Владимир Соловьев: «Был бы идеальным — женился бы один раз. И на всю жизнь»

[ingred]

9

Владимир Соловьев: «Был бы идеальным — женился бы один раз. И на всю жизнь»

Известный телеведущий — о борьбе с весом и зарабатывании денег, о женах и детях. А также о том, почему он не хочет быть депутатом и олигархом.

 Журналист и телеведущий Владимир Соловьев.

«Жить надо по-самурайски. Все по максимуму, на полную катушку. Как будто именно сейчас последний момент в твоей жизни», — считает Владимир Соловьев. Может, поэтому ему многое удается. Большинство знает его только как ведущего телевизионных программ «Поединок» и «Вечер с Владимиром Соловьевым». А для него это вовсе не главное.


Владимир Соловьев: — Если завтра из моей жизни исчезнет телевидение, я не перестану быть Владимиром Соловьевым.

Татьяна Уланова, «АиФ»:  — Вас не заботит собственная популярность?

— Огорчает. И очень мешает жить: в меня тычут пальцем, чего-то просят, выражают ненависть. Иногда чуть ли не до драки дело доходит.

— Больше уважающих или ненавидящих?

— Наверняка больше тех, кто сильно не любит. Но у них меньше возможностей меня видеть. А в узком кругу людей, с которыми я общаюсь постоянно, ко мне в основном относятся хорошо.


— Тем не менее на ТВ, по-моему, не принято говорить коллегам комплименты?

— В общем, да. Хотя коллеги-то все разные. Караулова, например, я не только выслушивать не собираюсь, но и здороваться с ним не хочу. И он прекрасно это знает… Я пришел на телевидение (а сначала — на радио) не для зарабатывания денег, а потому, что считал журналистику, если угодно, своей социальной функцией. Мне казалось, весь мир сошел с ума. Помню, я играл в футбол с ветеранами «Спартака», и после матча со мной захотел познакомиться депутат Василий Шандыбин, незадолго до этого учинивший в Госдуме драку. (Телевидения в моей жизни еще не было). Я сказал, что не знакомлюсь с людьми, которые дерутся, как собачки плавают. Он очень обиделся.

Ничего, я закаленный. Тефлоновый

— Сами-то вы не идете в Думу…

— Я мог бы стать депутатом. Мне предлагали войти в списки минимум четырех очень крупных партий… Да много чего предлагали… Но зачем? Я и так в политике. Только в другом качестве. Как журналист. Я ненавижу, когда нашу профессию называют продажной. Существующей на потребу заказчикам. Это унижает человеческое достоинство тех, кто в ней находится. И во многом такое отношение складывается из-за коллег типа Отара Кушанашвили.

— Удивительно! Второй раз за неделю слышу от тележурналистов эту фамилию…

— Это как раз неудивительно. Кушанашвили не журналист. Да и достойным человеком я бы его не назвал…

— Не боитесь и среди коллег нажить врагов?

— Если бы боялся, работал бы в передаче «Поле чудес» Леонидом Якубовичем… С ненавистью в профессии приходится сталкиваться каждый день. Ничего, я закаленный. Тефлоновый.

— Вас ничем не прошибить?

— Ну-у… Прошибить, конечно, можно. Стрелой. Дротиком. Пулей… Но если какой-то алкоголик скажет, что не любит меня, переживать не буду. «Чё-то мне твоя передача не нравится», — слышу я иногда от какого-нибудь братка. А с чего он решил, что меня интересует его точка зрения? Мне важно мнение профессионалов, к нему  прислушиваюсь всегда. Ценю, что в хороших отношениях с обожаемой мною Галиной Волчек. Когда у Жванецкого угнали машину, мне в эфир «Серебряного дождя» позвонил какой-то умник: «А почему вы говорите, что Жванецкому должны вернуть машину? Чем он лучше других?» Я ответил: «Всем! Жванецкий — лучше!» Михал Михалыч поблагодарил потом: «Знаешь, я никогда о себе так не думал. Приятно, что кто-то это сказал. Большое спасибо!» Тогда я понял, что живу не напрасно.


— Вы обмолвились, что пришли на ТВ не для зарабатывания денег. Ваш завод по производству дискотечного оборудования на Филиппинах позволяет жить безбедно?

— Теперь это замороженный проект, нет времени им заниматься.  В результате кризиса мой основной американский потребитель разорился, причем с большими долгами, мне довольно тяжело было улаживать эту ситуацию. Пришлось отбиваться от бандитов, налоговых полицейских, санэпидстанций, переводить завод из Америки на Филиппины. Я работал там, потом — в Англии, в Ирландии. Организовывал бизнес-проекты, открывал заводы…

— Да вы магнат! Заводы, пароходы…

— К сожалению, нет. Хотя мог бы стать в России и магнатом, и олигархом. Среди моих близких друзей были очень важные люди, работавшие в первом российском правительстве в начале девяностых. Но я отказался войти в него (это звучит довольно странно, извините) по морально-этическим соображениям. Мне не нравилось, как была проведена приватизация. Я считал, что это путь порочный и экономически безграмотный.

Жить надо так, как будто именно сейчас последний момент в твоей жизни. Все по максимуму. На полную катушку
Владимир Соловьёв
Стать олигархом и прописаться в «Лефортове»? Спасибо, не хочу!

— Сейчас уже не можете стать магнатом и олигархом?

— Чтобы тут же получить прописку в «Лефортове»?.. Спасибо, не хочу! Сегодня мой бизнес — это агентство по трудоустройству, консультации по продвижению товаров, работе с клиентом… Еще я придумываю слоганы для магазинов и банков. Но бесплатно. И только для друзей.

— А я слышала, вы все делаете за деньги, причем очень немаленькие…

— Я либо делаю что-то за большие деньги, либо — бесплатно. Себя надо уважать. Если мне говорят, что вырученные от акции средства будут перечислены несчастным детям, я никогда ни копейки не возьму и почту за честь участвовать. Или меня спрашивают: «Не хотите провести вечер для нобелевского лауреата Виталия Гинзбурга?» Я что, деньги с него должен был взять? Он великий человек, национальное достояние! Не понимаю только, почему государство не выделило ему гигантского размера персональную пенсию. Он, конечно, никогда не признался бы, что нуждается. Но очевидно, что мог бы жить и лучше.

Президент России Владимир Путин и телеведущий Владимир Соловьев во время церемонии вручения государственных наград Российской Федерации в Кремле. 25 декабря 2013 года.

— А вы?

— А что я? Я и так всегда считал себя баловнем судьбы. Мне постоянно везет в жизни.

— Не боитесь, что в один момент это может закончиться?

— Жизнь? Или везение? Чего бояться-то? Ну перестанет везти — я узнаю об этом первым. Зачем изводить себя заранее? Это так же глупо, как жить в ожидании того, что жена тебя предаст. Если случится — скажешь: «Спасибо за прекрасно прожитые годы». И пойдешь дальше. Это абсолютно японский подход к жизни. Самурайский. Жить надо так, как будто именно сейчас последний момент в твоей жизни. Все по максимуму. На полную катушку.

— Оттого у вас и времени вечно не хватает.

— И слава богу! Хотя иногда бывает обидно. Книгу вот никак не могу дописать… Со временем действительно беда. Только за границей и удается выкроить несколько часов.

У меня же был образ, который запомнился зрителям, но не нравился Эрнсту. Он от меня отказался. После чего мои новые руководители захотели, чтобы появился иной образ. Они захотели – я сделал.
Владимир Соловьёв
Я не помещался в самолетах, в автомобилях

— Первая книга, кажется, была про ваше фантастическое похудение? Кстати, удается поддерживать тот вес, к которому пришли в результате самоистязаний?

— Это несложно. Я просто выбрал другой образ жизни. Активно занимаюсь спортом и не ем продукты, которые мне есть нельзя.

— Кто вам это сказал?

— Монтиньяк.

— И вы ему верите?

— Так я же благодаря ему 50 килограмм потерял. При этом чувствую себя хорошо, стал более работоспособным. Вон, видите коробку конфет? Несколько дней уже лежит. Я и забыл, что когда-то жить не мог без сладкого…

И можно, конечно, 24 часа наблюдать за тем, как дети растут. Но потом они спросят: «Пап, а чем ты всю жизнь занимался? Наблюдал за нашим ростом? Очень трогательно. И?..»
Владимир Соловьёв
— Что-то не видела в продаже этой книжки.

— Первая тысяча экземпляров моментально разошлась по родным и знакомым людей, печатавших книгу в типографии… К слову, я ведь не ради денег писал. Опытом хотел поделиться. Главное-то в книге — мотивация.

— Здоровье?

— Девушки любили меня и тогда. Хотя дышал я жутко. Были и другие проблемы. Одежду не найти, в самолете тяжело. Я был такого размера, что сиденья оказывались маленькими. В любом классе! В автомобили некоторых марок не мог залезть. Не помещался! А во время проведения одной акции нужно было прокатиться на карте. Когда я с трудом залез в него и поехал, фрагменты моей задницы, извините, просто волочились по асфальту. Это выглядело так: в меня вдавился карт!.. Но основной причиной резкого похудания была все-таки телекарьера. Мой друг Саша Левин сказал: «Володь, хочешь вести политику — будет лучше, если похудеешь».

— Разве политический журналист не может быть полным?

— Может. И Бовин в свое время доказал это. У меня же был образ, который запомнился зрителям, но не нравился Константину Львовичу (Эрнсту – Авт.). Он от меня отказался. После чего мои новые руководители захотели, чтобы появился иной образ. Они захотели — я сделал.

Журналист и телеведущий Владимир Соловьев отвечает на вопросы журналистов перед началом церемонии вручения телевизионной премии «ТЭФИ 2017».

— Кажется, жена Эльга в немалой степени способствовала изменению вашего имиджа?

— Это правда. Она готовила блюда из полезных для меня продуктов и не подпускала к тем, которые мне есть нельзя.

Я никогда не разводился и не женился по женолюбству

— Вы многодетный отец. Успеваете замечать, как малыши растут, меняются?

— Родитель я, конечно, виртуальный. Но что делать? Я выбрал себе такой образ жизни. Надеюсь, будет еще время побыть с детьми, когда стану стареньким, никому не нужным и больным… Детей Бог дает (их у Владимира Соловьева от трех браков уже восемь. – Авт.). Это большое счастье, благодать. И можно, конечно, 24 часа наблюдать за тем, как они растут. Но потом дети спросят: «Пап, а чем ты всю жизнь занимался? Наблюдал за нашим ростом? Очень трогательно. И?..»

 — Со старшими общаетесь?
— Регулярно. Да, хотелось бы видеться чаще. Но, когда им надо, я всегда есть.

— Они что-нибудь просят у вас, кроме денег, конечно?

— Денег они не просили никогда. В нашей семье это не принято. Если понимаю, что надо, сам даю. Но, как правило, если кто-то что-то хочет, у него это всегда есть. Мне кажется, неправильно спрашивать: «Сколько тебе надо? На! И до свидания!» Я очень люблю своих детей. Очень с ними близок. Им ведь непросто. Окружающие знают, кто их отец. На детей это накладывает дополнительную ответственность.

— С детьми от предыдущих браков замечательные отношения, карьера складывается успешно, зарабатываете прилично… Вашей жене можно просто позавидовать. Вы практически идеальный мужчина!

— Да ну, прекратите! Что вы, в самом деле? Если бы я был идеальным, женился бы один раз и на всю жизнь.

— Женолюбство — недостаток?

— Я никогда не разводился и не женился по женолюбству. Не думаю, что я донжуан. Просто у меня очень тяжелый характер. И со мной объективно сложно. К счастью, я действительно много работаю, и жена редко меня видит.

— Вы уверены, что для нее это счастье?

— Так, может, это и есть залог семейного благополучия? А то, представляете, все время мельтешил бы перед глазами такой навязчивый и тяжелый персонаж, как я? Думаю, она недовольна только тем, что я мало зарабатываю…

— Простите?..

— Думаю, жена Билла Гейтса тоже недовольна. Способность женщин тратить выше, чем способность мужчин зарабатывать. Шучу. Кажется, Эльга всем довольна.

Что делать с женой красивой, но глупой?

— Это правда, что все ваши жены умные?

— Надеюсь.

— Как же аксиома: либо умная, либо красивая?

— Нет. Я с этим не согласен. Ум, как правило, либо поддерживает красоту, либо делает внешность привлекательной. Более того, с годами умная женщина становится интереснее. Прелести же той, что от природы была красавицей, после 25 лет куда-то исчезают. Мне повезло: я всегда был женат на очень красивых женщинах. И при этом — умных.

Владимир Соловьев с женой Эльгой. 2007 год

— А если бы пришлось выбирать?

— Выбрал бы умную. Что делать с красивой, но глупой?

— Наслаждаться красотой, видимо.

— Для этой цели есть полотна Леонардо да Винчи. Нет-нет, жена должна быть умной. Такая может все! И в жизни, кстати, я встречал гораздо больше умных женщин, чем мужчин.

— С вами страшно! Вы правильный, все знаете…

— Слушайте! Я вовсе не правильный. Отношусь к себе с иронией. И, к счастью, не все знаю.

— Неужели? О вас говорят, что вы все время занимаетесь  самообразованием, перечитываете «Божественную комедию» Данте, собрание сочинение Астрид Линдгрен…

— Ага! Причем левым глазом — «Божественную комедию», а правым — Астрид Линдгрен. Смешно. Боюсь, я как раз не занимаюсь тем, что мне приписывают. Просто читаю то, что интересно, очень быстро и очень много.

— И своего тезку, философа, конечно же, читали?

- Ха! Естественно! Кто ж его не читал? Хотя после одного случая я уже стал сомневаться в этом. Увидев в магазине произведения того Владимира Соловьева, интеллигентные (как показалось) люди подошли ко мне и искренне сказали: «Надо же! На прилавках лежат ваши книги, а вы, оказывается, такой молодой философ!..»