Дачный ужасАвтор:Ernesta
Эту историю я назвала так, потому как и впрямь другого подходящего такого слова, как "ужас", здесь просто не подобрать. А дело было так...
Мама моя в своей профессии умнейший человек с целым возом идей. Она химик и всю жизнь занималась разработкой новых и более экономичных совершенных резиновых смесей из каучука. Но вот в жизни мама совсем как ребёнок. Таких доверчивых и легковнушаемых людей найти довольно трудно.
Дело было в 1994 году. Середина лета, дачный сезон в самом разгаре. Каждодневные поливки и прополки занимали всё свободное время моей мамы. После работы она неслась на дачный автобус и возвращалась с последним рейсом в двенадцатом часу ночи.
Папа мой, в силу милицейской службы и некоторой доли природной лени, на дачу попадал намного реже, поэтому мама там бывала чаще одна.
Последнее время мама говорила про какого-то соседа - бывшего "афганца", который каждый вечер заходит к нам на участок поговорить. И прямо такой порядочный мужчина, что диву даться можно. Сидит и ждёт, пока мама с поливкой закончит, потом идёт с ней до остановки на последний автобус - охраняет, чтобы по дороге с ней ничего не случилось.
Мы с папой внимания сильно не обращали, потому как у мамы моей все удивительные и замечательные. А как оказалось, зря...
Был уже первый час ночи, а мамы всё не было. Я стала звонить отцу на работу, а потом начались гонки по вертикали. Отец оседлал мотоцикл и начал накатывать круги по степи до дач и обратно. Прибежит домой, спросит, вернулась мать или нет, а потом опять за мотоцикл.
Так продолжалось почти до трёх утра. У меня уже истерика начиналась, когда я услышала, как в дверном замке заворочался ключ.
Отец как раз минут пятнадцать назад уехал и вернуться так быстро не мог, а значит, что это мама.
Точно, так и есть. Но то, что я увидела, повлияло на мою психику ничуть не лучше. Мама была вся в грязи и земле, ноги и руки ободраны до крови, волосы дыбом, а глаза были какие-то дикие и бешеные. Я даже не сразу поняла, что это моя мама.
Разговаривать она не хотела, так что пришлось буквально выколачивать из неё всю информацию, когда отец вернулся.
Мама старалась успеть закончить поливку, чтобы успеть на последний автобус. Как всегда, пришёл сосед-афганец. Заболтал он её, и автобус мама пропустила.
Но сосед сказал, что ничего страшного, мол, можно и пешком дойти до города. Если не по дороге, а напрямки через бай-могилы, то за сорок минут можно управиться. Тем более, что вдвоём совсем не страшно.
Надо сказать, что дороги было две. Первая, та, по которой автобус ходил, шла вкругаля, а другая, через степь, проходила аккурат между бай-могилами. Это были мусульманские захоронения, и выглядят они словно домики без крыши. Ночью особенно жутко выглядит это место.
Всё было нормально до того момента, пока мама с соседом не углубились в казахские захоронения.
Вот тут-то лицо соседа перекосила страшная гримаса, и он сказал:
- Оля, а я говорил тебе, что ты очень красивая, а потому должна умереть?
Ответить мама не успела, так как афганец кинулся на неё и стал душить. Мама не из робкого десятка и за свою жизнь сражаться будет до последнего. Завязалась драка, а потом сосед вытащил нож.
Не знаю уж, каким чудом, но матери удалось впиться зубами в руку с ножом. Пока маньяк искал нож, мать побежала, вернее, она падала через каждые несколько шагов, и далеко бы она точно не убежала, если бы не пьяная компания молодёжи, которая направлялась на дачи пешком из города, срезая путь через те же бай-могилы. Сосед-афганец испугался и скрылся, а мать доковыляла до дома сама.
А теперь и сама мистика. Самая настоящая, после которой даже мой папаня поверил в потустороннее.
Как известно, отец ездил по дороге на дачи туда и обратно в надежде найти маму. Ему даже в голову не могло прийти, что можно пойти по второй дороге. Ведь логичнее пойти по асфальту с расчётом того, что домашние поедут искать. Но моей маме логика чужда, как оказалось.
Отец, каждый раз проезжая мимо развилки, в том месте, где можно было съехать с основной дороги в сторону бай-могил, встречал нашего соседа по даче дядю Сашу, и тот махал отцу рукой. Но отец, махнув рукой в ответ, ехал дальше, не останавливаясь. Он торопился и нервничал из-за матери.
И вот, когда папа в третий раз проезжал по тому же месту и опять увидел дядю Сашу, что-то ему показалось странным, но в запалке он не сразу понял, что.
А самое странное, что сосед наш был пешком, все знали, что он на дачу ездил только на велосипеде и ни на чём больше. То, что сосед на протяжении всего этого времени был практически на одном и том же месте, моего отца тогда совсем не обеспокоило.
Папаня притормозил:
- Здорово, дядь Саша. Ты Ольгу мою не видел случайно?
- Видел, она на автобус последний не успела и пошла по дороге через бай-могилы. Езжай скорей домой, - сказав это, дядя Саша побрёл дальше.
- Давай подвезу, далеко ведь, заскочим быстро на другую дорогу. Ольгу заберём и домой поедем.
Но сосед шёл в сторону города и, даже не обернувшись, только махнул рукой. Отец дал газу и полетел искать мать там, где сказал сосед.
Но он её не нашёл, так как во времени они разминулись.
Когда папа рассказывал про встречу с дядей Сашей, у моей мамы глаза совсем на лоб полезли.
Оказалось, что рано утром у соседа открылась язва желудка, его срочно увезли в больницу. Мама работала вместе с Лёней, сыном дяди Саши, и поэтому знала точно.
А в то время, когда отец якобы разговаривал с соседом на дороге, тот был уже в коме, это мы позже уже узнали. Дядя Саша умер, не приходя в сознание, через два дня после того, как на маму напал маньяк.
А ведь если бы отец остановился в первый раз, как встретил соседа на дороге, то и маньяк бы не успел на маму напасть. А так вот что получилось, хорошо хоть, что закончилось всё благополучно.
Сторож в морге (повтор
)
Как-то пришлось мне устроиться ночным дежурным в один из моргов. Работа не пыльная, сутки через трое, клиентура покладистая, без особых претензий.
Поначалу, конечно, было страшно и противно. Потом ничего, привык. Однажды заступаю на дежурство. К вечеру появился Митрич. Он в морге этом лет, наверное, двадцать проработал. Приходит и говорит:
— Ты сегодня на ночь в дежурке закройся и не выходи, чтобы там ни случилось. Ночь сегодня плохая. Первая ночь полнолуния, всякое может быть.
Тут меня, естественно, прорвало. Какими только эпитетами я Митрича ни наградил. Обидно мне показалось, что мало образованный сторож меня, человека с высшим образование, пугать задумал.
Митрич молча выслушал и говорит:
— Как знаешь, я тебя предупредил, — развернулся и пошёл.
К концу рабочего дня об этом инциденте я, наверное, и не вспомнил бы, только насторожила меня одна деталь: Митрич был трезвым и говорил вполне серьёзно. После работы старший прозектор задержался со мной поговорить на философские темы, сидим в дежурке, спорим, а мне деталь эта – Митрич трезвый и спокойный – покоя не даёт.
Поздно вечером мой собеседник ушёл. Я запер за ним дверь и остался один. Проверил морозильную установку, посмотрел, всё ли в порядке в прозекторских, потушил свет и вернулся к себе в дежурку. Там так: входная дверь, рядом дежурка и длинный Т-образный коридор, в конце которого расположены двери, ведущие в трупохранилище, прозекторские и другие помещения. Всю ночь в коридоре горит несколько ламп. В дежурке тоже свет гореть должен, но сторожа, если спать ложатся, всегда его выключают. Двери, кроме выходной, нигде не закрываются, просто плотно прикрыты. В дежурке на двери задвижка, но всегда дверь оставляли настежь открытой. Как же было и в ту ночь. На улице тихо: ни ветра, ни шума машин. На небе низкая луна. Читаю Гримельсгаузена, но нет-нет да и прислушиваюсь к тишине. В полночь в сон потянуло. Решил прилечь. И тут слышу, как в коридоре скрипнула дверь. Осторожно, почти не слышно, но скрипнула. Выглянул из дежурки, в коридоре свет тусклый, рассеянный, там, где двери, темно, ничего не видно. Как-то не по себе стало. Однако думаю, пойду, погляжу, почему дверь открылась. Пошёл, а чтобы уверенности себе придать, ступаю твёрдо, шаги отдаются глухим эхом. И тут замечаю, нет, даже скорее чувствую – впереди, в темноте, какое-то едва уловимое движение.
Отчётливо вспоминаю: «Закройся и не выходи, что бы не случилось!» Медленно отступаю в дежурку, захлопываю дверь и щёлкаю задвижкой.
По коридору шорох быстрых шагов, обрывающихся у самой двери. Потом снаружи дверь сильно тянут за ручку. Она поддаётся на несколько миллиметров, дальше не пускает задвижка. В щели мелькает неясный тёмный силуэт, и в дежурку просачивается явственный сладковатый запах трупа.
В следующее мгновение я с дикой силой вцепляюсь в дверную ручку. А из коридора что-то безумно жуткое пытается проникнуть ко мне. Царапает дверь, дёргает ручку, шарит по косякам и стенам, и всё это происходит при полном молчании. Не слышно даже тяжёлого дыхания. Только тянет из-за двери запахом формалина и холодом.
Вместе с рассветом в коридоре наступает гробовая тишина. Никто больше не царапает, не рвётся в дверь. Но я ещё долгое время не могу выпустить ручку: так и стою, вцепившись в неё побелевшими от напряжения пальцами.
Настойчивый звонок возвращает меня к действительности и заставляет распахнуть дверь. Коридор обычен и пуст: оттого кажется, что всё происходящее ночью было диким, кошмарным сном. Замок, как всегда, заедает, и я долго не могу его открыть. Наконец, мне это удаётся. На крыльце весело скатился сменщик.
— Ну, ты здоров спать! Битый час звоню! – изумляется он.
Я невнятно мычу о том, что здорово перебрал спирта, ничего не слышал и что вообще меня лучше сегодня не трогать.
Рабочий день в самом разгаре, а я никак не могу заставить себя уйти домой. Нервно курю на крыльце служебного входа и отчаянно пытаюсь понять, что было ночью – реальность или сон. Рядом курит старший прозектор, о чём-то меня спрашивает, я ему что-то отвечаю, а у самого в голове только одна мысль: «Это был сон, этого не может быть!».
Тут на крыльцо выходит практикант:
— Андрей Андреевич, странный случай. Готовлю на вскрытие труп утопленника, ну того, что привезли позавчера, а у него под ногтями полно белой краски.
— Что же тут странного? – лениво спрашивает старший прозектор.
— Краска засохшая, старая, но надломы и срывы ногтей на руках трупа, по моему мнению, посмертные, свежие.
Они уходят, а я подхожу к двери в дежурку. На высоте человеческого роста, на гладкой белой поверхности отчётливо проступают полукруглые царапины и неровные сколы...
ОтражениеСижу, пишу, а самого озноб берёт. Причина этого озноба сидит в соседней комнате. Дело в том, что у меня есть лучший и единственный друг — мы часто остаемся ночевать друг у друга, где смотрим фильмы и занимаемся всякой ерундой — у нас общие увлечения. И вот сегодня мы решили остаться у меня, так как его родители уехали, а одному дома скучно. Мы пришли ко мне, а у меня дома еще есть мать, которая его хорошо знает.
Сразу опишу свой коридор — ты заходишь, и напротив, если смотреть чуть левее прохода на кухню, видишь зеркальную стену. Если идти параллельно ей, можно попасть в мою комнату, а потом в мамину. Под зеркалом стоит табуретка, на которой я обычно сижу, снимая обувь.
Итак, мы зашли, он стал разуваться стоя, а я сел на эту табуретку лицом к зеркалу. И мама из комнаты крикнула ему: «Сергей, ты сегодня у нас остаешься?». Он посмотрел в сторону маминой комнаты, улыбаясь (мама еще пошутила что-то) и ответил: «Да». А я случайно бросил взгляд на его отражение. Мой друг смотрел в сторону маминой комнаты, а в отражении он, улыбаясь, смотрел на меня, хотя этого не могло быть — я сидел рядом с ним, а чтобы посмотреть в конец квартиры, надо повернуть голову буквально на 180 градусов, что друг и сделал. Кроме того, друг держал голову прямо, а его отражение склонило голову к плечу, будто у него была сломана шея. Потом друг наклонился развязывать ботинки, а его отражение смотрело на меня еще секунд пять, может даже десять, а потом, ухмыльнувшись напоследок (улыбкой это нельзя было назвать), наклонился вслед за другом.
ЧТО ЭТО ТАКОЕ БЫЛО, РАДИ ВСЕГО СВЯТОГО?! Это не выдумка, и психически я полностью здоров, в сверхъестественное не верю, но это просто-таки выбило меня из колеи...
Родовое гнездо Автор: Симпатяга
Работаю следователем. Несколько раз в месяц дежурю сутки. Это когда все уходят по домам, а ты остаешься до утра охранять покой родного города. Если повезет и не придется никуда ехать, то в кабинете устраиваешься спать. Кто на сдвинутых стульях спит, у кого раскладушка в углу припрятана, а у меня в кабинете стоит маленький раскладной диван. На нем-то мы и спали, иногда я давала ключи от кабинета коллегам, не обладающим столь комфортным спальным местом.
Так получилось, что в результате реформ нас из старого помещения на первом этаже жилого дома перевезли в старую барскую усадьбу, соединив с другим районным отделом.
Основное здание включало в себя несколько подразделений, в том числе дежурную часть. Непосредственно мой кабинет находился в отдельном двухэтажном здании, на втором этаже. Лестница и полы в нашем здании деревянные и скрипучие. Постройка конца 19 века. Высокие трехметровые потолки, лепнина по периметру кабинета, широкие подоконники и остатки огромной, до потолка, печи — плитки с затейливым узором и непривычным орнаментом.
Переехали, расположились, работаем. Осталась на первую ночь. Прощаясь с коллегами на ночь, посмеялись, посоветовав очертить мелом круг, как в фильме «Вий», на всякий случай. Шутка вроде, а самой жутко. Закрыла двери за всеми, вприпрыжку умчалась в свой кабинет, заперлась изнутри, легла. За окном — машины, последний троллейбус, освещают фарами кабинет. Часам к трем все стихло. Я задремала, положив телефоны рядом с подушкой, чтобы не проспать звонок из дежурки.
Ни с того ни с сего среди ночи просыпаюсь от шагов в коридоре. Я точно помню, как запирала входную дверь и оставила ключ в замочной скважине, поэтому никто не сможет открыть снаружи дверь.
Шаги дошли до моей двери и остановились. Мороз по коже. Лежу и думаю, что делать-то: то ли открыть дверь, посмотреть, кто там, то ли нырнуть под одеяло с головой. Пока думала, стало светать, снова появились машины на дороге за окном, дворник зашуршал метлой. Вышла в коридор — ключ на месте, никого нет. На лестницу с улицы намело снега. Если бы кто приходил — остались бы следы. Но их не было.
Сдала наряд, уехала домой. Списала на усталость и переутомление. Мало ли, чего не покажется на новом месте да на нервах.
С тех пор почти каждую ночь, как дежурю — слышу шаги. Дойдут до моего кабинета и стоят. Пару раз слышала касание по ручке дверной — она синхронно двигается как с внутренней, так и с наружной стороны. То есть, если с одной стороны нажимаешь ручку вниз, то и с другой она опустится. Дойдут до кабинета, дернут — закрыто, и вроде так и стоит за дверью. Выхожу — никого.
Принесла иконку на работу, поставила на столе в невидном месте. Плюс крестик нательный ношу всегда. «Отче наш» на ночь читала. Деваться некуда — из наряда никуда не уйдешь и всю ночь по другим кабинетам не просидишь, все равно приходилось «домой» идти.
Думала, мне одной это кажется, пока как-то раз в разговоре случайно коллега не упомянула, что на сутках ночью кто-то приходит в отдел. То дверь стукнет внизу, то пол скрипит от шагов. Я уточнила — у нее тоже до кабинета доходят и стоят. Стали аккуратно выяснять, кто еще такое слышит. Практически все коллеги. Дошло до того, что особо впечатлительные коллеги просились на постой в кабинеты в основном здании и тащили туда на ночь свои бумаги и флешки и работали там на чужих компьютерах, хоть это и неудобно. На своем компьютере удобно, но страшно ночью.
Стало и жутко, и интересно, поэтому я нашла историю этой усадьбы и её обитателей. Оказалось, местный предприимчивый житель разбогател в конце 19 века, продавая квас, пиво и кренделя со сбитнем на центральной улице нашего города. На вырученные от продажи деньги построил усадьбу, состоящую из основного здания и трех домиков поменьше. В одном таком домике нас поселили на втором этаже. Первый этаж пустовал, там хозяйственные помещения были. Раньше наши кабинеты были жильем прислуги.
Всем известная революция изменила расстановку сил в городе. Продавца кренделей расстреляли вместе с детьми и супругой прямо во дворе усадьбы, где сейчас парковались служебные машины. Стену, возле которой казнили владельцев усадьбы, давно заштукатурили и закрасили, плюс она заросла диким вьюном.
Усадьбу отобрали, отдали сначала под революционный комитет, а потом передавали то одному учреждению, то другому, и при этом каждый пытался привнести что-то свое, в итоге раздербанили и лестницы, и переходы из одной залы в другую, сами залы разделили перегородками, устроили там кабинеты. От былого величия усадьбы осталась лишь изразцовая печь в нашем кабинете и лестница в основном здании.
Видимо, нет покоя владельцам усадьбы, вот и ходят, смотрят, во что превратили родовое гнездо.
ВдовецАвтор: CurvalSV
Есть у моего отца близкий друг. Дружба их началась еще со студенческих пор. Виталик, назовем так папиного друга, всегда был крепким, активным и жизнерадостным. Помню, маленькую меня с папой они часто брали то на турбазу, то на рыбалку, то в настоящий поход! Сейчас дяде Виталику 50 лет, и от некогда веселого и сильного мужчины, заводилы и балагура не осталось и тени. Это одинокий мрачный старик с потухшими глазами, тихо пропивающий свое нажитое когда-то немалое имущество. Ни ребенка, ни котенка, как говорится.
Виталий — вдовец трех жен. В студенческую пору он был красавцем — высокий брюнет атлетического телосложения, сын обеспеченных родителей, душа компании, занимался хоккеем. От девушек не было отбоя. В группе его училась девушка, деревенская, миловидная, скромная. И по уши влюбленная в популярного парня. Стоит отметить, что девушка та отменно гадала на картах однокурсницам и друзьям, предсказания ее сбывались, а о себе говорила, что она внучка деревенской ведьмы, оттого и такой «дар».
Набралась девчонка смелости однажды и открыла свои чувства Виталику. Виталик чувства отверг. Просто честно признался, что ну не испытывает к ней ничего.
А позже уже Виталик встретил свою первую жену. Такую же, как он, заводную яркую красавицу Вику. Любовь с первого взгляда, веселая студенческая свадьба, и счастливая семейная жизнь... которая кончилась через пять лет. Однажды Виталику позвонили. Вику, уже закончившую институт и работавшую официанткой в дорогом ресторане, нашли на окраине города. Точнее, ее тело.
«Шальная пуля», время было неспокойное, вот и оказалась девушка на месте бандитских разборок. Хотя есть и другая версия — Вика сама была причастна к этим бандитам и занималась наркоторговлей или чем еще в том самом ресторане, иначе откуда у молодой официантки были столь щедрые «чаевые», как она говорила мужу?.. Но это уже другая история. Убийц Вики так и не нашли.
Виталик переживал потерю, ушел в работу, в увлечения, время шло... Молодой и вполне успешный бизнесмен построил дом, а в доме пусто. Но вскоре там хозяйкой стала Марина — вторая жена. Не помню, кем она была, вроде рекламщицей какой-то, такая же успешная, красивая, активная, очень похожая на Вику — и внешне, и по характеру. Счастье снова было недолгим. После нескольких лет семейной жизни молодая, тридцати с хвостиком лет, женщина скоропостижно умерла — тромб оторвался. Моментальная смерть.
Третья жена Виталика очень отличалась от предыдущих. Однажды ему потребовалось нанять штатного сотрудника для перевода документов на французский и с хорошим знанием данного языка. На собеседование пришла Ира. Кроме отличных профессиональных качеств, Ирина была очень мила собой. Серьезная, задумчивая, ее глаза светились тихой нежностью, и было в них что-то до боли знакомое. Что именно, Виталий понял позже. «Вы мне одну мою одногрупницу напоминаете, только фамилия другая, боюсь спросить все...» Ирина вдруг тоже вспомнила «давно забытого» Виталия. Первой «вспомнить» мешала ей женская гордость. Ирина в разводе, Виталик — вдовец, со студенческих воспоминаний и посиделок с коньячком начался их нежный роман. Любовь их была тихой, трогательной. Они долго жили гражданским браком, Виталий боялся делать Ирине предложение, боялся своего недоброго рока. Ирина начала болеть, врачи диагностировали онкологическое заболевание. Болезнь прогрессировала медленно, Виталий заботился о больной жене, нежно, словно о птичке с поломанным крылышком, надеясь на лучшее. Однажды она попросила: «давай поженимся... обвенчаемся, перед Богом» И тут Виталий рассказал ей о своем злом роке, о предыдущих женах и своем страхе. Ирина настаивала: «Я и так долго не проживу, так что нипочем мне твое «проклятие», — шутила она. Они сыграли свадьбу с венчанием в церкви. Виталик был атеистом, но для любимой согласился. После свадьбы Ира расцвела, провели медовый месяц (именно месяц, прям целый!) в Греции, а болезнь на время отступила, затаившись перед финальной атакой.
Ирина сгорела за полгода. Уже будучи сильно больной, она рассказала Виталию:
— Помнишь, в институте я гаданиями на картах баловалась, мистикой всякой... Бабку мою деревенскую ведьмой считали. Прости меня, если сможешь... Когда ты меня отверг, обида и злость играли во мне. Помню, взяла тогда в студенческой библиотеке какой-то «народный фольклор», а там заговоры всякие, приметы... Я и прочитала заговор, ритуал выполнила, чтоб никакая женщина с тобой жить никогда не смогла. Вот и сработало. Жены твои жить с тобой не могли — умерли, и я в свою же ловушку попала, для себя яму вырыла... Прости меня, если сможешь.
Виталий выслушал жену, заверил, что чушь все это собачья, нет никакой мистики, есть всего лишь совпадения, и она поправится. Верил ли он в это?..
Ирину вскоре похоронили. Хоть Виталий и был атеистом, но все же съездил к какой-то бабке, которая с него таки сняла какую-то там «порчу».
Смерть последней жены Виталия сломила, и оправиться он уже не смог. За короткое время он постарел и осунулся. Пристрастился к алкоголю, а бизнес тихонько загибается.
Верить в мистические совпадения или нет, пусть каждый решает сам. Я просто рассказчица и поведала вполне реальную историю, чуть художественно ее приукрасив.
Источник:
интернет
Дачный ужас (Прочитано 2719 раз)
Похожие темы (5)
