ЧучукаАвтор: Скрип пера
- И что? - Олеся раздражённо вырвала из рук воспитательницы лист с легко узнаваемыми каракулями своей дочки.
- Сегодня детям было дано задание - нарисовать свою семью, - принялась объяснять Лариса Степановна, воспитательница младшей группы садика №3. - Вот, это рисунок вашей Маринки. Посмотрите внимательно, ничего на нём не кажется вам странным?
Олеся пожала плечами и всмотрелась в дочкины художества. На альбомном листе цветными карандашами в стиле «палка-палка-огуречик» был нарисован их обычный семейный вечер - сама Олеся сидит на диване, уткнувшись в ноутбук. Чуть ниже кот дерёт этот самый диван. Её младшенький, Матвей, сидит в манеже, больше похожем на клетку. От Михаила, её вечно занятого супруга, видна только нога в левой части листочка. И подпись кривыми печатными буквами – «Мне сротчна нада на работу!» Сама Маринка сидит под столом. Олеся отложила листочек. Всё понятно, сейчас ей прочитают лекцию о том, что оба родителя в семье должны принимать участие в жизни детей, и от отца в их картине мира не должна быть одна лишь убегающая нога… Ох, уж эти частные садики с их психологами и новомодными практиками.
- Отец Марины очень занятой человек, он успешный хирург и много работает, спасает человеческие жизни и обеспечивает ей счастливое детство. Если вы намерены читать мне лекции о том, как строить свою семью, я это слушать не обязана.
- Да нет же, что вы! - испуганно замахала руками Лариса Степановна. - Марина папу очень любит, она вообще сказала, что плохо рисует взрослых дяденек, поэтому и нарисовала только ногу. Посмотрите вот сюда, - и она указала пальцем на чёрную конструкцию непонятного вида, изображённую, будто нависшей над сидящей на диване Олесей. Сначала она приняла её за торшер или тень, но теперь было ясно, что это какая-то фигура.
- И что это, по-вашему? - копание в детских каракулях уже порядком надоело Олесе. Она сама была женщиной занятой и тратить своё время попусту не любила.
- Марина говорит, что это Чучука… - отводя взгляд, ответила воспитательница.
- Кто?
- Чучука, - повторила Лариса, таким тоном, как будто бы это всё должно было объяснить.
- Я не понимаю…
- Мариночка говорит, что Чучука живёт вместе с вами, «всё время ходит за мамой и прячет вещи».
- Ну, у неё всегда была богатая фантазия, - пожала плечами Олеся, - подумаешь, ну, выдумала она какую-то Чучуку, почему вы из-за этого вызываете меня сюда?
- Понимаете…- воспитательница выложила на стол ярко-розовую папку, щедро украшенную наклейками, - судя по всему, эта “Чучука” присутствует на большинстве её рисунков. Марина вообще почти всё своё время в садике только и делает, что рисует, и некоторые из этих рисунков...кхм… вызывают беспокойство.
Олеся выхватила папку у женщины из рук и достала оттуда пачку изрисованных листков. Вот на зелёной лужайке стоят два человечка - Маринка и Матвейка, они держат по шарику, а за ними дерево… нет, стоп… Следующий рисунок - Маринка играет с собачкой, а в углу… Мама, папа, я и… «ЧУЧУКА», подписано криво под длиннорукой чёрной кляксой с очень острыми когтями… Со следующего рисунка на Олесю смотрело несколько десятков разноцветных, заботливо раскрашенных глаз. «Чучука смотрит», подписано на обороте. Следующий рисунок был сильно помят, Олеся аккуратно разгладила его на коленке, чтобы лучше рассмотреть - на нём Маринка обнимала чёрное нечто, и внизу была подпись «Чучука харошая». Но следом за этим же рисунком шёл другой - чёрное существо стоит над рядом детских кроваток, видимо, детсадовских, и держит в когтях голову девочки с косичками. «Чучука плахая!» - гласила подпись. Рисунок был весь в каких-то пятнах, похоже, что Маринка плакала над ним.
- Что бы это значило? - пробормотала под нос Олеся.
- Пару недель назад одна из воспитанниц попала в аварию с родителями, все погибли, - грустно сказала Лариса. - Марина с ней дружила, она очень переживает.
- Странно, она ни о чём таком не рассказывала…
- Мне кажется, что ребёнок испытывает стресс от потери подружки, вот и выдумала себе нового друга, - зачастила воспитательница. - Возможно, тут играет роль и выплёскивание какого-то личного страха. Вам лучше обратиться к детскому психологу. При нашем садике есть хороший специалист, я могу записать вас на приём. Но вы бы сначала сами поговорили с Мариночкой и успокоили её.
- Что вы глупости говорите, ясно же, что рисовать Чучуку она стала задолго до аварии, - прервала потоки мыслей воспитательницы Олеся. - Да, я с ней поговорю. Не надо нам пока психологов.
Собрав все рисунки обратно в папку, она встала и вышла из кабинета. Зашвырнув вещи на заднее сиденье машины, она отправилась по магазинам. Надо было проветриться. Вот Маринка учудила. Олеся, наоборот, раньше всегда поощряла её художества - сидит ребёнок тихо-спокойно, рисует что-то, не галдит, не пристаёт, хорошо же. А тут получается, отклонение какое-то назрело. Дети… столько хлопот. Страшно представить, что их у неё могло быть куда больше. Поскорее выбросив эти мысли из головы, она углубилась в поиски нового платья. Скоро у Михаила корпоратив на работе, надо будет выглядеть на все сто.
Хождение по магазинам всегда поднимало ей настроение и развеивало мрачные мысли. Вертясь перед зеркалом примерочной, она думала о том, что неплохо бы и в отпуск смотаться. Вон какая стала бледная. Какое платье лучше выбрать? Лазурное или розовое? Лазурное освежает, конечно, а в розовом… она совсем, как кукла Барби. Вот только очки всё портят, Олеся обычно носила линзы, но сегодня хотела казаться серьёзнее и нацепила очки в строгой чёрной оправе. Она сняла их и, щурясь, оценивала результат в зеркале, когда внезапно в примерочной начал мигать свет. Сначала редкие, едва заметные вспышки зачастили, перед глазами всё поплыло. Буйство света дезориентировало и без того теряющуюся в пространстве близорукую Олесю, собственные движения казались будто замедленными. Она попятилась, лихорадочно шаря вокруг в поисках очков, зацепилась за что-то и с размаху шлёпнулась на пол. Световое представление продолжалось, её начало мутить. Изо всех сил, зажмурив глаза, она крикнула в никуда:
- Помогите!
Послышался звук отодвигаемой ширмы. Олеся приоткрыла слезящиеся глаза - в проёме маячила какая-то тень.
- Что за безобразие у вас тут творится? - начала было она, но внезапно всё кончилось. Свет резко погас, на этот раз, оставив её в кромешной тьме. Отчаянно моргая, Олеся поднялась на ноги, стараясь разглядеть человека у ширмы.
- Что со светом? - вопрошала она. - Позовите вашего главного менеджера!
Но, кто бы ни явился на её зов, он предпочитал молчать. Ещё не привыкшие к такой резкой смене освещения глаза выхватывали размытый высокий силуэт. А ещё Олеся слышала дыхание - тяжёлое и хриплое. Отчего-то ей стало очень страшно. А вдруг свет погас во всём торговом центре? Вдруг это какой-то маньяк стоит сейчас у её кабинки и всё это - его коварный план? Да нет, глупости…
- Кто вы? - предприняла она ещё одну попытку. - Почему вы молчите?
Собрав всю волю в кулак, она шагнула навстречу тёмной фигуре и тут же получила ощутимый удар в плечо. Отлетев к зеркалу, она больно ударилась головой, послышался звон, по затылку потекло что-то липкое.
- Предательница! - услышала она злобный шёпот у самого уха, прежде чем провалиться в забытье.
***
На чердаке царил таинственный полумрак. Солнце отчаянно старалось пробиться сквозь щели в заколоченных окнах, ложась на пол неровными полосками. К редким лучам льнули пылинки. Олеся любила прятаться здесь - тихо, спокойно и много интересного: старый сундук с пахнущими нафталином бабушкиными платьями, коробка с фарфоровыми статуэтками различных зверюшек, подшивки каких-то журналов, которые уже давно не выходят… А на небрежно завешанных простынями книжных полках ютились старинные книжные тома, где слова заканчивались ятями, а страницы были толстыми и пожелтевшими. Особенно ей нравилась книга в красной кожаной обложке. Там было много замысловатых рисунков - звёзды, животные, незнакомые ей растения и надписи на непонятном языке. А ещё, после чтения этой книги, ей всегда снились волшебные яркие сны, и в этих снах она дружила с бледной девочкой с множеством глаз. Они путешествовали по невероятным мирам и делились секретами. Однажды Олесю очень обидели деревенские - порвали одну из её книжек, которую она читала у местного прудика, и утопили в нём её любимую куклу. Она пожаловалась своей многоглазой подруге.
- Я смогу защитить тебя, - сказала она, - но мне понадобится твоя помощь.
***
- Леся! Леся! - кто-то звал её по имени. Вздрогнув, Олеся очнулась. Первое, что она увидела, было обеспокоенное лицо Михаила, её супруга. Голова раскалывалась. Она огляделась. Видимо, кто-то нашёл её в магазине и привёз в больницу.
- Что произошло?
- Ты не помнишь? Говорят, ты упала в примерочной, ударилась головой, разбила зеркало. Персонал нашёл тебя без сознания, вызвали скорую.
- Да?
Она попыталась сесть, комната вокруг вращалась с бешеной скоростью.
- Что со мной?
- Судя по всему - сотрясение мозга, - Михаил дотронулся рукой до её лба.
- Я кого-то видела… - пробормотала Олеся. - Звала на помощь, никто не отзывался, а… а потом меня толкнули. Свет погас.
- То есть на тебя кто-то напал?
- Да. Света не было, я звала на помощь, потом ширма раздвинулась… Там... там стоял кто-то страшный… - всхлипнула Олеся.
- Надо заявить в полицию! - Михаил встал. - Это совсем не несчастный случай! Отдыхай, малыш, я скоро вернусь.
- Нет, не уходи, не оставляй меня… - хотела сказать ему вслед Олеся, но в горле запершило, а он уже скрылся за дверью. Комната продолжала плясать, было совершенно невозможно ни на чём сфокусироваться.
Олеся откинулась на подушку, тяжело дыша, и закрыла глаза.
***
Труднее всего было достать куриную лапку. Пару поколений назад куры ходили в каждом дворе. В хлеву похрюкивали поросята, а в поле паслись козы и коровы. Но во времена Олесиного детства деревня стала потихоньку превращаться в дачный посёлок, и вся сельскохозяйственная живность постепенно исчезала со дворов. Куры да коза остались лишь у бабы Нюры, жившей в конце двенадцатой линии, у леса. Леське совсем не улыбалось тащиться туда ночью, да ещё и вредить старушке - все в округе знали, что та ведьма. Но делать нечего, для того, чтобы всё получилось, совершенно необходимы были чертополох, рыбий глаз, огарок восковой свечки и да, куриная лапка. С чертополохом и свечкой проблем никаких - чертополох рос повсюду, а свечку Олеська украдкой стянула из местной церквушки. Маленький такой огарочек, чтобы никто не заметил. С рыбьим глазом было посложнее, но в один из дней, когда мама готовила уху, удалось решить и этот вопрос.
Детская Олеси находилась на первом этаже, что сильно упрощало задачу. Поужинав, посмотрев немного телевизор, девочка, как обычно, почистила зубы, надела пижаму и легла спать. В половине первого, когда в доме затихли все звуки, она выбралась из-под тёплого одеяла, переоделась, распихала по карманам фонарик, перочинный ножик и кусок верёвки и тихонько выскользнула через окно. Вокруг было темно, холодно и очень сыро. В окнах уже почти нигде не горел свет, на линии было пусто и тихо, лишь в отдалении грустно подвывала одинокая собака. Больше всего на свете Олесе хотелось развернуться и залезть обратно в тёплую детскую, завернуться в одеяло и сладко заснуть. Ну, подумаешь, задирали её деревенские - скоро она вернётся с мамой в город, а они дальше останутся тут, в грязи ковыряться. Постояв немного, переминаясь с ноги на ногу, Олеся уже почти решилась и повернула к дому, как в голове раздался шёпот: «А ну не трусь! Делов-то! Тут идти всего ничего. Сделай дело и иди спать. Завтра уже полнолуние». Девочка подпрыгнула от неожиданности. Раньше многоглазая подружка не появлялась незваной.
- Я не хочу, - топнула ножкой Олеся, - мне не нравится. Тут холодно и страшно. Не пойду никуда!
«Ах так?! - голос в голове стал угрожающим. - Пойдёшь! Как миленькая пойдёшь!»
- Да что ты можешь сделать? Тебя тут нет! Ты ненастоящая! - зашипела Олеся.
И тут у неё вдруг резко заболела голова. Виски будто сжало раскалённым обручем. Охнув, она упала на колени, хватаясь за лоб…
***
Голова болела так сильно, что Олеся проснулась и резко села на кровати. В палате было темно, Михаила рядом не оказалось. Должно быть, часы посещения закончились, пока она валялась без сознания, наступила ночь. Она чувствовала себя невероятно слабой. Во рту пересохло, очень хотелось пить. Стараясь не поворачивать головы, Олеся осторожно огляделась. На прикроватной тумбочке стоял стакан. Ага! Она потянулась к нему и застыла - из руки торчали какие-то трубки. Да… неприятно. Видимо, сильно она брякнулась. Чтобы не потревожить катетеры, она взяла стакан другой рукой и отпила пару глотков. Хорошо… Как мало человеку для счастья-то надо на самом деле. Поставив стакан на место, Олеся поспешила поглубже зарыться в одеяло - в палате было невыносимо холодно. Голова пульсировала назойливой болью, будто кто-то использовал её, как колокол. Наверное, надо позвать медсестру. Пусть вколет что-нибудь. Ей же надо отдыхать, ей надо спать.
Найдя у себя над головой приборную доску, Олеся щёлкнула кнопкой вызова медсестры, но ничего не произошло. Кнопка не работала. Цокнув от возмущения языком, Олеся приподнялась на локте и позвала:
- Сестра! Сестра-а!
Голос её был непривычно грубым и сиплым. Конечно, её никто не услышал. И она никого не слышала - в коридорах больницы стояла гробовая тишина. Ей не было видно входной двери - перед кроватью стояла ширма. Можно было лишь различить светлый прямоугольник дверного проёма. За всё время, что она тут возилась, мимо никто не прошёл.
Олеся нащупала на тумбочке мобильник. Зарядка была почти на нуле. На дисплее высветились часы. Три часа ночи. Она откинулась обратно на подушку. Головная боль отдавала в глаза, отзывалась в зубах. Сон совсем не шёл. Она хотела было встать и пойти найти сестру самолично, но боялась потревожить трубки в руке. Мало ли, вдруг это важно. Попыталась позвать снова. Наконец, в конце коридора послышались шаги. Медленные, шаркающие.
«Вообще обнаглели! - скрежеща от боли зубами, подумала она. - Аппаратура не работает, никого не дозваться, так ещё еле ползают!»
Но чем ближе становился обладатель шаркающей походки, тем меньше Олесе хотелось, чтобы он до неё дошёл. В комнате стало ещё холоднее, так, что при дыхании у её лица появлялось маленькое облачко пара. Свет в коридоре начал мерцать. Прямо как тогда, в примерочной… Шаги приближались. Олеся в ужасе попыталась набрать номер Михаила, но телефон сначала выдал отсутствие сигнала, а затем экран потух. Подняв глаза от дисплея, она увидела тёмный силуэт за ширмой. До неё донеслось тяжёлое свистящее дыхание.
- Уходи! Убирайся! - заверещала Олеся и швырнула в сторону ширмы ставший бесполезным телефон.
Фигура никуда не делась. Глаза Олеси наполнились слезами. Она накрылась одеялом с головой, свернулась в клубок и крепко зажмурила глаза, как в детстве.
***
Когда новость о гибели двух деревенских мальчишек разнеслась по всей округе, она сначала не поверила, а потом сильно испугалась. Особенно после того, как сосед Юрка во всех подробностях рассказал ей, как в машину загружали тела, покрытые кровавыми простынями, и как суровый дядька-милиционер допрашивал ребятню и родителей. Как водится, и без того будоражащее событие быстро обросло слухами и жуткими подробностями. Родители боялись выпускать детей играть дальше садового участка. Кто-то предполагал наличие в округе маньяка. Поговаривали, что в лесу завелись дикие звери, так как обоих пацанов нашли изодранными. Шёпотом обсуждались кошмарные детали - вырванные глаза и языки.
Да, они обижали её, но она совсем не хотела… Леся перестала ходить на чердак и не притрагивалась к старой книге. Однако теперь это было уже совсем не важно. Многоглазой девочке уже не требовалось никакой помощи, чтобы являться Олесе, когда ей заблагорассудится. Зловещей тенью она ходила за ней по пятам и нашёптывала на ухо ужасные вещи. Она изо всех сил старалась не слушать многоглазую т.варь , но та умела быть настойчивой.
Многоглазая предлагала ломать руки Лесиным подружкам, если они слишком долго играли в её кукол, выбить папе зубы за то, что он ругался на неё или свернуть маме шею за то, что оставила её без сладкого.
- Не надо. Ничего не надо, - сквозь зубы шикала на неё Олеся.
Так продолжалось не один день. Наконец, т.варь зло прошипела:
- Ну, раз ничего тебе больше не надо, завтра в полнолуние заплатишь за то, что есть.
- Что? - перепугалась не на шутку Олеся. - Я же всё сделала, как ты хотела, какая ещё плата?
Т.варь хрипло расхохоталась.
- То был лишь ритуал, чтобы меня призвать. Я свою работу выполнила, теперь ты должна заплатить мне.
- Чего же ты хочешь? – холодея, пролепетала девочка.
В ответ та лишь многозначительно мигнула своими бесчисленными глазами. Казалось, их стало даже больше, чем раньше. А две пары - зелёные и голубые - были даже какими-то знакомыми.
- Мы так не договаривались! Не надо! - закрывая лицо руками, заплакала Олеся.
Лицо т.вари прорезала жуткая ухмылка, почти от уха до уха, обнажая острые зубы. Во рту у неё копошилось аж три мерзких чёрных языка.
Не в силах больше выдерживать это, Олеся вскочила и выбежала из дома. Не обращая внимания на оклик матери, она неслась прочь со своего участка, вдоль линии, сама не зная куда именно. Слёзы застилали глаза, она спотыкалась, пару раз упала. Она не знала, преследует ли её т.варь или нет - слишком боялась обернуться. Когда Леся наконец-то остановилась отдышаться, она была уже на окраине садоводства, у пожарного водоёма. Вечерело, из подлеска начал наползать туман. Не зная, что делать дальше, девочка села на землю, обхватив колени руками. Как всё это могло случиться? Она ведь не хотела ничего плохого! А эта... Эта т.варь теперь от неё не отстанет, изувечит или убьёт. Она так и не ответила, чего ей было надо взамен за свои злодеяния, но и так понятно, что ничем хорошим это не кончится. Можно было бы сознаться во всём маме, вот только кто поверит в такой рассказ? Тем более мама тоже ничего не сможет сделать - страшная т.варь умеет убивать. Погружённая в свои мысли, она не сразу обратила внимание на тихое позвякивание неподалёку. Оглядевшись в поисках чужеродного звука, Олеся увидела гуляющую рядом белоснежную козу. Она медленно брела вдоль воды, а на каждый шаг у неё на шее коротко отзывался колокольчик.
- Ты что делаешь тут так поздно, детонька? - раздался за спиной тихий голос.
Олеся вздрогнула и обернулась. Это была старушка, сухонькая, хрупкая и сморщенная, как чернослив. Баба Нюра. Она доброжелательно смотрела на девочку, слегка наклонив голову набок. Леся поёжилась - у старушки были очень необычные глаза, светлые, почти белые. В полумраке казалось, будто бы они слабо светились в сгущающихся сумерках. Девочка съёжилась под пристальным взглядом этих необычных глаз.
- А, я ну… - замялась она.
- А я за Белоснежкой пришла вот, домой ей пора, - улыбнулась Баба Нюра и поманила козу. - Раньше она, бывало, и ночевала на воле, но страшно оставлять её надолго одну. Говорят, какой-то хищник у нас тут завёлся.
При этих словах она пристально глядела Лесе в лицо. У девочки было такое чувство, будто старая женщина видела её насквозь. И если и не знала всего, то явно догадывалась, что она виновата.
Олеся молча глядела на старушку исподлобья. Баба Нюра улыбнулась, поправила на голове платочек и привязала козе на ошейник верёвку.
- Тебя, может, домой проводить? - попыталась она ещё раз разговорить девочку.
- Не хочу я домой, - насупилась Олеся.
- С мамой поругались? - сочувственно предположила старушка.
- Нет.
- Ты замёрзла небось. Хочешь, пошли ко мне, я тебя чаем угощу. С ватрушками. Ты меня не бойся, я знаю, говорят про меня всякое. Но я тебе зла не желаю. Опасно в тёмное время так тут сидеть.
- Баба Нюра, простите меня, пожалуйста! - заревела вдруг Олеся.
То ли сказалась усталость и головные боли, то ли добрый голос старушки возымел своё действие, но девочка, наконец, сдалась. Задыхаясь от слёз, давясь ими, она рассказала о своих заключениях, о страшной т.вари, которая преследует её, о том, что покалечила одну из куриц и что не знает, что теперь делать и как быть.
Баба Нюра не перебивала её, внимательно слушая и слегка кивая головой, будто проверяя, верно ли Олеся всё рассказывает. Когда поток слов и слёз иссяк, старушка только сказала строго:
- Иди за мной!
И, дёрнув козу за верёвку, поковыляла в сторону своего дома. На этот раз девочка послушалась и, низко опустив голову, побрела следом за Бабой Нюрой.
Домик старушки стоял немного особняком от остальных, хотя и относился к двенадцатой линии. Ему было очень много лет. Сложенный из неотёсанных брёвен в те времена, когда тут была деревня, обнесённый покосившимся заборчиком, подпираемый скромным хлевом, он являл собой настоящий памятник прошлому. Судя по всему, здесь жило не одно поколение людей. Баба Нюра завела Белоснежку в хлев, а затем отворила входную дверь. Олеся боязливо зашла внутрь.
Хоть снаружи домик и выглядел невзрачно, внутри было очень даже уютно. Большую часть чистой кухоньки занимала печка, на которой сушились грибы, и висели пучки различных трав. В единственной комнатке, в кресле-качалке, как водится, спал толстый чёрный кот, уютно свернувшись на цветастом одеяле. Электричества в доме не было - Баба Нюра на ходу спешно зажигала керосиновые лампы. В их неровном свете вид у неё был действительно какой-то колдовской. Закончив со светом, старушка зашуршала по многочисленным книжным полкам, ища что-то. Олеся неловко застыла посреди комнаты, не зная, куда себя деть. Кот поднял голову и внимательно уставился на неё жёлтыми круглыми глазами. Леся потянулась было, чтобы почесать ему за ухом, но он брезгливо ударил её лапой. Отдёрнув руку, она насупилась и отошла подальше.
- Вот оно!
Видимо, Баба Нюра нашла, что искала. В её руках была большая книга, очень похожая на ту, которую Олеся читала на чердаке. Старушка положила её на стол, поближе к лампе.
Спешно перелистывая страницы, она, казалось, без проблем понимала, что там написано, хотя, насколько Лесе было видно, книга была на том же языке, что и бабушкина. На момент, подняв глаза на мнущуюся девочку, Баба Нюра сказала:
- Детонька, будь добра, возьми на кухне соль да насыпь дорожку у порога и на подоконниках у окон. Времени у нас мало, божье создание т.варь вот-вот сюда явится.
- А соль поможет? - дрожащим голосом спросила Леся.
- Помочь - не поможет, но задержать - задержит, - пространно ответила старушка и вновь углубилась в книгу.
Пока девочка осторожно и очень тщательно насыпала защитные дорожки, старушка снова зашуршала по дому, собирая какие-то предметы. На кухонном столе множились различные пузырёчки с неизвестным содержимым, пучки трав, камни да коренья. Последним, с гулким звоном, Баба Нюра поставила на стол начищенный медный котелок.
А потом в дверь кто-то поскрёбся. Сначала Олеся решила, что ей показалось. Но затем звук повторился и уже не смолкал. Кот вскочил со своего места, резко выгнулся в дугу и зашипел, шерсть на его спине встала дыбом. Баба Нюра даже не подняла головы, продолжая колдовать над котлом. Олеся аккуратно, чтобы не смахнуть соль, приоткрыла занавеску и выглянула наружу.
На улице уже почти совсем стемнело. Сквозь деревья поблёскивали тёплые окошки дачных домиков. Двор выглядел пустым. А потом перед окном резко появились знакомые многочисленные глаза.
- Лееееееся, Леееееесяяяя…. - т.варь шипела, и от её мерзкого дыхания запотевало стекло. - Выходииии, Леееся, пришлооо время платиииить…
- А ну отойди оттуда! - прикрикнула старушка.
Не ясно, к кому она обращалась - к т.вари или к Олесе, но девочка послушно задёрнула шторку и подошла к столу. Она начинала мелко дрожать, но старалась держаться, как могла.
- Смотри, - не отвлекаясь от своего занятия, заговорила Баба Нюра, - это существо очень могущественное, очень древнее. Я помогу, чем смогу, но насовсем т.варь прогнать я не в силах. Она пришла сюда через твои действия, через твой ум, твои мысли, твоё сознание. Я сделаю так, что ты всё о ней позабудешь, и она тебя не увидит и не сможет причинить вреда, понимаешь?
- Да, - пискнула Леся.
- Однако, если так случится, и ты вспомнишь о ней, она вернётся и возьмёт своё. Ты заключила с ней сделку, она никогда этого не забудет. Даже если пройдёт много-много лет, и ты будешь уже большая и совсем не похожа на себя, она найдёт тебя и возьмёт свою плату.
Скрежет за дверью становился всё неистовее. Чёрный кот, будто обезумев, завывал откуда-то с печки, ещё больше пугая девочку.
- Это всё, что я могу для тебя сделать, - грустно сказала старая колдунья, - шансов, что ты её вспомнишь мало, но кто знает… Если это твоя судьба, она незавидна.
- Спасибо, Баб Нюр, - всхлипнула девочка, - и простите меня, пожалуйста, простите за курицу…
Старушка лишь грустно улыбнулась и погладила Лесю по голове.
- Ну-ну, не плачь. Жалко, конечно, Пеструшку, но ты ж не со зла.
Твар.ь снаружи начала с противным скрежетом царапать стёкла. Взгляд Бабы Нюры посуровел.
- Так, некогда нам нюни распускать, пора приступать! Дай сюда руку!
Схватив дрожащую детскую ладошку, она, не задумываясь, полоснула по ней коротким изогнутым ножом и добавила красные капли крови в смесь на дне котла. Затем, вырвав из Лесиной головы пару волосков, она кинула их туда же. Смесь задымилась, снаружи послышался негодующий вой.
Не обращая ни на что внимание, Баба Нюра начала читать какие-то фразы, сверяясь со своей книгой. Незнакомый язык звучал зловеще, но в то же время от слов ощущалась потусторонняя сила, которая придавала уверенности и дарила Лесе надежду. Котёл дымил всё сильнее, чёрные клубы заволакивали всё вокруг, пока, наконец, не стало видно ничего, кроме слегка светящихся бледных глаз старой женщины. Олеся закашлялась, а потом потеряла сознание.
***
- Даже не знаю, как вас отблагодарить! - снова и снова повторяла Лесина мама, когда полубезумная старушенция, живущая на окраине, принесла на руках её крепко спящую дочь. - Не знаю, что на неё нашло! Внезапно выскочила да выбежала из дому, мы всю округу обыскали, уже милицию собирались вызывать!
- Да всё хорошо, я её у прудика нашла, спала она, - улыбнулась Баба Нюра, - заигралась, наверное, да и уснула.
- Вот ведь!
Леся спала настолько крепко, что не проснулась, ни когда её передавали с рук на руки, ни когда раздевали и укладывали спать. Снимая с Олеси одежду, мать заметила свежий порез на её руке, из него всё ещё слегка сочилась кровь.
- Ну, как так можно было? - вздохнула она. - Небось ещё и новую кофту заляпала.
Уложив дочь, женщина вернулась на кухню. Старушка всё ещё была там, невозмутимо попивая поставленную перед ней впопыхах чашку кофе.
- Спасибо вам ещё раз, - не зная, что ещё сказать, Лесина мама села на краешек табуретки.
Ей было очень неловко. Она знала, что Баба Нюра была закадычной подружкой ещё её мамы. И в детстве, ещё Леськиной ровесницей, она частенько бегала к старушке в гости. Но постепенно она стала реже приезжать на дачу, а потом и мать умерла.
- Слушай, - нарушила молчание странная гостья, - а старую Клавину библиотеку вы куда дели? У неё столько книг было хороших. Вам-то, поди, не нужна вся эта макулатура, а у меня телевизора нету. Я бы с удовольствием почитала чего…
- Да, на чердаке много книг осталось, если хотите - забирайте хоть все.
- А можно, я прямо сейчас посмотрю? - встрепенулась старушка. - Сплю очень плохо, мне бы в самый раз.
- Конечно-конечно… - Лесиной маме хотелось как можно скорее выдворить старушенцию, но отказывать было неловко, она ведь на руках принесла домой её непутёвую дочь.
Старушка пробыла на чердаке совсем недолго. Утащила с собой пару каких-то древних, как она сама, толстых книг. Когда она вышла за порог, женщина вздохнула с облегчением. Слухи о том, что она занимается ведовством, ходили по деревне ещё во времена её детства. Даже про её маму поговаривали, что мужа ей Нюра помогла приворожить, а затем и обучила её каким-то приёмчикам, однако, естественно, всё это было ерундой. Но было что-то такое в этой старушке, что вызывало трепет, и с ней сложно было долго находиться в одной комнате.
***
Никто не помнит, когда именно дом на самом краю двенадцатой линии опустел. Предполагали, что Баба Нюра скончалась, но никто не был на её похоронах, и никто не приехал жить в этот дом. В какой-то из дней, а в какой именно - сказать сложно, Баба Нюра попросту исчезла, как сквозь землю провалилась. Исчезли и её коза с курами, только чёрного кота периодически видели в посёлке. Бревенчатый покосившийся домик стоял с накрепко запертой дверью и закрытыми ставнями. Одним летом его подожгла особо расхулиганившаяся приезжая молодёжь. Местные байки гласят, что все они потом сошли с ума, но досконально, естественно, это неизвестно. Слава Ведьминого дома крепко держалась за этим местом, и даже к пепелищу никто не хотел приближаться.
Олеся и её муж, само собой, никогда не обращали внимание на такие глупости. Они приезжали на дачу всего пару раз, в последний - чтобы разобрать вещи перед продажей. Тогда ещё совсем мелкая Маринка, гуляя по округе, бесстрашно залезла на «ведьмины развалины», ей там так понравилось, что она ревела в голос, когда пришло время уезжать домой. Унять её смогли, только позволив забрать с собой какие-то «сокровища» - красивые камешки, головешки, да выдранные листы с красивыми узорами из какой-то книги, видимо, чудом уцелевшей при пожаре.
***
На опознании тела жены, Михаилу, опытному хирургу, насмотревшемуся в своей жизни на всякое, стало плохо. Едва сдерживая тошноту, он слабо кивнул следователю и поспешил покинуть комнату. Еле добежав до уборной, он согнулся над унитазом, извергая из себя завтрак и последние остатки самообладания. Как? Как сказать детям? Матвейка совсем маленький, он ещё ничего не понимает, а вот Маринка… Сев прямо на грязный пол и изо всех сил стараясь унять дрожь во всём теле, он гнал от себя только что увиденное зрелище и не мог не вспоминать снова и снова вид изуродованного тела жены. Он никак не мог понять, кто или что могло быть настолько жестоким, чтобы сотворить такие увечья и почему избрал целью Олесю. Он винил себя за то, что не остался с ней тогда ночью, за то, что мало времени бывал дома. В дверь туалета деликатно постучали. Надо вставать, надо давать показания, надо…
Когда он, совершенно выжатый и измученный, добрался до дома, то долго стоял, глядя на входную дверь. Там, по другую её сторону, пока ещё существовал свой, незапятнанный мир, без ужасов, без смерти, без трагедии. В этом мире у детей пока ещё есть мама, пусть и болеющая. Матвейка, наверное, уже спит, или они с Мариной вместе сидят на диване и смотрят мультики. А может быть, дочка снова рисует на его рубашках. И этот светлый и уютный мир рухнет, как только он откроет дверь. В глазах защипало. Глубоко и шумно вдохнув, он достал ключ, каждый его поворот представляя тараном, рушащим ворота защищённого замка.
По всей квартире горел свет - с недавних пор Маринка боялась темноты. Дочь выбежала к нему вся в слезах. Что такое? Неужели, она откуда-то узнала о матери? Мог ли кто-то из следователей позвонить и всё рассказать маленькой девочке? Да быть такого не может!
- Детка, что случилось? - стараясь изобразить на лице подобие улыбки, спросил он. - Тебе приснился страшный сон?
- Папа, папочка! За мной пришло чудовище!
- Что?
- Чучука, папа! Чучука пришла за мной! Она сказала, что убила маму и теперь пришла за мной!
Она была сама не своя.
- Кто пришёл за тобой? - поражённо спросил он, беря зарёванного ребёнка на руки.
А потом в окно их квартиры на седьмом этаже кто-то поскрёбся.....
Холст Масло (Прочитано 1663 раз)
Похожие темы (5)
