Амнистия 1953 года.

[Миссис уксус]

2

Холодное лето пятьдесят третьего
27 марта 1953 года был подписан указ Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии», благодаря которому нас свободу вышло более 1 миллиона заключенных. На долгие месяцы наша страна столкнулась с невиданным разгулом преступности.

Просчитались
Лаврентий Берия, ставший инициатором проекта амнистии, убеждал правительство, что из 2,5 миллионов заключенных ГУЛАГа лишь 220 тысяч человек являются особо опасными государственными преступниками. Остальных было бы целесообразно выпустить на свободу, увеличив тем самым количество рабочих рук.

Согласно Указу из мест заключения надлежало освободить 1,203 млн. человек, однако, к августу 1953 года вышло чуть менее 1,032 млн., среди которых преобладали сужденные за должностные хозяйственные и некоторые воинские преступления, а также несовершеннолетние, престарелые и больные заключенные.

Впрочем, даже такого контингента преступников хватило, чтобы криминогенная обстановка в стране резко ухудшилась. Уже 2 июля 1953 года опомнившиеся власти постановили: если освобожденные по амнистии продолжают вести паразитический образ жизни и не занимаются общественно-полезным трудом, то амнистия для них отменяется, и они обязаны продолжить отбывание назначенного им наказания.

Пугающие цифры
Уголовная преступность в 1953 году по сравнению с предыдущим выросла более чем в 2 раза: с 153 199 до 347 134 правонарушений. К примеру, если в 1952 году в Ленинграде было зафиксировано 5945 преступлений, то в 1953 году их стало 8065. В Москве число криминогенных случаев возросло на 75%.

Всплеск преступности во многом был спровоцирован большим притоком амнистированных в плотно заселенные регионы. Так в полуторамиллионную Пензу разом нагрянуло более 1000 бывших «зэков», многие из которых вернулись к своему традиционному ремеслу: грабежам, разбоям и убийствам. Особенно гражданам досаждали хулиганы, чьи выходки составляли до 50% среди других видов преступлений амнистированных.

Исключение из правил
Примечательно, что при таком количестве подлежащих амнистии заключенных многие, осужденные по клевете, ошибке или идеологическим соображениям, продолжали отбывать наказание. Вячеслав Харитонов свой срок коротал в ВЯТЛАГе. Бывшего милиционера осудили в 1951 году на десять лет по ложному доносу. Харитонов допрашивал вора, укравшего чемодан, однако и не подозревал, что вскоре сам окажется за решеткой. Вор решил поквитаться со своим обидчиком и обвинил милиционера в антисоветской пропаганде.

Харитонова объявили врагом народа и по статье 58 – «особо опасные преступники» – отправили в лагерь. Выйти на свободу надежды не было: амнистия на политзаключенных не распространялась. Однако дело бывшего милиционера было пересмотрено. Выяснилось, что приговор подписывал замминистра госбезопасности, которого признали изменником родины. В конце лета 1953 года Вячеслав Харитонов благодаря счастливому стечению обстоятельств вышел на свободу.

Забаррикадироваться и не выходить
Да, среди амнистированных были невиновные, но еще больше было уголовной «шушеры» – воров, мошенников, насильников, – которая загремела в лагерь не на долгий срок. За короткий период пребывания в неволе они не только не отвыкли от своих старых привычек, но и, как оказалось, соскучились по «настоящему делу». Неслучайно весной-летом 1953 года вся эта криминальная масса двинулась в «хлебные» районы, где были деньги и обеспеченные граждане.

За короткое время криминогенная ситуация в некоторых регионах СССР достигла критического уровня. Некоторые населенные пункты на время полностью перешли под власть бывших арестантов, превратились в «горячие точки». Так было в Улан-Удэ и Магадане. Власти призывали граждан забаррикадировать двери, окна и даже носа на улицы не совать. Очевидцы вспоминали, как по утрам собирали трупы: граждан, погибших от рук бандитов или рецидивистов, павших под пулями правоохранителей.

«Криминальные поезда»
1953 год донес до наших дней ряд историй о железнодорожных составах захваченных «зэками», которые совершали массовые налеты на встречающиеся по ходу движения поезда станции. Реакция властей, как утверждают свидетели, была незамедлительной — «отморозков» блокировали войсками и уничтожали на месте.

В одну из июльских ночей 1953 года нечто похожее произошло под Казанью. Поднятым по тревоге курсантам военного училища выдали оружие, боеприпасы, а затем доставили их на полустанок, расположенный рядом с городом. Как выяснилось, там остановился грузовой поезд, в котором было свыше тысячи амнистированных уголовников. Преступники вырвались на свободу и разбежались по поселку, попутно грабя, насилуя и убивая не успевших опомниться граждан.

Служащие армейской дивизии и двух военных училищ с работниками органов внутренних дел окружили поселок и постепенно, сужая кольцо, вынуждали уголовников вернуться в вагоны. Оказывавших сопротивление расстреливали на месте. Были жертвы и среди военнослужащих. Для большинства заключенных амнистия на этом закончилась.

Хаос на окраине
В некоторых районах страны царил форменный беспредел. Бывший сотрудник Министерства Юстиции СССР Надежда Куршева отмечала, что в июне 1953 столица Бурят-Монгольской АССР Улан-Удэ превратилась в территорию настоящих военных действий. В начале 1950-х в Улан-Удэ сходились все пути из Колымы, Магадана и Внутренней Монголии. В период амнистии город стал перевалочным пунктом для уголовного элемента. Кто-то задерживался здесь на несколько дней, а кто-то на недели.

Во второй половине июля в Улан-Удэ скопилось большое число «зэков», что повлекло беспрецедентный рост преступности. Все госучреждения были вынуждены перейти на казарменное положение, служащие здесь дневали и ночевали. Окна первого этажа были заложены мешками с песком, в специальных гнездах установлены пулеметы.

Бандиты разграбили все магазины, кафе и другие общественные заведения. Они врывались в общежития, насиловали работниц местных предприятий, а при попытке сопротивления убивали. Милиция не справлялась с таким количеством преступников, служители порядка были вынуждены ходить только группами, держа наготове оружие.
Больше недели в городе шли погромы, и даже республиканские воинские подразделения не могли справиться с тысячами разгулявшихся заключенных. Положение было критическим. Только когда в Улан-Удэ были переброшены регулярные части советской армии из Читы и соседних регионов порядок был восстановлен. Никто не берется подсчитать, сколько тогда было уничтожено заключенных.

Терять нечего
Многие уголовники, приговоренные к максимальному сроку, с воодушевлением восприняли амнистию. И хотя им освобождение не грозило, под общий шумок и они мечтали вырваться на свободу. Попытка не пытка, ведь терять им было нечего. Дело в том, что в 1947 году была отменена смертная казнь. Ее восстановили через три года, но только в отношении «изменников родины, шпионов и подрывников-диверсантов».
Рецидивистам – самым страшным обитателям лагерей – смертная казнь не грозила. Они этим и пользовались. Могли совершенно безнаказанно убить любого заключенного даже по самому пустяковому поводу: душили удавками, закалывали вилками, забивали арматурой. Только жесткие меры смогли подавить этот беспредел.

К примеру, в Джидинской колонии была проведена показательная казнь: семерых бандитов, совершивших тяжкие преступления, находясь в заключении, поставили перед строем и расстреляли из автоматов. Подобное повторили и в других лагерях. Мера подействовала. Обстановка стала относительно спокойной.

Несмотря на принятые предостережения, 1953 год отметился массовыми побегами особо опасных преступников. В одном из лагерей заключенные разобрали кирпичную стену, и на свободу вырвалось более 900 человек. Ловили беглецов не очень активно, поймали несколько десятков человек. Остальные погибали от голода, переохлаждения или становились добычей медведей, росомах и волков. Тысячи квадратных километров тайги стали гораздо более серьезным препятствием, чем лагерная охрана.