Театральная площадь получила мало-мальский приличный вид лишь в 1825 году, а до этого времени там было грязнейшее и топкое болото, куда сваливался всякий мусор и нечистоты. Это было тем более удивительно, что площадь и тогда уже была Театральной: с конца XVIII века на ней помещался каменный театр, называвшийся Петровским. Во время собраний и маскарадов театр вмещал до 6000 человек. В большом зале горели 42 громадные люстры.

Домов в Москве до пожара значилось 9158, из них более 6500 было деревянных.
Число жителей – 251700
Церквей и часовень насчитывалось до 1600

Со времени войны с французом появился в Москве особый разряд людей под названием "нувеллистов", которых все занятие состоит только в том, чтобы собирать разные новости, развозить их по городу и рассуждать о делах политических. Разумеется, все их рассуждения имеют один припев: "Я поступил бы иначе; у меня бы пошло поживее" и проч.


Обеденное время средних классов населения до начала XIX века было – двенадцать часов; после стали садиться за обед в четыре и в пять.
Высшее общество, внешне, с одной стороны жило вполне европейской жизнью; с другой – не могло еще расстаться с шутами и дураками. У Орловских была Матрешка, у князя Хованского дурак Иван Савельич, у Хитровой карлик и карлица... Эти дураки бывали частенько умнее своих господ. Это были тогдашние фельетонисты, с острым живым языком, которые под видом шутовства позволяли себе все.

У помещика Юшкова, в его московском доме, находилось постоянно до 200 человек дворни.
Этот Юшков, тайный советник, выучил до 20 наиболее красивых крепостных девушек танцевать вальсы, кадрили, экосезы и другие танцы того времени. Он одел их в бальные туфли, штофные сарафаны, бархатные повязки и в лайковые перчатки. Они действительно танцевали лучше многих барышень и разговорами совсем не были похожи на крестьянок.

У князя Н.Б.Юсупова, в Харитоньевском переулке, в особом доме, помещался гарем с 15_20 дворовыми красивыми девицами. Их обучал танцам известный тогда танцмейстер Иогель.
Великим постом, когда прекращались представления на императорских театрах, Юсупов приглашал к себе закадычных друзей и приятелей на представление своего кор-де-балета. Танцовщицы, когда Юсупов давал известный знак, спускали моментально свои костюмы и являлись перед зрителями в природном виде, что приводило в восторг стариков, любителей всего изящного.

На заставах всюду были караулы полицейских чиновников – этот обычай был повсеместен в Европе. Каждый должен был при проезде записываться, но никто в то время не записывался своим именем, а говорил имя, какое ему взбредет на ум.

При том состоянии дорог, в каком они были в то время, при езде по ухабам, пескам и бревенчатой мостовой, поездка, например, из Москвы с Петербург выходила настоящим путешествием, затруднительным и тяжелым. Ехали дней пять. Скорой ездой считалась тогда дня четыре, а в три дня летели на курьерских. Путешественник в экипаже не на рессорах приезжал на место разбитый и должен был два дня справляться с силами. Порядочное сообщение между столицами наладилось с 1820 года. Но и по шоссе приезжали только на четвертый день.

Среднего достатка помещики проживали тогда на квартирах. Один из таковых, Булгаков, писал своему брату: "живем мы скромно, дом нанимаю крошечный, держу пять лошадей, две кареты, 22 человека прислуги".

"Проклятый недуг" – сплетня могущественно царила в обществе и держала в страхе его членов. На московских балах, которые начинались с раннего вечера и продолжались до рассвета, ни одна девушка, как бы она ни была утомлена, не смела сойти с паркета. "Если девушка пропускает танцы или на какой-нибудь из них не ангажирована, то это непременно вело к каким-либо заключениям".
Заботливые маменьки, отбросив всякое самолюбие, на балах бегали за кавалерами и просили их: "батюшка, с моей-то потанцуй".