"Хочу, чтобы Россия была в пятерке судостроительных стран мира!" Интервью "без галстуков" с главой сразу трех заводов

Компании: "Ахтубинский судостроительно-судоремонтный завод", ЗАО, "Балаковский судостроительно-судоремонтный завод", ООО, "Волжский судостроительно-судоремонтный завод", АО, "Объединенные Верфи Вега", ООО

Как организована работа крупных предприятий во время режима самоизоляции? Можно ли в нашей отрасли избежать столкновения с гендерными стереотипами? Как успешно управлять сразу тремя заводами и быть при этом не терять контакта со специалистами на производстве? В нашей интервью с гендиректором компании "Объединенные Верфи Вега", объединяющей Ахтубинский, Балковский и Волжский заводы, Еленой Майер.

- Елена Владимировна, несмотря на рекомендации по соблюдению в стране режима самоизоляции, многие в России работают. Вы сейчас тоже находитесь на заводе?

- Да, я сейчас на предприятии, в своем кабинете. Режим самоизоляции на меня не распространяется. К сожалению или к счастью, мы работаем, но в ограниченном режиме и неполным составом – только на срочных объектах и проектах Минобороны. Очень сложно перевести все на "удаленку", не получается пока.
 
- Как так вышло, что вы попали в судостроительную отрасль? Может, это было вашей мечтой?

- Я, как любая девочка, мечтала стать актрисой, стюардессой. И я посещала драмкружок, мне это очень нравилось. Но эта мечта не совпала с мечтой моих родителей. Моя мама – врач, ей хотелось, чтобы я стала доктором. Мой папа – предпринимать, он хотел, чтобы я занялась бизнесом. И судя по всему, папа победил.

Мое первое образование, которым я очень горжусь, физико-математическое. И сейчас я считаю, что это одна из самых важных наук для всех детей и родителей. Поэтому позволю сказать: родители, у кого есть дети-школьники, призываю, обращайте внимание на математику и физику – это базовые науки. Наше человечество меняется, профессии преобразуются, все вокруг нас стремительно движется вперед. С моей точки зрения, если ваши дети владеют математикой, физикой, химией, то с их будущим все благополучно.

- Однако все дети разные. Кто-то расположен к математике, кому-то она кажется непосильной.

- Бесспорно. Однако если ребенок еще не определился и ему нравится физика и математика, я думаю, что нужно это поощрять. Потому что это фундаментальные знания, в которых рождается инфраструктура и человечество. Ведь физика и математика – это инженер, судостроитель, строитель космических кораблей.
 
-А как был сделан выбор именно в сторону морского направления? Может, в семье кто-то из родственников был связан с морем?

- У нас в семье никто с морем не связан. У меня несколько образований. Я окончила Волгоградский технический университет. Это были 90-е годы, в России появилось Федеральное управление по делам о несостоятельности (банкротстве) и финансовому оздоровлению. В Волгограде оно тоже открылось, и его руководитель пришел преподавать антикризисное управление к нам в вуз. Он заметил, что мне этот курс очень понравился, и пригласил меня на стажировку в агентство.
Я увидела, что огромное количество предприятий находится в сложной ситуации – финансовые банкротства, кто-то что-то распродает, люди не получают зарплату. И среди этих предприятий меня закрепляют как стажера за арбитражным управляющим. Как стажер, я носила бумаги на предприятия. И вот однажды прихожу на Волжский завод, в кабинет, где сейчас сижу. Тогда предприятие называлось "Волжская ремонтно-эксплуатационная база флота" и находилось в процедуре банкротства. Я делаю экономический анализ и вообще не понимаю, как такой бизнес может испытывать проблемы? Говорю отцу: ты знаешь, есть такая Волжская ремонтно-эксплуатационная база флота, давай займемся этим бизнесом! Она страдает, нужно что-то сделать.

Мы с отцом пришли на предприятие, и потом история развернулась достаточно классически. Мы не поглощали завод, не покупали его некрасивым образом, мы просто приобрели контрольный пакет акций у акционера. Внесли на депозитный счет нотариуса достаточную сумму денег для погашения всех долгов и были одним из первых предприятий в регионе, которое финансово оздоровилось. Так наше удачное решение с Волжским заводом попало в ряд учебников о кризисном менеджменте.

Может, мы были и не первыми, а только одними из, но факт остается фактом – завод начал работать. Дело в том, что мы использовали инструмент, который тогда был чрезвычайной редкостью: применение депозита нотариуса для оздоровления предприятия. И больше завод в такие неприятности не попадал. Это было первое предприятие, которое появилось у нашей семьи. Теперь их три, и мы гордимся этой историей.

- Сегодня вы руководите сразу тремя судостроительно-судоремонтными предприятиями. Примеров, когда на подобном посту находится женщина, очень мало не только в России, но и в мире. Насколько это сложно?

- Если бы вам задали этот вопрос мне 20 лет назад, я бы сказала, как я – молодая девушка – прихожу, а меня никто не воспринимает всерьез. Меня посылают на круги ада. В сегодняшнем нашем бизнесе я не испытываю никаких проблем с тем, что я женщина. Во-первых, за 20 лет в отрасли со мной знакомы большинство коллег. У меня есть определенная репутация. Она такая, какая есть, с минусами и плюсами, и я благодарю своих коллег за то, что наши отношения в большинстве своем очень интеллигентные и уважительные. Вчера, когда я шла по этим ступенькам и зарабатывала каждый кирпичик своей репутации, было тяжело. Вчера и гендерные отличия, и возраст играли роль. Сегодня нет. Сегодня все хорошо. Я очень люблю свою работу и с удовольствием просыпаюсь утром, поэтому скажу, что мне повезло.

- Когда вы почувствовали, что вас приняли на первом заводе?

- Сложно сейчас сказать. Наверное, я начинала осознавать это в несколько этапов. Если честно, то я мечтаю в конце своего пути обязательно заняться педагогической деятельностью. Поэтому иногда делаю наброски, заметки, лекции, даже книги пытаюсь писать. В них я описываю опыт, который может быть уроком для кого-то.

Например, когда я собрала достаточно большое совещание с мужчинами и как руководитель должна отработать повестку дня, которая разбита на вопросы. Их мне надо задать и получить ответы, выдать соответствующее задание, поставить сроки. Все вроде традиционно. Я начинаю работать с людьми, а они работают друг с другом, игнорируя мое присутствие, мне даже вопрос нельзя задать.

Что в этот момент надо сделать? Можно повысить голос, начать ругаться, но только не матерными словами. Я искала варианты, ходила к отцу за советом. И потом на моем пути встретился человек – Белявский Александр Николаевич, работник Волжского пароходства. Я была у него на совещании и заметила, что он его проводит вполголоса. И если все начинают шуметь и кричать, он опускает тембр голоса чуть тише, и все затихают. Сегодня я очень часто использую этот метод. Когда что-то выходит из-под контроля, я стараюсь держать себя и не повышать голос.

- Сегодня в объединение входят три завода. Как они между собой взаимодействуют с точки зрения коммуникации? Как выстроена иерархия между ними?

- Мы объединены программным продуктом "1С: Документооборот". Эта программа позволяет нам оптимизировать взаимоотношения, у нас электронный документооборот. Также в электронном виде мы общаемся, отвечаем на просьбы и так далее.

Хочу заметить, что это три независимых завода, которые возглавляют три независимых руководителя. При прочих равных условиях они имеют просьбу от акционеров работать друг с другом. Именно просьбу, потому что экономика выше кооперации внутри группы. Только если кооперация внутри группы экономически целесообразна, только в этом случае они работают вместе.
 
С моей точки зрения как руководителя, самое ценное, что может быть, это инициатива, это творческий полет. Самостоятельность является базовым понятием для инициативы. Поэтому мы не объединены в одно предприятие, у нас три центра инициативы.

- Какой завод из них можно условно назвать основным и наиболее выгодным в настоящее время?

- Информация о всех моих трех предприятиях есть в доступе. Лидером прошлого года у нас является Ахтубинский завод. В этом году, по прогнозам, Волжский завод должен побить все рекорды по объему выручки и производства. Но, в принципе, они не сильно друг от друга отличаются. У нас даже численность предприятий приблизительно одинаковая – от 300 до 350 человек работает на каждом заводе.

- А есть ли какая-то ротация кадров? Может, организовываются какие-то переходы персонала?

- Такое бывает. Например, только что молодой специалист Станислав Дегтярев сменил место жительства – уехал из города Волжского в Ахтубинск, с ростом по карьерной лестнице. Он принял такое предложение и с семьей переехал в другой регион.

- Давайте уйдем немного в географию. На каком расстоянии заводы находятся друг от друга?

- Сначала идет Балаково, он в самом верху, недалеко от Саратова. Потом идет Волжский – это Волгоградская область, 600 км. И еще ниже – Ахтубинск, это еще 150 км. Максимальное расстояние 750 км между крайними заводами.

- Как часто вы посещаете заводы?

- Если говорить про сегодняшние обстоятельства, то нечасто. А так – посещаю Балаковский ССЗ раз в месяц, Ахтубинский – два раза в месяц, на Волжском присутствую ежедневно.

- Интересно, хорошие ли дороги между городами, где располагаются предприятия?

- То ли благодаря Чемпионату мира по футболу в 2018 году, то ли просто благодаря развитию нашей страны, уже два-три года дороги великолепные. Я считаю, что они европейского уровня. Волгоград – Самара – просто замечательная дорога. Волгоград – Астрахань – чуть-чуть поскромнее. Но это дороги, которыми можно гордиться. Что там Гоголь говорил? В России есть две проблемы. Одну решили.
 
- Насколько сложно взаимодействовать заводам? Понятно, что есть "1С", 750 километров. Бывают ли вообще случаи, когда судно ремонтируют на одном заводе и оно переходит на другой?

- Такие случаи есть. Даже есть примеры, когда одно предприятие начинает строить теплоход, а другое его завершает. Я бы сказала, что самое сложное – это взаимоотношения между людьми. Если у меня получается выстраивать правильные человеческие отношения с директорами заводов, то это основа всего остального. Люди, которых я приглашаю на работу, обязаны быть профессионалами, и это чрезвычайно важно. Есть два фактора, которые я использую при отборе персонала. Человек должен быть профессионалом, и он должен очень любить свою работу, должен желать работать. Потому что можно быть профессионалом и не иметь желания работать. Все руководители, которые у меня работают, соответствуют двум этим факторам. Поэтому отношения – это отношения не заводов, это отношения людей. Мы уважаем друг друга, поэтому у нас все получается.

- Получается, что руководителей на предприятии вы лично знаете?

- Очень хочется сказать, что я знаю не только руководителей. Но, к сожалению, тысячу человек по именам я не знаю, хотя стараюсь быть знакомой не только с директорами, а и с их заместителями, начальниками цехов, с основными мастерами, со строителями.

С моей точки зрения, каждый человек, который доверил мне свою судьбу, важен для меня, он мне интересен. И если у меня есть минутка, я всегда стараюсь познакомиться, узнать о семье, узнать о детях, узнать, что беспокоит человека. Мы очень маленькая компания в рамках России. Мы не можем, не имеем права не интересоваться своими людьми.

- Скажите, как вы решаете вопрос с кадрами? Вы их взращиваете? Интересно узнать именно про руководящие должности.

- Честно, ни одного из трех директоров заводов мы не вырастили сами. Есть, например, заместители по производству, финансовые директора, которые выросли у нас в коллективе. К сожалению, нам пока не удалось вырастить ни одного директора завода, однако мы работаем над этим. В настоящее время все директора приглашенные.

- Вы ищете именно управленцев или профессионалов, которые имеют опыт работы в судостроении?

- Сегодня Балаковский завод возглавляет Михаил Федорович Ломтев. Мы его пригласили из Санкт-Петербурга. Там он занимал руководящую должность на судостроительной верфи. У нас была о нем информация, я с ним виделась несколько раз и, когда у меня появилась вакансия, лично ему позвонила, пригласила. Он сменил Санкт-Петербург на Балаково, за что я ему безмерно благодарна, и еще четыре раза благодарна его семье за то, что она ему позволила сделать этот выбор. Я понимаю, что покинуть Санкт-Петербург было достаточно сложно, тем более, что социальные аспекты в глубинке чуть-чуть не дотягивают до Северной столицы. Михаил Федорович нам поверил, и теперь мы с удовольствием с ним сотрудничаем.

В Ахтубинске руководит Евгений Евгеньевич Позняк, потрясающий руководитель, офицер в отставке, летчик. После того, как ушел в отставку, он работал на Волгоградской судоверфи. Мы сделали ему приложение, и он из Волгограда уехал в Ахтубинск.

А Волжский завод возглавляю я лично с 15 мая 2019 года.
 
- Мы с вами встречались на "Неве" и буквально вкратце обсудили вашу философию руководителя. И признаться честно, вся наша компания под большим впечатлением от вашего пройденного пути. Мы искренне восхищены тем, как вы ведете свое дело. Но на выставке мы не успели до конца поговорить об этом. Предлагаем сейчас исправить это! Уверены, что всем нашим читателям, подписчикам будет очень интересно познакомиться с вашим опытом.

- Я боюсь, что у меня вряд ли получится повторить сказанное на "Неве". Но принцип работы достаточно простой, он известен тысячам лиц. Если мы побеждаем в войне, то победу одерживают армии. Если проигрываем, то виноват, конечно, генерал, который армию возглавляет.

Поэтому я возглавила Волжский завод. Мысль следующая: в основном "Вега" – это судоремонтные предприятия. Сегодня судоремонта становится все меньше и меньше. Старый флот стратегически умирает, и это правильно. На его место приходит новый флот – это тоже замечательно. Но целая отрасль судоремонтных предприятий в России остается без работы. И я, как человек, который ответственен за то, чтобы у людей завтра была работа, вынуждена была искать со своей командой другие сектора и другие ниши.

Пять с лишним лет назад мы приняли решение, что заводы станут судостроительными. Только поверхностно кажется, что это очень похожие две профессии – строить корабли и ремонтировать корабли. По факту, я вам могу сказать, что это разные истории, разные акценты. И люди, которые ремонтируют теплоходы, не могут их строить, равно как и наоборот. Есть определенная общность, есть оборудование, есть философия, которая нас объединяет.

Поэтому переход на рынок судостроения был достаточно сложный. В России есть ОСК, которая строит теплоходы, и у них не хватает объемов, у них простаивают площади. А тут группа компаний "Вега" говорит, что тоже строи теплоход...

Необходим был первый заказчик. Дай бог здоровья господину Александру Ивановичу Ярошенко и компании "Транспетрочарт", которые позволили этот первый теплоход построить. Его построил Ахтубинский ССЗ. Но это единичный заказ. А где взять второй-третий-пятый? Как сделать так, чтобы предприятие постоянно имело работу и определенную репутацию? И чтобы не я ходила за заказчиками, а заказчики очень хотели прийти ко мне? Такое у меня желание как у руководителя.

- И какое решение вы нашли? Это очень интересный момент!

- Мы поняли, что самое главное, что у нас есть, это наши технические специалисты и конструктора. Это люди, которые могут не просто построить или отремонтировать теплоход, но и решить сложную техническую задачу. У нас появилось КБ, и мы за свой счет, по собственной инициативе, создали маленький буксирный моторный катер. В гражданском судостроении он называется "Бобер", а в военном – БМК-15, есть два его исполнения. Это то, чем мы гордимся. Это наш маленький "ребенок". Мы его сделали сами.

Представьте, что идет поезд. В нем едут люди, у каждого есть билет, у каждого есть свое место. Нам в этот поезд очень хочется, но у нас нет ни билета, ни места. Нам показали, как туда можно попасть, и мы туда попали. А место, где сесть, нет. Везде все занято. Эту битву можно было выиграть только одним способом – наш "малыш", наш БМК должен быть лучшим по всем параметрам.

Была создана рабочая группа из 11 человек. Это и конструктора, которые старше 65 лет (они сейчас находятся на самоизоляции), это и совсем юные молодые люди, которые окончили технический вуз, окончили "Корабелку". Вот эта аккумуляция абсолютно безумных и храбрых юнцов и "монстров", умудренных опытом, за полтора года, не выходя из цеха, буквально "живя на раскладушках", сделала наш БМК.

Мы поехали представлять его в Муром на сравнительный показ. Нам сказали, что на показе будут люди, которые его всегда организовывают. Знаете, как в анекдоте, у них папа – генерал, дедушка – генерал, прадедушка – генерал. Они придут, и у каждого из них есть свой БМК. Мы привезли свой, и было одно но. Это классное судно – может все, что угодно делать, идти по мелководью, разворачиваться на месте, но у нас денег не хватило сделать рубку. Она была, но внутри нее… Зашел майор и говорит: "А что у вас обстройки нет?" Мы отвечаем: "Это же не главное". Нам отвечают, что сейчас придет генерал, он не пустит нас на показ.

А дальше как в кино. Что мы можем сделать? У нас два часа. Мы поехали в строительный магазин, купили самоклеющиеся обои, картон, скотч. Сделали рубку из картона. Зашел генерал, посмотрел и все равно поставил самый низкий балл за рубку. Однако она была, главное – не надо было к ней прислоняться. Мы все знали, что ничего нельзя трогать руками.

На этих сравнительных показах было еще два БМК. Наша команда показала себя очень хорошо. Я считаю, что вообще наш БМК был лучше всех, не в обиду нашим коллегам.

- А сейчас он востребован? Есть на него заказы?

- Да, после испытаний, после всех битв у нас появились заказы. В настоящее время наш БМК взят на вооружение  Министерством обороны, об этом есть подписанный документ. Минпромторг признал нас единственным исполнителем. Сегодня мы завершаем первый контракт и уже заключаем второй.

После этого к нам обратилось Минобороны с просьбой о продолжении научно-исследовательских работ, и мы сейчас завершили ОКР. Нами были модернизировали понтонные переправы для Министерства обороны и в настоящее время проходят их испытания. Мы ожидаем, что до конца апреля они благополучно пройдут, и у нас, надеюсь, появится младший брат БМК, потому что мы – единственные в России, кто имеет лицензию на производство подобной продукции.

Все это очень здорово звучит, если бы не одно но. Военная промышленность предполагает дисциплину, выполнение кучи регламентов, серийность, подготовку производства, огромную ответственность, вплоть до уголовной. Несмотря на наш креатив и изобретательность, мы по большому счету сносим Волжский завод и отстраиваем его заново.  Сносим цеха, все выносим, сдаем в металлолом и ставим новое оборудование. Мы учим людей, учимся быть современными, гибкими, дисциплинированными. Это все очень тяжело. Это намного тяжелее, нежели чем было изобрести БМК.

В рамках всей этой тяжелой задачи, дабы стать опорой для своего коллектива, я возглавила этот проект самостоятельно. Я очень надеялась, что это ненадолго, на полгода, максимум на год, что я решу все текущие вопросы и скажу: "Коллеги, вот как надо". И пойду дальше. Как в Японии говорят, что главный руководитель должен смотреть в окно. Однако пока я не готова "уйти к окну". Это ежедневная битва и труд.
 
- А хватает вам сотрудников на Волжском заводе под все задачи? Не планируете расширять коллектив?

- Численность предприятия за этот год выросла в полтора раза. И я планирую, что к 1 июля она вырастет еще на 150 человек, а концу года превысит 500 человек.
Нет проблем с персоналом, есть проблемы с руководителем, который не может нанять персонал. Мы договорились с техническим колледжем, и он уже второй год принимает ребят-судоремонтников, судостроителей, слесарей-судоремонтников. Пятьдесят человек в год он выпускает для нас. Они проходят у нас стажировку и полным составом, если желают, приходят на работу. Мы нанимаем людей со схожими профессиями. Все зависит от того, сколько мы можем заплатить и какие социальные условия предлагаем. В регионе есть свой средний уровень заработка, я предлагаю зарплату на 10-15% выше, добавляя мое желание обучать людей и небольшой социальный пакет.

Сейчас мы тренируемся на добровольном медицинском страховании, что оказалось для людей чрезвычайно важно. Почему говорю тренируемся? Потому что наш пакет добровольного социального страхования пока очень небольшой. Он распространяется абсолютно на всех работников завода, но сумма пока не слишком крупная. Мы над этим работаем. Для нас очень важно, чтобы наши люди были не только профессионалами, но и здоровы. Наша команда прописала ДМС в годовой план 2020 года. Получилось, что это нечаянно угаданный тренд.

- Тренд?

- Я оптимист. Наша страна пережила Великую Отечественную войну. Никто и нигде не пишет, болели ли люди во время нее. Но подозреваю, что, наверное, не все были здоровы. Моя страна сказала, что есть определенная зона опасности, и я должна выполнять определенные правила. Я их выполняю и считаю, что этого достаточно для того, чтобы жить благополучно. Я доверяю своему государству – сказали мыть руки, мы моем. Мы и до этого их мыли. Теперь делаем это еще тщательней. На заводе в санузлах всегда есть средство для мытья рук, мы закупаем его ежемесячно. Как раз хватает на месяц.

- Помимо БМК, какие у вас суда находятся в строительстве?

- Балаковский завод сейчас строит два гидрографических судна. Это наша маленькая гордость. Господин президент в обращении к нации даже об этом сказал два предложения. О том, что на судостроительных верфях России заложены гидрографические суда. Я специально проверяла, только на наших верфях заложены гидрографические судна. Это два судна проекта Е35Г.

На самом деле у этих двух судов интереснейшая история. Дело в том, что гидрографические суда несколько лет назад уже закладывал Сосновский судостроительный завод. Строили три единицы – одно построили, и оно не заработало. А мы специализируемся на трудных задачах. Гидрографическое судно имеет свою специфику, специфическое оборудование, которое работает при определенной скорости, должно идти в разных условиях. Такого оборудования в стране не производят, его создают в Европе. Цену вы представить уже можете. И устройства могут не заработать, если судно не соответствует.

Сосновский завод попал в ситуацию, когда проектант не доработал, а корабелы не обратили на это внимание, и судно не смогло выполнять свое основное назначение. На сегодняшний день два судна стоят на стапелях в Сосновке. Что сделали с тем "гидрографом", который пытались ввести в эксплуатацию, не знаю.

С учетом этой истории участвовать в конкурсе по строительству гидрографических судов желающих не было. Нашлось только два претендента. Мы изучили вопрос, сделали модель, испытали в Нижнем Новгороде. Получили отвратительные, ужасные результаты испытаний. Оказалось, что проект, который был в конкурсе, и те технические параметры, которые выдал заказчик, несовместимы.

Тогда мы воодушевились, ведь это наша тема. У нас великолепные проектанты. Мы работаем с двумя конструкторскими бюро: РЦПКБ "Стапель" и с бюро из Санкт-Петербурга. Поэтому наши коллеги-конструкторы, зная все нюансы и весь отрицательный опыт предыдущего судостроителя, пытаются учесть и устранить все недочеты. Первые модельные испытания дали нам определенные знания. Сейчас мы ожидаем вторых модельных испытаний. Сами корпуса уже строятся на заводе. Мы уверены в том, что наши катера будут исполнять свою задачу. Безусловно, они будут лучшими.

- Сейчас очень актуально направление по строительству рыбопромыслового флота. Общаетесь ли с рыбаками? Планируете ли вы участвовать в этой программе?

- Мы общаемся с рыбаками. В основном с мурманскими рыбодобывающими компаниями. Они посещали наши верфи. Наша команда даже делала предпроект. Поэтому скажу, что мы прикладываем очень много усилий для того, чтобы получить заказ на "рыбаков".
Мои конструкторы проехали полмира. Мы были в Исландии, Прибалтике, Голландии, были на всех верфях, которые строят "рыбаков", собрали огромное количество материала. Но, к сожалению, сегодня у меня нет хороших новостей по этому направлению. Заказчики приходят и спрашивают, есть ли у нас опыт строительства такого флота. Его нет, и заказчик уходит.

- Но ведь остальные заводы, кто сегодня строит "рыбаков" по программе инвестквот, тоже не имеют опыта строительства рыбопромысловых судов. Вы же модернизируете мощности, учите людей…

- Мы готовы строить, можем взять такой сложный заказ. Все судовладельцы ждут, сможет ли Россия делать рыболовецкий флот функционально, эффективно, не как простой теплоход, а именно как средство под добычу биоресурсов. Чтобы там была фабрика, чтобы там было комфортно экипажу, чтобы у судов были соблюдены все параметры.
 
- Пока все сидят на карантине, многие перешли на "удаленку". Чем посоветуете заняться?

- У меня есть хобби: я занимаюсь живописью. Это очень успокаивает. Можно и фильмы посмотреть. Например, я поклонница компании "Марвел" и всех картин, что есть у студии.
Что касается книг, не профессиональных, а художественных, то я обожаю Толкина, являюсь членом его клуба. Надеюсь, что я этим никого не разочарую.

- И последний вопрос. Если бы вы встретили президента ОСК Алексея Львовича Рахманова, что бы ему сказали?

- Думаю, что сказала бы следующее: "Алексей Львович, ваша задача – огромная и великая. Когда-то Петр Первый сказал, что Россия должна иметь свой флот. Прошло много лет, и наш флот нуждается в том, чтобы стать великим. Я хочу, чтобы наша страна вошла в десятку, а лучше в пятерку судостроительных стран мира. Я готова быть в вашей команде. Я готова совершать подвиги. И еще, пусть на моих верфях никогда не построят авианосец, но если страна в них нуждается, а она, конечно, нуждается, то не Франция, не Корея, а Россия должна сама для себя строить свой Великий флот. Если я могу вам чем-то помочь вместе со своими коллегами и командой, то знайте – мы рядом!"
 
Беседовала Виктория Корабеловна, подготовила Юлия Хазиева

Фильм как-то видела про неё. Симпатичная женщина и очень умная. Хватка железная.

Да, я тоже видела её толи в интервью , то ли в фильме.
Мне нравятся такие женщины , умные, упорные,  профессионалы в своем деле,умеющие лавировать там где надо.
Конечно у неё больше мужской характер, но есть чему поучиться у таких.