Рассказ: "Введение во храм"

[elena5]

0

      Введение во храм

(рассказ)

Ещё не успели все расположиться, как Танюша доложила своим звонким голоском:

— Дядя Дима, а мы вчера с мамой в церковь заходили.

— Вот как? Заходили?

— Да, а бабушка узнала и сказала, что к этому надо заранее готовиться, а потом прочитала мне, как Божию Матерь в храм вводили.

— Ну, и как?

— Её с пением, с зажжёнными свечами подруги вели, ну и, конечно, родители, родственники. Торжественно-торжественно. Потом у ступенек храма все остановились, а Она Сама, хоть Ей всего три годика было, по ступенькам поднялась. Ступеньки высокие, ножки у Неё маленькие, но Она от помощи отказалась и взошла. Её священники встретили и главный провёл туда, куда никто никогда не заходил. Только он сам раз в год.

— Это не совсем так, — вмешался папа. — Там бывали не только священнослужители. Посмел туда войти римский полководец Помпей в 63 году до нашей эры.

— Да, — подтвердил Дмитрий Михайлович. — Совершив ряд блестящих побед, покорив Сирию, он вторгся со своими легионерами в Иерусалим... Впрочем, ворота столицы ему были услужливо открыты, а вот стены храма, представляющие собой крепость, оказались неприступными. Три месяца штурмовали римляне святое место, где и во время битв не прекращались богослужения, пока не пал последний священнослужитель, окропляя дом молитвы своей кровью.

Римляне ворвались через пробоину в стене. Молодой генерал Помпей находился в зените славы. Его ничто не могло остановить, даже запрет входа в Святая Святых. Об этом месте ходили легенды — ну и что? Почему туда никому нельзя войти? Он счёл, что ему дозволено всё, и с группой офицеров Помпей переступил запретную черту. Каково же было его изумление, когда он не увидел ничего необычного. В глубоком смущении он покинул таинственное место.

— «По вере вашей да будет вам», — напомнила бабушка. — Там, где неверующий не видит ничего, кроме материальных предметов, верующему сердцу открывается скрытый мир.

— Какой мир мог там открыться? — поморщился папа. — Не красивые ли это слова?

— А вы в церкви бывали? — дружелюбно спросил Дмитрий Михайлович.

— Бывал. Даже свечки ставил. Ну и что?

— Как это случилось?

— Я уговорила, — пояснила Елена Сергеевна. — Он долго упирался: «некогда», «зачем?»... Так было несколько раз. Как-то я зашла, а Игорь Петрович на улице меня ждал, прогуливался: «Подышать, — говорит, — хочу свежим воздухом». Так и не вошёл. Но однажды я его всё-таки упросила. Переступил что-то в себе. Посмотрел вокруг, потом стал меня торопить: «Пойдём, хватит».

— Ну и что же вы увидели?

— Ничего не скажешь — красиво: иконы, росписи, лампадки, всё в золоте, поют приятно.

— То есть вам там было хорошо?

— Да, но потом начали читать на старославянском. Непонятно, говорят быстро, да и что хор поёт — не разберёшь. Почему-то стоять надо, тесно, люди толкаются. Вот и подумалось: скорей бы уйти. Как это в храм детишек приводят и часами там быть заставляют... Взрослому не по силам, а что дети поймут? Деву Марию в три годика привели. Что может трёхлетнее дитя понять?

— О Деве Марии особый разговор, — остановил папу Дмитрий Михайлович. — Она — Дитя молитв. Родители пятьдесят лет вымаливали Её. И если Иоаким и Анна и до благодатной вести были чисты и святы, то как засветились они радостью и ликованием, когда снизошло на них откровение! Разве не чувствовало это Дитя? Разве не слышало божественных песнопений, в которых звучал голос Её небесного отечества?

— Простите, даже в утробе? — папа сделал вид, что не расслышал.

— Так ведь душа воспринимает не только разумом, она по самой природе своей христианка, — горячо сказала бабушка. — Только дай ей услышать родные звуки. Господь и говорил: «Не мешайте детям приходить ко Мне». Они же, детки, сами к Богу тянутся, как подсолнухи к солнцу. Вот церковь и советует будущим мамам, когда ребёночка ещё в себе вынашивают, в церковь ходить. Пусть дитя ничего не понимает, а голос небесный слышит.

— Ранее в бедных китайских семьях, — грустно заметила мама, — папа, бывало, разговаривал с ещё нерождённым: «Ну, куда же ты? Видишь, сколько у меня ртов. И этих-то я не могу накормить...» И ребёнок порой рождался мёртвым.

— А здесь было вымоленное Дитя, выплаканное, Богом благословлённое, — Дмитрий Михайлович перекрестился. — Как Её пестовали родители! Как готовили Её к жизни в храме! И хотя по возрасту Дева Мария едва научилась говорить, сердцем Она уже стремилась в Дом Божий. Сама просила родителей скорее отвести Её туда. По выражению святых отцов, «Богоотроковица являлась Младенцем плотью, но была совершенна душой».

А как напутствовала своё любимое Чадо мать: «Иди, Дочь моя, к Тому, Кто Тебя даровал мне! Войди в церковь Божию, радость и веселие мира!»

Как всегда неожиданно Дмитрий Михайлович обратился к детям:

— Танюша, как ты думаешь, что такое храм?

— Место, где молятся.

— Это Дом Божий, — дополнил брат.

— Ты про Ноев Ковчег помнишь? — вопрос был задан Тане.

— Да. Это корабль такой. На нём Ной и его семья во время потопа спасались.

— Вот и храм, как корабль, от затопления грехом спасает, — сравнил Дмитрий Михайлович. — Он — единственное место, Ноев Ковчег, где можно укрыться от жизненных бурь. Потому и привели Иоаким и Анна Богом данную Дочь в дом Его, чтобы возрастала, укреплялась Она, ограждённая от зла мира. Храм Иерусалимский был главной святыней народа.

— Да, это был богатейший храм, — добавил папа. — Стены его снаружи были обложены белым мрамором, а внутри — золотом.

— Золото и мрамор — земные богатства. Не это главное, — не дал отвлечь себя Дмитрий Михайлович. — При освящении храма дом Божий наполнило облако. Тогда царь Соломон, воздев руки, просил Бога: «Да будут очи Твои открыты и уши Твои внимательны к молитве на месте сем». Во время его мольбы облако становилось всё ярче и светлее, и «сошёл с неба огонь и попалил жертвы, а слава Господня наполнила дом».

— Но этот величественный храм был разграблен и уничтожен Навуходоносором, — напомнил папа.

— Увы, под конец своей жизни сам Соломон, построивший храм, отступил от Бога, стал идолопоклонником, — пояснил собеседник. — Двадцать израильских царей, царствовавших после него, были язычниками, изменившими Единому Богу. И прогневался сильно Господь на израильтян. Он предупреждал через пророка Иеремию, что сокрушено будет царство иудейское, и народ его будет в плену вавилонском семьдесят лет. Однако царь, которому были прочитаны слова пророчества, вырвал свиток из рук чтеца, изорвал в клочья и бросил в печь. За эту дерзость и неверие Иеремия изрёк новое предсказание, что тело царя будет брошено на улицу без погребения, а сын его не наследует трона, что вскоре и свершилось.

По возвращении из плена вавилонского иудеи построили второй храм. Он не был столь богатым, как храм Соломона. Оставшиеся в живых, помнившие былое его великолепие, глядя на новый, плакали. Он был в их глазах «как бы ничто» — и меньше, и беднее. Господь утешал их через пророка Аггея: «Слава последнего храма будет больше, нежели прежнего».

Это предсказание исполнилось. Сам Спаситель мира, Господь Иисус Христос, Своим приходом освятил сей храм. Освятила его Своим входом и Пресвятая Богородица. «Селение небесное» — поёт о Ней Церковь.

Священное Предание гласит, что когда трёхлетняя Мария преодолевала ступени, пели не только Её сверстницы, пел и хор ангелов, которые невидимо окружали и служили Ей при Её восхождении.

Введя в храм, Захария посадил Пречистую Отроковицу на третьей ступеньке жертвенника. Как говорит Предание, здесь Господь Бог осенил Её благодатью Своей, и Она возрадовалась духом.

— А почему туда Деву Марию посадили? Как жертву? — поинтересовался Серёжа.

— Да, — ответил Дмитрий Михайлович. — Жертвенник и есть место для приношения даров. Провинились люди перед Богом и хотят умилостивить Его своим подарком, своей жертвой.

В одной стране в далёкие времена был страшный обычай: пойманным ворам отрубали руки. Как-то был уличен в этом грехе любимый вельможа царя. Не решился властелин отменить обычай, повелел наказать своего любимца. Была уже назначена казнь, когда перед по¬велителем пала на колени маленькая девочка:

— Великий государь, — обливаясь слезами, сказала она, — отец мой присуждён лишиться рук, пусть они у него останутся. Отрубите руки мне.

Детская любовь, детская жертва глубоко тронули царя. У него были такие же маленькие дети. Но он решил испытать юную защитницу:

— Пусть будет по слову твоему. Но я дам тебе целую ночь для размышления. У тебя будет возможность отказаться от казни в самый последний миг.

Настал назначенный день. Девочку привели во двор, где наказывались преступники. Она увидела плаху, обагрённую запёкшейся кровью, и огромного палача с мечом. Лицо его было закрыто капюшоном, только глаза блестели сквозь прорези. Глядя на плаху, на острый меч, девочка побледнела... Прошло несколько секунд, и она, подойдя к плахе, положила на неё свои ручонки. Палач связал их, притянув ремнями к доске. Девочка молчала. Палач медленно поднял меч. Она закрыла глаза. Меч со свистом прорезал воздух и вонзился в плаху далеко от её рук.

— Царь прощает твоего отца за твою великую любовь! — объявил слуга.

Открылись двери тюрьмы, и потрясённый отец бросился целовать дорогие пальчики дочурки.

В тот же день царь повелел отменить жестокий обычай.

— Какая девочка! — взволнованно сказала Таня.

[Тания]