Дачная историяАвтор: tajcha
Вам случалось приезжать на собственную дачу в несезон? Не летом, когда по центральной улице носятся вывезенные вместе с бабушками дети, а осенью или зимой. В это время на весь поселок остается гореть только один фонарь, калитки заносит снегом, а дорогу чистят раз в неделю. Вот и друзья мои подбили провести ноябрьские праздники в знакомом с детства месте — на даче в Ленинградской области, почти на границе с Финляндией.
Дача представляла собой просторное одноэтажное здание с двумя комнатами, двумя террасами и, соответственно, с двумя входами. Сколько себя помню, мы пользовались только одним входом, смотревшим прямо на дорогу, а второй выход в огород даже летом был заперт. Террасу, примыкающую к запертому входу, использовали как склад старых вещей еще наши бабушка и дедушка.
Приехав, мы первым делом провели обход участка, мысленно припоминая, что и где находилось летом: грядки, старая песочница из огромной покрышки, летняя кухня под соснами. Давным-давно здесь жила наша прабабушка, работавшая сельским ветеринаром, она же и оставила его нам по наследству.
Ребята достали пакеты из машины, стали обустраивать быт, топить печку, греть чайник. Мне же дела не досталось, и я решила покопаться в старье на закрытой террасе и поностальгировать. Чего здесь только не было! Традиционные пакеты с пакетами, корзины для грибов, валенки гигантских размеров, забытые лет десять назад в вазе сухие цветы, газеты времен СССР, подборка «Ветеринарного вестника» за 195.. год...
Я с трудом пробиралась в куртке среди горами наваленных вещей, пахнущих сыростью и пылью. На одной из полок серванта я заметила фотоальбом. Он тускло отсвечивал позолоченными уголками и был явно сделан из кожи. На обложке были тисненые вензеля и год — «1935». Ничего себе, подумала я, это явно от прабабушки еще лежит тут. Внутри было много фотографий людей в белых халатах на фоне кафельной стены, окружающих операционный стол, держащих какие-то темные банки. Среди них было знакомое лицо — моя прабабушка. На групповых фото она была молодая и сосредоточенно смотрела прямо на снимавшего. На обороте одной карточки были подписаны фамилии всех присутствующих и стояла подпись: «лаб. изуч. апоптоза, 1935». Я и не знала, что моя прабабка была ученой, да еще в те далекие предвоенные годы. Закончив листать альбом, я вернула его обратно в сервант, но из него выпала фотография, видимо, неудачно приклеенная или заложенная за другую. Подняв ее и рассмотрев, я невольно вздрогнула. С нее на меня смотрело жуткое создание, больше всего напоминающее собаку. У нее были огромные белые глаза без радужки, пасть, полная зубов, и клочковатая длинная шерсть. Сидел этот зверь на том самом операционном столе, что я видела на снимках с врачами. На обратной стороне снимка значилось: «Морра, 1936».
Не желая больше глядеть на страшилище, я оставила карточку на полке, а сама поспешила в тепло дома, где меня уже ждали друзья с горячим чаем и чем покрепче. Я рассказала им про находку, и все изъявили желание полюбоваться на фото. Его принесли с террасы и передавали по рукам под удивленные восклицания и ахи. Зверь стал темой вечера, мы обсуждали, кто бы это мог быть, какие опыты на нем проводили, что он стал таким, почему его назвали Морра, прямо как в сказках про муми-троллей. Чем меньше становилось алкоголя в бутылках, тем жарче разгоралась дискуссия. Принесли и стали пристально рассматривать фотоальбом, но там никаких «зацепок» для горе-детективов не было. Содержимое темных банок невозможно было угадать, а надписи на реактивах в колбах позади врачей были размыты.
Время шло за полночь, и мы начали укладываться спать. Естественно, под шуточки вроде «кто пойдет поссать ночью, того заберет Морра, страслая и ужаслая». Поскольку девушкой в компании я была одна, а справлять нужду с крыльца мне было неуютно, я отправилась в заветную кабинку возле летней кухни. Было темно, снег еще не выпал, сухие сосновые иголки шуршали под ногами. Я шустренько топала к туалету, подсвечивая дорогу телефоном. Кругом была тишина, мне было боязно после всех наших теорий, и я действительно боялась встретить эту Морру на дороге. Справив свои дела, я благополучно вернулась в дом и нырнула под одеяло.
На следующий день я под впечатлением позвонила бабушке и расспросила ее про альбом. Бабушка ухмыльнулась и рассказала мне жутковатую историю.
Ее мама, моя прабабушка, писала кандидатскую диссертацию в лаборатории, изучавшей «вечную жизнь». В те годы верхушка власти не желала себе участи Ленина, и направление в науке было популярно. Так в их лаборатории один из опытов увенчался успехом, и из обычной дворняги появилась Морра. Она была способна поддерживать жизнь в себе, вбирая тепло из окружающего мира. Но находясь в закрытом помещении, она случайно убила двух лаборантов, неудачно уснувших рядом с клеткой. Было принято решение усыпить ее, но прабабушка пожалела т.варь и выпустила ее в лес. Поскольку Морра была раньше собакой, она сохранила привязанность к своим создателям и регулярно прибегала к прабабушке на участок, где сидела под соснами и глядела на нее издалека. Это продолжалось в течение пятидесяти лет, пока прабабушка не умерла в преклонном возрасте. Последний раз зверь появлялся в конце восьмидесятых, когда родилась я.
Поведав мне эту байку, бабушка добавила, что чудовище не появлялось уже тридцать лет, и скорее всего, все-таки померло, или погибло от рук охотников.
Но я знаю, что это не так, потому что видела с утра замерзший круг земли под сосной....
Вставай, я сказал!Обычно моя соседка тетя Таня копается у себя в огороде, возле дома. Дачи у нее нет. Но, вот встретила ее на остановке, одетую нарядно, но с тяпкой и граблями в руках.
— Куда путь держите, тетя Таня?
— На кладбище, убирать могилки.
— Много могилок? – почему-то спросила я.
— Четыре родные и одна обязательная, — ответила Татьяна.
— Как это обязательная? А кто ж Вас обязал-то?
— Да сама себя обязала, а теперь и не жалею. Лишний ангел за плечами не помешает.
Я ничего не поняла из сказанного ею, поэтому она и решила мне все объяснить.
— Пару лет назад, тоже летом, я должна была поехать в налоговую инспекцию, кое-какие документы отвезти. Бросилась собирать документы, а одной бумажки нет – самой важной. Стала искать ее, весь дом вверх дном, перерыла все – нет бумажки и все тут, хоть плачь. Плюнула я на все, и чтобы день даром не пропал, да и Троица впереди на выходные выпадала, решила на кладбище поехать, могилки поубирать. Работы там оказалось море – бурьян с мой рост. Убрала все четыре гробика, а о проклятой бумажке мысль из головы не выходит, несмотря на усталость.
«И куда она подевалась-то окаянная? Вроде на комод ее клала, а теперь ее нет», — ругала я себя. Домой идти не хотелось, хоть устала сильно. Искать документы было просто тошно. Я оглянулась вокруг и тут заприметила одно надгробие, столь заброшенное и ветхое, что мне стало жаль покойного. Кто там похоронен, я не могла узнать. Надпись была стерта, и на месте отчества были две буквы «ич» — стало быть, покойник мужчина: «Анатольевич, Сергеевич, Степанович? Бог его знает. Кое-как разобрала дату смерти «1971-й год». Засучив рукава снова, я принялась вырубать разросшийся кленовник и вишняк, убирать амброзию и портулак. Надобно было бы еще оградку покрасить, да кто ж этим заниматься будет. Где родня загадочного «ича» — поди, дознайся.
Уже совсем вечер наступил, когда я привела в порядок могилку незнакомца. О потерянной бумажке даже забыла на время. Уже дома вспомнила о пропаже, вмиг настроение испортилось. Снова задалась вопросом, где бумага? И тут как бы внутри себя услышала приятный тихий голос: «бумажку твою сквозняком за комод затянуло, за батарею». Я испугалась сначала, но голос мигом пропал, и я вдруг вспомнила, что искала бумагу везде, а за батарею не глянула. Зыркнула я в указанное место – точно, белеет моя бумажка. Камень с души свалился, теперь в налоговой проблем не будет. Озадачило меня однако наличие постороннего голоса – неужто умом повредилась?
Вскоре я успокоилась – голоса больше не слышала. Потом однажды решила днем вздремнуть, на дождь меня сморило. Мой сладкий сон прервался самым грубым окриком: «А ну вставай, я сказал!» Я как ошпаренная подскочила с дивана и тут же рухнула назад, чувствуя слабость и удушье. Из кухни доносился запах газа. Я совсем забыла, что поставила чайник на плиту. Он потушил огонь, и ядовитое облако уже туманило голову. Бегом, отключив аз и открыв окна, я стала проветривать комнаты. Вопрос был в том, кто разбудил меня. Опять голос? С каких же пор я его слышу? Ответ пришел сам – с тех самых, как убралась на могилке. На сей раз он спас мне жизнь.
Он, или Степанович, как я его окрестила, никогда понапрасну не беспокоил меня. Раз отговорил меня садиться в маршрутку – она попала в аварию, раз запретил мне есть курицу-гриль на пляже. Я не получила отравления. С его помощью я нахожу мелкие пропажи, научилась чинить водопроводный ран.
О нем, естественно не говорю никому, тебе разве что. Заодно убираюсь на его могилке регулярно, уже оградку новую поставила. Жаль только, что могилка так и останется безымянной, ведь расспросить не у кого, да и на праздники к моему таинственному спасителю никто не приезжает.
Подъехал автобус, и соседка села в него, оставив меня со своими мыслями. Я прекрасно знаю, что творится на наших погостах. Могилки, как и дома в поселке – у кого чистенькие, у кого богатые, а у кого волки в зарослях воют – брошенные надгробья. Под ними лежат давно истлевшие кости и ждут чуда: авось придет кто – свой или чужой – и приведет все в надлежащий вид, и помянет их забытое имя. Да только таких чудаков мало, а жаль...
Чёрное распятие (повтор
)
Пару недель назад я получил лаконичную СМСку от своей сестры Кати: «В пятницу едем к бабушке по грибы». «ОК», — ответил я, расшифровывая в мозгу значение её слов. Ну, во-первых, бабушка умерла уже как три года. Собирать грибы на кладбище далеко не комильфо, так что сестра, видимо, говорила о её доме, затерянном где-то в лесах Ленинградской области. Со дня бабушкиной смерти он так и пустует. Никто не испытывал острой необходимости ехать в этот питерский затерянный мир, где не ловит связь ни один мобильный оператор, поэтому я вначале удивился такому предложению, но очень скоро до меня дошло, в чём дело. Наверняка инициатором этой поездки выступил муж сестры, Олег. Личность чрезвычайно примечательная — боксёр почти два метра ростом, басящий так, что кажется, посуда в серванте попадает. При этом больше всего на свете любит свою чихуахуа Киличку (это от «киллер») и тащится по миньонам. Забавно наблюдать, как эта ожившая гора сидит на диване с малюткой собачкой, смотрит мультик и вторит «Банана!» жутким басом.
Ещё одна отличительная черта Олега — он православный до мозга костей. Причём, в отличие от большинства так называемых «верующих», чья религия выглядит больше пороком, чем добродетелью, его вера составляла одно из его самых положительных качеств. На книжных полках в его квартире стояли жития святых, разная духовная литература, прочитанная не раз и не два. Молитвы знал наизусть, соблюдал все посты, а главное, всегда был добрым и спокойным человеком. Он никогда никому не грубил, на хамство отвечал спокойствием и помогал каждому, кто просил об этом. Единственным путём можно было вызвать в нём злость — оскорбить его веру. Религия составляла самую его глубокую ценность, и любое её оскорбление могло очень сильно его ранить. Когда Катя только познакомила меня с ним, я, по незнанию, рассказал пару богохульных анекдотов. Олег не засмеялся и даже не сказал ни слова. Он только посмотрел на меня уничтожающим взглядом, и вдруг мне стало настолько стыдно, что я бы предпочёл быть где угодно, только не под взглядом этого человека.
Походы за грибами Олег очень любил. Они с Катей истоптали немало лесных дорог в поисках сыроежек-подберёзовиков. Олег уже не раз заводил разговор о том, что нужно наведаться в бабушкин домик и поискать в окрестных лесах грибы. Я понимал, к чему он клонит — машина была только у меня, поэтому приходилось играть роль семейного таксиста. Долгое время я отнекивался — ехать туда мне очень не хотелось. Не знаю, что там было с дорогами, но район тот считался очень «везучим» на аварии. Кто-то списывал это «нехорошее место», но я объяснял это проще — за рулём там ездили почти только пьяные. Люди в тех местах не отличались благоразумием и законопослушностью — драки и ограбления не были там редкостью. Часто дело доходило и до убийств. Помню, ещё в детстве по радио передавали новость о поимке мужчины, убившего родную дочь и не побрезговавшего поглодать её останки. Пока взрослые в ужасе размышляли на тему «что делается в мире», мы всей детворой учредили после этой новости весёлую игру «людоед».
Понятно, что ехать в такое место мне не хотелось, но бросать бабушкин дом было бы неправильно. Тем более, там осталось много вещей, которые могли бы пригодиться нам в городе.
В пятницу вечером мы загрузили вещи в машину и двинулись в путь. Я предлагал подождать до субботнего утра, но Катя с Олегом настоятельно хотели пойти по грибы уже утром следующего дня, и их настойчивость разбила вдребезги все мои аргументы. Путь был неблизкий, но нам повезло с погодой. За окнами машины мы наблюдали поля и леса, над которыми раскинулось летнее небо, окрашенное золотым светом уходящего солнца. Воздух был свеж и чист, и это было так ощутимо после загрязнённого дымом и пылью города. Когда мы проехали большую часть пути, нам стали попадаться развалины старых церквей. Их превратили в руины советские гонения, и теперь здесь лишь справляют нужду местные алкоголики.
Приехали мы в начале двенадцатого и, быстро перекусив, легли спать, разобрав лишь самые необходимые вещи. Семь часов спустя меня разбудила Катя и позвала собираться. Природа, которой мы любовались по пути, так на меня подействовала, что тем утром я сразу же вскочил с кровати, снедаемый желанием скорее бежать в лес. Вещи мы так и не разобрали, решив сделать это по возвращении.
Несколько часов лесных похождений увенчались тремя средними корзинками грибов, заполненных почти до самого края. Конечно, мы с Катей несколько раз чуть было не срезали поганки, но внимательный глаз Олега всегда вовремя нас останавливал.
На обратном пути мы немного заблудились. Катя невнимательно оставляла зарубки на деревьях, поэтому мы сбились с пути. Доверившись памяти и интуиции Олега, мы двинулись за ним и через следующие сорок минут блужданий мы всё ещё не вышли к знакомым местам. Зато мы наткнулись на церковные развалины, и так бы мы и прошли мимо них, если бы Олег не приметил что-то посреди руин.
— Пойдёмте сюда! — сказал он и двинулся прямо к церкви.
— Олег, ты куда? — тут же вскричала Катя, а её муж в ответ указал на странную композицию среди досок и камней.
Там, посреди поросших мхом, полуразрушенных стен, стоял старый деревянный стол, покрытый царапинами, каплями воска и следами от крови или вина. Повсюду здесь валялись крошки хлеба. Но всего интереснее было распятие, повешенное на стене напротив стола и выкрашенное в чёрный. Вначале я подумал, что, несмотря на заброшенный вид, церковь всё ещё действует, но уж больно жутко смотрелась вся эта картина. Да и Христос на распятии совсем не походил на Спасителя, изображаемого традиционно на крестах. Скорее это был тощий уродливый демон, чьё лицо было искажено насмешливой гримасой, а не страданием.
— Давайте уйдём отсюда, — проговорила Катя, опасливо оглядываясь.
— Сейчас, — процедил сквозь зубы Олег. Я уже говорил, что лучший, и, пожалуй, единственный способ вывести Олега из себя — оскорбить религию. Вид сатанинского капища справился с этой задачей. С непоколебимой решимостью Олег направился к распятию, сорвал его со стены и сломал прямо поперёк чёрной фигуры. Затем мы ушли, а Олег ещё долго ругал богохульников, воздвигнувших алтарь неизвестным и лживым богам посреди разрушенной церкви.
После нашего возвращения из леса Олег быстро успокоился, и остаток дня прошёл замечательно. Мы, наконец, разобрали вещи. У Кати чуть не случилась истерика, когда она увидела, как Олег сложил вещи в машину — все овощи, купленные по пути, превратились в пюре и запачкали часть её одежды. Зачем эта сумасшедшая взяла с собой столько тряпок, если мы ехали на полтора дня, непонятно.
Мы перебрали грибы, зажарили шашлык и отправились спать, когда солнце ещё не село. В воскресенье нам нужно было рано выехать — в понедельник Катя уезжала в какую-то командировку, так что ей нужно было собрать вещи и выспаться перед отъездом.
Неделю спустя после этой поездки мне позвонил Олег. «Неужели опять по грибы?» — подумал я, отвечая на звонок. Но мои опасения оказались далеки от реальности. Напуганным голосом Олег потребовал, чтобы сегодня же вечером я приехал к нему. Ничего он объяснять не хотел, а на все мои расспросы отвечал, что расскажет всё, когда я приеду. Не волшебных ли грибов тогда собрали мы, подумал я лишь с долей шутки.
Олег был искренне напуган. Он был бледен, красные глаза говорили о нескольких бессонных ночах. Голос его дрожал, и говорил он сбивчиво. Было необычно видеть этого огромного, волевого человека настолько замученным и испуганным.
В гостиной было выставлено несколько икон, прежде хранившихся в серванте, перед ними были зажжены свечки. На столе у окна лежал открытый молитвенник, а рядом стояла пепельница, забитая окурками. Странно, подумал я, до этого момента я никогда не видел Олега с сигаретой. Мы сели на диван, и Олег, сотрясаемый страхом, начал рассказывать. По его словам, с того самого дня, как мы вернулись из леса, каждую ночь в окна его спальни кто-то назойливо стучится и скребётся. Интересно, что Олег с Катей жили на четырнадцатом этаже. Когда я спросил, кто же это может быть, Олег лишь зажмурился и замотал головой из стороны в сторону, будто стараясь прогнать жуткий образ. Я начал строить догадки, что это может быть ветер, или птицы, может, даже соседи, на что Олег лишь разозлился. Он закричал, что я ничего не понимаю, и что этой ночью я могу сам всё услышать и увидеть. Такое поведение было совершенно необычно для этого спокойного и скромного человека, что только подтверждало серьёзность моих опасений. Я не знал, что с ним, но ему точно нужно было, чтобы кто-то остался этой ночью с ним в квартире. Катя всё ещё не вернулась из командировки. Я думал ей сообщить о состоянии её мужа, но навряд ли она смогла бы сразу освободиться, лишь провела бы остаток командировки во встревоженном состоянии. Любимой Килечки тоже не было. Олег с грустью сообщил, что она спрыгнула с балкона несколько дней назад.
Я не ломался, когда он попросил меня переночевать. Было бы бесчеловечно оставить его тогда одного. Человеческое присутствие немного его взбодрило. Ночью он спокойно ушёл в свою спальню, а я остался на диване в гостиной.
Я долго старался не уснуть, лишь бы услышать эти таинственные стуки в окно, но так ничего и не случилось. В конце концов, не в силах сопротивляться, я заснул где-то в начале второго.
Уже сквозь сон меня разбудил звонок в дверь. На часах было уже почти шесть утра.
— Кто там? — спросил я, не открывая глаз.
— Это я, открой скорее! — раздался всё тот же напуганный голос Олега. И куда он мог уйти в такую рань?
Машинально я открыл щеколду.
— Заходи. Ты где был?
— Ходил за сигаретами, — пробурчал Олег, входя в квартиру. Затем он резко остановился посреди коридора, будто его парализовало. Вдруг он резко схватил меня за плечо. Мне ещё показалось необычным, что его рука была холодной, будто он только что вынул её из снега. Смотря ошарашенным взором мне в глаза, он прошептал: «Уходи». Не знаю, что случилось в тот момент, но меня объял невыразимый ужас. Сердце будто сковало в ледяных тисках, а горло стянула дьявольская рука. Внутри меня всё словно оцепенело. В голове стояла лишь одна мысль — нужно бежать.
Так и сделал. Не помня себя, я рванул по лестнице, перепрыгивая через ступени. Каждый мой прыжок отдавался дикой болью в голенях, но я не обращал на это внимания. Всё, чего мне хотелось — быть как можно дальше от этого места. Оказавшись на улице, я ещё долго бежал, пока, наконец, не споткнулся и не упал лицом в землю. Падение немного отрезвило мой ум, и я начал потихоньку соображать. Я был в каком-то парке, освещённом восходящим солнцем. Ноги заявили о себе мучительной болью в лодыжках, предупреждая о возможном растяжении.
Вдруг страшное предчувствие словно кольнуло меня в сердце. Я ведь оставил Олега одного, да ещё в таком состоянии. Нужно было вернуться! Страх, ещё недавно мучивший меня, начал исчезать, и, хромая на обе ноги, я пошёл в обратную сторону. Благо, я не так далеко убежал.
Я удивлялся сам себе — что и почему могло меня так напугать? Предыдущие минуты казались мне безумными — мною будто на мгновение овладела какая-то чужеродная сила.
На этом ужасы того утра ещё не закончились. Когда я подходил к дому, то заметил на дороге перед ним лежащее в неестественной позе человеческое тело. Мне не нужно было приглядываться, чтобы понять, что это был Олег. Он выпрыгнул из окна.
До сих пор я не могу понять, что же тогда произошло. Что могло заставить искренне религиозного человека совершить такой грех? Было ли это то нечто, что стучало в его окно? Как бы там ни было, каждый раз, когда я вспоминаю об этом, из глубины моей души поднимается безмерный ужас, смешанный с невыносимым чувством вины. А всё из-за двух незначительных деталей. Почему тем утром, когда я открывал дверь Олегу, она была закрыта только на щеколду — так, как закрывают изнутри? И почему, когда он выгнал меня из квартиры, я не увидел крестика на шее этого православного до мозга костей человека?
На чужой каравай рта не разевай А вы когда-нибудь задумывались, что движет человеком в момент, когда он «заказывает» другого путем наведения порчи? Приворот — это та же порча. Наверное, не все, но задумывались. С девушкой, которая мне рассказала историю своей жизни, мы познакомились в церкви.
Светлана М. родила сына без мужа, а если точнее, то «папаша», узнав о беременности, сбежал и женился на женщине с ребёнком от первого брака. Преодолевать трудности и бороться с нелёгкой судьбой матери пришлось в одиночку. Яркая блондинка, она привыкла к вниманию мужчин, но только гулять гуляли, а замуж не звали…
И тут в одной из соцсетей она увидела его… Александр Д., высокий шатен с карими глазами, ей приглянулся сразу, впрочем как и она ему. Комплименты по переписке, свидания… Всё было очень романтично. Единственное, что омрачало девушку, это наличие жены и сына у возлюбленного. Ох, правильно говорили наши предки, сколько веревочке не виться, а конец придёт. На телефон Светланы поступил звонок, как выяснилось, от жены.
Далее со слов Светланы.
«Двумя короткими фразами мне дали понять, что я лишняя. Что этот мужчина никогда мне не достанется, или достанется при условии, что в присутствии жены выберет меня и останется со мной. В душе всё перевернулось, он должен стать моим и точка! Мне не важно, какими методами это будет… Я не хочу быть одна! Почему ей, а не мне достался этот человек, ну и что, что она беременная, все были беременными, моему сыну тоже нужен отец! Придя на прием к мастеру, я принесла два фото, его и её. Первая петля была накинута на жену, как пояснила мастер, «чтоб меньше дёргалась да от себя его гнала», далее она перешла к нему. В общем, сделала приворот.
Александр ушёл от Ольги (жены), развёлся, переехал ко мне, и тут началось: пьянки, любовницы, побои… и всё это видел мой ребенок, мне хватило полугода, чтобы понять свою ошибку. И я пошла к Ольге, представляете? Пошла просить её забрать его обратно! На мою просьбу Оля засмеялась и ответила, что забирать ей у меня нечего, она наладила личную жизнь, а мне надо было думать прежде чем хватать чужое! Мастер работу переделывать отказалась, сказав, что и так сильно переболела, когда кто-то с Ольги порчу снимал. Мне не оставалось ничего другого как идти в церковь, соблюдать посты… Ведь я сломала не только свою жизнь, но и жизнь Александра!»
Я вышла из храма и пошла вниз по дороге. Там чуть пониже есть небольшой сквер с ротондой, каждую пятницу туда приезжают погулять и фотографироваться новобрачные, вот и в этот раз там оказались две молодые пары. Они выпускали голубей, пили шампанское, светились от счастья… А там, в стенах храма, пыталась замолить грех та, для кого человеческая жизнь по сравнению с личными амбициями оказалась просто пылью из-под сапог.
И сколько ещё найдётся таких охотниц до чужого добра?…
Всем спасибо, берегите семью, не предавайте близких вам людей.
Источник:
интернет
Дачная история (Прочитано 2533 раз)
Похожие темы (5)
