Из моей коллекции жутких историй 5

[Абсент]

18

Пока есть время, закину вам ещё несколько историй))

1. Эту историю я раздобыла на одном охотничьем сайте. Суровые дядьки-охотники в специальном разделе рассказывали много интересного про лес.

 "Перескажу вам одну историю, которую в свою очередь рассказал мне один знакомый. Четверо охотников (к слову, неважных следопытов) заблудились в лесу, уже было возвращаясь домой. И каким-то образом у них вышло остаться без спичек. Мобильных телефонов тогда еще не было. Смеркалось, бил добротный морозец, а они все не могли выйти хотя бы к какой-нибудь дороге. На их счастье, на пути попалась запустевшая охотничья сторожка. В приподнятом духе охотники ворвались в халупу, но к их большому разочарованию, там не обнаружилось ни съестного, ни печурки, ни спичек. Внутри не было практически ничего, только стол и две лавки вдоль стен, дверь и окна без стекол. Единогласно созрела мысль остаться на ночь в сторожке, но как они не пытались согреться и спрятаться от сквозняка, холод брал свое. Ложиться и засыпать было смертельным решением, и это понимали все.

 Тут самый находчивый придумал игру-эстафету, которая помогла бы разогнать кровь по жилам и согреться — встали четверо по четырем углам, один по стеночке спешит в соседний угол, толкает товарища, тот тоже по стеночке к следующему, и так далее. Бегали всю ночь, устали, но не перемерзли. Как только встало солнце — двинулись в путь и через какое-то время все-таки выбрались из леса на дорогу. Товарищ очень гордился своей находчивостью (авторство идеи он естественно приписал себе). Такая выдумка похоже спасла им жизни. Я выслушал историю, прикинул в уме и ответил ему: «Вас не могло быть четверо. Первый идет ко второму, во второй угол, второй – к третьему в третий, третий – к четвертому в четвертый, но четвертый идет в пустой первый угол, так как человек из него уже перебрался во второй. В сторожке должен был быть пятый!»"

2. "Эта история произошла со мной 29 августа этого года. То есть, совсем недавно. Поведаю вам столь необычный и напугавший меня, честно говоря, случай. Со своим молодым человеком мы снимаем квартирку на втором этаже пятиэтажного дома в одном из спальных районов города. Район, сам по себе, тихий, не криминальный. Тут и хулиганство раз в год происходит, не говоря уже о серьёзных преступлениях. Соседи все друг друга знают, люди тихие-мирные. Ну, это было небольшое лирическое отступление. …Стрелки большого пузатого будильника, стоящего на моём рабочем столе рядом с монитором компьютера, давно преодолели отметку «12″. Ночь на дворе, надо сказать, была одна из самых, что ни на есть, пакостных, что называется. Ветер завывал за окном, как раненый зверь, вторя шуму ледяного ливня, с остервенением бросающего в оконное стекло проливающиеся на землю тонны и тонны воды. Старые деревья шумели листвой и утробно скрипели, отчего наш домашний любимец-кот Цезарь предпочёл забиться под диван. Сказать по правде, я бы и сама с удовольствием последовала его примеру. Уж на что я человек не из пугливых, но некий намёк на инфернальность звуков за окном заставил поёжиться даже меня…

Поговорив по телефону со своим ненаглядным, я, внезапно став зябнуть, нагло присвоила себе его толстовку и пошла на кухню варить кофе. Его поезд должен был прибыть через час - Ростя ездил помогать своей матери с переездом на новую квартиру. Спать я, естественно, ложиться не собиралась. Хотела дождаться его. По-быстрому сделав себе кофе и бутербродов, я направилась обратно в комнату, досматривать очередную серию своего любимого сериала…. …Примерно минут через 10-15 просмотра, я услышала тихий стук в дверь. Нажала на паузу и прислушалась повнимательнее. Сначала подумала, даже, что мне показалось. Уже приготовилась смотреть свой сериал дальше, как вдруг стук повторился снова. Опешив немного, я бросила взгляд на часы. 00:45. Закутавшись в толстовку, я поднялась нехотя со стула и направилась к двери, по пути размышляя, кто же мог прийти в столь поздний час: у парня есть ключ, стучать ему просто незачем. Соседи у нас все люди, в основном, почтенного возраста, все в это время спят уже, да и стучать им к нам незачем, мы же не слушаем музыку и не поём песни на весь подъезд. Друзья, даже если им нужно, вдруг, прийти в такой час, обычно всегда звонят и интересуются, можно ли зайти.

В общем, в своих умозаключениях я так и не пришла к выводу, кто бы это мог быть. Включив в коридоре свет, я подошла к входной двери и, набрав в лёгкие побольше воздуха, спросила: «Кто?» Пространство за дверью мне ответило глухим молчанием. Я тихо выдохнула и, чтобы у меня уже окончательно отлегло от сердца, для верности ещё раз спросила: «Кто там?» И вновь на мой вопрос не последовало ответа. Женское любопытство тут взяло вверх и я, приподнявшись на цыпочки, глянула в глазок. Высунув кончик языка, я усердно пыталась рассмотреть хоть что-то в подъездной темени за дверью, ибо свет на площадке не горел. Впрочем, в нашем доме, как и во многих других, это было делом привычным. И тут меня от двери как отбросило. Мне показалось, что прямо перед глазком быстро мелькнуло что-то серое. И тут же, буквально, раздался тихий свистящий шепот, плавно переходящий в какой-то зловещий скрип: «Пусти-и-и-и-и…» Минут я 15 просидела у противоположной стены, зубами вцепившись в воротник толстовки просто, чтобы не пискнуть от ужаса. Потом я тихонько, на коленках, подползла к двери и, прислонив к ней ухо, напряжённо прислушалась…и почувствовала, как волосы у меня на затылке поднимаются дыбом… нечто снаружи упорно и уверенно заскреблось в железную (!) входную дверь. Сначала оно «прощупало» весь порог, а затем, скребыхание начало медленно подниматься по двери вверх, к ручке. На несколько секунд онемев от ужаса, я статуей сидела под дверью, не в силах пошевелиться.

Из оцепенения меня вывел выбежавший в коридор кот. Цезарь яростно шипел, выгибал спину и так и норовил кинуться на дверь. Первое, что пришло мне в голову, я тут же и выполнила - схватила в ладонь висевший на тонкой золотой цепочке на шее крестик и принялась неистово читать «Отче наш»… Практически сразу все звуки за дверью прекратились. Кот, ещё пару раз шикнув, расслабился и сел рядом со мной у двери, ткнувшись усатой мордашкой мне в бок… Когда ключ в замке, спустя где-то минут 40 повернулся и мой парень устало зашел в квартиру, мы с котом сидели на кухне и на пару глотали валерьянку. Я - чтобы успокоить нервы, он-ради своего кошачьего удовольствия. Ну и тоже, думаю, чтобы нервы успокоить. Естественно, парню я все рассказала. Мы долго с ним рассуждали на тему того, что же это могло быть. Увы, наши размышления зашли в тупик и мы так и не знаем, что же это такое скреблось к нам в дом поздней ночью"…

3. "Конечно, сейчас это покажется выдумкой, но 30 лет назад на Нижегородщине существовали уголки не тронутые цивилизацией. Я имею в виду глухие деревни, до которых очень трудно добраться. Моя мать была родом из одной такой деревни и летом часто «подкидывала» меня туда к бабушке с дедушкой. Электричества в деревне не было, воду брали из колодцев, а о магазинах и речи не было. Кормились тем, что подарят земля и лес. По грибы и ягоды ходили всей деревней. Но было в лесу одно место, куда не ходил никто. Сразу за деревней, с северной ее стороны, на самых высоких деревьях, висели белые куски тканей. И насколько я помню, ни разу никто не ступил за этот периметр. Мне было строго-настрого запрещено даже подходить к этой кромке леса. Я спросил однажды бабушку что там, но она отмахнулась, сказав, что там находится заброшенная деревня с множеством старых ям и колодцев. Если упаду в один такой, разобьюсь насмерть. Лучше бы она этого не говорила. После ее слов я понял, что не успокоюсь, пока не побываю в заброшенной деревне.

Дождавшись, как только дед с бабкой уйдут к соседям, я собрался и пошел в запретный лес. Сначала мне не попадалось ничего, кроме деревьев, но потом вдали завиднелись стены старых деревянных построек. Через минуту я уже стоял рядом с ближайшим обвалившемся домиком. Я хотел было двинуться дальше, но что-то скрипнуло – то ли старое дерево, то ли дверца одного из домов. Мне было всего восемь, поэтому я сильно испугался и побежал домой. Неожиданно земля подо мной провалилась, и я упал вниз. Помню, я что-то кричал, но знал что это бесполезно, т.к. вокруг никого не было. Вдруг чьи-то руки вцепились мне в куртку и потащили наверх. Через секунду я уже стоял рядом с ямой, в которую упал, и увидел своих спасателей. Крик застыл у меня в горле. Их было трое – мужчина, женщина, и ребенок. Они выглядели, как чудовища из сказок. Страшные, перекошенные лица, чудовищно деформированные тела, прикрытые лохмотьями… У женщины совсем не было рук, зато прямо из плеч у ней росли невероятной длины подобия пальцев. У мужчины спереди и сзади было по горбу, отчего он не мог стоять прямо, а его череп был сильно скособочен. Ребенок выглядел настолько кошмарно, что я даже не знаю, как его описать. Вся эта троица просто стояла, и смотрела на меня. Кажется, они пытались что-то сказать, но вместо речи из их горла доносились хриплые звуки. У меня, в конце концов сдали нервы, и я сломя голову помчался из леса.

Не буду упоминать, какую порку я получил от деда в тот день. На следующее утро меня отвезли в город к маме и сказали больше никогда меня в деревню не привозить. Я засыпал маму вопросами, кого я видел, ведь она выросла в тех местах, и должна знать! Мама сдалась и рассказала мне, что слышала. Когда-то существовала лишь одна деревня, та самая заброшенная. Все в ней было весьма обычным, пока в один год женщины не начали рожать уродливых детей. Они были настолько жуткие, что многие и на людей-то не походили. Они даже разговаривать не могли. Сначала деревенские хотели их убить, но ни у кого рука не поднялась на детей, пусть даже таких жутких. Причем уродливыми дети были лишь с виду, в душе они были вполне обычными. Любили своих родителей и сильно плакали, если те смотрели на них с отвращением. К тому же, все эти дети умудрялись общаться между собой без слов. Чем старше становились дети, тем больше их начинали бояться деревенские. В итоге жители решили, что эти дети должны жить отдельно от них. Их решили оставить в этой деревне, а для себя невдалеке построить новую – ту самую, в которой родилась моя мама. Вскоре старую деревню поглотил лес, а дети тем временем росли, рожали своих детей, старели, умирали, но никогда больше не попадались на глаза деревенским. Те в свою очередь старались забыть о своих ужасных соседях. Деревня моего детства уже давно развалилась. Молодежь уехала, а старики умерли. Возможно, до сих пор, потомки тех несчастных детей живут в чаще леса – но я уже не знаю, где их искать".

4. "Наконец-то я решился и расскажу, как моя жизнь пошла под откос. Ни в коем случае не повторяйте моей ошибки. Телефон доверия – штука очень, очень странная, я б даже сказал, обоюдоострая. Ведь вы никогда не знаете – кто там на другом конце провода. Причем это относится к обеим сторонам. Человек, позвонивший по телефону доверия, не знает, кто ответит на его звонок… А ответивший – соответственно не будет знать, кто ему позвонил. Или что. А еще ты, да-да, ты, читающий эти строки, задумайся, ведь это так похоже на имиджборды. Пускай кому-то покажется, что расскажу довольно много фактов из «внутренней кухни» подобных организаций, но мне уже наплевать. Все равно я не вернусь туда работать, да и ничего особенно секретного вы все равно не узнаете. К тому же мне уже совсем недолго осталось, я полагаю. Ну а детали – не секрет для любого, кто проходил спецкурс по телефонной консультации на психфаке, или работал волонтером в телефоне доверия.

 Все было довольно безобидно сначала. Три года назад я окончил психфак в одном из не последних универов дефолт-сити. После получения диплома сначала устроился психологом в школу, но уже через год уволился. Работа сложная, нервная, платят мало. 12 килорублей в месяц для ДС, да и при таких объемах работы – смех, да и только. Попробуйте провести и обсчитать хотя бы несколько методик с сотнями школоты, на все эти тесты болт кладущими. Я уж не говорю о таком геморрое, как проективные методики. Анализ одного-двух рисунков дело не пыльное, а когда их накопится стопка штук в пятьдесят, по меньшей мере, это уже совсем другое дело. Впрочем, работа с детьми – это далеко не самое худшее, что есть в работе школьного психолога. Директор мозг выносит, коллектив – эталонная банка с пауками, дергают по различным поводам, с непосредственной работой не связанным. Да, впрочем, возрастная психология и психодиагностика никогда не были моим коньком. Но где-то надо было получать хоть какой-то стаж, без него хрен куда возьмут. А потом просто надоело. Свалил из этого дурдома по собственному желанию, подался в фриланс, радовался жизни.

Перебивался где как. Где-то за друга-админа пару дней посидеть в офисе, посмотреть, чтоб сервер не упал, а у планктона тонер в принтере внезапно не кончился, где-то сделать пару фоток за умеренное вознаграждение, где-то что-то перевести срочно, рефераты опять же, для студентов писать на заказ, а где-то и с теодолитом по археологическому раскопу побегать или яму пятнадцатого века покопать. Работать приходилось много, в основном все уходило на оплату съемной квартиры, но я занимался в принципе интересными мне делами. Только одно как-то не сходилось. Всем этим я бы мог спокойно заниматься и без психфаковского диплома, хотелось верить, что не зря пять лет проучился. В итоге решил пойти работать в службу телефонной консультации, благо, и график свободный, и своим делом занят, и стаж начисляется. Платили, правда, еще меньше, чем в школе, но при всем остальном заработке и дополнительные восемь тысяч в месяц не лишние. Занятие, к слову, не самое сложное, по крайней мере, не сложнее работы в службе техподдержки. Есть правила, которые надо обязательно соблюдать, есть ряд специфических ограничений. А остальное – либо не в твоей компетенции, либо придет с опытом работы. Первый месяц работы меня «вел» супервайзер, потом уже убедились, что я по всем параметрам для телефонной консультации гожусь. Работа мне нравилась. Порой, я даже отмечал какое-то забавное отдаленное сходство с имиджбордами – анонимен я, анонимны люди звонящие мне. Свои правила общения, свои законы, свой отдельный мир, практически. Только доброты побольше, хотя внезапно встречается и троллинг. Would you seek advice from crisis hotline, anon?

На телефоне сидел я в основном в ночную смену, два-три дня в неделю. Звонили редко, в основном подростки или одинокие пожилые люди. Пару раз попадались пранкеры. Суицидников, наркоманов и баб, ничего умнее не придумавших, чем звонить в телефон доверия, запершись в комнате, когда пьяный муж топором ломает дверь, как-то не попадалось. Повезло, можно сказать. Ровно до последнего раза. Всю ту смену я откровенно скучал. Часов до трех ночи не звонил никто вообще. «Вот уж что бы следовало называть dead line» – с усмешкой подумал я тогда, поставил чайник, решил заварить кофе…

И тут звонок. Снимаю трубку и ничего не успеваю ответить. — Молчи. Я знаю, кто ты – шепот сухой и шелестящий, непонятно даже – мужчина звонит, или женщина. – Я знаю все про тебя, тебе уже не уйти. Просто слушай внимательно… «Приплыли» – думаю, « вот и наш постоянный клиент наконец-то…» К слову, «постоянными клиентами» или «чокнутыми» у нас ласково звали определенный контингент звонивших. Самым подходящим персонажем был бы Антон Уральский, например, или знаменитая бабка «АТС», вздумайся бы им позвонить в телефон доверия. Не знаю, как в других конторах или отделениях, но у нас их любили, и особо одиозным за глаза даже давали этакие «партийные клички», по дискурсу их и особенностям. Вроде «дед-танкист», «поэт» или «тишина на проводе». Как правило, это были и, правда, сумасшедшие, которые постоянно названивали в телефон доверия. С разными целями и с разной частотой, но, так или иначе, довольно регулярно. Даже был своеобразный «обряд инициации», дождался звонка от первого «постоянного клиента», не растерялся, значит, принят в коллектив, добро пожаловать в техподдержку душ человеческих, сынок.

А голос продолжает: - Слушай, слушай. Кого миловать – помилую. Я – твой детский страх. Ночной кошмар. Кого жалеть пожалею. Я – то, от чего ты бежишь, но не найдешь спасения. Слушай внимательно. Как призвать того, в кого не уверовали? Тебе уже не уйти. Как веровать в того, о ком не слышали? Ты слышишь, как я поднимаюсь по ступеням… Идут за тобой. Вверх, вверх по ступенькам… Большие, очень большие, скок-поскок. Тысячу ночей я простираю руки мои к народу непослушному и упрямому. А в тысячу первую – знаю и дела твои. Ты носишь имя, будто жив, но ты мертв. В таком случае лучше слушать, чем что-то пытаться ответить невпопад. Понадеяться на то, что позвонивший выговорится, или поискать какую-нибудь зацепку, на которой можно свести диалог к чему-то конструктивному. - Только то, что имеете. Двадцать пять. Держите, пока приду. И буду пасти их жезлом железным. Двадцать семь. Как сосуды глиняные они сокрушатся, как и я получил власть от отца моего. Я знаю кто ты… К словам стал примешиваться шум, похожий на помехи в радиоэфире, и вскоре я понял, что не могу различать, что говорят в трубку. Шепот стал быстрее, а потом вовсе перешел в какой-то пронзительный свист. Я не мог пошевелиться, просто сидел, сжимал телефонную трубку и слушал, как из нее доносится что-то уже совсем странное. Резкие, отрывистые крики, вой, тяжелый нарастающий грохот барабанов и режущий уши скрежет, будто заточенным арматурным прутом с силой проводят по листу железа. Мне стало плохо, голова закружилась, я моргнул и уже не мог открыть глаза. - ТЫ! НОСИШЬ! ИМЯ! – отчаянный хриплый вой вспарывал глухой грохот. – БУДТО! ТЫ! СЛЫШИШЬ, КАК УВЕРОВАЛИ! ТЫСЯЧУ НОЧЕЙ И ТЫСЯЧУ ЛЕТ!..

 Все стихло разом. Будто звук отключили. Я открыл глаза. Сижу в углу, сгорбившись, с трубкой в руке, а меня трясет за плечо коллега, зашедший из соседней комнаты. Рот открывает и закрывает, что-то объясняет мне… Но единственное, что слышу – короткие гудки в трубке. И только потом разбираю, что мне говорят - …ты даешь, под самый конец смены уснул. Начальству, конечно, не скажу, но ты хоть высыпайся перед работой, или в дневную иди. Лёха как раз пришел вот… Давай, расписывайся за смену и домой. Отдыхать. - Бывает же. – бормочу куда-то в пространство. – Тут мне по ходу кто-то из будущих «постоянных» звонил. Такое нес, хоть стой, хоть падай… - Из постоянных? Тяжелый случай. – И смотрит с недоверием. – Да тебе вообще никто не звонил. Я думал, ты телефон вырубил и спать завалился. Пару раз зашел, посмотрел – вроде сидишь, звонка ждешь, даже телефон проверил, ну и ты сам отвечал, что все нормально. А под самый конец смены заглянул – и увидел, что ты в углу со снятой трубкой сидишь…

Я больше не слушал. ЧСВ мое рухнуло на глубину Марианской впадины. Вот уж никогда не думал о себе, что профессиональное выгорание наступает так быстро и с такими последствиями. Рассеянно поблагодарил коллегу, залпом допил остывший кофе, расписался в журнале, запустил в комнату сменщика и поехал домой. Приснившийся кошмар все не давал покоя – надо же так было отключиться. Хорошо, хоть не в первую неделю работы. Спать свалился сразу, как добрался до дома, не раздеваясь и без снов. А вечером все началось по новой. Меня разбудило дребезжание телефонного звонка. Спросонья я подполз к телефону, мимоходом взглянув на часы. Без десяти двенадцать ночи… Ничего себе поспал, да и кому надо так поздно…

Зря я ответил. - Я знаю, кто ты. Я знаю тебя… – шипел знакомый голос. – Держите, пока приду. Я знаю все про тебя, тебе уже не уйти. Просто слушай… «Твою мать!» – я с грохотом бросил трубку, испуганно оглядываясь по сторонам. В голову полезли забытые воспоминания из детства, когда темная квартира становилась чужим и враждебным миром. Пулей подлетел к выключателю, врубил свет. Телефон снова зазвонил, но трубку снимать я уже не стал. Просто выдернул шнур… Нет смысла детально описывать дальнейшие события. Звонки продолжались, стоило мне только включить телефон. Не всегда сразу же – как правило, в разное время, что днем, что ночью. На работу в консультацию я так и не вышел, сославшись на то, что заболел. Обращения в милицию ничего не дали – а участковый начал посматривать на меня как на психа.

Сначала я переехал на время пожить к другу, но и там звонки продолжились. Звонили тогда, когда никого кроме меня не было дома. Все тот же шипящий голос, зачитывающий откровенную шизофазию, перемешанную со строчками из нового завета. Почему-то «ему» особенно нравилось откровение Иоанна Богослова. Последней каплей стали звонки на мобильник. Номер не просто не определялся, а даже не сохранялся во входящих. К психиатру обращаться было страшно. Мне совершенно не улыбалось получить диагноз, хотя я и понимал, что к нормальной жизни уже не вернусь. Я не выдержал и побежал. Что-то из немногих вещей продал, а что-то просто раздарил друзьям, выписался от прописавших меня у себя в ДС родных, родителям сказал, что появилась возможность работать в другом городе – на хорошую ставку, да и квартиру снимать проще будет…

И побежал, прихватив с собой только ноутбук да сменную одежду. По стране ездил как правило стопом. Перебирался к знакомым в других городах. ДС2, Кировск, Самара, пару дней пожил даже у бывшей тян из Ижевска… Где чем перебивался с заработком, где-то жил дольше, где-то меньше, но никогда не задерживался подолгу. Я боялся, что «это» меня найдет. Наконец-то я окопался где-то на даче у дальних родственников, живущих на Урале, всеми силами пытаясь сойти за нормального человека. Работал то в бригаде строителей двоюродного дяди, то уборщиком на одном из местных автокомбинатов, не ахти что, но на еду хватало. Все это оставшееся время я панически боялся даже вида телефона. Старался не оставаться рядом с этими чертовыми штуками один, мобильником не пользовался, под различными предлогами.

Вскоре, все выровнялось, я понемногу отошел от произошедших событий, начал снимать квартиру в городе. К счастью, хозяева съемной хаты оказались людьми продвинутыми, и об оплате с ними я договаривался по скайпу. До вчерашней ночи все было хорошо. Когда все каналы связи оказались забиты письмами и сообщениями с неизвестных адресов. Текст был откровенным бредом, упоминаниями про детские кошмары, перемежающимся с откровением Иоанна Богослова. Я в ужасе забился в угол кухни, боялся даже трогать ноутбук, все казалось нереальным, кошмарным сном. Когда в квартире погас свет, я успел подумать, что все. До утра уже не доживу. Я боялся даже пошевелиться, когда заколотили в дверь. Вряд ли соседям пришло бы в голову скрестись в дверь одновременно с ударами по ней и многоголосым хором распевать строчки из апокалипсиса. Очнулся совсем недавно. Скорчившийся в луже собственной мочи в углу на кухне. Я собрался с последними силами, и сейчас набираю этот текст на ноуте. Я отправлю его сюда, на имиджборду, я очень боюсь, но мне надо выговориться. В конце концов, я так и пришел к тому же, с чего начинал – к анонимному, своего рода, телефону доверия. Я не знаю, что будет со мной. Сейчас я отправлю этот текст, докурю последнюю сигарету и выйду за дверь, в темноту лестничной клетки. Я не хочу этого делать. Ну, да и черт с ним. Темнота ждет меня".

5. "Дело было еще в 90-х, я тогда работал водителем грузовика, нужно было доставлять продукты из одного города в другой. Я еще не успел много наездить, когда меня отправили в мою первую дальнюю поездку. Я выехал с Нижнего Бестяха примерно в 9 утра. Путь у меня лежал до Майа, это часов 8-10 езды, правда, все зависит от самой дороги. Еду я уже 10-ый час, 11-ый, нормальная дорога кончилась, но поселение все не показывалось. Все, думаю, приехал. Хорошо, что хоть карта была. Посмотрел на карту и понял, что, скорее всего, не там повернул. Нужно было возвращаться обратно на дорогу. Сел за руль, развернул свою бандуру и поехал в обратном направлении.

 Уже стемнело, а нормальная дорога все не начиналась, да и спать уже хотелось жутко – как-никак 14-ый час за рулем сидел. Остановился я немного подальше от дороги, решил устроиться на сиденье и смотрю — вдалеке, вроде как домик стоит, свет из окон льет. Решил пройтись, люди тут хорошие, приветливые, может и переночевать впустят. Подошел я поближе – и вправду домик. Начал искать дверь, вокруг обошел — нет двери. Я сразу и не понял, что двери-то нет, думал, что пропустил и решил еще раз обойти, как вижу — в окне домика бабка сидит. Постучал я в окошко, она подходит, открывает и добро так спрашивает: «Заблудился, сынок?» Я, конечно, в ответ ей все рассказал, и попросил впустить переночевать, если можно. «Ты давай, через окошко залезь, а то меня родные снаружи закрыли, а ключа-то и нет», — говорит она. «Видимо, боятся, что кто плохой залезет», — сказал я и полез в окно. Избушка маленькая какая-то была, даже для одной бабушки, но не успел я опомниться, как бабуля мне молоко да оладьи дала. «Кушай, — говорит, а то дорога-то долгая будет». Я поел, поблагодарил старушку, да и на покой.

 То, что я увидел утром, до сих пор пугает в какой-то мере. Открываю глаза — солнце светит в окошко, утро уж на дворе. Я оглянул по сторонам и онемел. Пыль, грязь, и смрад какой-то стоит. Я соскочил быстро с места, на котором спал, а там деревянный то ли гроб, то ли длинный ящик и оладьи иссушенные около него. Я мигом деру дал, даже не помню, как в окно пролез! Тем же днем я доехал-таки в Майа, говорят, белый как мел был. Местные мужики мне объяснили, что занесло меня в якутскую могилу-дом. Названия я не упомню, но точно вам скажу, она на домик маленький похожа, с окошками, но без дверей".

6. "Кукла Роберт".

История начинается в доме семьи Отто, во Флориде,1896. Было известно, что хозяин дома плохо обращался со слугой, и не был при жизни самым добрым из людей. Один странный слуга, который был приставлен к сыну хозяев «Robert Eugene» (Gene), как утверждали многие был сведущим в вопросах колдовства. Как показывает история, слуга подарил молодому Gene куклу. Кукла была три фута высотой (около метра), и была наполнена соломой. Слуга сам создал куклу, и она очаровала маленького мальчика. Gene решил назвать куклу Робертом.

 Кукла стала постоянным компаньоном маленькому мальчику. Близкие и слуги стали замечать странности в ребенке… Часто слышали разговоры мальчика с куклой, которые доносились сверху. Это само по себе, возможно, не было настолько плохим, так как многие дети разговаривают со своими игрушками… Но отца настораживало и пугало то, что он слышал как его сын отвечал себе на свои вопросы совершенно чужим голосом, не похожим на его собственный. Близкие начали волноваться. Много странных вещей начали происходить в домашнем хозяйстве Отто. Часто соседи могли видеть как Роберт перемещается от окна до окна, когда семья была вне дома. Gene начал обвинять Роберта в неудачах и неприятностях, которые происходят. Родители утверждали, что услышали хихиканье куклы, и поклялись, что они мельком увидели куклу, бегущую по дому. Мальчика начали мучить кошмары и он кричал по ночам. Когда его родители прибегали на крики сына, они часто находили перевернутую мебель, а их ребенка в испуге. Как правило кукла смирно сидела в ногах мальчика, на кровати, явно устремленная взглядом на ребенка,, который громко кричал «Роберт Сделал Это»…

 В итоге куклу закинули на чердак. Где она находилась много лет. Когда отец Gene умер, дом перешел к нему по наследству. Gene решил, что теперь он и его жена могут вернуться в дом его детства. Он стал художником, и чувствовал, что больший дом как нельзя лучше подходит ему для творческого вдохновения. Вскоре он обнаружил на чердаке своего старого друга. Он сразу поселил куклу у себя в мастерской. И присутствие Роберта стало немедленно ощущаться в доме вновь. Жена художника посчитала Роберта очень странным и тревожным. Однажды, в то время как Gene был вне дома, она решила, что Роберт уже достаточно повидал света и ему пора отправляться на чердак. Когда хозяин дома возвратилась домой, увидел что кукла была перемещена, он был рассержен. Он объявил, что Роберт нуждался в собственной комнате, где он мог смотреть из окна. Поспешно возвратил Роберта на свое светлое место в мастерской. Жена посчитала своего любимого сумасшедшим. Всюду начали распространять слухи о Роберте и странных событиях связанным с ним…

Наконец сам Gene устал от проделок куклы и поместил его обратно на чердак. Посетители дома Otto часто слышали голос и шарканье наверху, на чердаке. Как будто кто-то разъяренный ходит по чердаку взад-вперед и странно хихикает при этом. Гости больше не хотели посещать этот дом. В 1972 Gene Otto умер, и его жена продала дом быстро, и навсегда покинула Роберта-куклу позади на чердаке. Новая семья теперь жила своими заботами, и истории Роберта утихли… Роберт ждал терпеливо на чердаке, когда его найдут еще раз. Десятилетняя дочь новых владельцев была рада, когда нашла большую игрушку на чердаке, и добавила его к свои другим любимцам в спальне. Но страшная кукла не заставила себя долго ждать. Маленькая девочка начала кричать ночью, утверждая, что кукла перемещалась по комнате, поднималась на ее кровать и нападала на нее, когда та начинала засыпать. Даже после больше чем тридцать лет спустя, та девочка стойко утверждает, что «кукла была жива и хотела убить ее.» Роберт, все еще одетый в его белый матросский костюм, живет удобно в витрине, и хорошо охраняется в Key West в музее Martello. Работники которого до сих пор продолжают делать отчеты о странных проделках этой пугающей куклы"…

[мишаня]

Абсент, спасибо!

[Татьяна]

 

[Тома]

Спасибо! 

[Nikol]

 

[Абсент]

мишаня,  Всё ради вас)

Татьяна, 

Тома, 

Nikol, 

[Eva15]

[Абсент]

Eva15, 

[Иванова Светлана]

Абсент, спасибо!

[Абсент]

Иванова Светлана, 
А я жду продолжения ваших историй)

[Независимый]

Пока есть время, закину вам ещё несколько историй))

1. Эту историю я раздобыла на одном охотничьем сайте. Суровые дядьки-охотники в специальном разделе рассказывали много интересного про лес.

 "Перескажу вам одну историю, которую в свою очередь рассказал мне один знакомый. Четверо охотников (к слову, неважных следопытов) заблудились в лесу, уже было возвращаясь домой. И каким-то образом у них вышло остаться без спичек. Мобильных телефонов тогда еще не было. Смеркалось, бил добротный морозец, а они все не могли выйти хотя бы к какой-нибудь дороге. На их счастье, на пути попалась запустевшая охотничья сторожка. В приподнятом духе охотники ворвались в халупу, но к их большому разочарованию, там не обнаружилось ни съестного, ни печурки, ни спичек. Внутри не было практически ничего, только стол и две лавки вдоль стен, дверь и окна без стекол. Единогласно созрела мысль остаться на ночь в сторожке, но как они не пытались согреться и спрятаться от сквозняка, холод брал свое. Ложиться и засыпать было смертельным решением, и это понимали все.

 Тут самый находчивый придумал игру-эстафету, которая помогла бы разогнать кровь по жилам и согреться — встали четверо по четырем углам, один по стеночке спешит в соседний угол, толкает товарища, тот тоже по стеночке к следующему, и так далее. Бегали всю ночь, устали, но не перемерзли. Как только встало солнце — двинулись в путь и через какое-то время все-таки выбрались из леса на дорогу. Товарищ очень гордился своей находчивостью (авторство идеи он естественно приписал себе). Такая выдумка похоже спасла им жизни. Я выслушал историю, прикинул в уме и ответил ему: «Вас не могло быть четверо. Первый идет ко второму, во второй угол, второй – к третьему в третий, третий – к четвертому в четвертый, но четвертый идет в пустой первый угол, так как человек из него уже перебрался во второй. В сторожке должен был быть пятый!»"

2. "Эта история произошла со мной 29 августа этого года. То есть, совсем недавно. Поведаю вам столь необычный и напугавший меня, честно говоря, случай. Со своим молодым человеком мы снимаем квартирку на втором этаже пятиэтажного дома в одном из спальных районов города. Район, сам по себе, тихий, не криминальный. Тут и хулиганство раз в год происходит, не говоря уже о серьёзных преступлениях. Соседи все друг друга знают, люди тихие-мирные. Ну, это было небольшое лирическое отступление. …Стрелки большого пузатого будильника, стоящего на моём рабочем столе рядом с монитором компьютера, давно преодолели отметку «12″. Ночь на дворе, надо сказать, была одна из самых, что ни на есть, пакостных, что называется. Ветер завывал за окном, как раненый зверь, вторя шуму ледяного ливня, с остервенением бросающего в оконное стекло проливающиеся на землю тонны и тонны воды. Старые деревья шумели листвой и утробно скрипели, отчего наш домашний любимец-кот Цезарь предпочёл забиться под диван. Сказать по правде, я бы и сама с удовольствием последовала его примеру. Уж на что я человек не из пугливых, но некий намёк на инфернальность звуков за окном заставил поёжиться даже меня…

Поговорив по телефону со своим ненаглядным, я, внезапно став зябнуть, нагло присвоила себе его толстовку и пошла на кухню варить кофе. Его поезд должен был прибыть через час - Ростя ездил помогать своей матери с переездом на новую квартиру. Спать я, естественно, ложиться не собиралась. Хотела дождаться его. По-быстрому сделав себе кофе и бутербродов, я направилась обратно в комнату, досматривать очередную серию своего любимого сериала…. …Примерно минут через 10-15 просмотра, я услышала тихий стук в дверь. Нажала на паузу и прислушалась повнимательнее. Сначала подумала, даже, что мне показалось. Уже приготовилась смотреть свой сериал дальше, как вдруг стук повторился снова. Опешив немного, я бросила взгляд на часы. 00:45. Закутавшись в толстовку, я поднялась нехотя со стула и направилась к двери, по пути размышляя, кто же мог прийти в столь поздний час: у парня есть ключ, стучать ему просто незачем. Соседи у нас все люди, в основном, почтенного возраста, все в это время спят уже, да и стучать им к нам незачем, мы же не слушаем музыку и не поём песни на весь подъезд. Друзья, даже если им нужно, вдруг, прийти в такой час, обычно всегда звонят и интересуются, можно ли зайти.

В общем, в своих умозаключениях я так и не пришла к выводу, кто бы это мог быть. Включив в коридоре свет, я подошла к входной двери и, набрав в лёгкие побольше воздуха, спросила: «Кто?» Пространство за дверью мне ответило глухим молчанием. Я тихо выдохнула и, чтобы у меня уже окончательно отлегло от сердца, для верности ещё раз спросила: «Кто там?» И вновь на мой вопрос не последовало ответа. Женское любопытство тут взяло вверх и я, приподнявшись на цыпочки, глянула в глазок. Высунув кончик языка, я усердно пыталась рассмотреть хоть что-то в подъездной темени за дверью, ибо свет на площадке не горел. Впрочем, в нашем доме, как и во многих других, это было делом привычным. И тут меня от двери как отбросило. Мне показалось, что прямо перед глазком быстро мелькнуло что-то серое. И тут же, буквально, раздался тихий свистящий шепот, плавно переходящий в какой-то зловещий скрип: «Пусти-и-и-и-и…» Минут я 15 просидела у противоположной стены, зубами вцепившись в воротник толстовки просто, чтобы не пискнуть от ужаса. Потом я тихонько, на коленках, подползла к двери и, прислонив к ней ухо, напряжённо прислушалась…и почувствовала, как волосы у меня на затылке поднимаются дыбом… нечто снаружи упорно и уверенно заскреблось в железную (!) входную дверь. Сначала оно «прощупало» весь порог, а затем, скребыхание начало медленно подниматься по двери вверх, к ручке. На несколько секунд онемев от ужаса, я статуей сидела под дверью, не в силах пошевелиться.

Из оцепенения меня вывел выбежавший в коридор кот. Цезарь яростно шипел, выгибал спину и так и норовил кинуться на дверь. Первое, что пришло мне в голову, я тут же и выполнила - схватила в ладонь висевший на тонкой золотой цепочке на шее крестик и принялась неистово читать «Отче наш»… Практически сразу все звуки за дверью прекратились. Кот, ещё пару раз шикнув, расслабился и сел рядом со мной у двери, ткнувшись усатой мордашкой мне в бок… Когда ключ в замке, спустя где-то минут 40 повернулся и мой парень устало зашел в квартиру, мы с котом сидели на кухне и на пару глотали валерьянку. Я - чтобы успокоить нервы, он-ради своего кошачьего удовольствия. Ну и тоже, думаю, чтобы нервы успокоить. Естественно, парню я все рассказала. Мы долго с ним рассуждали на тему того, что же это могло быть. Увы, наши размышления зашли в тупик и мы так и не знаем, что же это такое скреблось к нам в дом поздней ночью"…

3. "Конечно, сейчас это покажется выдумкой, но 30 лет назад на Нижегородщине существовали уголки не тронутые цивилизацией. Я имею в виду глухие деревни, до которых очень трудно добраться. Моя мать была родом из одной такой деревни и летом часто «подкидывала» меня туда к бабушке с дедушкой. Электричества в деревне не было, воду брали из колодцев, а о магазинах и речи не было. Кормились тем, что подарят земля и лес. По грибы и ягоды ходили всей деревней. Но было в лесу одно место, куда не ходил никто. Сразу за деревней, с северной ее стороны, на самых высоких деревьях, висели белые куски тканей. И насколько я помню, ни разу никто не ступил за этот периметр. Мне было строго-настрого запрещено даже подходить к этой кромке леса. Я спросил однажды бабушку что там, но она отмахнулась, сказав, что там находится заброшенная деревня с множеством старых ям и колодцев. Если упаду в один такой, разобьюсь насмерть. Лучше бы она этого не говорила. После ее слов я понял, что не успокоюсь, пока не побываю в заброшенной деревне.

Дождавшись, как только дед с бабкой уйдут к соседям, я собрался и пошел в запретный лес. Сначала мне не попадалось ничего, кроме деревьев, но потом вдали завиднелись стены старых деревянных построек. Через минуту я уже стоял рядом с ближайшим обвалившемся домиком. Я хотел было двинуться дальше, но что-то скрипнуло – то ли старое дерево, то ли дверца одного из домов. Мне было всего восемь, поэтому я сильно испугался и побежал домой. Неожиданно земля подо мной провалилась, и я упал вниз. Помню, я что-то кричал, но знал что это бесполезно, т.к. вокруг никого не было. Вдруг чьи-то руки вцепились мне в куртку и потащили наверх. Через секунду я уже стоял рядом с ямой, в которую упал, и увидел своих спасателей. Крик застыл у меня в горле. Их было трое – мужчина, женщина, и ребенок. Они выглядели, как чудовища из сказок. Страшные, перекошенные лица, чудовищно деформированные тела, прикрытые лохмотьями… У женщины совсем не было рук, зато прямо из плеч у ней росли невероятной длины подобия пальцев. У мужчины спереди и сзади было по горбу, отчего он не мог стоять прямо, а его череп был сильно скособочен. Ребенок выглядел настолько кошмарно, что я даже не знаю, как его описать. Вся эта троица просто стояла, и смотрела на меня. Кажется, они пытались что-то сказать, но вместо речи из их горла доносились хриплые звуки. У меня, в конце концов сдали нервы, и я сломя голову помчался из леса.

Не буду упоминать, какую порку я получил от деда в тот день. На следующее утро меня отвезли в город к маме и сказали больше никогда меня в деревню не привозить. Я засыпал маму вопросами, кого я видел, ведь она выросла в тех местах, и должна знать! Мама сдалась и рассказала мне, что слышала. Когда-то существовала лишь одна деревня, та самая заброшенная. Все в ней было весьма обычным, пока в один год женщины не начали рожать уродливых детей. Они были настолько жуткие, что многие и на людей-то не походили. Они даже разговаривать не могли. Сначала деревенские хотели их убить, но ни у кого рука не поднялась на детей, пусть даже таких жутких. Причем уродливыми дети были лишь с виду, в душе они были вполне обычными. Любили своих родителей и сильно плакали, если те смотрели на них с отвращением. К тому же, все эти дети умудрялись общаться между собой без слов. Чем старше становились дети, тем больше их начинали бояться деревенские. В итоге жители решили, что эти дети должны жить отдельно от них. Их решили оставить в этой деревне, а для себя невдалеке построить новую – ту самую, в которой родилась моя мама. Вскоре старую деревню поглотил лес, а дети тем временем росли, рожали своих детей, старели, умирали, но никогда больше не попадались на глаза деревенским. Те в свою очередь старались забыть о своих ужасных соседях. Деревня моего детства уже давно развалилась. Молодежь уехала, а старики умерли. Возможно, до сих пор, потомки тех несчастных детей живут в чаще леса – но я уже не знаю, где их искать".

4. "Наконец-то я решился и расскажу, как моя жизнь пошла под откос. Ни в коем случае не повторяйте моей ошибки. Телефон доверия – штука очень, очень странная, я б даже сказал, обоюдоострая. Ведь вы никогда не знаете – кто там на другом конце провода. Причем это относится к обеим сторонам. Человек, позвонивший по телефону доверия, не знает, кто ответит на его звонок… А ответивший – соответственно не будет знать, кто ему позвонил. Или что. А еще ты, да-да, ты, читающий эти строки, задумайся, ведь это так похоже на имиджборды. Пускай кому-то покажется, что расскажу довольно много фактов из «внутренней кухни» подобных организаций, но мне уже наплевать. Все равно я не вернусь туда работать, да и ничего особенно секретного вы все равно не узнаете. К тому же мне уже совсем недолго осталось, я полагаю. Ну а детали – не секрет для любого, кто проходил спецкурс по телефонной консультации на психфаке, или работал волонтером в телефоне доверия.

 Все было довольно безобидно сначала. Три года назад я окончил психфак в одном из не последних универов дефолт-сити. После получения диплома сначала устроился психологом в школу, но уже через год уволился. Работа сложная, нервная, платят мало. 12 килорублей в месяц для ДС, да и при таких объемах работы – смех, да и только. Попробуйте провести и обсчитать хотя бы несколько методик с сотнями школоты, на все эти тесты болт кладущими. Я уж не говорю о таком геморрое, как проективные методики. Анализ одного-двух рисунков дело не пыльное, а когда их накопится стопка штук в пятьдесят, по меньшей мере, это уже совсем другое дело. Впрочем, работа с детьми – это далеко не самое худшее, что есть в работе школьного психолога. Директор мозг выносит, коллектив – эталонная банка с пауками, дергают по различным поводам, с непосредственной работой не связанным. Да, впрочем, возрастная психология и психодиагностика никогда не были моим коньком. Но где-то надо было получать хоть какой-то стаж, без него хрен куда возьмут. А потом просто надоело. Свалил из этого дурдома по собственному желанию, подался в фриланс, радовался жизни.

Перебивался где как. Где-то за друга-админа пару дней посидеть в офисе, посмотреть, чтоб сервер не упал, а у планктона тонер в принтере внезапно не кончился, где-то сделать пару фоток за умеренное вознаграждение, где-то что-то перевести срочно, рефераты опять же, для студентов писать на заказ, а где-то и с теодолитом по археологическому раскопу побегать или яму пятнадцатого века покопать. Работать приходилось много, в основном все уходило на оплату съемной квартиры, но я занимался в принципе интересными мне делами. Только одно как-то не сходилось. Всем этим я бы мог спокойно заниматься и без психфаковского диплома, хотелось верить, что не зря пять лет проучился. В итоге решил пойти работать в службу телефонной консультации, благо, и график свободный, и своим делом занят, и стаж начисляется. Платили, правда, еще меньше, чем в школе, но при всем остальном заработке и дополнительные восемь тысяч в месяц не лишние. Занятие, к слову, не самое сложное, по крайней мере, не сложнее работы в службе техподдержки. Есть правила, которые надо обязательно соблюдать, есть ряд специфических ограничений. А остальное – либо не в твоей компетенции, либо придет с опытом работы. Первый месяц работы меня «вел» супервайзер, потом уже убедились, что я по всем параметрам для телефонной консультации гожусь. Работа мне нравилась. Порой, я даже отмечал какое-то забавное отдаленное сходство с имиджбордами – анонимен я, анонимны люди звонящие мне. Свои правила общения, свои законы, свой отдельный мир, практически. Только доброты побольше, хотя внезапно встречается и троллинг. Would you seek advice from crisis hotline, anon?

На телефоне сидел я в основном в ночную смену, два-три дня в неделю. Звонили редко, в основном подростки или одинокие пожилые люди. Пару раз попадались пранкеры. Суицидников, наркоманов и баб, ничего умнее не придумавших, чем звонить в телефон доверия, запершись в комнате, когда пьяный муж топором ломает дверь, как-то не попадалось. Повезло, можно сказать. Ровно до последнего раза. Всю ту смену я откровенно скучал. Часов до трех ночи не звонил никто вообще. «Вот уж что бы следовало называть dead line» – с усмешкой подумал я тогда, поставил чайник, решил заварить кофе…

И тут звонок. Снимаю трубку и ничего не успеваю ответить. — Молчи. Я знаю, кто ты – шепот сухой и шелестящий, непонятно даже – мужчина звонит, или женщина. – Я знаю все про тебя, тебе уже не уйти. Просто слушай внимательно… «Приплыли» – думаю, « вот и наш постоянный клиент наконец-то…» К слову, «постоянными клиентами» или «чокнутыми» у нас ласково звали определенный контингент звонивших. Самым подходящим персонажем был бы Антон Уральский, например, или знаменитая бабка «АТС», вздумайся бы им позвонить в телефон доверия. Не знаю, как в других конторах или отделениях, но у нас их любили, и особо одиозным за глаза даже давали этакие «партийные клички», по дискурсу их и особенностям. Вроде «дед-танкист», «поэт» или «тишина на проводе». Как правило, это были и, правда, сумасшедшие, которые постоянно названивали в телефон доверия. С разными целями и с разной частотой, но, так или иначе, довольно регулярно. Даже был своеобразный «обряд инициации», дождался звонка от первого «постоянного клиента», не растерялся, значит, принят в коллектив, добро пожаловать в техподдержку душ человеческих, сынок.

А голос продолжает: - Слушай, слушай. Кого миловать – помилую. Я – твой детский страх. Ночной кошмар. Кого жалеть пожалею. Я – то, от чего ты бежишь, но не найдешь спасения. Слушай внимательно. Как призвать того, в кого не уверовали? Тебе уже не уйти. Как веровать в того, о ком не слышали? Ты слышишь, как я поднимаюсь по ступеням… Идут за тобой. Вверх, вверх по ступенькам… Большие, очень большие, скок-поскок. Тысячу ночей я простираю руки мои к народу непослушному и упрямому. А в тысячу первую – знаю и дела твои. Ты носишь имя, будто жив, но ты мертв. В таком случае лучше слушать, чем что-то пытаться ответить невпопад. Понадеяться на то, что позвонивший выговорится, или поискать какую-нибудь зацепку, на которой можно свести диалог к чему-то конструктивному. - Только то, что имеете. Двадцать пять. Держите, пока приду. И буду пасти их жезлом железным. Двадцать семь. Как сосуды глиняные они сокрушатся, как и я получил власть от отца моего. Я знаю кто ты… К словам стал примешиваться шум, похожий на помехи в радиоэфире, и вскоре я понял, что не могу различать, что говорят в трубку. Шепот стал быстрее, а потом вовсе перешел в какой-то пронзительный свист. Я не мог пошевелиться, просто сидел, сжимал телефонную трубку и слушал, как из нее доносится что-то уже совсем странное. Резкие, отрывистые крики, вой, тяжелый нарастающий грохот барабанов и режущий уши скрежет, будто заточенным арматурным прутом с силой проводят по листу железа. Мне стало плохо, голова закружилась, я моргнул и уже не мог открыть глаза. - ТЫ! НОСИШЬ! ИМЯ! – отчаянный хриплый вой вспарывал глухой грохот. – БУДТО! ТЫ! СЛЫШИШЬ, КАК УВЕРОВАЛИ! ТЫСЯЧУ НОЧЕЙ И ТЫСЯЧУ ЛЕТ!..

 Все стихло разом. Будто звук отключили. Я открыл глаза. Сижу в углу, сгорбившись, с трубкой в руке, а меня трясет за плечо коллега, зашедший из соседней комнаты. Рот открывает и закрывает, что-то объясняет мне… Но единственное, что слышу – короткие гудки в трубке. И только потом разбираю, что мне говорят - …ты даешь, под самый конец смены уснул. Начальству, конечно, не скажу, но ты хоть высыпайся перед работой, или в дневную иди. Лёха как раз пришел вот… Давай, расписывайся за смену и домой. Отдыхать. - Бывает же. – бормочу куда-то в пространство. – Тут мне по ходу кто-то из будущих «постоянных» звонил. Такое нес, хоть стой, хоть падай… - Из постоянных? Тяжелый случай. – И смотрит с недоверием. – Да тебе вообще никто не звонил. Я думал, ты телефон вырубил и спать завалился. Пару раз зашел, посмотрел – вроде сидишь, звонка ждешь, даже телефон проверил, ну и ты сам отвечал, что все нормально. А под самый конец смены заглянул – и увидел, что ты в углу со снятой трубкой сидишь…

Я больше не слушал. ЧСВ мое рухнуло на глубину Марианской впадины. Вот уж никогда не думал о себе, что профессиональное выгорание наступает так быстро и с такими последствиями. Рассеянно поблагодарил коллегу, залпом допил остывший кофе, расписался в журнале, запустил в комнату сменщика и поехал домой. Приснившийся кошмар все не давал покоя – надо же так было отключиться. Хорошо, хоть не в первую неделю работы. Спать свалился сразу, как добрался до дома, не раздеваясь и без снов. А вечером все началось по новой. Меня разбудило дребезжание телефонного звонка. Спросонья я подполз к телефону, мимоходом взглянув на часы. Без десяти двенадцать ночи… Ничего себе поспал, да и кому надо так поздно…

Зря я ответил. - Я знаю, кто ты. Я знаю тебя… – шипел знакомый голос. – Держите, пока приду. Я знаю все про тебя, тебе уже не уйти. Просто слушай… «Твою мать!» – я с грохотом бросил трубку, испуганно оглядываясь по сторонам. В голову полезли забытые воспоминания из детства, когда темная квартира становилась чужим и враждебным миром. Пулей подлетел к выключателю, врубил свет. Телефон снова зазвонил, но трубку снимать я уже не стал. Просто выдернул шнур… Нет смысла детально описывать дальнейшие события. Звонки продолжались, стоило мне только включить телефон. Не всегда сразу же – как правило, в разное время, что днем, что ночью. На работу в консультацию я так и не вышел, сославшись на то, что заболел. Обращения в милицию ничего не дали – а участковый начал посматривать на меня как на психа.

Сначала я переехал на время пожить к другу, но и там звонки продолжились. Звонили тогда, когда никого кроме меня не было дома. Все тот же шипящий голос, зачитывающий откровенную шизофазию, перемешанную со строчками из нового завета. Почему-то «ему» особенно нравилось откровение Иоанна Богослова. Последней каплей стали звонки на мобильник. Номер не просто не определялся, а даже не сохранялся во входящих. К психиатру обращаться было страшно. Мне совершенно не улыбалось получить диагноз, хотя я и понимал, что к нормальной жизни уже не вернусь. Я не выдержал и побежал. Что-то из немногих вещей продал, а что-то просто раздарил друзьям, выписался от прописавших меня у себя в ДС родных, родителям сказал, что появилась возможность работать в другом городе – на хорошую ставку, да и квартиру снимать проще будет…

И побежал, прихватив с собой только ноутбук да сменную одежду. По стране ездил как правило стопом. Перебирался к знакомым в других городах. ДС2, Кировск, Самара, пару дней пожил даже у бывшей тян из Ижевска… Где чем перебивался с заработком, где-то жил дольше, где-то меньше, но никогда не задерживался подолгу. Я боялся, что «это» меня найдет. Наконец-то я окопался где-то на даче у дальних родственников, живущих на Урале, всеми силами пытаясь сойти за нормального человека. Работал то в бригаде строителей двоюродного дяди, то уборщиком на одном из местных автокомбинатов, не ахти что, но на еду хватало. Все это оставшееся время я панически боялся даже вида телефона. Старался не оставаться рядом с этими чертовыми штуками один, мобильником не пользовался, под различными предлогами.

Вскоре, все выровнялось, я понемногу отошел от произошедших событий, начал снимать квартиру в городе. К счастью, хозяева съемной хаты оказались людьми продвинутыми, и об оплате с ними я договаривался по скайпу. До вчерашней ночи все было хорошо. Когда все каналы связи оказались забиты письмами и сообщениями с неизвестных адресов. Текст был откровенным бредом, упоминаниями про детские кошмары, перемежающимся с откровением Иоанна Богослова. Я в ужасе забился в угол кухни, боялся даже трогать ноутбук, все казалось нереальным, кошмарным сном. Когда в квартире погас свет, я успел подумать, что все. До утра уже не доживу. Я боялся даже пошевелиться, когда заколотили в дверь. Вряд ли соседям пришло бы в голову скрестись в дверь одновременно с ударами по ней и многоголосым хором распевать строчки из апокалипсиса. Очнулся совсем недавно. Скорчившийся в луже собственной мочи в углу на кухне. Я собрался с последними силами, и сейчас набираю этот текст на ноуте. Я отправлю его сюда, на имиджборду, я очень боюсь, но мне надо выговориться. В конце концов, я так и пришел к тому же, с чего начинал – к анонимному, своего рода, телефону доверия. Я не знаю, что будет со мной. Сейчас я отправлю этот текст, докурю последнюю сигарету и выйду за дверь, в темноту лестничной клетки. Я не хочу этого делать. Ну, да и черт с ним. Темнота ждет меня".

5. "Дело было еще в 90-х, я тогда работал водителем грузовика, нужно было доставлять продукты из одного города в другой. Я еще не успел много наездить, когда меня отправили в мою первую дальнюю поездку. Я выехал с Нижнего Бестяха примерно в 9 утра. Путь у меня лежал до Майа, это часов 8-10 езды, правда, все зависит от самой дороги. Еду я уже 10-ый час, 11-ый, нормальная дорога кончилась, но поселение все не показывалось. Все, думаю, приехал. Хорошо, что хоть карта была. Посмотрел на карту и понял, что, скорее всего, не там повернул. Нужно было возвращаться обратно на дорогу. Сел за руль, развернул свою бандуру и поехал в обратном направлении.

 Уже стемнело, а нормальная дорога все не начиналась, да и спать уже хотелось жутко – как-никак 14-ый час за рулем сидел. Остановился я немного подальше от дороги, решил устроиться на сиденье и смотрю — вдалеке, вроде как домик стоит, свет из окон льет. Решил пройтись, люди тут хорошие, приветливые, может и переночевать впустят. Подошел я поближе – и вправду домик. Начал искать дверь, вокруг обошел — нет двери. Я сразу и не понял, что двери-то нет, думал, что пропустил и решил еще раз обойти, как вижу — в окне домика бабка сидит. Постучал я в окошко, она подходит, открывает и добро так спрашивает: «Заблудился, сынок?» Я, конечно, в ответ ей все рассказал, и попросил впустить переночевать, если можно. «Ты давай, через окошко залезь, а то меня родные снаружи закрыли, а ключа-то и нет», — говорит она. «Видимо, боятся, что кто плохой залезет», — сказал я и полез в окно. Избушка маленькая какая-то была, даже для одной бабушки, но не успел я опомниться, как бабуля мне молоко да оладьи дала. «Кушай, — говорит, а то дорога-то долгая будет». Я поел, поблагодарил старушку, да и на покой.

 То, что я увидел утром, до сих пор пугает в какой-то мере. Открываю глаза — солнце светит в окошко, утро уж на дворе. Я оглянул по сторонам и онемел. Пыль, грязь, и смрад какой-то стоит. Я соскочил быстро с места, на котором спал, а там деревянный то ли гроб, то ли длинный ящик и оладьи иссушенные около него. Я мигом деру дал, даже не помню, как в окно пролез! Тем же днем я доехал-таки в Майа, говорят, белый как мел был. Местные мужики мне объяснили, что занесло меня в якутскую могилу-дом. Названия я не упомню, но точно вам скажу, она на домик маленький похожа, с окошками, но без дверей".

6. "Кукла Роберт".

История начинается в доме семьи Отто, во Флориде,1896. Было известно, что хозяин дома плохо обращался со слугой, и не был при жизни самым добрым из людей. Один странный слуга, который был приставлен к сыну хозяев «Robert Eugene» (Gene), как утверждали многие был сведущим в вопросах колдовства. Как показывает история, слуга подарил молодому Gene куклу. Кукла была три фута высотой (около метра), и была наполнена соломой. Слуга сам создал куклу, и она очаровала маленького мальчика. Gene решил назвать куклу Робертом.

 Кукла стала постоянным компаньоном маленькому мальчику. Близкие и слуги стали замечать странности в ребенке… Часто слышали разговоры мальчика с куклой, которые доносились сверху. Это само по себе, возможно, не было настолько плохим, так как многие дети разговаривают со своими игрушками… Но отца настораживало и пугало то, что он слышал как его сын отвечал себе на свои вопросы совершенно чужим голосом, не похожим на его собственный. Близкие начали волноваться. Много странных вещей начали происходить в домашнем хозяйстве Отто. Часто соседи могли видеть как Роберт перемещается от окна до окна, когда семья была вне дома. Gene начал обвинять Роберта в неудачах и неприятностях, которые происходят. Родители утверждали, что услышали хихиканье куклы, и поклялись, что они мельком увидели куклу, бегущую по дому. Мальчика начали мучить кошмары и он кричал по ночам. Когда его родители прибегали на крики сына, они часто находили перевернутую мебель, а их ребенка в испуге. Как правило кукла смирно сидела в ногах мальчика, на кровати, явно устремленная взглядом на ребенка,, который громко кричал «Роберт Сделал Это»…

 В итоге куклу закинули на чердак. Где она находилась много лет. Когда отец Gene умер, дом перешел к нему по наследству. Gene решил, что теперь он и его жена могут вернуться в дом его детства. Он стал художником, и чувствовал, что больший дом как нельзя лучше подходит ему для творческого вдохновения. Вскоре он обнаружил на чердаке своего старого друга. Он сразу поселил куклу у себя в мастерской. И присутствие Роберта стало немедленно ощущаться в доме вновь. Жена художника посчитала Роберта очень странным и тревожным. Однажды, в то время как Gene был вне дома, она решила, что Роберт уже достаточно повидал света и ему пора отправляться на чердак. Когда хозяин дома возвратилась домой, увидел что кукла была перемещена, он был рассержен. Он объявил, что Роберт нуждался в собственной комнате, где он мог смотреть из окна. Поспешно возвратил Роберта на свое светлое место в мастерской. Жена посчитала своего любимого сумасшедшим. Всюду начали распространять слухи о Роберте и странных событиях связанным с ним…

Наконец сам Gene устал от проделок куклы и поместил его обратно на чердак. Посетители дома Otto часто слышали голос и шарканье наверху, на чердаке. Как будто кто-то разъяренный ходит по чердаку взад-вперед и странно хихикает при этом. Гости больше не хотели посещать этот дом. В 1972 Gene Otto умер, и его жена продала дом быстро, и навсегда покинула Роберта-куклу позади на чердаке. Новая семья теперь жила своими заботами, и истории Роберта утихли… Роберт ждал терпеливо на чердаке, когда его найдут еще раз. Десятилетняя дочь новых владельцев была рада, когда нашла большую игрушку на чердаке, и добавила его к свои другим любимцам в спальне. Но страшная кукла не заставила себя долго ждать. Маленькая девочка начала кричать ночью, утверждая, что кукла перемещалась по комнате, поднималась на ее кровать и нападала на нее, когда та начинала засыпать. Даже после больше чем тридцать лет спустя, та девочка стойко утверждает, что «кукла была жива и хотела убить ее.» Роберт, все еще одетый в его белый матросский костюм, живет удобно в витрине, и хорошо охраняется в Key West в музее Martello. Работники которого до сих пор продолжают делать отчеты о странных проделках этой пугающей куклы"…

(Изображение удалено из цитаты.)

Первую прочитал и только на последней строчке так долгожданно оторопел от арифметики ужаса!

[Абсент]

Первую прочитал и только на последней строчке так долгожданно оторопел от арифметики ужаса!

Вот мне тоже было страшно до чёртиков, когда впервые прочла.

[Независимый]

 Тут ещё 5, тогда я их в закладки, а то вдруг над ними размышлять придётся, но ночью некогда)))

[Абсент]

но ночью некогда

Сладких снов)