Гроза, разразившаяся на рассветеАвтор: Ирина Кашаева
"В далёком 1933 году мне исполнилось двенадцать, Лидочке - пять. Папа наш умер от туберкулёза. Мама была беременна третьим и должна была уже родить. Отправляли её в больницу. Уходя, мамка поцеловала нас с Лидой, мне же строго так сказала: "Мария, ты остаёшься в семье за старшую. Вернусь скоро, с маленьким братиком." Села на телегу, держа обеими руками свой огромный живот, оглянулась последний раз на нас с Лидой и уехала. Мы ждали от неё вестей. На рассвете пришла соседка, отозвав меня в сторонку и, пряча распухшее от слёз красное лицо, сказала, что мамки нашей больше нет. Роды были тяжелейшие, дитё поперёк лежало... А братик - живой! "Маня, нужно забирать тело мамки твоей да хоронить. Все мы тебе помогнём. Мальчик слабенький, в больнице немного побудет. После похорон его заберём." Не знаю, как я выдержала это всё: похороны, бабий вой, скупые мужские слёзы, жалостливые взгляды на нас, двух посиневших от холода, прижавшихся друг к другу сироток. Я не плакала. Нельзя мне было плакать, не имела права! На моих руках пятилетняя Лида и пока ещё безымянный братик, которого принесу в свой домишко завтра.
Мамку схоронили, поставили крест и разошлись. Наутро мы с соседкой т.Нюрой отправились за братиком. "Не горюй, не тужи, Маня! Коровка у тебя хорошая, она и выкормит мальчишечку! И вы с Лидой не пропадёте. Я завсегда подмогну, если что, обращайся! Пелёнки отдам - от дочки остались. Всему научишься!" Забрав братика, пришли домой. Соседка всё мне показала: как пеленать, как кормить, как спать укладывать и ушла. Мальчик - я назвала его Серёженькой - кушал хорошо, был улыбчивый и спокойный малыш. Ему исполнилось два месяца, когда произошло несчастье. Встав поутру доить коровку, я была в страшном шоке: её не было в сарайчике! Стоял апрель, на улице грязь, следы Зорькиных копыт и большие мужские следы виднелись. Побежала я по этим следам, они вели к реке и обрывались. Плача, я прибежала к т.Нюре, рассказала ей всё. Соседка обняла меня и заплакала. "Смирись, доченька! За реку, в Трофимовку её увели теперь. Какие же бессердечные люди - оголодили сироток! Для Серёжи я тебе молочка уделю. Крепись, милая!"
В доме поселился голод - у т.Нюры своих пятеро: мал мала меньше. Серёже молочка хватало а Лидочке ничего не доставалось. Сестрёнка походила на скелетик и посинела вся. Приходил к нам доктор, сказал, что ей молоко необходимо, а где его взять? Девочка ослабла, захворала и слегла... Сколько бессонных ночей я просиживала возле её кроватки!.. Однажды поутру не спала я. Пронзительно заплакал Серёжа. "Мокрый, наверное", - подумала я и встала. Смотрю и не верю своим глазам: возле кроватки стоит мамка и качает её, напевает песенку. Мальчик примолк, мамка подошла к Лиде, погладила её по головке и подошла ко мне. Она была молодая и красивая. От неё шли золотистые лучики, в доме светло стало! "Доченька моя, я знаю, как тяжело тебе одной! Ты храбрая девочка и всё выдержишь! Лида поправится и Серёженьку ты поднимешь! Отпустили меня на короткое время к тебе. Выйди на улицу сейчас. Зорюшка наша вернулась. И никого не бойся! Нескоро приду теперь. Молюсь за всех вас... Прощай" - и растворилась, пропала!
Накинув пальтишко, я выбежала во двор. Занимался рассвет, вдалеке гремел первый гром и сверкали молнии. На лицо моё упали первые холодные дождевые слёзы. Гроза приближалась, молнии осветили сад, тропинку близ сада. По ней торопливо шёл незнакомый мужик и гнал впереди себя нашу коровку, Зорьку! Да, это она: чёрно-белая, со звёздочкой на лбу! "Принимай животинку, хозяйка! Прости уж, что так вышло! Семья у меня большая больно, Вот и взял твою корову, на мясо хотел. Да рука не поднялась! Подумал: всё равно ведь тебе-то помирать со своими недоносками. Да покойница, матерь ваша замытарила меня в доску... Взялась ходить ко мне да говорить: "Антип, верни корову моим сиротам! Верни, по-хорошему говорю! Иначе плохо будет!" Всю неделю, пока животина жила у нас, мучила меня покойница! Куда б не пошёл - её вижу! "Антип, верни корову!" - твердит, настырная баба! И на том свете ей неймётся, как репей пристала! Баба моя и та говорит, вертай корову-то, а то мертвячка со света сживает прям! Так что, вот корова, ты уж не жалуйся властям-то! А за то, что неделю цельную я её кормил-поил, заботу имел об ней, заплатишь али как?" Я молча забрала коровку и повела её в хлев. Мужичонка мялся-мялся да и говорит: "Ладно, гроза расходится, домой поспешать надо. Прощевай, хозяйка, да зла на меня не держи..." Гроза и вправду разыгралась не на шутку! Гром, ливень, молнии! Теперь земля проснётся, придёт настоящая весна! Упругие дождевые капли весело били в лицо, когда я, подоив свою красавицу-кормилицу вошла в дом... Лидочка с молочка пошла на поправку, Серёжа, румяный кудрявый мальчик, рано стал говорить и ходить. Первое его слово - мама, так он меня называет до сих пор. В самой Москве живёт, полковник Российской Армии,теперь уже пенсионер. Лиду ты мою знаешь, она живёт в нашем селе: дети и внуки. И у меня семеро деток, девятнадцать внучат, правнуки!"
История эта рассказана мне пожилой, немало повидавшей на своём веку женщиной. Она не сломалась и не сдалась, несмотря ни на что, хотя сама была ещё ребёнком. А мама - в нашем или другом мире, где бы она не находилась - всегда остаётся матерью...
Игра в снежкиАвтор: Татьяна Бондарен-Ко
- Горе ты луковое!- причитала Лялька, утирая мои слезы кухонным полотенцем.
- И что ж с тобой вечно все не так то? Что ж тебя жизнь то не учит? Вечно на идиотов каких то тянет. Нет, чтобы жить как все нормальные бабы: детей рожать, дом обустраивать… Нет, нам, понимаешь, необыкновенных подавай! Нам, понимаешь, с обычными мужиками скучно…
- Ля-я-яля! Но на них же не написано, что они - идиоты!,- прихлебывая добротное домашнее вино, оправдывалась я.
- Идишь ты! Не написано! Один - голубым оказался, другой - вообще сексуальный маньяк…
- Он не манья-я-я-к, он сади-и-ист..
- Все равно - маньяк! Вот не гневила бы Бога, пошла за Гришку - не сидела б сейчас и не разводила сырость!
-Ля-яля! Ну не рви сердце то мне. Не рви! И так натерпелась.,- пыталась я разжалобить Ляльку и вызвать хоть капельку сочувствия.
- Ну, ну! Будет уже! На, вот - выпей ещё, да послушай. Есть у нас тут бабка одна, километров десять отсюда. На машине только полпути проехать можно. Дальше - пешком. Ох, и не любят её наши! Говорят - ворожея она. Все про всех знает. Чуя я - не просто так тебе не везет то. Сходила б ты к ней, может чего и изменит. А то вона - тридцатник уже, а она все по московским хахалям шляется! Мало тебе одного аборта то, давай - гуляй дальше!
Лялька плохого не посоветует. Она баба добрая и отзывчивая. Решила я совет её в дело пустить. Хоть морозы и крепкие стояли, а любопытство все одно пересилило. Напились мы в тот вечер прилично. Лялька спать повалилась, а мне, с пьяных глаз то - и море по колено. Ещё рассвет не занялся, а я – на дорогу. Машина, смотрю, едет. Торможу.
- Куда ж ты, красавица, в такую метель, да ночью собралась?
- Не твое дело! Кто платит, тот и музыку заказывает,- ответила я шоферу и протянула последнюю, оставшуюся до зарплаты пятисотенную.
Ехали молча, я уже и сон успела посмотреть, как чувствую - трясет меня за плечо кто то. Оказалось - шофер. Приехали, значит. Вышла - вокруг поля, да дорожка проселочная. Вся снегом заметенная. Думаю, дойду – хорошо, а не дойду, так замерзну по дороге. И то лучше, чем так жить, да мучиться. Метель метет, дорожку прям под ногами разгребает. И ни страха, ни тревоги - как будто знаю, куда идти. Луна - почти полная сковорода. Светло и спокойно. Словно погулять вышла. Ни одной мысли в голове. Да что там? Какие мысли после лялькиного вина то?
Показалась вдалеке изба. Оконца махонькие, и свет в них еле заметный. Думаю, вот она - ведьмина хатка! Так и вышло. Подхожу, стучусь, а она уж и сама навстречу выходит. Обычная такая старушенция. Ни метлы, ни носа крючком. – Проходи,- говорит,- голубушка, а то заждалась уж совсем!
- Что? Не сладко мужиков то чужих уводить? Надоело, поди, в девках маяться? А так вам и надо!
- Кому «вам», бабушка?
- Кому, кому.. Да всему вашему бабьему роду! А ну, не стой на пороге! Заходь давай!
Зашла я, смотрю - обычная хата. Ни тебе корешков сушеных, ни тебе голов змеиных, ничего, чтоб хоть как-нибудь на жилище знахарки похоже было.
- Что, ждешь, что я на метлу сяду, да в небо полечу?,- хихикала старушенция, раздувая самовар.
- Да нет… Просто я никогда у …. таких людей не была.
- Садись, пей чай, да слушай.
Пробабка твоя отбила мужика у кузнецовой дочки. Мужик то этот любил её, дуру, но пробабкин отец богатый был. Двадцать батраков имел, да поля льняные! Повелся, дурень, да свататься пошел. А пробабка твоя и рада! Некрасивая она была, а Степка - видный парень. Знала ж , что кузнецова дочь вот вот в подоле принесет, а все равно решила за Степку замуж выйти. Уж и просила кузнецова молодуха, ох и просила отказать Степке! Но пробабка послала её ко всем чертям и стала приданое шить. Кузнецова дочь родила, и отец её проклял. Ещё бы - весь род опозорила! А она пришла к церкви то, где твоя пробабка со Степаном венчаться должны были, да бросила снежок. Прямо в голову пробабке попала. Да не просто бросила - что то там наговорила на него сначала. И все! Пошло на вас всех проклятье. Пробабка с ума сошла, бабку дед бросил, мать твоя - вона, всю жизнь с алкашом мается. И ты маяться будешь. И поделом вам!
- Бабусь, а что делать то? Неужто, и мне весь век свой за грех пробабкин отдуваться?
- Ох, милочка! Сама выбирай - либо ты честно живешь, и несешь свой крест, либо придется тебе, как кузнецова дочь снежок лепить, да в спину сопернице бросать.
- А как это - снежок лепить?
И принялась бабка объяснять, как наговор на снежок делать. Я все записала, точь в точь. Разрешила мне старушенция у неё утра дождаться. Проснулась я, а её нет. Собралась быстро, да обратно, к дороге побежала. До своей деревни быстро добралась. Сама себя не помнила. Ляльке ничего не рассказала. Все думала - смогу ли снежок бросить, или нет. День думала, два - решила. Смогу. Все, как старушенция говорила, так и сделала. Снежок слепила, наговор нашептала и в Москву - соперницу свою разыскивать.
Нашла её, с работы она выходила. Красивая такая, в шубке, на каблуках. Не то, что я. Замахнулась как следует, чтобы в спину её норковую попасть, а в самый последний момент призадумалась. А нужно ли мне счастье то такое? Пока думала, села она в машину и уехала. А я все стояла. Не решилась жизнь чужую загубить.
Прошел месяц, и я поняла, что беременна. Ну, что делать? Мой как пропал , так и не звонил. Дай, думаю, сама позвоню. Все как есть скажу. Чего терять то? Набираю номер, слышу его голос и теряюсь.
- Привет, Саш. Это Галя. Я беременна.
Тишина, а потом сразу гудки. Ну, всё, думаю, хватит с меня. Хоть и нет мужика, так хоть ребенок останется. Буду рожать.
Прошло несколько дней, иду со станции домой, а навстречу мужик какой то. Не узнала даже сразу. Пригляделась - Сашка мой! В охапку меня сгреб и ну целовать!
– Любимая моя, единственная моя! Как же я хочу, чтоб у нас мальчик родился! А, что там! Да хоть бы и девочка! Да если б не ты, всю жизнь с этой стервой бы маялся! Не хотела детей, все о своем маникюре, да фигуре думала. А мне женщина нужна, чтоб пироги, да мал мала по лавкам!
Поженились мы. А в церкви подошла ко мне та старушенция и говорит: - Молодец! Правильный выбор сделала! Вот бросила б снежок - и пропала бы. А я ведь кузнецовой то дочке тоже говорила, да не послушала она меня…
Я стояла, открыв рот, и только хотела спросить, сколько же старушенции лет, но она исчезла. Не стала я дальше разбираться, как и что. Неважно это. Важно, что мы с Сашкой уже третьего растим.
"
Помер твой дядя Паша!"Это был погожий майский день. Мы только - только открыли дачный сезон, и я под это дело взяла на работе недельку отпуска. И вот я бодрыми шагами топала с автобусной остановки в направлении любимой фазенды.
Хочу сказать, что наш дачный поселок находится неподалеку от городского кладбища. Рейсовый автобус делает остановку возле кладбищенских ворот, а дальше иди, как твоей душе угодно. Либо топай напрямую через погост, либо иди в обход кладбища, что, к слову сказать, удлиняет путь чуть ли не в три раза.
Повторюсь, время было дневное (можно сказать, даже еще утреннее), погода солнечная, и это напрочь отбивало мысли о привидениях или каких-то неприятных личностях, которые могут повстречаться мне на кладбище. Поэтому сойдя с автобуса, я уверенно направилась прямой дорогой. На дворе стоял понедельник, рабочий день - посему вокруг было пустынно и людей, пожелавших навестить родные могилы, не наблюдалось.
И только пройдя примерно половину пути, я заметила справа от себя какое-то движение. Мимо могилок по направлению к дороге, по которой я, собственно, и шла, шагал человек – похоже, мужчина. Незнакомец довольно быстро вышел на дорожку, остановился, повернулся лицом в мою сторону и остался стоять вот так, будто бы поджидая меня. На секунду я стушевалась, занервничала, даже притормозила, но потом, приглядевшись, поняла – бояться совершенно нечего.
Передо мной стоял дядя Паша - милейшей души старичок и наш сосед по даче. Я почти сходу узнала его худощавую сутулую фигуру, так как каждое лето наблюдала её на соседнем участке. Правда, одет он был не в привычные треники с белыми полосками, а в светлую рубашку и какие-то брюки (более детально наряд описать не могу, я его попросту не запомнила).
Как только я признала дядю Пашу, пазл сложился сам собой. Ну, разумеется, ведь здесь, как раз по правой стороне находится могила его жены Антонины, умершей два года назад. Да-да, именно в этом месте, я это хорошо помнила, потому что: во-первых, тут рядом похоронена моя родная тетка, а во-вторых – сама несколько раз приходила сюда с дядей Пашей, чтобы навестить милейшую Антонину Яковлевну. А вот, кстати, отсюда и саму могилку видно! Рядом с тёть-Тониным памятником виднелся новый деревянный крест. Как странно, дядя Паша берег это «родственное» место возле могилы жены для себя, но, видимо, уступил кому-то.
С этими мыслями, я, радостно улыбаясь, приблизилась к соседу. Странно, но он, обычно такой доброжелательный, не ответил мне улыбкой. Впрочем, может, оно и неудивительно, все же мы на кладбище, а не в цирке. А может, не дай Боже, случилось что-то страшное…
- Дядь Паш, привет! – начала разговор я, – На дачу?
Дядя Паша в упор смотрел на меня и, не изменяя выражения лица, молчал.
- Ты чего, Дядь Паш? Случилось что? С сердцем плохо?
Молчание…
- Дядь Паш…
Я хотела еще что-то сказать, но вдруг сосед вытаращил на меня глаза и в буквальном смысле заорал:
- Помер твой дядя Паша! Помер! А ты иди отсюда! - дальше следовал отборный трехэтажный мат, какого я от этого милого человека отродясь не слыхала.
Отскочив от мужчины, будто тот только что вылил на меня ведро с кипятком, я быстро пошла прочь (а может даже и побежала, точно сказать не могу). А вслед мне еще долго раздавались проклятия и всякие гадости…
«Что же приключилось с дядей Пашей?» - думала я, подходя к своему дачному домику. Ответ напрашивался сам. Старик, видимо, от тоски и одиночества сошел с ума. Жена умерла, сын в Москве - много работает, приезжает редко. Короче говоря, всё ясно! Целый день на дядь Пашином участке не было ни души, и только к вечеру подъехала машина, из которой вылез Алексей, сын соседа. Мы поздоровались и перекинулись парой фраз. Лёша поведал, что тоже в отпуске, отдыхать никуда не поехал, а рванул сюда в родные края.
- Правильно, - поддержала я его, - отца сегодня твоего видела. Ему сейчас присмотр нужен, никак нельзя его одного в таком состоянии оставлять.
- Отца? – удивился Алексей.
- Ага…
- Да ты обозналась, наверное, - вздохнул Леша, - нет отца-то. Четыре месяца как нет в январе похоронили – тут, на нашем кладбище рядом с мамой…
В тот день я не стала оставаться ночевать на даче – жутко было.
На автобус, конечно же, пошла по обходной дороге, да и то вздрагивала от каждого шороха. Кто встретился мне в тот весенний день среди могил, до сих пор не знаю…
Ночная электричкаКак-то я ехал на электричке домой из ДС в свое замкадье - г. Воскресенск, станция Шиферная. Воскресенье, электричка последняя, время близится ко второму часу ночи - в общем, народу и так чуть, а с приближением к конечной станции (собственно, Шиферная), совсем безлюдно стало. Подъезжает электричка к станции Конобеево (предпоследний крупный населенный пункт перед пунктом назначения), из хвостовых вагонов выходит последний народ. Таким образом, в поезде немного людей остается, только в головных вагонах, так как на следующих двух станциях - пл. 88 км. и Шиферная, так удобней выходить с платформы. Я довольный сижу в абсолютно пустом вагоне. А еще нужно сказать, что между Конобеево и пл. 88 км. очень длинный перегон, электричка его проходит где-то минут за 15-18, а между ними есть такой полустанок - Трофимово, на котором электричка тормозит очень редко. Представляет он из себя просто платформу средь чистого поля, в радиусе полутора километров никакого жилья там нет.
Так вот, едет электричка на этом перегоне. Сижу, читаю книжку. Вагон совершенно пуст. Пролетаем Трофимово.
Я на секунду оторвал взгляд от книги - просто так - и вернулся к чтению. Проходит еще секунды три, я опять поднимаю взгляд, и, аж дернулся непроизвольно, - через три купе от себя вижу мужика лет тридцати. Выглядел он абсолютно обычно, одет обыкновенно, вот только глаза... очень глубоко посажены, и, как будто, желтым светом горят. Сидит и смотрит на меня неотрывно, посыпались первые кирпичи, особенно когда я понял, что ну никак он не мог за те три секунды, пока я в книжку смотрел, зайти в вагон, пройти в середину и сесть. Хлопнули бы двери тамбура, слышны были бы шаги, скрип лавки, да что угодно!
В общем, застремался я порядочно, и решил пройти в головные вагоны, поближе к людям. Открывая двери тамбура, я обернулся. Тот тип сидел на своем месте и так же, не отрываясь, смотрел на меня своими жутковатыми желтыми глазищами. Я пересек тамбур, открыл дверь между вагонами, и, уже находясь на межвагонной сцепке, обернулся еще раз. Е**ный свет, нахрен я это сделал! Он стоял прямо за моей спиной в тамбуре и прожигал меня своим ужасным взглядом. Как, ну как он смог пройти полвагона и неслышно открыть двери тамбура меньше, чем за пару секунд, пока я переходил тамбур и открывал двери?!
Поддавшись панике, я рванулся в соседний вагон, который был также абсолютно пустым. Ноги от страха подгибались, я бежал, спотыкаясь, через вагон, с диким ужасом ожидая, что вот сейчас этот * налетит на меня сзади. Да, чуть не забыл, пока я бежал, звуков шагов за собой я не слышал, то есть он не мог за мной бежать. Перебегая через следующую межвагонную сцепку, я вновь обернулся. Этот непонятный тип стоял прямо за моей спиной и пялился прямо мне в глаза своими желтушными фонарями...
Я пробежал два пустых вагона.Только в третьем по счету вагоне сидела компания веселых пьяных кузьмичей. Этот урод, естественно, куда то пропал. Короче, ус**лся я в ту ночь порядочно, и с тех пор, когда приходится ехать в ночных электричках, чувствую себя довольно-таки неуютно...
ПассажирСлучай этот произошел в 2002 году. В то время работал я водителем маршрутки. В тот день у меня был выходной. Ранним утром разбудил меня телефонный звонок. Приятель один звонил. Он врачом на скорой работал.
- Миш, тут помощь твоя нужна. Пассажира надо одного перевезти, – услышал я в трубке.
-Какого?
- Да тут, понимаешь, дело такое. У подруги жены муж умер. Он в морге, надо его домой привезти. Завтра хоронить. А у нас, как назло, водитель заболел. Тут дел много. А там какие-то заминки, и ей с ним надо помочь, в общем, кроме тебя больше некому.
Я немного растерялся от такого предложения, но, прикинув, что это не займет много времени - крутануться надо было всего лишь по району - согласился.
В 8 утра мы были в морге. Тело, накрытое простынёй, вывезли на каталке и загрузили в машину. Узнав у друга адрес доставки «пассажира», и забрав деньги за работу, я поехал в место назначения.
Состояние, которое испытываешь, находясь в одном помещении, пусть даже в машине, с покойником, не из приятных, скажу я Вам. Музыку я не включал. Старался не думать о том, кто у меня там «сидит». Изредка поглядывал в зеркало заднего вида. Почти забылся, когда почувствовал, что мне на плечо легла чья-то рука. На мгновенье потерял управление, хорошо быстро взял себя в руки. Смотрю назад – никого! Думаю, ну, всё. Перебор. Надо покурить. Полез в карман за сигаретами, мельком взглянул в зеркало и обомлел.
Покойник, откинув простыню, сидел на своей кушетке и смотрел на меня. Я резко обернулся – ничего! Всё, как и было. На лбу у меня выступил пот. И тут я слышу голос:
-Эй, командир, ты куда меня везёшь - то?
Я резко выруливаю руль вправо и паркуюсь на ближайшей остановке. Сижу и смотрю на него в зеркало, а назад обернуться боюсь. А он мне:
- Домой не поеду, вези меня к мамке, там пусть хоронят. И ещё, цветы у тебя в животе… - и смеяться начинает.
И тут я как очнулся. Рванув дверцу, выскочил на улицу, чуть под машину не попал. Стаю и не пойму, что сейчас со мной было. То ли сон, то ли явь. Докурив сигарету, подхожу к задней двери, открываю - ничего, все нормально, лезу в салон. Откидываю простыню. Всё спокойно. Мужчина, лет сорока, как говорится, без признаков…
И тут на меня как нашло. Беру телефон, звоню другу. Рассказываю, что было. На его осторожный намек относительно моей нормальности, отвечаю матом и прошу приехать на эту остановку.
В общем, перевезли мы гроб, монашку, все необходимые причиндалы в квартиру матери. Шумиху подняли, конечно, несусветную, но, выполнили, так сказать, последнюю волю покойного.
Спустя некоторое время встретились с другом, вспомнили этот случай, выпили за упокой, а друг мне и говорит:
- Ты, знаешь, Миш, если все, что ты мне тогда рассказал, не плод твоего больного воображения, я начинаю догадываться, почему Костик умер. То есть, умер-то он от язвы желудка, но знаю, кто ему помог, так сказать. Он ведь выпить любил. Не до большого, конечно, но всё равно частенько прикладывался. А Катьке, жене его, это ой как не нравилось. Ну и кто-то надоумил её таблеточки специальные ему подсыпать. Эт мне жена моя потом рассказывала. Он-то пить бросил, потому, что проблемы с желудком начались. Долго лечиться не хотел, ну а когда пошел… Эх, царство ему небесное.
И вот тут до меня дошло, почему он к матери просился. Не хотел, видно, там последний день свой провести.
И ещё одно. Через месяц я с гастритом в больницу загремел. Боли сильные начались, решил провериться, а меня сразу и упекли. Вспомнил я тогда его слова про цветы в животе. Предупредить он меня решил. А я, дурак, не понял его.
Сколько лет уже прошло, а я до сих пор на могилу к нему захожу. Цветы оставляю и водочки сто грамм…
Источник:
интернет
Гроза, разразившаяся на рассвете (Прочитано 1731 раз)