Уходи! Забирай, что хочешь и уходи!
— Давай хоть ноги ей укутаем! — Петр не мог без жалости смотреть на покойницу.
Она лежала в летнем сарафане и босоножках, накрытая тонкой простыней. На дворе было — 30 °С. Место под могилу двое суток отогревали кострами. Дура-жена стояла на своем. Дескать, что бабушка приготовила, то и надели. А мертвое тело мороза не боится, потому как не чувствует!
Петр не знал, что чувствует бабка жены, но сам почему-то испытывал неловкость. Ну не по-человечески это, если можно так сказать про покойного, хоронить зимой в чем мать родила! Он еще раз взглянул на заледеневшее лицо, почти слившееся с подушкой, плюнул и отвернулся.
Гроб забросали комьями мерзлой земли, быстро выпили по чарке за помин души и поспешили домой, в тепло — помянуть как следует. Стол был накрыт от щедрот русской души: кутья, блины, клецки, холодец и прочее. Рюмки тоже не пустовали.
Через час скорбные лица разгладились и зарумянились. К вечеру собравшиеся, как это частенько бывает, забыли по какому поводу встретились. За столом шутили, смеялись, лезли обниматься. Еще чуть-чуть — и потребовали бы гармошку.
Петр в общей вакханалии не участвовал. Сидел, сгорбившись, на углу стола и думал об умершей бабке. Каково ей там, в ледяной могиле? Пусть плоть мертвая — душа-то живая. Ну, как обидится на них за такое небрежение, станет являться, пугать. Суеверный Петр украдкой крестился и просил усопшую о прощении.
Ночью его разбудил крик жены. Она вжалась в спинку кровати, таращилась в темноту и шептала: “Уходи! Забирай, что хочешь и уходи!” Петр включил свет — в комнате никого не было. Он принес воды и добился от испуганной женщины внятного рассказа.
Приснилось ей, что кто-то в окошко стучит. Выглянула за дверь и обмерла: на дворе следы кровавые, а у крыльца стоит бабушка.
— Не пугайся, внученька. Это я о ветки еловые, что вы за гробом бросали, ноги исколола. Платок свой пуховый пришла забрать. Не думала я зимой-то помирать, а вон как пришлось! Холодно мне лежать… И Петеньке “спасибо” передай, что думает обо мне!
От услышанного Петр похолодел. Схватил со стены любимую бабкину шаль и не дожидаясь утра помчался на кладбище. Там он старательно укрыл могилку платком и присыпал снегом. Потом еще раз попросил у покойницы прощения за себя и за жену.
С тех пор супругов никто по ночам не тревожил. Только на сороковой день они увидели одинаковый сон: бабушка уходила от них по тропинке через овраг. На плечах у нее была серая пуховая шаль.
Тема: Уходи! Забирай, что хочешь и уходи! (Прочитано 1132 раз)
