Тутункин влетел в цеховой душ, стал осматриваться, но как-то странно он осматривался - постоянно тёр глаза.
- Эй, мужики! Направьте в пустую кабинку! Чёрт, ничего не вижу. Скорей, помогите кто-нибудь!
- Вообще-то это не мужская душевая, а женская, - подала я голос.
- Да ну?! - Тутункин весь превратился в удивление и инстинктивно прикрыл причинное место мочалкой.
- И вообще-то здесь никого, кроме меня, нет, Федя, - добавила я с такой томностью, на какую только могла быть способной.
- Точно - кроме тебя, никого нет? - осторожно спросил Тутункин и часто-часто захлопал ресницами. И вот, наконец-то, он проморгался. Дико обрадовался этому и, увидев окутанное горячим паром голое женское тело, воскликнул:
- Так это ты, Дашка?!
- Я, - отозвалась я манящим эхом.
Тутункин затушевался:
- Понимаешь, Дашка, крановщица моя любимая, припозднился я.
- И я... припозднилась.
- Ага. Я станок прибирал без защитных очков, идиот, ну и пыль мне глаза набила: не вижу ничего, хоть тресни. Вызвонил я коллег своих: Тряпичкина с Кукиным. Довели они меня до раздевалки, раздели и в душ впихнули. Ах, черти! Значит, они меня вместо мужской в женскую душевую привели. Ах... А чё вода кругом, пар?
- А это я пооткрывала горячую воду, люблю, знаешь, с парком мыться, Федя, - с жаром произнесла я.
А ещё я подумала: " Три ведра грязи в обеденный перерыв на его станок вывалила. Защитные очки в конце смены как последняя воровка украла. С девчонками договорилась, чтоб не мешали. Тряпичкину и Кукину по пятьсот рублей заплатила. И всё это зря, что ли?!"
- С парком? И я люблю с парком, - Тутункин обнадеживающе кашлянул. - Так, говоришь, ты одна, Дашка? Тогда я по-быстрому пристроюсь, а?
И он пристроился.... В кабинку, самую дальнюю от моей.... Сволочь!!!