"А могло быть и хуже!». Это было любимым выражением Анатолия Кони. А могло быть и хуже! Разбирают, например, дело какой-нибудь изнасилованной девочки, а Кони преступников защищает: не все так плохо, господа, могло бы быть хуже. Судья спрашивает: «Куда хуже-то?», а Кони ему: «Ну, это могла бы быть и ваша дочь».
Нет, он не сволочь, он просто хороший юрист был и оратор прекрасный. За словом в карман не лез, что на суде, что в жизни — ходячий словарь афоризмов просто. Когда судили подозреваемого в ограблении (у него якобы были с собой какие-то инструменты для этого), Кони предложил заодно и его самого осудить — за изнасилование. Инструмент, мол, при себе.
Бывает так, что человек проживет удивительную жизнь, а не напишет и строчки. Кони, к счастью, был не из таких. Он постоянно писал: воспоминания, биографические очерки, разборы театральных постановок, критику литературных произведений, и, конечно, судебные дела и речи. В ту пору вообще дела так писали, что зачитаешься. Возьмите хоть дело застрелившегося в зале суда Гартунга: «Обвинительный приговор… только подтвердил, что жить с этим больше нельзя, и, выслушав его, генерал Гартунг тут же, в суде, застрелился. Понуро расходилась из суда и публика…».
Ну разве сейчас так напишут? Вот и Кони можно читать не только из профессионального интереса, а просто так, для удовольствия.
Кони был желанным гостем во многих домах. Когда он уже стал совсем стар и из-за больных ног с трудом поднимался по лестнице, друзья ставили на лестничных клетках стульчики, чтобы Кони мог одолеть лестницу в несколько приемов, с передышками.
Вообще у Анатолия Федоровича были очень заботливые друзья. Один из них работал врачом. Когда он скончался, Кони, назначенный душеприказчиком, нашел среди бумаг старинного товарища свой собственный некролог. В нем был проставлен год, месяц, только число оставалось вписать. Кони вспомнил, что он и вправду тот месяц сильно болел, а друг пришел его осматривать. У вас, кстати, есть друзья-врачи?
В отличие от близких, незнакомые люди зачастую относились к Кони прохладно. Виной тому была его манера одеваться: какое-то потрепанное пальтишко, давно вышедшее из моды, какой-то невзрачный вид, как будто не прокурор столичного суда перед вами, а старый бомж из подворотни. «Проходи, старичок, здесь не подают», — сказал ему однажды швейцар одного особняка.
«Тяжело было наблюдать за старым маленьким человеком, который на костыликах передвигался по улице, часто останавливаясь для отдыха», — вспоминала о нем его студентка. Жена и дети — это, конечно, заманчиво, размышлял Кони, но насмотревшись на работе, чем все это кончается, и рассудив великое множество «пар из Дантова ада», скорее всего, в один прекрасный день решил, что нет, спасибо, ему этого добра не надо.
Так и остался он любимцем дам, завсегдатаем светских гостиных и блестящим рассказчиком. «Ах, Анатолий Федорович, как жаль, что вы не сделались актером», — сказала как-то раз одна барышня. «Да, мой голубчик, — вздохнул Кони в ответ, — я и сам часто думаю, что ошибся в своем призвании».
О. Андреева
Тема: "А могло быть и хуже!». Это было любимым выражением Анатолия Кони. (Прочитано 1291 раз)
