Щелкунчик

[серебро]

12

В один ничем не примечательный летний вечер я сидела дома, пила чай и смотрела телевизор. Мой муж находился на работе, на дежурстве в морге.

Время близилось к полуночи, и я начала уже засыпать, когда меня разбудил звонок мобильного телефона. Увидев, что со мной хочет поговорить муж, я удивилась, так как с работы он звонил крайне редко, так как постоянно был занят.

Я ответила на вызов и сразу же задала вопрос:

— Что случилось?

Ответом мне была тишина и какое-то щелканье, как будто кто-то играл с зажигалкой. Мне стало не по себе, и я нажала на сброс. Попробовала перезвонить, но трубку никто не поднимал.

Вспомнив, что в морге есть еще и стационарный телефон, я тут же решила позвонить туда. На вызов ответил санитар Толя, и я попросила позвать своего мужа к телефону.

Выяснилось, что Вова, работая со своим клиентом, положил телефон на подоконник в секционной, дабы тот не вывалился у него из кармана. Завершив свою работу около восьми часов вечера, он закрыл дверь на ключ и пошел заниматься бумажной работой в кабинет, который находился на приличном расстоянии от секционной. Телефон, конечно же, так и остался лежать на подоконнике в запертом помещении. Я так ничего ему и не сказала о странном телефонном звонке, и в итоге списала бы его на странную поломку связи, если бы история не получила случайное продолжение.

Через пару дней к нам в гости пришел друг мужа, врач-реаниматолог. Они сидели на кухне, выпивали, беседовали. Под вечер я решила проведать их на кухне, подошла к двери и невольно стала свидетелем рассказа моего мужа о том, что в последнее время на работе его и еще нескольких коллег преследует чувство, как будто за ними кто-то наблюдает из вентиляции. Кто-то, якобы, даже слышал щелчки оттуда.

Прошла уже неделя с того случая, вроде все как всегда, но знаете, я теперь как-то с опаской отпускаю мужа на работу, потому что никто так и не знает, что в конце концов там у них происходит. Вот так и живем.

[attach=1]

[серебро]

Эту историю рассказали мне мои хорошие друзья — молодая семья. Жили они с новорожденным ребенком в небольшой «однушке». Их соседкой сверху была женщина примерно сорока лет, звали ее Марина. Она жила одна, детей не было, с мужем разошлась уже давно. Иногда появлялись сожители, но больше года никто не задерживался. Соседкой Марина была образцовой — по вечерам не шумела, водой не заливала. А что мужчин меняла, так это ее дело.

В феврале съехал от Марины очередной кавалер. После его отъезда женщина пошла вразнос. То по вечерам музыка орет на весь дом, то посреди ночи мебель начинают двигать, то лязг металла и грохот. Соседи ходили по-хорошему с Мариной договариваться, но дверь она им не открывала; и председателя ТСЖ вызывали, и счетчик на электричество в подъезде отключали — все без толку. Потихоньку стали и коллеги Марины подтягиваться (на работе женщина давно не появлялась). Ломились в дверь, на все телефоны звонили — опять провал. А дебош в квартире исправно продолжается. Пошел слух, что Марина вахтовым методом работать уехала, а квартиру сдала нелегалам — вот они и никому не открывают...

В общем, собрались коллеги Марины и доведенные до ручки соседи, и дружно в милицию отправились. Только через неделю добились вскрытия квартиры (не родственники ведь).

Квартиру вскрыли. Марина, оказалось, уже два месяца на балконе мертвая лежит. Сердечный приступ. В её уютно обставленной квартире уже успело скопиться порядочное количество пыли, и было ясно, что никаких ночных дебошей тут не было и быть не могло.

Соседи до сих пор недоумевают: что же они тогда слышали каждую ночь?..

[серебро]

Пару ночей назад долго не могла уснуть. И устала за день, но так часто бывает, что из-за физической усталости долго не спится, тело ломит, ворочаешься. Вот и я ворочалась. И тут слышу, где-то в прихожей или на кухне грохот, что-то не то упало, не то разбилось. Дёрнулась, повернула голову к двери. И остолбенела. Дверь комнаты была открыта. Вернее, приоткрыта, до половины. Мало того, за дверью свет какой-то непонятный. Рассеянный, белый свет.

Я всегда закрываю дверь на ночь. Не люблю спать с открытой, стремаюсь. И тут такой сюрприз! Дома, кроме меня, никого. В лунатизме я не была замечена, да я же и не спала! Лежу, какого хрена, понять не могу.

Сглотнула, приподнялась, и тут вижу, в прихожей тень появилась. Появилась и приближается, в сторону моей комнаты. Медленно так. И звуки какие-то. Позвякивание какое-то. Картина маслом. Пустая квартира, в которой ремонт, открытая дверь моей комнаты, из глубины квартиры льётся бледный свет, и кто-то медленно приближается в мою сторону, звеня чем-то!

Я думала, обделаюсь там на месте в постели же. Лежу, дрожу вся, в стену вжимаюсь. Светильник включить боюсь руку протянуть. Таращусь на тень эту, которая по коридору идёт, и желаю жить сейчас на первом, а не на пятом. Нервы натянуты дальше некуда. А тень эта всё приближается, и позвякивание это ближе всё, ближе. Хочу заорать, а не могу, только выдыхаю.

И тут из-за двери фигура показалась. При таком освещении мне было только силуэт видно. Кто-то одетый во что-то длинное, с длинными волосами. Эта фигура тень и отбрасывала на стену прихожки.

Когда оно подошло вплотную к моей двери, меня прошибло на молитву. Я начала громко шептать «Господи, помоги, господи, помоги». Не могла остановиться, шептала, как отрешённая. Громче не могла, только сипела.

Фигура резко остановилась, метнулась назад и пропала. А я услышала, как разбилось что-то. Рядом, возле порога. Свет этот непонятный исчез, стало совсем темно.

Шептать я перестала. Просто сидела, а меня колотило. Не знаю, сколько просидела так. Больше никаких звуков не было. Постепенно начала успокаиваться. Протянула-таки руку к светильнику. Но свет не зажёгся. И только тогда до жирафа дошло, что все лампочки в квартире выкручены. Ремонт капитальный, все дела. Ночами я обычно не просыпаюсь, поэтому ночник мне в принципе и не нужен был особо. Но тогда я сильно пожалела о том, что лампочку вынули и из него.

С перепугу, что нельзя включить свет, я сунула руку под одеяло и закуталась в него, как могла. Везде было тихо. В голову полезли мысли, что вся эта херня просто приснилась, а дверь я просто забыла закрыть, когда ложилась. Ну а что, замахалась за день, могла не то что дверь закрыть забыть, а и в туалет сходить. Я начала расслабляться и в итоге уснула.

Когда проснулась снова, было уже не совсем темно. Светало. Вставать надо было рано, поэтому, полежав какое-то время, я плюнула и поднялась. Дверь в комнату была так же приоткрыта. Как была в ночнушке, я вышла из комнаты и пошлёпала на кухню. Включила там лампу дневного света. Она единственная на тот момент в квартире могла гореть, её оставили рабочей. Я ею никогда не пользовалась. Не люблю свет этих ламп, не нравится он мне. Но раз другого источника света нет, вариантов тоже нет.

Приготовила себе кофе. Пока готовила, нечаянно сбила рукой на пол подставку для ножей. Матерясь, поставила на место, насыпала в чашку сахару и с чашкой этой пошла к себе. Пить кофе на кухне не захотела именно из-за лампы. Может и глупо, но почему-то пугает меня этот свет, с детства пугает. Какой-то он жутковатый. Решила, что донесу чашку до спальни при свете лампы, чтоб не навернуться случайно, споткнувшись о мешок или ящик в коридоре, а потом вернусь и выключу дневку к чертям. Иду к спальне, а сама сахар размешиваю. Идти старалась не быстро, чтоб не разлить. Были как-то прецеденты.

Дохожу до своей комнаты, и тут слышу, в комнате шипит что-то. А в проёме двери, насколько могу, вижу, что на постели что-то шевелится. Я не знаю, ноги сами меня на кухню понесли. Чашку выпустила из рук возле комнаты и просто рванула на кухню. Первая реакция. Закрыла дверь, подбежала к окну, на полу под подоконником вжалась в стену и сижу. Сижу, трясусь, всё жду, что сейчас дверь откроется и хрень какая-то на пороге стоять будет, или что под дверью сейчас что-то высунется, и свет этой лампы ещё! Думала, рехнусь там!

Просидела так, пока на улице не рассвело достаточно, чтоб видно было и без освещения. Подковыляла к лампе, выключила её. И тут в дверь позвонили. Я думала, меня до потолка подбросит, так я подпрыгнула с перепугу.

Днём за работой немного отвлеклась, снова ночная хренотень отошла как-то на второй план. Ближе к обеду вспомнила про первую ночную хренотень, которую я за сон приняла.

Знакомый ремонтник меня ещё спрашивал, что у меня с лицом и чего я в одну точку уставилась. А до жирафа просто опять дошло.

[серебро]

Родители улетели на неделю в Польшу, я из-за сессии остался. На самом деле мне и хотелось остаться, мне 20 лет, и путешествовать с родителями не очень хочется. Жить, в общем-то, тоже. Поэтому я радовался неделе одиночества. Несколько дней учёбы пролетели быстро, и наступили выходные — середина моего отпуска. На друзей я не рассчитывал, у них тоже была учёба, и в субботу утром я установил на компьютер пару старых стратежек, чтобы разбавить скуку выходных. Был закуплен яблочный сок, шоколад, из шкафа я достал заначенные полбутылки виски ещё с майских и сел за комп. К слову, я курю. Не часто, но люблю подымить подольше. Поэтому раз в вечер выхожу на площадку с сигариллой и стою минут двадцать, либо сижу в кресле рядом с переходом на лестницу. Так я и поступил в тот вечер.

Во мне уже было грамм 200-250, но поскольку всё это набиралось за весь день, даже самый жадный гаишник не смог бы назвать меня пьяным. У нас 5 квартир в коридоре, затем железная дверь. За железной дверью холл с лифтами (обычный и грузовой) и стеклянные двери, ведущие к площадке, на которой, собственно, и стоит кресло и пепельница. Я закрыл дверь в квартиру, прошёл коридор, открыл дверь в холл, просто прикрыл её за собой и вышел на площадку. Было около 11 вечера, но что это для июньской ночи? Внизу, на лавочках, едва различимые парочки общались о своём. Я сел в кресло и прикурил. Поигрывая дымком, я расслабился.

И вот когда я уже докуривал, внизу (пролёта через два или три) кто-то громко поперхнулся. Закашлялся влажно, будто отхаркиваясь. Не скажу, что у нас в подъезде постоянно ночуют бомжи, но такое случалось уже несколько раз. Когда я вставал, моё кресло скрипнуло, и, видимо, бомж услышал это, потому что стал подниматься наверх. Я смекнул, что он или она начнёт что-нибудь выпрашивать. Тем более, так поздно. Быстренько сбросив бычок в пепельницу, я прошел лифты и вошёл в наш общий соседский коридор. Когда я закрывал дверь, я увидел фигуру сквозь стеклянные двери на площадку, но кто именно это, я не понял — дверь была в стеклянную шашечку, фигура смазалась, и женщина это или мужчина, я не разглядел.

Проходя по коридору к своей двери, уже в квартиру, я заметил, что шаги продолжились, и он или она идёт дальше. Но дверь уже была закрыта, и я, не парясь, шёл в квартиру. Вдруг что-то будто прильнуло к двери на площадку. Я остановился, стал прислушиваться — знаете, когда останавливаешься и почти не дышишь. Я так и замер. Бомж щупал дверь. Я слышал звук ладоней, скользящих по железу, именно скользящих, гладящих её. Было тихо, даже глухо — в нашем коридоре акустика великолепная. Я удивился и пошёл дальше. Доставая из кармана шорт ключи, я начал было тыкать ключом в замок, как понял, что кто-то шипит. Смейся не смейся, но первая ассоциация — это момент из Гарри Поттера, когда он говорил на змеином. «Ссссссшшшшсшшшссс», — шипел бомж за дверью. Я снова замер, уже настороженно. Не страшно, просто очень глупо и странно. За железной дверью в полутора метрах от меня шипел, прислонившись к двери, бомж.

Я слушал. Шипение стихло. Я медленно продолжил открывать замок, но как только я вставил ключи в дверь, что-то смачно ударило. Именно смачно. Вы когда-нибудь роняли кусок свежего мяса на разделочную доску или просто случайно на пол? Бросали мокрую тряпку, начиная мыть пол? Звук был точно такой же.

Я отстранился и замер. Ключи висели в замке. Нужно четыре оборота, а я не сделал и первого. Я ждал. За дверью шипели. Я уже был уверен, что это не бомж. Что угодно, но не бомж.

Снова что-то «смачнуло» о дверь. Не сильно. Не ради того, чтобы выбить, просто чтобы его услышали. И я слышал. Тишина была глухая. На уши давило. Я всё ждал, что сейчас выйдет кто-то из соседей и развеет этот глупый момент. Но что я имею? Молодая семья с двухлетней девочкой, которая должна спать, как и её родители. Два старпёра, тоже уже наверняка спящие. Непонятная женщина средних лет, которая сама по себе, и вообще, я её не видел уже с неделю. Закрытая, уже четыре года «продающаяся» квартира и я, квартира нашей семьи.

Что-то хлюпнуло. Громко. Рядом, за дверью. Может быть, даже прямо перед ней. Я закрыл глаза, почувствовал страх. Звуки начали наслаиваться друг на друга. Появился ритм. Смачный звук, хлюп, шипение. Смачный звук, хлюп, шипение. Я слушал. Что-то нечеловеческое было в нём. Я испугался. До этого я просто боялся. Но теперь страх заполнил меня до конца. Я не двигался. Ключи висели в замке.

С минуту я набирался храбрости, чтобы быстренько повернуть ключи и зайти к себе. Две мои двери, шесть замков. Телевизор и недопитое виски. Это просто отличная шутка. Великолепная шутка. А я жалкий трус. Никаких странных вещей. Да, я не знаю, что это, но это может быть розыгрыш. Оно не успеет, даже если это какое-нибудь «оно». Я был готов. Я считал. Смачный звук. Раз. Хлюп. Два. Шипение. Три. Смачный звук. Раз. Хлюп. Два. Шипение. Три. Я начну открывать на три. Давай!

Смачный звук. Раз. Хлюп. Два. Тихий хохот. Даже не хохот, а хихиканье.

Стоит ли писать, что моя смелость и накрученная храбрость исчезли за секунду. Я клянусь, это был не человек. За свою жизнь я просмотрел немало фильмов, пообщался с самыми разными людьми, слушал самую разную экспериментальную музыку. Я клянусь, губы человека на такое не способны. Что-то противно хихикало там, за железной дверью. Снова шмякнуло о дверь. И начало давить на неё, втирать то, что шмякало, в дверь. И хихикать. В голову полезли догадки, какими должны быть губы и рот, чтобы звук был таким? Я понял — шмякало не ОНО, шмякало что-то, что ОНО бросало в дверь. Теперь ОНО втирало это в дверь и шмякало. Хихикало. Делало паузу, чтобы хлюпать и шипеть. А я слушал. Что я мог ещё сделать?

Потом, может быть, спустя полчаса, я не знаю, ОНО запело. Вернее, замычало. Знаете, когда люди наигрывают мелодию. Мммм-мммм-ммммуууыыы. Глупо, верно. Мелодию я не знал. Но ОНО, видимо, ею наслаждалось. Хлюпов и шмяков не было, но хихиканье осталось. Оно было аранжировкой, будто их было двое. Но ОНО было одно. Я бы услышал звуки ходьбы или лифта. ОНО должно быть одно! В голову пролезла ещё одна догадка — а вдруг у него два рта?

У меня потекли слёзы. Я стоял на полусогнутых уставших ногах и тихо плакал. В голову пришла идея. Закричать, разбудить соседей, всех! Чтобы были люди, чтобы ОНО ушло.

Из-за плача я громко выдохнул. Мычание прекратилось. Стало тихо. Я ждал. Хлюпа, шмяканья, хохота... неважно. Тишина. Я прождал ровно пятнадцать минут — считал в голове до 900. Медленно, с паузами. Я сел на пол прямо у своей двери, ключи висели в замке. Тишина бальзамом накрывала голову. Я мог дышать, мог расслабить ноги. Мог тоненько плакать от радости и страха одновременно. ОНО ушло. Пусть я не слышал его удаляющихся шагов или шума лифта, ОНО молчало. А значит, ушло. Спустя ещё минут десять я уже начал придумывать объяснения ситуации, считая её чей-то злой и очень хитрой проделкой. Первоклассным розыгрышем. Шуткой над запозднившимся парнем.

На ум пришла тоненькая мелодия. Будто ребенок поёт в тишине. Нежный ангельский голос, как маяк во мраке. Сразу представил мальчика в тёмном лесу, бредущего по тропинке и поющего тонким голосом старинную песенку. А из чащи на него смотрят страшные  целый коллектив редисок . И песня — единственная надежда паренька. Странно, что это за песня? Я сидел на кафельном полу коридора и слушал. Я стёр слёзы с лица и взъерошил волосы. Задел своё правое ухо. Ангельское пение дёрнулось. Я слышал это не в голове. Это ОНО пело за дверью. Я замер. И оно, подтверждая мою догадку, захихикало. Пел маленький мальчик. Что-то мычало. Оно хихикало. Шмяк. Хлюп. Шипение. Мычание. Хохот. Мальчик.

Я отключился.

Утром меня разбудил отец из молодой семьи, провожая свою дочку в садик. Он подумал, что я потерял сознание, возвращаясь с покурки. Соседи в курсе моей привычки. Я не разубеждал его. Я молча вошёл к себе, выключил телевизор. Приготовил завтрак, помылся. Написал дяде и тёте, что приеду в гости на 3-4 дня до приезда родителей. Они удивились, но согласились. Я оделся, собрал вещи и пошёл на площадку. Звуков не было. Площадка с лифтами была чиста. Ничего, что напомнило бы мне о прошлом вечере. Выйдя на улицу, я улыбнулся летнему дню. Подростки, мамы с детьми, старики. Люди.

На лавочке рядом с подъездом сидела консьержка. Я поздоровался. Она улыбнулась. Мы заговорили. Я её неплохо знаю.

— Ой, а ты тоже уезжаешь? В последние дни весь подъезд как на иголках. Все куда-то поразъезжались. Скоро одна останусь. С этим. Не приведи Господь, — сказала она и перекрестилась.

— С каким это «этим»? — удивился я.

— Ну, знаешь, по ночам бродит, у меня кошмары от него. Шмяк. Бум. Хлюп. То запоёт. То мычит. Никакого покоя. Всё до гробу довести хочет.

[серебро]

Раньше я с родителями жил в старом двухэтажном многоквартирном доме странной планировки. В соседней квартире жил запойный дядя Семён со своей умственно отсталой двоюродной сестрой.

Моя кровать стояла как раз у стены, разделяющей наши квартиры. Когда я был маленьким, по ночам сильно пугался странных звуков оттуда. Как будто кто-то медленно ползает по стене с той стороны сверху вниз, снизу вверх, царапая её когтями. Ещё были звуки, похожие на шум катающихся по фанере банок или бутылок, ну и всякие мелкие стуки-шорохи.

Когда я немного подрос, то перестал бояться этих звуков, так как стало ясно, что там живет не НЕХ из потустороннего мира, а вполне реальные алкоголики, и ничто не мешает бухому человеку катать бутылки и шуршать по стенам до самого утра. Тем более, я уже успел побывать в их квартире и посмотреть на ту самую стену с обратной стороны. Стена как стена. Облезлая и грязная, но вполне обыкновенная.

Я давно уже живу в другом городе. Но вот недавно приехал навестить знакомых, и вечером зашел в свой старый двор, захотелось вспомнить детство. Сел на лавочку напротив общежития и начал путешествовать взглядом по окнам второго этажа, слева направо, на ходу вспоминая, как выглядели комнатки знакомых жильцов. Я как бы визуализировал трехмерный вид квартир, «просвечивая» стены дома. Когда я дошел до самого последнего окна справа, то понял, что что-то не так и моя трехмерная модель не сходится. Я снова начал с крайнего левого окошка и проговаривал про себя: «Так, здесь жил такой-то, здесь такой-то, тут тот-то, а вот наша кухня, вот наша комната, вот комната алкашей... стоп!» Я понял, что окон ровно на одно больше, чем должно быть!

Во всех окнах горел свет. Во всех, кроме этого. Да, именно так. Десять лет назад я спал рядом с тёмной комнатой без дверей, в которой шуршали неведомые  целый коллектив редисок . Три метра отделяли меня от квартиры алкашей. Три метра неизвестности.

[серебро]

Года два назад случилось так, что я в силу обстоятельств после окончания интернатуры была вынуждена уехать в деревню, чтобы поднимать там с колен сельскую медицину. Обрадовалась безмерно — неделю ревела, неделю квасила, потом покидала манатки и в назначенный сентябрьский день была прибыла на территорию больницы в качестве местного знахаря. Тут меня порадовали еще раз: вместо обещанной служебной жилплощади мне показали две большие фиги. Но я особо не переживала: в той деревне — а точнее, в ПГТ — в благоустроенной квартире проживала моя любимая бабуля. Но у нее я жить не стала. Не то чтобы мне не нравилось с ней жить, просто я курю, а в бабушкином понимании я идеальная внучка, прямо загляденье. Чтобы не разрушать ее иллюзии, я решила, что, пока не наступили холода, поживу у нее на даче. Бабушке я мотивировала это тем, что мне до смерти надоел народ на работе, и я стремлюсь к уединению. В эту липу бабушка с грехом пополам, но поверила, и мне были выданы ключи.

Дача была примерно в двух-трех километрах от больницы в небольшом СОТе, снабжена электричеством, печкой и колодцем. Кроме того, бабуля днем по своим колхозным делам иногда навещала дом и оставляла мне поесть. В общем, жить было можно.

В сентябре в том дачном поселке еще были люди, многие оставались ночевать, так что страшно мне не было. Ночи были очень темные: выйдя на улицу уже в десятом часу вечера, невозможно было разглядеть вытянутую перед собой руку. Горевшие на соседних дачах окошки можно было разглядеть за версту. В октябре же народ разъехался по домам. Выходя ночью на улицу с целью намочить какую-нибудь смородину (ползти в специально отведенный домик было лень), я уже не видела вокруг ни одного источника света, кроме собственного дома.

В один замечательный октябрьский день я пришла с работы в свой загородный особняк, натопила печку, натаскала воды, помылась в баньке и с чувством выполненного долга земского врача отправилась спать, тщательно заперев дверь. Дверь я всегда запирала изнутри на большой засов и ещё на ключ. Входная дверь вела в довольно-таки большой предбанник и уже из него вела дверь в комнату, где я ночевала. Дверь в предбанник я держала чуть-чуть приоткрытой, чтоб не угореть от печки, но никогда не открывала целиком, чтобы не выходило тепло.

Сплю я, значит, и вдруг просыпаюсь от ужасно громкого стука во входную дверь. Это был даже не стук, это был дикий, жуткий грохот, словно кто-то колотил изо всех сил ногой в водолазном ботинке. В шкафу зазвенела посуда, стены буквально тряслись. Мало того, что стук был таким сильным, он еще был довольно продолжительным. С момента моего пробуждения он длился еще секунд десять. Я повернулась на койке в сторону входа и спросила: «Кто там?». Это было по меньшей мере глупо: стучавший не расслышал бы меня из-за предбанника. Но тут я испугалась до холодного пота, ибо голос, которым я это произнесла, был совершенно не похож на мой. Мне сто раз уже приходилось отвечать спросонья на телефонные звонки, так что то, как звучит мой голос в такой ситуации, я вполне представляла. Но на этот раз из моего рта вырвался непонятный хриплый рев, невероятно низкий и хриплый, совершенно не мой. В общем, звука собственного голоса я испугалась не меньше, чем этого стука.

За окном светало, было около четырех утра. Проверять, кто же там, я не стала — побоялась. Стук не повторялся, но вместо него со стороны двери послышался жуткий вой, довольно громкий, ничем не напоминающий собачий. Низкие частоты чередовались с высокими. Звук длился секунд десять, потом все стихло. Я поплотнее укуталась в перину, перевернулась на другой бок, всхрапнула со звуком, чем-то напоминавшим этот вой, и неожиданно для себя мгновенно уснула.

Проснулась я утром уже по звонку будильника. Перенесенный ночной стресс никак на мне не сказался, я привычно собиралась на работу. Единственное, на что я обратила внимание — настежь распахнутая дверь в предбанник. Соответственно, угореть и галлюцинировать я не могла, как и не могла ее так открыть — это не в моей привычке. В общем, чёрт его знает...

Когда выпал снег, электричество на даче отключили, и я переехала жить к бабушке. На той даче с тех пор регулярно бываю каждое лето, ночую там, но никаких признаков чего-либо сверхъестественного мной там замечено не было.

[серебро]

Я бы хотела рассказать одну историю, произошедшую со мной в 2000 году в Финляндии. Я работала на кладбище. Это была сезонная работа — мы сажали и поливали цветы, еще газоны стригли. Конечно, я слышала раньше, что с кладбища ничего брать нельзя, но не придавала этому значения, так как многие берут, потом еще торгуют оставленными там цветами. В общем, я считала, что это всё пустые суеверия.

В тот день мы работали с Кирсти в паре. Нам попалась очень старая могила 40-х годов — она заросшла нарциссами, а нам надо было посадить бегонию. Кирсти взяла лопату и отрубила половину куста нарциссов, так как они нам мешали. Я сходила и выкинула их в контейнер. Потом, когда работа закончилась, я на велосипеде проезжала мимо того контейнера. Нарциссы лежали на виду, и я решила взять их домой и посадить на балконе.

Нарциссы сразу прижились и обильно зацвели. Только вот мой кот почему-то невзлюбил их и всё пытался сгрызть.

Прошла неделя, и вот под утро где-то в 5 часов меня разбудил старческий кашель, который раздался прямо надо мной. В комнате я была одна, мои дети спали в детской. Я стала прислушиваться, но кашель не повторился. Днем на кладбище я думала об этом случае, но к чему определенному не пришла.

Прошло два дня, и к нам в гости приехала 18-летняя племянница Наталья. Я постелила ей в гостиной на диване. В ту ночь под утро меня снова разбудил кашель. На этот раз я встала и походила по квартире, но не нашла никого, кто бы мог издать такой звук: кот спал у балкона, дети и Наталья тоже спали. Когда я вновь легла и начала засыпать, в квартире вдруг опять отчётливо раздался хриплый старческий кашель...

На работе я опять весь день думала про ночное проишествие. Когда же вернулась домой, обнаружила Наталью всю мокрой от страха. Она сказала, что слышит звуки, будто какой-то старик ходит по комнате, кашляет и шаркает ногами. Я стала уточнять, в какой части квартиры слышались эти звуки. Когда Наталья указала мне место, я заметила, что там на подоконнике как раз цветут нарциссы из кладбища. Мы взяли их и сразу поехали на велосипедах на кладбище. Я отыскала ту самую могилу, но там на фотографии был не старик, как я ожидал, а женщина, умершая после войны. Мы оставили нарциссы у могилы, и после этого загадочные звуки прекратились.

Наталья уехала. А вскоре церковь устроила пикник для русских с выездом на природу и с сауной, и я поехала туда. В сауне я встретила свою подругу Хелми. Она спросила, знаю ли я, что мой сосед Сампо умер. Я этого не знала, так как сосед, оказывается, умер не дома, а в больнице. Сампо было под 90 лет — дедушка с белой бородой, кантелист, собиратель рун. Я спросила у Хелми, в какой день он умер, и что вы думаете — как раз в ту ночь, когда я впервые услышала кашель в своей квартире!..

С тех пор я зареклась не носить домой ничего с работы.

[Венера888]

Моя ты барабашечка,спасибо

[Катеринa 1970]

Серебруша  жутковато сегодня 

[мишаня]

Серебрушенька! Спасибо! Интересно, но хорошо, что пока 21-00..

[серебро]

Спасибо вам 

[серебро]

Серебрушенька! Спасибо! Интересно, но хорошо, что пока 21-00..

 

[серебро]

Серебруша  жутковато сегодня 

я старалась...  

[серебро]

Моя ты барабашечка,спасибо

Венерочка 

[Ева вечер]

Спасибочки!!!!! Как всегда интересно.....