Рыжий котКогда мне рассказали об этом случае, я лишний раз убедился, что кошки не только по-человечески умные, но и в чём-то мистические существа. Чтобы узнать подробности истории из первоисточника, даже попросил познакомить меня с главным участником – Григорием.
Григорий, как и я, охотник со стажем. Но, наверное, даже более опытный и фанатичный в этом деле. Если я выбираюсь обычно на два-три дня, то он бродит по лесу неделю, а то и на целый отпуск может забуриться в один из своих охотничьих домиков.
Когда-то по молодости Гриша был женат, но недолго. С молодухой не прожили и года, как разбежались. И до тридцати с хорошим хвостиком Григорий жил с матерью в огромной трёхкомнатной квартире в центре Екатеринбурга. После первого неудачного опыта семейной жизни на повторный брак его уже не сильно тянуло, да и матери, похоже, вторую хозяйку в дому видеть не хотелось. А маманя была у него ого-го! Здоровущая, как кузнец, ростом выше сына. И всю жизнь проработавшая в крупной строительной организации главным боссом. Я её знал по служебным делам – у такой не забалуешь! Сына воспитала без отца. Гриша даже ни одной фотокарточки его не упомнил. Только несколько старых писем как-то случайно обнаружил в маманином рабочем столе, когда ещё пацаном залез туда, играя.
Так бы и не женился мужик никогда, охотился бы и дальше на зверушек и птичек, если б как-то не охмурила его одна особа по имени Алла. Где уж они познакомились, я не узнавал, но парень до того повёлся на женские чары, что пригласил жить в свою квартиру вместе с двумя малолетними детьми от предыдущих браков (и разных отцов).
Сказать, что Гришина маманя была не в восторге от новых жильцов – ничего не сказать! Но, несмотря на серьёзный натиск, Григорий остался неколебим в своём решении, как каменный утёс. Недаром охотник! Если мы что решили, нас даже грозная мать с пути не собьёт. Тем более места в квартире было много, все разместились, не мешая друг другу. Даже вроде мирно уживались свекровь с невесткой. Явно невзлюбили только друг друга Алла и маманин любимец – старый рыжий кот Кирпич (мать-строитель такое прозвище придумала за окрас шерсти). Молодуха при каждом удобном случае шпыняла важного котофея, а тот шипел на врага и иногда даже в ногу мог зубами вцепиться. Хотя с её детьми играл с удовольствием.
Периодически мама всё же пеняла сыну, что, дескать, неправильной выбор он сделал. И не из-за двух чужих детей, которых на шею себе и ей повесил, а Аллочка эта самая – нехорошая женщина. Сердце материнское чувствует. Не любит она тебя! Но молодой мужик не верил и просил мать быть снисходительнее и добрее. К тому же с деньгами проблем нет. У мамы доход – любому мужику на зависть, у самого Гриши – тоже с делами всё в порядке. Вот уже есть накопления на собственный коттедж и новую (большую семейную) машину. Коттедж действительно вскоре был куплен.
Но вдруг случилось несчастье. Мать, которую за глаза на работе называли «железная леди», потому что ни разу не была на больничном, вдруг прямо с объекта увезли на скорой в реанимацию кардиологии. Обширный инфаркт! И как ни бились хорошие врачи (больная – человек в городе известный и уважаемый), но оказались бессильны. Померла маманя на вторые или третьи сутки. Сын всё это время провёл в реанимопокое. Хотя к ней его не допускали. Только уже за несколько минут до смерти врач, опустив руки, разрешил попрощаться со стремительно угасающей женщиной. Последние слова сыну её были: «Расстанься с Аллой…Погубит она тебя…»
Убитый горем Григорий объяснил эти тяжёлые предсмертные слова материнской обидой, не придав им значения и тем более не следуя её совету.
Маму схоронили. Странным образом одновременно пропал и рыжий кот Кирпич. Его гулять на улицу никогда не выпускали, совершенно домашний питомец. Наверное, выскочил во время похоронной суматохи, народу-то много на прощание приходило, и двери в квартиру практически не закрывались два дня. Но тогда Григорию было совершенно не до кота, хотя и жаль было тоже очень, ведь прожил у них с мамкой семнадцать лет.
Алла после похорон сразу захотела переехать в новый коттедж. Григорий перевёз её с детьми туда обживаться. А сам остался в городской квартире. Там ещё витал мамин запах, лежали её такие знакомые и родные вещи. Он просто не мог вот так всё это разом бросить. Поэтому решил пожить какое-то время здесь, а немного успокоившись и придя в себя, присоединиться к жене и пасынку с падчерицей.
Чтобы быстрее развеяться, взял отпуск на месяц и дней через десять после похорон двинул на свою самую дальнюю и любимую заимку в северном уральском лесу. Раньше он всегда выбирался с одним или двумя приятелями, но в этот раз решил побыть один. Потому что не мог даже улыбаться и тем более шутить там с весёлыми мужиками-охотниками.
Заехал переночевать в коттедж, предупредил Аллочку, что уедет на три дня, собрал всё, что нужно для охоты, и рано утром выдвинулся в дорогу.
До своей заимки добрался уже под вечер. Прошагав нагруженный амуницией по летней жаре километров двадцать, устал безумно. Когда сбросил с себя походные тяжести, вышел из охотничьей избёнки на возвышающийся над быстрой речкой берег, увидел красивейшее закатное солнце над дремучим, простирающимся во все стороны лесом, сразу полегчало в душе. Вот она вечная и могучая жизнь! Как мал и убог человек в сравнении с этим величественным и вечным великолепием природы! В вечерней тишине затихало понемногу пение лесных пташек, кругом стояла тишина, нарушаемая только негромким плеском речушки. Давящее все последние дни горе начало отступать, и Гриша, чтобы окончательно расслабиться, выпил вискарика из своей неизменной охотничьей фляжки. Потом наскоро перекусил и лёг спать.
Проснулся ночью неожиданно весь в поту. В груди неимоверно жгло и щемило. Воздуха не хватало. Стало страшно, сил не было бороться за жизнь, он не мог даже шевельнуться. Любые попытки встать на ноги отдавались кинжальной болью в сердце и тошнотой. Становилось всё хуже и хуже, он понял, что долго не выдержит. Григорий чувствовал всем нутром, что умирает. Помощи ждать было неоткуда. Сотовый здесь не ловит. Других людей поблизости тоже нет на десятки километров. В какой-то миг сознание ушло…
Очнувшись, сначала даже не понял, где он. Темнота. Но лишь шевельнулся, пронзительная боль в груди вернула память и этот неизбывный страх смерти. В тридцать с небольшим лет так обидно умереть, да ещё в полном одиночестве. И ведь никогда же не жаловался на здоровье! Не курил, спиртным не злоупотреблял, хронических болячек не накопил. Что же случилось?! Во рту ощущался привкус виски и крови. Не двигаясь, держась последними усилиями воли за уходящую жизнь, Григорий лихорадочно размышлял: «Искать меня начнут через три дня, когда я не вернусь, и Аллочка поднимет тревогу. Но как продержаться трое суток, если сил уже не осталось?!»
Тут краем глаза Гриша увидел у самой двери два светящихся зеленоватых огонька. Они мигнули пару раз, а затем стали приближаться. Потом он почувствовал, как что-то тяжёлое вспрыгнуло на полати, на которых лежал. Кот!.. Огромный, рыжий и пушистый, как зимняя лисица. Откуда он здесь, в лесу, за многие-многие километры от ближайшего человеческого жилья? Сразу вспомнился мамин старый добрый Кирпич. Но этот явно был крупнее и мохнатее. Да и моложе, по всей видимости. И вид у него ухоженный, шерсть лоснится, волосок к волоску. Удивительно для бродячего кота, да ещё из леса.
Кот уверенно прошёл по краю и осторожно, сначала ступив одной лапкой, затем другой, взгромоздился к Григорию на грудь. Улёгся, распластавшись во всю длину, и громко замурлыкал. Мужик не стал его сгонять, да и сил никаких не было, просто лежал и смотрел в кошачьи глаза. А тот мурчал и щурился, приятно согревая и вибрируя своим мягким животом. К удивлению и радости Григория, страх смерти сразу же куда-то улетучился. Бодрое мурлыканье котяры словно говорило, что всё будет нормально, понадейся на меня!
Григорий приподнял руку и стал гладить кота. Тот заурчал с новой силой. И силы стали возвращаться к молодому мужчине. Через час он даже попытался приподняться и встать, но боль пронзила снова, словно шпагой. Гриша пал, боясь пошевелиться, и незаметно для себя провалился в сон. Кот слез с груди и примостился рядом, не переставая мурчать.
Когда утром Григорий проснулся, рыжий зверюга всё так же лежал рядом и смотрел на него своими зелёными глазищами, будто интересуясь: «Ну, как ты?» Хотя в грудине продолжало жечь и резкая боль пронзала при каждом шевелении, Григорий понял, что не умрёт. Встать он не мог, поэтому пролежал на дощатых полатях весь день. Кот периодически отлучался по своим кошачьим делам, но потом снова возвращался и, запрыгнув к человеку на грудь, начинал мурлыкать. А тот с благодарностью его поглаживал.
Так прошли вторые сутки. По малой нужде Гриша ходил прямо под себя, лишь к вечеру вторых суток смог немного повернуться и облегчаться на пол. Очень хотелось есть и особенно пить, но подняться он не мог.
Утром третьего дня, открыв глаза, первое, что увидел охотник, – это кошачью морду возле своей головы с крупным хариусом в зубах. Кот выпустил рыбину на грудь Григорию, но ещё живой хариус дёрнулся, упал и «затанцевал» по полу. Кот тут же спрыгнул, поймал добычу и снова запрыгнул к больному. Охотник взял рыбу рукой и с жадностью стал есть. Кто пробовал хариуса, знает, какое нежное и не костлявое у него мясо. От сочного мяса немного утолилась и жажда. Вскоре рыжий кот принёс ещё несколько хариусов, рыбину за рыбиной, сложив их на постели Гриши. Сразу видно, спец в рыбалке. Хотя, конечно, рыбы в этой речке всегда было в достатке. Людей-то нет поблизости.
На следующий день, превозмогая боль (которая всё же стала не такой сногсшибательной), мужик смог встать с полатей и доползти до рюкзака с водой и продуктами. Надежда на выживание уже приобретала отчётливые формы. Аллочка скоро поднимет МЧС, и всё закончится благополучно.
Так прошло ещё пять дней. МЧС на горизонте так и не замаячило. Григорий ничего не понимал. Алла же знала, куда он отправился. Однажды, в самом начале их знакомства, он даже приводил её сюда, и они провели здесь два изумительных дня и две ещё более изумительные ночи! Может, и у неё что-то случилось?! Другого объяснения он не находил.
К концу первой недели с момента злополучного путешествия охотник начал помалу ходить, но был ещё очень слаб. Постоянно кружилась голова, подташнивало, и боль в груди никак не проходила. Кот всё это время крутился рядом. Продолжал носить в дом рыбу, лесных мышей, а один раз приволок даже рябчика, которого Григорий запёк и с удовольствием съел целиком. Предлагал и котяре, но тот только морду воротил. Привык, очевидно, к лесной сырой пище.
Так минула ещё одна неделя. Охотник чувствовал себя уже более-менее готовым к обратному двадцатикилометровому переходу. В дорогу взял несколько вяленых хариусов и охотничий нож. Всё остальное оставил в избушке, чтобы дойти быстрее. Когда уходил, обернулся на домик. Рыжий кот сидел на крыльце и внимательно смотрел вслед. Невольно Гриша вернулся, поднял кота на руки и расцеловал в мохнатую мурчащую морду.
– Спасибо, брат! Только благодаря тебе я живой! Спас ты меня от верной смерти!
…Подъезжая на своём старом внедорожнике к коттеджу, мужик сильно волновался. Как там Аллочка? Места, наверное, себе не находит! А может, с ней или детьми что приключилось?! Больше двух недель от меня ж ни слуху, ни духу! Всё, обязательно куплю спутниковый телефон, чтоб в будущем никогда не попадать в такие смертельно опасные ситуации!..
У ворот коттеджа с удивлением увидел новенький кроссовер «Ауди» красного цвета. Как раз такой Алла и хотела купить на оставшиеся после расчёта за коттедж деньги, а не «большую семейную» машину. Бросив свой заляпанный грязью внедорожник рядом с блестящей на солнце красавицей, Гриша вбежал в дом. В комнате, за своим макияжным столиком, Аллочка наводила красоту. Увидев отразившегося в настольном зеркале мужа, выронила помаду и так и осталась сидеть с открытым набок ртом. Потом подскочила к ничего не понимавшему мужику и давай причитать: «Гриша, прости, меня! Бес попутал, это бабка мне капли подсунула, а я не хотела!..»
У Григория всё смешалось в мозгу: «Какая бабка, при чём тут капли?..» И только через несколько мгновений страшная догадка пронзила сердце, как та боль в лесу. Нет, не может быть! Алла не могла же… За что?!
…Он никогда не прятал свою фляжку, а жена знала, что этот обязательный атрибут непременно возьмёт с собой. Всхлипывая, несостоявшаяся вдова призналась, что взяла у знакомой экстрасенши пузырёк с препаратом, который наши знахарки частенько используют, чтобы навести так называемую «порчу». Эти капли при добавлении в алкоголь создают такую гремучую смесь, что даже у здорового как бык человека вызывают сильнейший сердечный приступ или даже обширный инфаркт. Летальный исход обеспечен в большинстве случаев, если вовремя не оказать квалифицированную помощь. И к тому же через несколько часов после применения остатки препарата растворяются в крови «порченного», не оставляя следов. Так что отнести труп к криминальным – у следствия (если даже такое организуется) не будет никаких оснований.
В пылу раскаяния или под влиянием чувств, одной ей ведомых, молодая женщина выложила всю правду ошеломлённому Григорию. Мол, вышла замуж за него, потому что устала одна на себе тащить двоих детей, и сначала тоже любила, мол, Гришу, но со временем любовь прошла, ведь он уделял ей так мало внимания, уезжал на свою охоту (и на охоту ли?), оставляя со злобной свекровью. В общем, она вся измучилась от такой жизни и теперь хочет развестись! А если он заявит на неё в милицию, всё равно ничего не докажет. Поэтому завтра же идём в ЗАГС, подаём заявление на развод и раздел совместно нажитого имущества, если у тебя, мол, нет совести оставить меня в покое с детьми в новом коттедже!
Григорий никогда не скандалил с женщинами, тем более не поднимал на них руку. Мамино воспитание. Он был до того поражён ядовитой подлостью так сильно любимой им женщины, что не находил слов для ответа. Просто уехал в свою старую квартиру и провёл там ночь. Несмотря на сильную усталость от перенесённых лишений, не сомкнул глаз до утра, но для себя всё решил окончательно. Да, надо развестись и забыть эту женщину, вычеркнув навсегда из своей жизни и воспоминаний.
Утром вернулся к коттеджу и, не заходя в дом, стал ждать Аллу. В это время около красной «ауди» играли её дети, о чём-то шушукаясь с загадочным видом. К обоим детишкам (брату с сестрой) Григорий всегда относился очень хорошо, да и они его не сторонились. Хоть и не называли «папой», но любили и поиграть вместе, и домашние задания к школе просили помочь сделать, да и сами с охотой откликались на любые его просьбы.
Вскоре вышла наряженная и накрашенная, как на торжество, Алла, отогнала детей от машины в дом и позвала Григория. Окинув снисходительным взглядом неухоженного и невыспавшегося мужа, потом его заляпанный внедорожник, сказала:
– Не надо тебе ехать позориться на этой развалюхе. Садись в мою, довезу уж в последний раз.
Григорий не стал спорить и сел на пассажирское сиденье. В машинке бодро пахло новеньким салоном и терпкими Аллиными духами. Пусть всё это куплено на его, Григория, деньги, да Бог с ней. Лишь бы скорее всё закончить и начать свою новую жизнь.
Поехали. Алла совершенно пришла в себя после вчерашнего раскаяния, выглядела свежо и даже радостно. Вела шустрый кроссовер лихо, нарочито бравируя перед ставшим таким невзрачным мужем. Да и мужем уже недолго ему осталось быть… И тут Григорий краем глаза заметил, как из-под водительского сиденья прямо в педали, под ноги улыбающейся жене, метнулся маленький пушистый комочек. И в тот же миг раздался пронзительный визг, сначала кошачий, затем женский! Это Алла вместо педали тормоза наступила на невесть откуда взявшегося в салоне рыжего котёнка! От неожиданности ошеломлённая женщина бросила руль, в ужасе поджав к груди обе ноги. Неуправляемая «ауди» на всей скорости вылетела на встречную полосу. Как в замедленной съёмке Григорий увидел приближающуюся навстречу и ревущую клаксоном фуру… Интуитивно опытный охотник дёрнул ручку открывания пассажирской двери и бросился наружу. Ужасающий по силе удар пришёлся в левую переднюю часть новёхонького кроссовера, швырнув неуспевшего выпасть до конца из салона Григория далеко в кювет, в мягкую траву и чернозём.
Он тут же вскочил на ноги и кинулся к отлетевшим на несколько десятков метров от места удара остаткам «ауди». Туда же со всех сторон из останавливающихся автомашин тоже сбегался народ... Алла погибла. При таком столкновении шансов практически никаких. Да и Григория, если б не успел вылететь в открытую дверь, ждала бы аналогичная участь. Люди стояли вокруг расколпашенной красной (и от крови) груды железа, не решаясь подойти ближе и увидеть зрелище, от которого потом долго ещё будет мороз по коже. Только Гриша первым заглянул в сплющенный салон и тут же услышал жалобное мяуканье.
На полу, в самом углу искорёженного салона, сидел с вытаращенными от ужаса глазищами, изо всех сил вцепившись коготками в ворс пола, малюсенький рыжий котёнок. И испуганно мяукал. Гриша достал малыша, еле отодрав его от полика, и спрятал на груди…
Позже выяснилось – котёнка оставили Аллочкины дети. Они нашли его утром у ворот коттеджа, сначала игрались с ним во дворе, а когда мать вышла из дома, сунули в салон, чтобы та не увидела, не заругала и не заставила котейку выгнать обратно на улицу. Алла вообще не любила живность в доме, а кошек особенно, как познакомилась с независимым Кирпичом, вообще на дух не переносила. Котёнок, знать, сначала забился в укромный уголок под сиденье, а потом решил выскочить. Да только вот так неудачно…
Детей погибшей жены Гриша не стал отдавать в интернат и отвозить к её родителям (запойным) в деревню. Решил, что сам воспитает, раз так судьба сложилась. Пацана начал уже к охоте приучать. Рыжего бедолагу-котёнка тоже себе оставили. Вот уже третий год пошёл как все вместе. А дальше – жизнь покажет.
О рождении в рубашке Я у мамы – вторая. У меня есть брат, старше на 4 года.
Роды у моей мамы оба раза были тяжелые, долгие. Но, не смотря на это, она все помнила очень точно. Так как это были вторые роды, то она поняла, что что-то не так, когда врач приподняла меня, чтобы показать, мама ужасно испугалась, и спросила: «Что это у нее от ушей свисает, веревки какие-то и почему она такая коричневая?» Врач засмеялась (она была молодая, почти как мама, лет 25) и сказала: «Ну что вы, мамаша, это же завязки от чепчика на голове, а коричневая - это рубашка, видите, на распашонку похожа? Счастливая будет девочка!» А в это время старая акушерка (лет 50, может и больше) сняла эту рубашку и чепчик, аккуратно сложила в какой-то пакет и унесла. Мама спросила у врача, зачем она это делает. Та махнула рукой, дескать, та сказала, что у нее это первый случай за все время работы, вот и хочет сохранить на память, просто на пенсию скоро.
Несмотря на предсказанное счастье, я была очень болезненным ребенком. Большую часть своего детства я провела в больницах разной направленности. Даже в реанимации была клиническая смерть в 4 годика. К 10 годам у меня была история болезни толщиной с энциклопедию. Причем болезни были, большей частью, взрослые. Один питерский профессор, проникнувшись к маминой просьбе, даром провел подробнейшее обследование, и, единственно, что смог посоветовать, сменить климат и надеяться на переходный возраст, потому как никаких предрасположенностей он к болезням не видит.
Климат родители поменяли, но как только мы переехали, мне стал часто сниться один и тот же сон. Как будто я подхожу к старинному такому шкафу, открываю толстенную створку, где отделение полок и беру с одной из них коричневую распашонку, разворачиваю, беру чепчик, смотрю, а под ним с распашонки, как будто изнутри, на меня смотрят большие глаза. Не человеческие. Такие огромные, миндалевидные то зеленым, то красным, то синим, переливаются и от этого безумно страшно. Сон этот я видела регулярно, причем обязательно, перед тем, как заболеть чем-нибудь.
Через месяца два или три после переезда, мы поехали в гости к одной маминой дальней родственнице, она очень старенькая была и как говорили, многих в деревне лечила от всяких хворей. Мама к этому относилась скептически. Но бабе Нюше ничего такого не говорила, дескать, старенькая она, пусть верит во что хочет, главное добрая, ко всем хорошо относится, со всеми ладит, имеет право на причуды. А сама мама, между тем обладала обалденной интуицией. Она шутила, что это из-за того, что ее в детстве ударила шаровая молния (это факт, трое суток сидела в подушках, никого не узнавая, дед рассказывал) и теперь она может следить за нами с братом на расстоянии. В общем, эта старушка, мамина крёстная, как оказалось, решила со мной пообщаться без мамы. Я как-то само собой ей все про сон свой и про болезни всякие рассказала, какие помнила. Она долго ходила вокруг меня с иконками, свечками, что-то говорила быстро. Потом остановилась, головой покачала и говорит: «Бедная ты, бедная! Сколько ж она из тебя жизни вытянула…» Я спрашиваю: «Кто?» А она, как не слышит, говорит: «Ну всё, сегодня на вечернюю страстную службу пойду, Бог её пусть судит…» Мне страшно так стало, я чуть не реву, говорю: «Баб Нюш, про кого вы?» Тут она мне ответила: «Это всё, деточка, у тебя было, от того, что гадина одна ворожила на твою родовую сорочку…» Маме она этого ничего не рассказала, а я всё, конечно, с подробностями, выложила. Мама как-то очень удивленно на меня посмотрела: «Странно, - откуда она узнала про рубашку?» К слову сказать, что про эту рубашку она вообще никому не говорила, я тоже только тогда про нее и услышала. Про сон свой я маме не говорила, вообще никому не говорила. Просто мама к мистике всякой не очень относится, подшучивает.
Думаю, сходила-таки на ту службу баба Нюша (мы-то погостили немного, да поехали других родственников проведывать). Потому что после той поездки я ни разу сон этот дурацкий не видела (хотя помню его и сейчас в красках), а за 4 года, что мы прожили в области, я не заболела ни разу даже простудой. Мама это счастье относила исключительно на счет чудодейственных сосновых лесов. Но даже когда мы вернулись в город, болезни мои со мной не вернулись. Нет, конечно, иногда простужаюсь, чихаю там и кашляю, но редко. А больницу (которая в детстве мне родным домом была) я в первый раз посетила через десять лет, для рождения первой доченьки.
Мама верит словам профессора о смене климата и перестройке в организме, связанной с переходным возрастом, я – верю в бабу Нюшу, а вы?
Ее зеркала — Из-за ее зеркал, — ответил мне Кирилл.
— Что?! — воскликнул я. — Что еще за дичь, расставаться из-за зеркала?
И он мне рассказал…
— Понимаешь, я влюбился в Аленку, как пацан… как в первый раз, с первого взгляда и безвозвратно… Да и как я мог ее не полюбить?! Она совершенство! Не такая, как все! Я не задавался вопросами, кто она, откуда, кто ее окружает... Мы были вместе, и нам было хорошо. Только через месяц она рассказала о сестре... Анне... она всегда ее так называла — «Анна», полным официальным именем… Она жила с сестрой… понимаешь, Аленка талантливый веб-дизайнер и вполне могла позволить снимать однокомнатный пентхауз, но она и слышать не хотела об этом… говорила, что не может сестру бросить, мол, та очень больна.
Кирилл явно нервничал, и я, было, хотел сказать что-то типа: «Ладно, не продолжай, если не хочешь, это не так важно!», но мне жуть как было интересно. Я подождал, пока он соберется с мыслями и продолжит.
— Сам я эту… Анну никогда не видел, хотя мы часто зависали у нее в квартире, я даже нехотя (а когда и специально) прислушивался к двери в ее комнату, чтоб послушать, чем там эта загадочная сестра занимается. И, понимаешь, каждый раз я слышал лишь тишину… вообще ничего! А когда мы уже провстречались полгода, я у Аленки спросил: «а Анне вообще не интересно, с кем ее сестра встречается?».
Аленка ответила, что Анна часто и много работает, а дома в основном что-то читает или опять же работает… вот и не получается нам познакомиться, а так, та всегда интересуется, как у нас дела. Говорит, что я хороший парень, а Анна в людях хорошо разбирается, и Аленка всегда к ее мнению прислушивается.
Я тогда забил на это, да мало ли странных людей в мире, тем более, раз много работает, да еще и часто болеет, не до знакомства с парнем сестры уж.
И вот, как-то осенним холодным и достаточно поздним вечером звонит мне моя Аленка и со слезами в голосе просит приехать. Мол, сестра опять заболела и она боится с ней ночевать одна, мол, приступ там какой-то был, приезжал врач и сделал укол, сестра сейчас спит, но Аленка все равно боится. Честно сказать, я обрадовался такому повороту, мы никогда еще вместе не ночевали, ну, как бы вместе мы много времени проводили, но спали всегда каждый у себя дома, что особенно нравилось моей маме.
Вот я и закинул щетку да шорты в сумку и поехал на такси к ней, времени было около 11 вечера.
Аленка, и правда, была взволнованная, зареванная, тушь по щекам размазана черными потеками, носом шмыгает. Ну, я успокоил как мог, комедию посмотрели, чай попили, да и стали спать укладываться часа в 3 ночи. Она мигом уснула, нанервничалась, а я все глаз не сомкну. Мне тяжело уснуть в новом, чужом месте. Вот и лежу я так, значит, пялюсь в потолок… а он чисто белый, ни тени, ни узора, глазу не за что зацепиться. И вдруг... Слышу стук в стенку, как в двери стучат… тук-тук-тук… я сел и прислушался. А вокруг опять тишина. А у меня колкие мурашки по пальцам рук и ног покалывают, так испугался. Я вслушивался в повисшую тишину и не слышал абсолютно никаких звуков.
Почудилось, решил я и, наконец, лег. Но вскоре из-за стены снова раздались звуки… будто водят по голой, не покрытой обоями стене, каким-то предметом… не представляю, каким, но этот шорох, медленный, скребущий в стену шорох, справа налево, куда-то вниз и обратно… Я тогда чуть не поседел от таких шуток. Стал Аленку будить, там же, за этой стеной, комната ее сестры была.
Просыпайся, говорю, Анна проснулась, ей, может, надо что, она, вон, в стенку стучит.
Аленка быстро выпорхнула из кровати, и я услышал, как она вошла в соседнюю комнату. Я стал вслушиваться, были слышны голоса, они о чем-то говорили, но стены толстые, сталинские, и я не понял ни слова, как ни старался… Но я очень четко слышал оба голоса! Один говорил тихо, размеренно — это Анны был голос, я сразу понял, у Аленки более беспокойный, срывающийся. Она стала кричать что-то, Анна молчала, Аленка выбежала из ее комнаты, и я услышал ее удаляющиеся шаги в сторону кухни и обратно в комнату сестры… ну, может, попить или перекусить решила Анна посреди ночи, а Аленка разозлилась, что разбудила, мало ли. Я стал вслушиваться дальше, но разговоров больше не было, вместо голосов я услышал громкий стук и звон стекла, а потом крик Аленки.
Я, как был в трусах, так и ринулся туда. Я звал, но она не отвечала, и свет я зажечь не мог… я шарил по поверхности стены пальцами, на месте, где люди в основном ставят выключатели, и не мог найти. Тут раздался снова звон, я снова позвал свою девушку, она всхлипнула где-то около стены.
— Я покажу тебе, с.у.к.а… — вот этого голоса я не знал, и не понял, кто и кому это сказал.
Я искал, где включается свет, уже обеими руками, а стены скользкие, холодные, как стекло. Наконец, я нашел какой-то рычажок и потянул вверх… свет вспыхнул где-то под потолком…
Но что я увидел, брат… что я увидел… Вся комната была из зеркал… Все стены, и пол, и потолок — все из зеркал… сотни тысяч зеркал… Посередине огромная дыра… на полу осколки битого стекла, в них, вся покрытая мелкими осколками, будто белым инеем, лежала моя Аленка, кровь сочилась из ее ног, рук, порезы были и на щеках… и больше не было никого… в комнате были только мы…
— А где же Анна? — испуганно спросил тогда я.
Аленка подняла плачущее лицо и посмотрела в сторону разбитого зеркала злобным взглядом.
— Да вон же она, стоит… ухмыляется! — и Аленка плюнула на зеркало. Ее перемешанная с кровью слюна быстро потекла по гладкой поверхности вниз.
Я все понял… Я помог ей подняться, и мы поехали в больницу, порезы в некоторых местах были достаточно глубокими. По дороге она говорила, что сестра ее просто больна, а так она хорошая, просила за нее прощения, за то, что она посмеялась над нами, что скоро она поправится, и мы познакомимся заново, она впала в такой бред, что таксист быстро уехал, довезя нас до больницы, и даже не взял денег, так она его напугала.
А в больнице мне все рассказала врач, что принимала Аленку на стационар.
Анна и в правду существовала, но когда-то давно она умерла… выпрыгнула из окна и разбилась насмерть. Говорят, что на подоконнике они с Аленкой стояли вместе и, вроде, даже это она и придумала, но сама прыгнуть побоялась, а Анна спрыгнула. И после того Аленка стала говорить маме, что видит сестренку в зеркалах, что та просит ее тоже спрыгнуть, вернуться к ней. Аленку таскали по врачам, и, казалось, вылечили ее, а видишь как… заставила всю комнату зеркалами и общалась с погибшей сестрой. Только знаешь, что странно? Тот стук, шуршание за стеной и голос… кто это был там в комнате, ведь это все мне не показалось!
Потом Аленка сама захотела расстаться, когда вышла из больницы. Сначала сторонилась меня просто, а потом сказала, что я сестре очень не нравлюсь, не подходящая я пара для нее. И сама Аленка с этим согласна. Вот! Я не стал уговаривать, мне такие ее странности нафиг не упали… Но тот голос… эти шорохи...
Ты обещала помочь Уж кто-кто всегда скептически относился ко всяким страшилкам, так это я. Но после той страшной, мистической истории, на все гляжу теперь пусть не положительно, но точно нейтрально. Кто знает, что из этого всего действительно правда.
Возвращалась вечером после работы, нагруженная сумками с продуктами. Устала как лошадь, настроения совершенно никакого: дома неубрано, есть не приготовлено. Ко мне в таком расположении духа лучше на пушечный выстрел не подходить, не убьет, так покалечит. Но, увидев того одинокого мальчика, внутри все просто оттаяло. Своих детей у меня никогда не было, поэтому к чужим я относилась достаточно трепетно.
Малышу было лет шесть-семь. Не особо рослый, с забавными пухлыми щеками, но бледноватый. Может малокровие… Он стоял возле моего подъезда, смотря куда-то наверх, на желтые огоньки многочисленных окон. Конечно, присутствие мальчика в столь поздний час настораживало. Время было уже начало девятого, быстро темнело и других детей его возраста во дворе не наблюдалось.
Тем более, начинал накрапывать дождик, мелкий, но колючий и холодный. К тому же, есть такая у меня дурацкая черта, которую брат характеризует «в каждой бочке затычка». В общем, мимо того малыша я пройти не могла.
— Привет, — остановилась я рядом с ним и спросила первое, что пришло в голову, — ты потерялся?
Мальчик неторопливо перевел взгляд на меня, внимательно изучая своими васильковыми грустными глазами, и утвердительно кивнул. Так в дальнейшем у нас и строилось общение – он не произносил ни звука, лишь соглашался или отрицал мои предположения.
— Ты помнишь, где живешь?
Отрицательное мотание головой.
— Давай пойдем ко мне, я позвоню в милицию.
Отрицательное мотание головой.
— Что же делать? Давай я сейчас быстро забегу домой, оставлю пакеты, и мы походим, поищем твоих родителей. Они ведь обязательно тебя ищут. Я тебе помогу, обещаю. Хорошо?
Кивок и еле заметная улыбка.
Я, как раненая антилопа, понеслась из последних сил к себе наверх, думая о бедном малыше, который стоит на улице один одинешенек. Заскочила в квартиру, кинула, не разбирая, сумки на пол и прошла в зал, чтобы положить ключи от машины в салатницу, где валялась всякая мелочь. Разворачиваюсь, чтобы вернуться в коридор и выйти в подъезд, как замечаю на балконе чью-то мистическую фигуру.
В отличие от большинства людей, балкон у меня не захламлен, поэтому никаких вещей, отбрасывающих такую тень, там быть не может. Медленно включила свет в комнате и от увиденного чуть не остановилась сердце. Там, за стеклом, стоял тот самый шестилетний мальчик, внимательно, с той же чуть заметной улыбкой, глядя на меня. Все бы ничего, если бы я не жила на восьмом этаже.
Он все так же не издавал ни звука, словно терпеливо выжидая чего-то. Я тихонько попятилась спиной, чтобы выйти из зала и тут произошло самое жуткое в этой страшной истории… Мальчик заговорил. Его голос был похож на вой холодного северного ветра, на крик провалившегося в прорубь человека, на громкий хруст ломающегося льда. Он говорила одно и то же, повторяя снова и снова: «Ты обещала помочь», «Ты обещала помочь», «Ты обещала помочь».
Дождь снаружи усиливался, но капли воды словно не замечали мальчика, падая на бетонный пол балкона. Он стоял в абсолютно сухой одежде и смотрел на меня своими пронзительными глазами. Лишь его губы монотонно шевелились: «Ты обещала помочь», «Ты обещала помочь». Я закрыла голову руками и заплакала.
Не знаю сколько времени прошло в общей сложности, но в какой-то момент я поняла, что слышу только звук дождя. Подняла голову – на балконе никого. О малыше напоминал только запотевший отпечаток детской ручонки на стекле. Я растерянно прошла на кухню, наступив по пути в лужу – мясо в пакете окончательно растаяло, и поставила на плиту чайник. В душе было жуткое ощущение пустоты…
На следующий утро, я столкнулась с моей говорливой соседкой – Анастасией Филипповной, которая сразу запричитала о своем здоровье.
— А вчера, так давление скакануло из-за этой погоды, просто жуть. Чуть сознание не потеряла. Так плохо было. Подошла к окну, все плывет. Даже галлюцинации были.
— Галлюцинации? – вяло поинтересовалась я, понимая, что в плену рассказов о личном здоровье соседки еще минимум на четверть часа.
— Да, показалось, что Илюшка стоит около подъезда. А ведь какой мальчик был, золото…
— Что за Илюша, — подсознательно напряглась я, хотя еще не понимала, о чем речь.
— Так ты же тут недавно живешь. Несчастье у нас случилось, получается… — она задумалась, шевеля губами, — так вот получается ровно года три назад. Над тобой семья жила, так у них сын пропал, Илюша. Маленький был совсем, первоклассник, должен мать был после школы дождаться, а она то ли опоздала, то ли на работе задержали. Вот один домой и пошел… Да не дошел, — глаза у бабки наполнились слезами. – Уж как его искали, как искали… Ни одного намека. Словно в воду канул.
Я стояла напротив бабки, открыв рот от изумления, и слушала все новые подробности о том самом мальчике, которого видела накануне. Наговорившись, Анастасия Филипповна отправилась к себе домой, а я в состоянии легкого нокдауна на работу.
С тех пор прошло чуть меньше года, призрака Илюши я больше не видела, но до сих пор не могу забыть его васильковых глаз и пронзительно-жалостное: «Ты обещала помочь». Обещала, но так и не помогла.
Источник: интернет
Рыжий кот (Прочитано 2287 раз)