Некрофил

[ФиФа]

11

Некрофил


История, которую я хочу рассказать, довольно страшная — во всяком случае, многим она может таковою показаться. В первую очередь потому, что речь в ней пойдёт о вещах, лежащих далеко за гранью того, что мы привыкли считать нормальным и приемлемым. И если некоторые явления, с которыми ежедневно приходится сталкиваться психиатру, любой из вас может (очень условно, конечно же, призвав на помощь развитое воображение) примерить на себя — дескать, а каково оно могло быть — есть вещи, для большинства из нас строго табуированные. Те, от которых пробирает дрожь даже при попытке представить такую примерку.

Не буду вас долго томить: речь пойдёт о некрофилии. Точнее, об одном её случае. Сами понимаете, отношение подавляющего большинства людей к некоему абстрактному некрофилу строго отрицательное. Причём настолько, что даже методы священной инквизиции в том, что касается диагностических и лечебных мероприятий, многим не покажутся столь уж неоправданными для подобных казусов. А ведь это действительно болезнь. Точнее, целый ряд заболеваний, которые могут сделать из человека того, кого вы сочтёте монстром.

Вот и пришлось судебно-психиатрическим экспертам одного из крупных психиатрических учреждений с таким случаем однажды разбираться. Комиссии предстал молодой парень, чуть старше двадцати лет, довольно высокий и крепкий, во внешнем облике — ничего такого зловещего или, паче чаянья, макабрического. В роду — ни единого прямого указания на то, что кто-то из родственников был психически болен. Ну да, мать любила заложить за декольте, из-за чего и разошлась с его отцом, человеком изрядно религиозным и к подобным финтам нетерпимым. Отец воспитывал чадо в строгости, сетуя на то, что сыну учёба даётся так себе — тому бы больше с одноклассниками на улице побегать да очередную шалость учинить.

Девять классов, техникум — и вот пришла пора идти в армию. У медкомиссии в военкомате не возникает на его счёт и тени подозрения, поэтому физически крепкий юноша отправляется в воздушно-десантные войска. И не просто трубит там от призыва до дембеля, но и остаётся служить по контракту: работы в родном городке толком никакой, а тут тебе и полное обеспечение, и жалование какое-никакое капает. Да и нареканий от начальства никаких, а то, что мало инициативы проявляет, плюс в последнее время стал рассеянным и задумчивым — так это быстро поправимо волшебным начальственным пенделем. Вроде бы, появилась даже девушка, а потом ещё одна, но обе ненадолго и без итоговой гравировке на драгметалле — мол, этот редкий дятел был окольцован там-то и тогда-то. Нет, не то чтобы девчата его не интересовали — просто времени на них слишком много стало уходить. И сил. И нервов, которые каждая считала своим долгом начать мотать уже на второй-третьей неделе знакомства. А мозги на вынос — это блюдо ему и в родной воинской части с удовольствием приготовят, и чем дальше служба, тем чаще это почему-то происходит. Хорошо, хоть очередной отпуск подоспел, можно съездить домой, расслабиться.

Обнаружив, что контрактник не вернулся из отпуска в положенный срок, командир обсценно удивился и позвонил тому домой: дескать, где вас там, неопределённый артикль, носит? Пора бы, универсальный русско-немецкий указатель направления, и в родную часть вернуться. На что подчинённый ответил, что и рад бы, но поиздержался чуток, и если начальственный бобр будет так добр и вышлет ему авансом денежное довольствие — то он вот прям тут же, прям как штык. Лукавил, конечно: вольности и общий релакс гражданской жизни ему так запали в душу, что возвращаться он уже и не собирался — как, впрочем, и сообщать об этом командиру. А то заругается мужик. А то и приложит своим кулачищем, за ним не заржавеет.

Закончив помогать отцу по хозяйству, парень дождался-таки денежного довольствия с матерным напутствием и, распрощавшись на вокзале, сел на поезд до столицы. Правда, до белокаменной он так и не доехал — была у него мысль запутать следы — и вышел где-то по дороге.

А через несколько недель в одном маленьком городке прошёл тревожный слушок: на кладбище стало неспокойно. И если хоронить предстоит женщину, покинувшую этот мир заметно раньше отпущенного срока, то лучше выбирать гроб покрепче. Или погост подальше. А то, знаете ли, народ в последнее время разный встречается: кому и покойница невеста. Уже два случая на одном кладбище, представляете?

А парень тем временем обживал территорию. Спрашивается — зачем деньги и работа, когда всё под рукой? И до зимы ещё ой как далеко. На дачах — консервы, постель и всякие полезные хозяйственно-бытовые мелочи, на кладбище — конфеты и водка, особенно в родительские дни. А ещё — девушки. Всего-то дел: найти свежую могилу с подходящей фотографией на кресте, свериться с датами рождения и смерти — и можно знакомиться.

Наряд полиции, дежуривший в тот день на кладбище, обратил внимание на одинокого парня, деловито делающего обход могил, и решил поинтересоваться — а чем это ты, мил-человек, занимаешься? Нас в компанию взять не желаешь? Тот было огрызнулся через плечо — дескать, тут дело сугубо интимное, а если есть такое желание — накопайте себе сами и живите долго и счастливо... ну во всяком случае, один из партнёров — но, глянув на погоны, понял, что спалился. И честно признался во всём.

Судебно-экспертная психиатрическая комиссия, проведя подробное исследование, нашла у парня простую форму шизофрении, которая и явилась причиной возникновения некрофильских наклонностей — в его конкретном случае. И рекомендовала суду оформить парню принудительное лечение.

Сложно сказать заранее, каков будет прогноз: даже в рамках одной формы шизофрения может течь очень по-разному. Но бывают моменты, когда болезнь на время (долгое или короткое — это как уж выйдет) отступает. И сознание проясняется. А память остаётся. И я даже не представляю, каково будет ему помнить обо всём, что было, но оценивать свои поступки уже не через призму болезни.

Из инета