Пункт неназначения samlib.ru
Автор: Прохожий
К. был владетелем поистине неразменного железнодорожного билета — этот именной документ, полагавшийся ему по службе, не являлся пропуском непосредственно в вагон, но был оправданием в кассе для получения плацкарты без внесения оплаты. Иной мог бы ему позавидовать, однако К., чья непоседливая жизнь заставляла его проводить изрядное время в поездах, мало ценил свою привилегию. Маршруты были многочисленными, но расписанными; крупные и небольшие города, цели перемещений К., были одними и теми же, и никакой радости путешественника он не испытывал, относясь к поездкам так же, как другие относятся к ежедневному пути на службу. Используя документ, К. вполне мог бы совершить вояж для собственной надобности, однако не злоупотреблял возможностью по единственной причине — железная дорога и без того приелась ему.
Очередная поездка предвиделась не слишком удачной: отправление в четыре пополудни, слишком раннее, чтобы скоротать время в ночном сне, а прибытие — значительно после полуночи. К. шагал по выпуклому перрону вдоль состава, загадывая: кто окажется ему попутчиком? Дневное путешествие предполагало неминуемое развитие дорожной беседы, чьи немудреные темы были К. давно изучены и заранее навевали тоску. Хуже того могло стать соседство пожилой дамы, страдающей от самой необходимости куда-то ехать и находящей утешение в жалобах и просьбах о помощи, сколь многочисленных, столь и противоречивых. Самым же гадким вариантом была семья с ребенком — шумным егозой с вечно перепачканными снедью губами и ладонями.
Проводник на входе в вагон приветствовал К., изучил его билет и ненужно назвал вслух прописанное место. К. поблагодарил его скучным кивком и двинулся по коридору, рассматривая таблицы на дверях. Несмотря на близость отправления, вагон был почти пуст, и у К. родилась надежда, что ехать ему придется в одиночестве. Впрочем, чаяниям этим не суждено было осуществиться — в купе К. уже ждал попутчик.
К. незаметно вздохнул, однако вынужден был признать, что на сей раз ему достаточно повезло: визави оказался мужчиной солидным, в жилетном костюме, почти строгом. Был он при короткой бородке, в очках без оправы и читал разворот толстой многолистовой газеты. На столе перед ним дымился невесть как полученный неурочный стакан крепкого чаю, оправленный в подстаканник с фирменным знаком.
Попутчик поздоровался первым — дружелюбно, но кратко, ненавязчиво. К. ответил и принялся размещать свой скромный багаж — сосед его на это время тактично отгородился газетой, которую тотчас же опустил, чтобы сделать видимым свое лицо, едва К. уселся. В ожидании скорого движения К. уставился в окно. По перрону шли редкие люди, потом снаружи о чем-то неразборчиво каркнул невидимый репродуктор, громко хлопнула дверь вагона — поезд неторопливо тронулся. Сосед К., звякнув стаканом, отхлебнул чаю и бросил рассеянный взгляд на окно — К. почти ожидал от него неминуемых напрасных слов, констатирующих отбытие, но тот промолчал и лишь улыбнулся, будто услыхал чужие мысли.
Предварив свое появление стуком, заглянул проводник, отметил билеты и пообещал легкий обед позднее, присовокупив напоминание о вагоне-ресторане. Когда он удалился, сосед К. подал голос и произнес почти заговорщицки:
— Я, признаться, недолюбливаю унылую железнодорожную кухню и предпочитаю запасы по своему вкусу. Не разделите ли со мною трапезу?
К., поблагодарив, отказался, но сосед заметил:
— В таком случае вы и меня обрекаете на голодную диету, излишнюю для странников. Право же, пощадите! — при этом он избрал столь удрученно-комичную интонацию, что К., не выдержав, рассмеялся и ответил на просьбу согласием.
Сосед немедля начал приготовления. К. с вынужденным любопытством размышлял, что именно предложит для обеда попутчик — обыденные промасленные свертки не вязались бы с его респектабельным видом. Сосед и впрямь не довольствовался каким-нибудь пакетом, а извлек небольшую корзинку под прямоугольной крышкой, какие используются для пикников — в корзинке нашлись приборы и легкая посуда, оттуда же были вытребованы лотки с закусками, и вскоре столик в купе не уступил бы убранством своему собрату в ресторации на колесах. Особо изумил К. футляр, открытый последним — в нем лежала коньячная фляжка, и с хитрой компактностью были уложены миниатюрные тюльпанные бокалы.
За обедом сосед представился: «С***», — К. также назвал себя.
Беседа все же завязалась — К. согласился бы ее счесть расплатой за неожиданное угощение — но оказалась непринужденной и немногословной, без назойливых расспросов со стороны С*** и без его же утомительных повествований. Поезд бежал споро, за окном скакали пейзажи, нечастые остановки нарезали перемещение аккуратными ломтиками, как те закуски, какими занимали себя случайные спутники. Проводник, заглянувший было со своею лептой провианта, был отослан. Понемногу вечерело.
Когда аппетит обоих окончательно капитулировал, и на смену ножам и вилкам неспешно подоспели бокалы с весьма недурным коньяком, К. внезапно разговорился. Он и сам затруднился бы ответить, что именно подтолкнуло его, скептика по отношению к подобным разговорам, на откровение. Пригубливая коньяк, льнувший изнутри к стеклу густыми медовыми пленками, К. поведал о своей жизни, затем как-то незаметно перешел к работе и ее неотъемлемой части — дороге, пожаловавшись на рутину и расписание поездов. С*** слушал, не перебивая, лишь изредка вставлял уместный вопрос. Выговорившись, К. смолк.
С*** поиграл бокалом, глядя себе в ладони, и негромко начал ответную речь. Извинившись, он признался, что не находит К. правым в его жалобах. Путешествие само по себе полно чудес, некоторые из них мы видим и поэтому перестаем реагировать на них, другие остаются для нас незаметными, сказал он.
Заметив недоумение К., он пояснил:
— Знаете, отчего дети перестают верить в волшебное происхождение подарков под елкой? Оттого лишь, что получают их непременно — из года в год. Магия не исчезает от повторения, но перестает быть необычной. Все, что требуется в вашем случае — это сломать однажды расписание. Хотите рискнуть?
С*** глянул в окно, будто надеялся найти там аргумент в пользу своего мнения, и уведомил:
— Ближайшей остановкой будет занятнейший городок. Намеренно не объясняю его особенностей, но если бы вы, не пожалев потраченных на билет денег, вышли здесь до срока — чудо было бы вам обеспечено. Поезда проходят тут каждый час, хотя и стоят не более минуты — вы не потеряли бы много времени на прогулку.
Коньячный вкус сделал слова С*** на удивление обоснованными. К. поднялся:
— Я выхожу здесь.
— В самом деле? — восхитился С*** и зачастил: — Вы не пожалеете! Жаль, что я не услышу рассказа о ваших впечатлениях.
Поезд притормаживал. К. приготовил свой багаж, простился с С*** и покинул купе в тот момент, когда вагон, вздрогнув, замер.
Торопливо миновав коридор, К. протиснулся мимо изумленного проводника в тамбуре и выскочил на перрон. Едва он оказался снаружи, раздались шипение и дробный лязг — поезд за его спиной тронулся, и по платформе побежали желтые квадраты света.
К. обернулся. Кроме него, на длинном перроне стояли двое — по виду супружеская пара: мужчина в костюме, выглядевшем чуть торжественно, словно бы надетым в честь значительного события, и женщина в легком пыльнике. Они разглядывали сновавшие мимо вагоны — мужчина салютовал тростью, а женщина приветливо махала сложенным зонтиком; отблески из окон хлестали обоих по лицам. Состав отгрохотал и вильнул напоследок хвостовым торцом, пара опустила свои орудия, мужчина взял спутницу под руку, и оба они направились к выходу. Женщина мимолетно улыбнулась К.
К. растерянно огляделся. Он вдруг осознал, что действительно покинул поезд, в котором сидел только что, и ввязался в непонятную авантюру. Вкус коньяка больше не оправдывал происходившего, К. поразился нелепости ситуации и мысленно обругал себя. Однако то, что сделано, было сделано бесповоротно, и ему оставалось лишь воспользоваться нелепым приключением.
Сумерки оказались неожиданно густыми, зенит синел, но в горизонте увяз закат: солнце скатилось за линию, небо над которой горело полосой — алой, какими можно наблюдать контуры пальцев, подставленных под просвечивающие лучи. К. знал, что полоса такая способна не гаснуть еще долго, едва не до полуночи.
Здание вокзала было небольшим, доска с названием городка висела на нем, близкий фонарь акцентировал букву «Н», первую в слове. К., пожав плечами, вошел в дверь — внутри нашелся крохотный пустой зал; слева, в узком крыле, разместились ячейки сейфов для багажа, по большей части свободные. К. выбрал камеру с круглым номером, поместил в нее дорожную сумку, набрал на дисках шифр и захлопнул дверцу, скрепив договор на хранение несколькими монетами. Автоматический замок клацнул невидимым зубом.
К. покинул вокзал. Перед ним лежала пустая площадь, головы фонарей были оправлены в матовые кольца света. Дома в три и четыре этажа желтели окнами. От площади начиналось несколько улиц, совершенно одинаковых. Поблизости никого не было.
К. понятия не имел, с чего ему начинать экскурсию. Он выбрал направление наугад, пересек площадь в две минуты и зашагал по тротуару.
Городок оказался совершенно провинциальным. Единственным высотным строением, повстречавшимся К., была водонапорная башня, сложенная из кирпича — верхушку ее венчало широкое круглое сооружение под скатной крышей, чем-то напоминавшее шапито. Виденные К. витрины скупо подсвечивались ночными лампами — ни один магазин уже не принимал покупателей. Окна первых этажей сидели низко — в некоторых створки были распахнуты по случаю теплого вечера, изнутри доносились голоса и негромкая музыка. Откуда-то порой тянуло сдобным запахом. К. старался не сворачивать понапрасну — прохожих не было заметно, и приходилось задумываться о возможности заплутать. Однажды по улочке проехал автомобиль — он показался К. старомодным, но вписывался в городской пейзаж.
К. добрел до городского сада — за невысоким парапетом с литой чугунной решеткой темнели кроны, редкие фонарные бусины, нанизанные на аллею, погружались в глубь, терялись в листве. К. не вошел в ворота — повернул вправо и проследовал вдоль ограды, пока не уперся в изгиб парапета: за перилами чернел крутой склон, ломавший городок складкой. Внизу просматривались все те же домики, представлявшиеся из-за удаленности кукольными, улочка вспучивалась там причудливым бугром — казалось, будто пешеход на ней непременно нарушил бы закон тяготения, отклонившись от вертикали. Слева все еще пламенел закат. К. замер. Эти дома, эта кривая улица напомнили ему картинку из детской книги, которую он любил разглядывать ребенком — в точности такой уголок был изображен художником. Он подумал вдруг, что понял намерение С***, пожелавшего показать ему чудо — К. ощутил себя попавшим в забытую сказку. Улыбаясь, он стоял до тех пор, пока издали не донеслись удары вокзальных часов.
Поддернув обшлаг, К. с досадой обнаружил, что его собственные часы встали, и пожалел, что не сосчитал слышанные удары. Кинув последний взгляд под косогор, он развернулся в обратный путь. Идти он решил другой улицей — по его расчетам, она также вела к вокзальной площади.
К. прошагал какое-то время и замедлил ход на перекрестке, чтобы уточнить направление. Рассеянно озираясь, он обратил внимание, что за ближним к нему отворенным окном в первом этаже виднелся обеденный стол, большая семья сидела вокруг. Отец семейства — дородный, в рубахе с расстегнутым воротом, пересеченной помочами — спросил, привстав: «Кому еще картофеля?» — дети засмеялись, мать глядела на них с улыбкой. Окно рядом тоже было раскрытым, в нем — у самой рамы, лицом к улице — сидела старуха со спицами и вязанием в руках. Вывернув из-за угла, появился внезапный прохожий — приземистый пожилой человек в светлом костюме и шляпе; его моржовые усы были седыми, с остатками желтизны. Прохожий извлек из набрюшного кармана створчатые часы на цепи: сверившись с ними, он поднял лицо и приветствовал кого-то, прикоснувшись к шляпе — К. успел заметить ответный взмах руки в окне второго этажа. Явление это было столь уместным, что казалось отрепетированной сценкой продуманного спектакля — К. позабавился подобной фантазией. Прохожий двинулся своей дорогой, К. тоже продолжил путь — миновал здание, в чьем цоколе проделаны были оконца — в полуподвальном помещении было вечернее заведение, люди уютно сидели за столами и у стойки бара.
К. угадал — площадь открылась перед ним вскоре, по-прежнему пустая, фонари светили перед вокзалом, перрон выдавался в сторону — к нему, стуча и посвистывая, приближался поезд. К. бросился было бежать, но осекся, вспомнив о багаже на хранении и отсутствии билета. Чертыхаясь, он направился к вокзалу — поезд выждал положенную минуту и тронулся. Что-то смутило К., он всмотрелся и увидел, будто в приступе дежа-вю, два темных силуэта на фоне вагонных окон — женщину с зонтиком и мужчину с тростью. Пара приветствовала отходивший поезд. К. столкнулся с ними на широких ступенях — женщина улыбнулась ему, мужчина глянул равнодушно. Покачав головой, К. вошел в зал и разыскал кассу. За полукруглым крысиным окошком сидел меланхоличный кассир — видны были только его руки и подбородок. К. назвал цель своего следования — руки перелистнули учетную книгу, палец поскреб реестр. Тусклый голос подтвердил наличие места в поезде, ожидавшемся через час. К. протянул документ — руки изучили его и заполнили билет, сделав заодно в реестре пометку. Кассир выложил документ и билет на узкий столик при окошке, добавил купюру и придавил ее усеченной пирамидкой из монет.
— Что это? — вопросил К.
— Ваша сдача, — откликнулся кассир бесцветно.
К., удивившись, хотел указать на ошибку, но в окошке зазвонил телефон, кассир снял трубку и, выдохнув «Извините, перерыв для связи», закрыл свой лаз дверцей.
К. подождал немного, потом постучал, желая вернуть ошибочно полученные деньги, однако изнутри не доносилось ни звука. К. испытал непонятное раздражение из-за глупости кассира. Выждав еще, он досадливо сгреб сдачу — она была скудной — и злорадно вышел на площадь, уверяя себя, будто наказывает кассира за бестолковость, но в действительности решил наведаться к кассе позднее и непременно отдать деньги.
Перед вокзалом К. задрал голову и разглядел циферблат — минуло восемь. Он попытался выставить время на своих часах, однако обнаружил, что они испорчены — головка, заводящая пружину, была закручена до предела, но секундная стрелка лишь судорожно вздрогнула, когда К. потряс запястьем.
Заняться было ровным счетом нечем, К. от нечего делать вновь углубился в город, выбрав улицу правее, чем та, по которой он гулял прежде, и намереваясь не забираться далеко. Эта улица не слишком отличалась от пройденных ранее и была такой же мирной.
Старомодный автомобиль — похожий или тот же самый — проехал мимо.
К. шел мимо фасадов, мимо фонарей. Аккуратные деревья стояли вдоль тротуарного края, основания их стволов, словно оборками, были обложены решетчатыми сегментами.
К темному обрыву за парапетом К. выбрался совершенно неожиданно — он был уверен, что тот должен был находиться дальше и к тому же оставаться в стороне. Но склон был прямо перед ним — К. бросил взгляд вниз, на игрушечную улочку, с которой недавно простился, как он полагал, навсегда, и тут же повернул назад, памятуя о времени.
Дорога показалась ему чересчур знакомой — К. достаточно уже набродился по городку, чтобы тот стал привычен глазу, но улица разворачивалась перед ним, как читаемое повторно стихотворение: с предвоспоминанием отдельных деталей. К. шагал чуть быстрее, чем в первый раз — он помнил о нетерпеливом поезде — и вскоре обнаружил себя на перекрестке, где в доме по левую руку обедала семья и вязала старуха. Поздравив себя с освоением, К. непроизвольно посмотрел в давешнее окно — и замер. Семейство все еще не покинуло стол, поздний ужин не близился к завершению. «Кому еще картофеля?» — воскликнул дородный отец в окне, дети засмеялись. К. вздрогнул — старуха по соседству по-прежнему сучила спицами. Пожилой седоусый прохожий вынырнул из-за угла, уткнулся в прикованные к животу часы, коснулся шляпы и получил ответный взмах руки. К. покачнулся, приложив ладонь ко лбу. Бой часов ворвался ему в уши, К. бросился вперед по улице — цоколь с полуподвальными столиками остался слева.
Площадь снова возникла перед ним — с вокзалом и фонарями, и поезд, замедляя ход, подходил к перрону. К. побежал к фонарям — тень его, цепляясь за мостовую, рвалась в клочья, укорачивалась. Состав тронулся, едва он достиг лестницы. К., задыхаясь, остановился, вцепившись в перила — одинокая пара на платформе торжественно вздымала трость и зонтик.
Стук колес смолк вдали, пара спустилась, миновав К. — женщина улыбнулась натянуто, мужчина посмотрел отчего-то враждебно, провел спутницу мимо, отгородив ее от К. корпусом и выставив вперед плечо. К. защипнул и потеребил кожу на кисти — было больно, картинка не плыла и не выглядела сном. С опаской он вошел в здание вокзала, приготовив свой документ, неиспользованный билет и объяснения для кассира.
Кассир безропотно принял документ, справился с реестром и выписал новый билет. Пояснений не потребовалось. Обе бумаги для К. легли на узкую полку, к ним добавилась третья — купюра, тут же придавленная монетной пирамидкой.
К. не выдержал, схватил деньги в руку — прежняя сдача уже была у него приготовлена — и крикнул:
— Что здесь у вас происходит?!
— Пожалуйста, ведите себя прилично! — все так же ровно одернул его кассир и вновь захлопнул окошко под звон телефона, оставив ошеломленного К. с удвоенной суммой, зажатой в обоих кулаках.
К. пытался барабанить в дверцу, но за ней царила тишина, никто не откликался, не протестовал и не призывал его более к порядку.
Он выбрался на площадь, нашел взглядом часы и был потрясен: стрелки показывали восемь с четвертью.
— Этого не может быть, — произнес К. в голос.
На миг ему почудилось, что все происходящее — грандиозный розыгрыш, но кто мог вовлечь в организацию его целый город? Ответить на это К. не умел.
Он решил никуда более не удаляться, переждав без малого час на вокзале.
К. расстроенно побродил под фонарями, считая шаги, потом поглазел на поздний закат. Вновь глянул на вокзальные часы — минутная стрелка не сдвинулась с места. К. отвел взгляд и словно по наитию начал удаляться от вокзала. На краю площади, у домов, он обернулся — судя по часам, прошло три минуты.
К., втянув голову в плечи, направился по улице.
Он достиг здания с полуподвальным кафе и решил посидеть там — внутри по-прежнему виднелись посетители. Удивительно — но дверь в кафе не находилась, К. заглянул за оба угла, однако и там ее не обнаружил. К. обошел здание вокруг — единственной дверью оказался вход в парадный подъезд, к тому же запертый — рядом выстроились в вертикаль кнопки электрических звонков. К. не решился надавить ни на одну из них.
Он пересек улочку — в доме напротив была приоткрыта дверная створка, К. зачем-то вошел. Внутри блекло горела мутная лампа, лестница с гнутыми перилами уходила вверх. К. постоял на площадке тремя ступенями выше входа, потом сомнамбулически коснулся ручки одной из дверей — та подалась, за нею была тьма. Помещение выглядело брошенным — только поэтому К. сделал шаг в проем. Он сам не мог объяснить, что потребовалось ему в чужих владениях, но осторожно продвигался, щупая ладонью голую кирпичную стену. Он не видел ничего до того момента, когда за поворотом вдруг открылась столовая — знакомая семья сидела с тарелками, на скатерти красовались блюда и супник. Все семейство посмотрело на К., не удивляясь его появлению, не спрашивая ничего у внезапного гостя. Мать, казалось, была смущена, а отец рассержен, но ни один из них не нарушил ритуала.
«Кому еще картофеля?» — вскричал отец, с ненавистью отворачиваясь. Дети, смеясь, тянули руки и косились на К., мать улыбалась беспомощно.
К., пятясь, выскользнул из комнаты, в темноте чудом напал на дверь и выбежал на улицу. Старуха в окне вязала.
— Послушайте! — обратился к ней К., но она не ответила. В отчаянии К. ухватился за подоконник, подтянулся и заглянул в комнату. Старуха не протестовала, спицы шевелились в ее руках сами по себе, словно живые. К. едва не завопил — весь пол был покрыт извивами бесконечного шерстяного чулка. Пальцы К. разжались, он соскользнул вниз, чуть было не раскроив себе лицо. На другой стороне улицы седоусый прохожий возмущенно щелкнул крышкой часов. От вокзала полетели приглушенные удары.
К. побежал.
Площадь открылась перед ним — поезд еще не был виден, но гудел совсем близко. Ноги у К. подкашивались от бега, он едва не упал, когда путь его косо пересек старомодный автомобиль, тут же исчезнувший. Часы показывали начало девятого.
В полутемном зале К., ломая ногти, повернул диски на дверце сейфа — замок неохотно подчинился, возвращая сумку. Снаружи уже гремело, терло стальным по стальному, К. бросился к выходу. Запинаясь, выбрался на перрон — поезд стоял, подрагивая, шипя — между ним и К. находилась пара с тростью и зонтом. К. помчался прямо на них, женщина отшатнулась, мужчина замахнулся тростью — К. дивом не столкнулся с ними, достиг вагона, едва не шагнув в щель между порогом и платформой, и ступил в тамбур. Сердце рвало ему в грудь, проводник озадаченно требовал билет — К., вывернув голову, следил за тем, как начал ползти перрон в проеме с не закрытой пока еще дверью, и две марионетки немедленно вскинули вверх руки.
Он предъявил билет, тяжело дыша всем корпусом — ртом, шеей, грудью, животом, проводник проверил обоснованность присутствия К. и отвел его к купе. Отодвинув дверь, пропустил К. внутрь — там было темно — и подождал, пока он не включил ночник в изголовье свободного места. На миг К. почудилось, будто на соседнем топчане лежит С*** — случись так, К. вцепился бы ему в горло. Но сосед оказался маленьким нервным человечком — он сонно взглянул на К. и проводника и порывисто отвернулся.
— Извините, — произнес К.
Ответа не последовало.
К. сел и зачем-то просил проводника сообщить ему загодя о следующей остановке. Тот неохотно пообещал, не понимая причины, и закрыл дверь.
К. долго сидел, чего-то ожидая. Поезд иногда сбавлял ход, но все это были обманные маневры. Наконец, когда К. почти отчаялся, скорость снова снизилась, под колесами часто застучали путевые стрелки. В купе трижды плеснуло ртутным светом — три белых фонаря по очереди заглянули в окно, К. приник к стеклу и заметил еще низкий светофор с диковинной синей лампой, какие можно встретить в лечебницах.
В дверь постучали, потом отодвинули ее. Проводник из коридора негромко сказал:
— Вы просили...
— Да, — откликнулся К. — Благодарю, больше ничего не нужно.
Проводник закрыл дверь и ушел. К. отчего-то по-прежнему не ложился. Поезд поехал, К. сидел со спутанными мыслями. Он не знал, сколько еще прошло времени, но ощутил, в конце концов, усталость — глаза жгло, в ногах скопилась слабость.
К. решил отойти ко сну, когда состав в очередной раз замедлил движение — впереди явно ощущалась остановка. В окне проплыли чередой три белых фонаря, затем светофор сверкнул синим больничным огнем.
«В сущности, все ночные станции похожи друг на друга», — подумал К.
Осторожный стук в дверь отвлек его.
— Вы просили... — заглянул проводник в купе.
К. закрыл лицо руками и закричал.
Пункт неназначения (Прочитано 1849 раз)
Похожие темы (5)
