Нить Ариадны.
Сегодня к нам в отряд прибыла новенькая. Наташка освободилась три дня назад, и вот с пересылки доставили Любу. Когда она оттарабанила положенную форму "Осуждённая Виноградова, статья такая-то, прибыла для исполнения наказания", я удивилась: надо же, моя однофамилица! Срок у Любы небольшой, "нанесение тяжких телесных , приведших по неосторожности к смерти потерпевшего", четыре года. Но, конечно, отсидит года три и выйдет по УДО. Женщина оказалась необщительной, а может, просто не освоилась пока. Мы решили оставить её в покое.
Работала Люба как зверь. Гнала по две нормы. Однажды я подошла к ней:
- Любаш, зачем ты жилы рвёшь? Тебе и так срок скостят, у тебя же дети!
Люба глянула своими глазами-льдинками и бросила зло:
- Дети? Вот из-за них и стараюсь, свидание зарабатываю. К тебе-то ездит кто?
- Я детдомовская, кому меня навещать? - я вдруг отчего-то почувствовала себя очень одинокой.
- Вот то-то и оно, что детдомовская... А я уже знаешь, как соскучилась по мужу и деткам?! - Люба всхлипнула и отвернулась. Мне вдруг захотелось ей помочь. Но как? Конечно, у меня накопилось много свиданий неиспользованных, может, поговорить с начальницей лагеря и вызвать её мужа как моего брата? Начальница, если в настроении будет, может и не такое прикрыть.
Между прочим, фамилия Виноградова досталась мне от директора Дома малютки. Меня ведь подкинули туда - ни документов, ни имени, ни отчества. И Виктор Николаевич Виноградов дал мне своё отчество и фамилию, а имя придумали детские медсёстры, Ариадной назвали, дуры романтичные, а кликали Аришкой. Почти всех "подкидышей" Виноградов записывал под своим отчеством и фамилией, с ума сойти! Иногда, правда, крёстным отцом был сторож Михалыч. Но чаще всё же директор. Хотя в основном были, конечно, не подкидыши, а отказники, с именем, отчеством и фамилиями.
На наше счастье, у Любиного мужа Евгения было даже отчество со мной одинаковое. Евгений Викторович Виноградов, анекдот, да и только! Выдавай за родного брата да вызывай на трёхдневную свиданку, а там за деньги да бутылку пропихну Любку вместо себя, делов-то! Я облегчённо вздохнула и пошла объявлять Марьмихалне, нашей "матери родной", что нашла нежданно-негаданно брата. Объяснила, что потерялись в разных детских домах, все дела... Марья обещала сделать вызов Любкиному мужу. А я начала клянчить, чтобы я пообщалась с "братом" немного, а остальное время чтобы с ним провела жена. Михална удивлённо брови задрала: мол, ну и семейка, невестка с золовкой в одной зоне чалятся! Но разрешила. От обалдения, наверное, и разрешила.
Придя в барак, я небрежно бросила новой подруге:
- Пляши, будет тебе свиданка! Пиши своему Жене, чтобы харчи покупал, да смотри, чтобы в двойном размере, сестре тоже кой-чего полагается!
Вскоре Женя приехал вместе с детьми на трёхдневное свидание. В общем-то, мне как раз оно не нужно было особо, но порядок есть порядок, я же сестра и инициатор. Поэтому ранним утром я спешила в административное здание колонии вместе с конвойной. Она завела меня в блок для свиданий и заперла. Дети-погодки, мальчик и девочка, спали вповалку на диванчике и при моём появлении даже не пошевелились.
- Дорога тяжёлая, устали они, - перехватив мой взгляд, скупо бросил осунувшийся мужчина. Мой брат Женя. Оглядев его, я поняла, почему наша красавица Люба тосковала – мужик он интересный. И примчался по первому зову – значит, ждёт и не бросит. Хотя… время покажет.
Я присела. Он предложил мне кофе из термоса и домашних пирожков. «Мама пекла», - пояснил он. Маме тоже плюс, невестке в зону не проклятия, а пирожки посылает! Пока я пила и ела, Женя вдруг разоткровенничался.
- Знаете, Ариадна, всё из-за меня случилось. Мы у друзей на даче были, и я расслабился, выпили с другом… И вдруг мама звонит: у сына температура, срочно приезжай! Куда я за руль? А Любаша только-только права получила, не ездила почти. Но меня в охапку сгребла, за руль села, и поехали мы. Волновалась она сильно: из-за сына, и из-за того, что за рулём неуверенно себя чувствует. И спешила. Вот и совершила наезд. Вы не подумайте, мы пострадавшего тут же в больницу привезли, «скорую» дожидаться не стали, и паспортные данные оставили. А сбитый наш взял да помер. Любу под суд, вот так. Он сокрушённо покрутил головой, как бы не веря в происходящее.
Я попыталась его утешить, как могла. Мол, жена его на хорошем счету, к тому же маленькие дети у них, так что вскоре она выйдет по амнистии либо по УДО. Мы ещё немного поговорили о том-о сём, а потом я спросила Женю, кто его отец. Он немного удивился:
- Батя-то? Он директором Дома малютки был, сейчас на пенсии. Вы его знаете?
- Ну как сказать… он дал мне отчество и фамилию, поэтому я и смогла «стать» Вашей сестрой, Женя. Я сирота и с рождения воспитывалась в том самом Доме малютки.
- Да, батя сирот очень жалел и жалеет. У него своих четверо было, когда я появился. Они с мамой меня из Дома малютки взяли, потому как врачи сказали: не жилец. Выходили меня, вон какой здоровый! Я им по гроб жизни обязан, тем более, что они ни разу не дали понять, что я чужой.
Представив большую дружную семью Виноградовых, я загрустила оттого, что в ней не нашлось места мне. Но что толку сожалеть? Не мог же он усыновить да удочерить всех сирот! Я вздохнула и вызвала конвойную, чтобы отвела меня и привела мужу жену, а детям мать.
С той поры все решили, что мы - одна семья. По-моему, моя новая подруга тоже так решила.
Сейчас самое время рассказать, как в колонию попала я, совсем ещё молоденькая девчонка абсолютно без криминальных наклонностей. Однажды зимним вечером я тормознула машину, чтобы добраться домой от метро. Было уже очень поздно, автобуса было не дождаться. "Бомбила" не показался мне подозрительным - не кавказец или чурка, машина приличная. Мы отъехали метров четыреста, заехали в промзону, и водила начал приставать ко мне. Я отчаянно отбивалась, а потом, нащупав сумку, раскрыла её и достала купленный днём обычный хозяйственный нож. Я воткнула нож борову в ляжку, а когда он заорал, перетянула рану жгутом из его ремня, и вызвала "скорую" и "полицию". Дура! Боров оказался то ли какой-то шишкой, то ли просто с деньгами, и мне инкриминировали ни много ни мало "покушение на убийство" и на суде впаяли шесть лет. Адвокат ещё во время процесса уговаривал меня на "чистосердечное", но я упрямо отказывалась от обвинения, а эта дешёвка меня топил своими неумелыми действиями. Что ж, на хорошего адвоката денег у меня не было, я работала официанткой (оттого и ехала так поздно с работы). И сейчас, отсидев полтора года, я не ждала даже УДО или амнистии. С моим-то везением...
Однажды во время перекура... Курят в зоне все, кто и не курил никогда - время от перекура до перекура идёт быстрее, чем от побудки до отбоя. Так вот, во время перекура я рассказала свою историю Любе. Она ахнула, на глазах у неё заблестели слёзы. Но после её свидания с мужем за очередной сигаретой я услышала от неё:
- Я разговаривала с Женей о тебе. Он ведь тележурналист, и он собрался сделать телерепортаж или даже телепередачу обо всём, что произошло , а также привлечь к твоему делу хорошего адвоката, который добьётся пересмотра и переквалификации.
- Спасибо... Но почему? зачем? - я недоумевала.
- Виноградовы своих не бросают! - твёрдо сказала Люба, и вздохнув, добавила: - Эх ты, дурочка детдомовская... вот будет своя семья - узнаешь!
Вскоре, к моему удивлению и к удивлению остальных обитательниц колонии, к нам приехало телевидение. Ни во что особо не веря, я в сотый раз пересказала, как же всё было на самом деле, а не "со слов потерпевшего". Приезжал и адвокат, не сопливый юнец, а какой-то солидный и известный; адвокат сказал, что ему в этом деле абсолютно всё ясно, и я могу надеяться на скорые изменения в своей судьбе. После этого события замелькали, как кадры кинохроники: перевод меня в СИЗО для доследования, повторный суд с переквалификацией покушения на убийство на причинение средней тяжести вреда здоровью и освобождение в зале суда "в связи с отбытием наказания". Даже с лихвой отбытия, в чём правоохранительные органы даже и повинились передо мной.
В суде был мой "брат" Женя, он освещал процесс как тележурналист, чтобы закончить программу обо мне. А на выходе из суда меня встречали и его родные: отец, что когда-то дал мне своё отчество и фамилию, мама и братья с сёстрами. Я с удовольствием познакомилась с ними, а Виктор Николаевич говорил, что очень рад повидать свою крестницу. Он сетовал, что я ни разу не зашла к нему, ведь (он повторил Любину фразу) "Виноградовы своих не бросают". Я почувствовала, что от моего сердца к сердцам этих людей протянулась ниточка, тонкая, но прочная. Я стала работать в том самом доме малютки, куда однажды меня принесли и бросили под дверьми. Поступила учиться в педагогический институт, Виноградовы помогли и в этом. А ещё мы при малейшей возможности навещали Любу и отсылали ей посылки, все вместе. Надо же, после стольких лет одиночества у меня появилась семья...
Ещё вот прозы несмешной (Прочитано 769 раз)
Похожие темы (5)
