До самого конца«И всем, кто ложится спать, спокойного сна… спокойная ночь…» – монотонно бубнил Цой по радио. Ночь за окном машины была темной и неуютной, дворники сметали мелкую дождевую морось, а резкие порывы ветра завывали в чуть приоткрытое окошко. Но даже плохая погода не могла испортить мне настроение – я ехал домой.
Еще пару часов и я смогу блаженно растянуться на своей кровати и спать, спать, спать, сколько влезет после долгой и тяжелой дороги.
Внезапно, словно только появившись, на обочине дороги возникла девушка. Я удивленно мигнул и вгляделся в тоненький силуэт – еще секунду назад его не было. «Совсем от усталости крыша поехала» – подумал я.
Я притормозил возле девушки и приглашающе приоткрыл дверь машины.
– Куда тебе, красавица? – подмигнул я.
Девушка чуть прищурила глаза и хмыкнула.
– По пути. Я могу сесть?
– Да, конечно, садись!
Она секунду помедлила, кивнула и села на переднее сидение.
– Как звать-то тебя? – спросил я. При свете я лучше разглядел свою путницу: худенькая, в тонкой курточке, с бледной, почти мучной кожей и светлыми волосами.
«Странно, ни зонта, ни сумки – ничего… откуда она взялась? Из леса?» – смутно удивился я.
– Звать? Как угодно, – равнодушно ответила она.
Я неловко засмеялся и добавил газку, стараясь замять возникшую паузу.
–Может, печку побольше включить? А то вон, какая бледная, замерзла вся, небось, – я упрямо попытался завести разговор.
– Замерзла? – кажется, это ее насмешило. Она криво ухмыльнулась уголком губ, искоса бросив на меня взгляд. – Замерзла… да, можно так сказать.
Снова пауза. Фары выхватывали кусок дороги, а лес, в сгустившейся тьме, казался черной массой с острыми пиками. Я поежился.
– Ты куда едешь?
Молчание.
– А как ты оказалась в лесу?
– А меня Володей зовут.
-Ты хочешь есть?
Молчание. Молчание. Молчание.
Неожиданно меня охватила злость. Какого черта, она презрительно игнорирует меня, если я помогаю ей?
– Слушай, из вежливости могла бы поддержать разговор, – раздраженно заявил я, сжав губы в тонкую линию.
Девушка вздрогнула, словно очнувшись, и уставилась на меня. Только сейчас я заметил, как мерцают и переливаются ее глаза в тусклом свете, а в зрачке бьется что-то безумное и темное.
Я отвернулся и смотрел на дорогу, но чувствовал ее пронзительный алчный взгляд.
-Ты хочешь разговора. Ты хочешь беседы. И ты хочешь правды, - ее голос был спокоен – хорошо.
Она опять улыбнулась своей кривоватой усмешкой
-Я-вампир – произнесла она почти шепотом.
«Так, понятно, повезло мне…подобрал психа… с ними надо соглашаться, ага» - пронеслись в голове сумбурные мысли.
-Вампир? Конечно, гм, - мой голос звучал невозмутимо, но легкая дрожь выдавала меня.
-Ты мне не веришь. Никто не верит до самого конца. Это одна из самых грандиозных афер в истории. Десятки столетий назад наше существование было таким же реальным, как существование твоего соседа. Люди не верили в нас, они знали. И они знали, как убить и уничтожить вампира.
С приходом ночи они, крестьяне и властители, запирали свои дома и занавешивали окна, и молились своим богам. Нет, они не боялись темноты, они боялись то, что может быть в ней. Мы. Они развешивали ножницы над входом. Они носили с собой серебро. Они сжигали людей в приступах подозрительности и страха.
И тогда мы придумали план – надо заставить забыть о вампирах, превратить в шутку. На это ушло много времени и сил, ведь раньше люди крепко держались за свои традиции. Но столетия сменялись, а память человеческая коротка и не помнит заветов. Мы превратились в архаизм, а вера и страх в наше существование стали глупостью. Мы - миф. Мы - легенда. И теперь, когда нас нет, мы можем делать, что захотим.
Сначала этим процессом переделки умов занимались исключительно вампиры, но сейчас…сейчас люди сами роют себе могилу. Вампиры стали популярной болванкой, которая хорошо продается. Мы не живем в замках и не собираемся в кланы. Мы не сверкаем на солнце, не деремся и не палим из пушек. Мы не едим исключительно девственниц и не ходим в плащах. И самое главное – мы не бываем хорошими.
Ее голос и слова обладали гипнотическим действием. «Боже, очнись, неужели ты в это поверил? – я мысленно хлестнул себя по лицу - но ее кожа..и ее волосы..одежда…они не были мокрыми, когда я подобрал ее под дождем».
Я автоматически вел машину дальше.
- Мы не такие, как вы себе представляете, - девушка слегка улыбалась - Вы думаете, что вампиры – это люди, только лучше. Более красивые, успешные, сильные и богатые. В нас мудрость веков, мы ездим на крутых тачках и соблазняем лучших женщин, - короткий смешок – но это не так. Когда ты становишься вампиром, все утрачивает смысл – деньги, красота, власть, мораль не имеет никакой цены. Все кажется мелким и незначительным, по сравнению с одной потребностью, ради которой мы и живем - жажда. Крови, естественно. Вы, люди, ее совсем не цените.
- А как… как становятся вампирами? – помимо своей воли спросил я.
-Мы проклятые. Нельзя стать вампиров через укус, это не ветрянка или оспа, чтобы так легко заразиться. Люди ошибочно полагают, что вампиры – это ожившие мертвецы. Но мы не мертвые, мы просто не живые. Я помню всю свою человеческую жизнь– солнце, тепло, вкусы и запахи. Но, став вампиром, ты никогда уже ничего не почувствуешь… мне не хватает солнца.
-А почему нельзя не пить кровь? Или кровь животных? – отчаянно спросил я.
Она опять улыбнулась кривоватой улыбкой.
-В этом все люди. Вам кажется, что наша жажда, как ваши потребности в воде, сне, еде и сексе. Вы делаете это все, чтобы жить. А наша жажда и есть жизнь, - она замолчала – Ты все равно мне не веришь, но в уме уже складываешь факты. Моя кожа… мой голос…мое внезапное появление…ты спрашивал, голодна ли я? Ты знаешь ответ…
Я повернулся к ней и с ужасом увидел, как меняется ее лицо, превращается в жуткую гримасу монстра. Я хотел закричать, но не могу, руль повело из моих ослабевших пальцев. Ее глаза стали еще больше и горели жаждой выпить мою кровь и съесть мою жизнь.
И тогда я понял. Никто не верит до конца.
До своего конца.
Моя подруга АнечкаСлучилось это, когда мне было лет 8, наверное. Я росла обычным ребенком в обычной советской семье. Каждое лето меня, бледного городского заморыша, отправляли к бабушке отца в деревню. Я не очень любила туда ездить, для меня там не было компании — все деревенские ребята были значительно старше, а со сверстниками мне самой было неинтересно. В итоге я просто все лето слонялась по двору, помогала прабабушке — крепкой жилистой старухе, пила парное молоко и считала дни до приезда родителей.
В начале августа на нашем участке появился монстр. Его притащил дядя Сережа, сосед справа и поставил недалеко от забора. Монстром я называю старый советский холодильник «ЗиЛ», такой огромный, с защелкивающейся дверцей. Был он в довольно приличном состоянии, правда, защелка на двери была сломана. Зачем он понадобился бабушке — ума не приложу, может, она рассаду в нем собиралась выращивать, кто знает? Я с опаской обходила холодильник, потому что бабушка строго-настрого приказала мне не залезать и не прятаться в нем, да и вообще держаться от него подальше. Через два дня я перестала обращать на эту бандуру внимание, ведь она была совсем неинтересной, а у меня как раз появилась подружка.
Ее звали Анечкой — симпатичная девчушка со светлыми косичками, одетая в клетчатый сарафанчик. Я заметила ее из окна, когда она стояла у забора и смотрела на наш участок. Естественно, я сразу вышла знакомиться, надеясь, что девочку, как и меня, привезли сюда на лето и ей скучно одной. Так и было. Анечку привезли из города родители, она здесь никого не знала и ей было одиноко. Я была счастлива, позвала ее в дом, но Аня отказалась, сказав, что бабушка не разрешает ей заходить к чужим и предложила играть около забора. Я вынесла своих кукол, чашечки-тарелочки, и мы стали играть. Несколько раз бабушка выглядывала из окна, но увидев нас у забора, снова скрывалась в доме. Анечка мне очень понравилась; я надеялась, что она подружится со мной и оставшееся лето мы проведем вместе. Когда стемнело, Аня резко встала и сказала, что ей пора домой, и она завтра снова ко мне зайдет.
В ту ночь я плохо спала, мне почему-то было тяжело дышать, я вертелась и стягивала с себя одеяло. Утром я встала вялая, сонная, но мысль об Анечке заставила меня оживиться. Я выбежала во двор. Она уже ждала меня у забора, опять одетая в клетчатый сарафанчик. Мы играли до обеда, потом бабушка позвала меня есть. Я удивилась, почему она не приглашает Анечку — в деревне было принято звать гостей за один стол с хозяевами, но Анечка отмахнулась и сказала, что придет завтра.
На следующий день мы снова играли, я рассказывала Анечке о своих родителях, школьных подружках, а она сидела грустная и подавленная. Я спросила, в чем дело, и она рассказала, что ее родители все время ссорятся, папа обижает маму, а сама Анечка во время их ссор всегда прячется. Подружек у нее нет, и ей очень тоскливо и страшно. Я была маленькая, и от ее рассказа чуть не разревелась, обняла ее и сказала, что всегда буду с ней дружить, и если разрешат мама с папой, мы заберем ее к себе домой и будем жить, как сестры.
Анечка как-то странно на меня посмотрела и спросила — правда ли я хочу с ней дружить всегда? Я с жаром стала убеждать, что она моя самая лучшая подружка, я всегда-всегда буду рядом с ней. Она улыбнулась и предложила поиграть в прятки. Водить выпало мне. Я стала считать до десяти, закрыв глаза. Послышался какой-то шум, что-то глухо стукнуло, и наступила тишина. Я открыла глаза и пошла искать Анечку. Прятаться у нас на участке особо негде, только если в кустах или возле курятника. Там Анечки не было. Я в растерянности бродила по участку, и тут мой взгляд упал на холодильник. «Ага!» — подумала я. Вот почему я слышала шум — это открывалась дверца холодильника, а глухой удар — дверца захлопнулась. Я поспешила к «ЗИЛу», но внезапно в памяти всплыли бабушкины предостережения: не лезть внутрь! Я потопталась возле дверцы и несмело потянула ручку на себя. Холодильник открывался с трудом. Я потянула сильнее, распахнула его и увидела Анечку. Я протянула руку, чтобы выманить ее, когда она схватила меня и дернула на себя. Дверца холодильника захлопнулась, и я оказалась в темноте. Я закричала, стала биться о дверцу, но она не открывалась. Я стала громко плакать, потом почувствовала возле себя движение и обернулась...
Меня нашла бабушка. Она вышла позвать меня обедать и увидела, что двор пуст. Зная, что без разрешения я не уйду, она обыскала все дворовые постройки и похолодела, поняв, что я могу быть только в одном месте. Меня вытащили почти задохнувшуюся, без сознания, ведь те старые холодильники невозможно было открыть изнутри, и они не пропускали воздух. Выйди бабушка на полчаса позже, меня уже не спасли бы...
В больнице, когда я пошла на поправку, то рассказала, как было дело. Рассказала про Анечку, как она меня затащила внутрь холодильника. Бабушка только недоуменно качала головой и сказала родителям, что никакой девочки у нас на участке не было, все эти дни я играла возле забора одна. Родители решили, что все мои рассказы — лишь галлюцинации от кислородного голодания.
Но это не галлюцинации. Я помню Анечку, несмотря на то, что прошло почти 20 лет. Я помню ее лицо там, в темноте холодильника, ее вытаращенные глаза, широко раскрытый рот, посиневшее от удушья лицо. Я помню, что обещала всегда дружить с ней и быть рядом. Я помню....
До самого конца (Прочитано 2197 раз)