них была! Любовь имеет протяженность! – На протяженности Елена Андреевна сделала протяженную паузу, чтобы мы оценили мысль. Мы оценили. Костик морщась отхлебнул из пивной банки. Его жена Лера быстро отвернулась, чтобы выступающая не увидела Лериной улыбки. Остальные мысль глотнули и ждали продолжения.
Елена Андреевна продолжала, - Любовь каждого человека разворачивает. В целый мир. А страсть наоборот сворачивает. В точку, в…
- Тихо, старая, здесь дети, - вмешался Костик, - мы знаем, как эта точка называется.
Елена Андреевна Костиково замечание отвергла, - Дурак ты! Ты собаку в заборе когда-нибудь видел? Когда она в дырке застряла? Голова по эту сторону, остальное – по ту! Так и страсть - защемило! А потом, когда забор упадет, или кто пинком поможет, собака выскочит из досок, побежит куда глаза глядят. Как и не было ничего.
- У меня однажды кот застрял в тапке, - сказала бабка Серафимова.
Жители лавочки заулыбались. Кот у бабки Серафимой был знатный. Звали его Барометром. Для своих – Барик. Правда, в официальной жизни животное имело другое название, культурное – Паскаль. Но за четкую черно-белость и за основательную неподвижность круглого лица во дворе кота прописали исключительно Барометром. И такое свойство имел кот, о чем бы вокруг ни говорили, стоило упомянуть о нем, на него же и переходил разговор. Уже до развода. Что и случилось почти немедленно. Про Людку и ее Валеру лавочка забыла.
Несмотря на вечер было по полуденному жарко. Клены расстегнули свои зеленые рубашки до самых стволов и терпеливо потели. Уличный пес Кабачок поднял сонную морду с желто-серых лап, подумал немного, зевнуть ему или нет, решил – в другой раз, и снова уснул под днищем белого Форда. Правнучка Натальи Васильевны Вита, белобрысая особой детской белобрысостью, сидела на асфальте рядом с Фордом и ковыряла ладонью в стаканчике с пломбиром. Потом увидела на другом конце двора приятеля, 3-х летнего Вовчика, и понеслась угощать его указательным пальцем с мороженым.
Лавочка и двор не спеша пустели.
Кто-то сказал, август – бальзаковский возраст лета. Нет. Август – это когда лето, молодое и сильное вдруг замрет, вдруг развернет все, что есть у него. Спелое и богатое. Будто перед фотографом. Чтобы люди посмотрели. И запомнили. На целый год.
Лавочковое (Прочитано 1204 раз)