Небольшая предыстория
Глубоко в самых дебрях Васюганской тайги, притаился небольшой поселок Погорелый. На двух узких улочках, протянувшихся вдоль таежной речушки Медведки, насчитывалось не более 80 дворов. С десяток немецких семей, выселенных в таежный край во время войны
, десятка два хантыйских домишек ( во дворах ханты обязательно стоял летний чум покрытый оленьими шкурами.)
В остальных домах жили потомки староверов раскольников, бежавших в тайгу во времена религиозного бунта возглавляемого известным Никоном.
Раскольники беспоповцы и организовали в глубине тайги, подальше от людей свой скит.
По устному преданию старожилов Погорелова, разросшийся скит сгорел полностью где-то в годы Великой Смуты. (Так старожилы называли революцию 1917 года) После большого пожара, оставшиеся в живых отстроили новые, более просторные дома. Вскоре к ним присоединилось несколько беглых каторжан. Кто-то умер, кто-то женился на дочерях староверов. Позже к поселку примкнули несколько семей ханты. И еще позже, семьи немцев.
Люди в поселке жили дружно. А что делить -то. Тайга большая, добра таежного на всех с лихвой хватало. Только не ленись — бери. Сам бери , другим оставь. Зверью на пропитание тоже оставляй. Не расхищай, береги природу и тайга отдаст тебе то, за чем пришел. Кром таежных даров, в Медведке и окружающих поселок озерах, рыбы тьма. И окунь здесь, и щука, и жирный елец. И царь речек- сырок. А в озерах караси. Но не такие, к каким мы привыкли, а огромные, до 3 килограмм. Серебристые, полные вызревшей икры.
Советская Власть долго не трогала поселок. Видимо, по причине его затерянности в тайге. Но добрались и до них. В поселке вместо общины и избранного народом старосты, появились артели. Рыбацкая и охотничья. Что-то типа колхоза с обязательным планом сдачи рыбы и пушнины государству.
А во время ВОВ, на жителей поселка возложили дополнительные обязанности. Каждый житель должен был сдать государству определенное количество ягоды, в основном клюквы. А так же, сухих грибов и кедрового ореха.
Миссия происходила под девизом «Все для фронта, все для Победы»
Война давно закончилась, а план по поставке ореха и ягод так и остался обязательным для Погорельцев. Связь с «Большой Землей» осуществлялась с помощью редких вертолетов, прибывающих в поселок за пушниной, вяленой рыбой и другими дарами тайги. Зимой было проще. Существовал наземный путь связи с другими населенными пунктами. Так называемый «Зимник». По нему можно было кое-как выбираться из Погорелова на оленьих упряжках, позже на конной и еще позже на механизированной тяге.
Парни достигшие зрелого возраста, редко брали в жены своих, сельских девок. Ведь за долгие десяти и даже столетия, жители поселка перероднились настолько, что избегая возможного инцеста, необходима была новая кровь, для создания здоровых браков.
За Погорельскими девушкам добирались сюда молодые люди из таких же таежных сел. А Погорельские женихи искали невест на стороне.
Жизнь в Погорелом и ему подобных таежных селах, не отличалась большим разнообразием До середины прошлого века мало где можно было встретить электроснабжение. Не было у людей предметов роскоши, машин, фабричной обстановки и прочего, необходимого для жизни добра. Но была добротная, самодельная одежда и обувь, сработанная на века мебель, так же хорошие запасы таежных даров.
Сдав за мизерные копейки государству положенный «оброк» , люди не забывали и про себя. В холодное время года, по зимнику, наезжали в таежные поселения невесть какие заготовители. Не то частники, не то представители от каких-то малоизвестных организаций Поначалу, еще до революции и в первые годы Советской власти, такие «представители» легко дурили народ. Особенно хантов.
Но с приходом в село прижимистых немцев, аборигены таежных сел, понемногу научились ценить свой труд и свои запасы. Пушнину и прочее добро обменивали на муку, соль, сахар, керосин, одежду, домашнюю утварь и боеприпасы для охоты.
К концу 60 годов, в Погорелом появилось электричество. Завезли на вертолете электродвижек. А с приходом цивилизации в виде электроснабжения, появилась радиоточка. Потом государственный магазинчик, фельдшерский пункт и прочее.
Правда школа для детей была только начальная. Начиная с пятого класса, детей отправляли в интернат районного поселка за две сотни километров. Там, на полном государственном обеспечении, дети жили и учились , отправляясь по домам лишь на каникулах. Причем по программе ликвидации неграмотности среди малых народов, особое внимание уделялось коренным жителям Севера.
Пистимея.
Часть первая.
Как уже упоминалось, люди в поселке Погорелом, жили относительно дружно. Всем миром заготавливали обязательный к сдаче государству орех и ягоды. Пушнину и рыбу добывали специально созданные артели.
Выходных и праздников у таежников практически не было. Отдыхали тогда, когда позволяло время и погода. В поселке почти каждый был друг другу братом, сватом, шурином, свояком или добрым соседом и товарищем.
Сельчане знали быт друг друга почти, как собственную жизнь. И только личность Пистимеи, оставалась загадкой для Погорельцев.
Поговаривали, что пожилая женщина имела в роду крепкие корни от самого Никона раскольника. Другие же шептались, что Пистимея «колдовка» и происходит от высокого княжеского рода. И что предки ее были сосланы в дебри Сибирской тайги во время революции.
Как бы там ни было, но Пистимею, проживающую на отшибе, за селом, в древней землянке побаивались почти все жители поселка.
Нельзя сказать что ее не любили или очень избегали. Пистимея была единственной, незаменимой лекаркой в селе, где до середины прошлого столетия, не было никаких медиков. Она легко вправляла вывихи, останавливала кровь, заговаривала зубную боль. Лечила детские «младенчики» и испуг. При помощи трав и заговоров бабка Пистимея излечивала простуды, ломоту в костях и прочие болячки. Кроме того, принимала на свет деток у сельских баб.
Но не бывало случае, чтобы Пистимея сама напрашивалась кому-нибудь помочь. Чтобы пригласить старую знахарку помочь разрешиться от бремени молодке или остановить кровь раненному охотнику, приходилось идти к ее избушке с поклонами и подарками.
Войти в землянку к знахарке еще никому не удавалось. Она, как будто чувствовала приближение посетителя. Будь то зима или лето, день или глубокая ночь, Пистимея неизменно встречала просителя на пороге своего жилья. Молча выслушивала просьбу, молча брала из рук просителя узелок с подношением, уносила в избушку и так же молча шла в дом, где ее ждал больной.
Никто не знал, сколько лет «колдовке». Самые старые жители поселка утверждали, что ей не менее 70. Но на вид Пистимея была гораздо моложе. Из-под черного платка выбивались черные, не тронутые сединой волосы. Черны глаза смотрели на людей цепко и зорко. Очков на ней никто никогда не видел. Ходила бабушка по земле легко и быстро. И только глубокие складки у губ и на лбу, говорили о том, что она уже далеко не молода.
Вдова фронтовика Устинья Савельева утверждала, что Пистимея вышла из тайги будучи молоденькой девчонкой, когда ей Устинье было за двадцать.
От Устиньи жители поселка знали, что Пистимея явилась в Погорелое совершенно не притомившейся. Свежей, как из бани. Хотя до ближайшего к поселку жилья, было не менее пятидесяти километров. И никаких дорог. Люди, естественно не верили пожилой женщине. Считали ее выдумщицей, желающей привлечь внимание односельчан. Как можно пройти по нехоженой тайге хотя бы с десяток километров. Съест гнус, заплутаешь по бездорожью. Да и болота вокруг такие, что не зная прохода, можно погибнуть в трясине.
Людям проще было думать, что, Пистимея родилась и выросла в поселке. Просто из родных никого не осталось. Не осталось в живых и тех, кто хоть что-то знал о ее семье. А о том, что в Погорелом достаточно еще много стариков, которые не помнят ничего из прошлого Пистимеи, люди старались не задумываться. И без того забот невпроворот, чтобы копаться в подноготной местной «колдовки»
Живет себе, никого не трогает, пользу людям приносит. Деток их на свет принимает. Ну и ладно.
Поселок жил своей жизнью. Люди трудились в поте лица, растили детей, провожали их на учебу, встречали из армии сыновей, отдавали замуж и женили детей. В редкие дни отдыхали на полную катушку с самогоном, песнями и плясками. Старились и умирали. И вся эта жизнь как-будто проходила мимо старой женщины, живущей за околицей Погорелого.
Из года в год, Пистимея вставала в шесть утра, будь то любое время года. Зимой она готовила себе скудный завтрак, перебирала и сортировала травы, готовила настои, которые систематически принимала сама. Летом она обходилась съедобными травами и корешками, известными только ей. Большую часть пищи Пистимеи составляли лесные ягоды, кедровые орехи и немного свежей и вяленой рыбы, что приносили ей люди. Соль она не употребляла ни в каком виде.
Рыбу для себя Пистимея вялила сама. Без соли, вымачивая ее в специальном травяном настое, рецепт которого знала только она.
Никто из таежников не знал настоящую Пистимею. Видимо она не считала людей достойными того, чтобы распахнуть перед ними свою душу.
Много лет назад, собирая на таежной поляне травы , Пистимея обнаружила молоденькую козочку со сломанной ножкой. Она принесла животное домой, выходила и отпустила на волю. Но козочка никак не желала покидать свою спасительницу. Опасаясь того, что козочку могут убить местные охотники, приняв ее за дикую, Пистимея повесила на шею животного звонкий колокольчик. Козочка всюду следовала за своей хозяйкой. Та за травами - коза за ней. Уходя в поселок по чьему-то вызову, Пистимея запирала козочку в землянке. Готовясь к зиме, она ежедневно нарезала серпом травы, сколько позволяли силы. Сушила траву на крыше своей вросшей в землю избушке, больше похожей на землянку..
Коза прожила у старушки до весны. А когда травы не хватило, Пистимея стала брать за свои услуги расчет сеном. Люди узнав о приемыше бабки «колдовки» сами несли ей понемногу сена. Скотины таежники держали очень мало. В основном коз и овец. Позже , когда цивилизация основательно дошла до Погорелого, скота стали держать больше. А пока, дикая козочка Пистимеи была в диковинку односельчанам. Весной козочка пропала, чем очень сильно расстроила Пистимею.
Но оказалось, что козе пришло время заводить мужа. К избушке своей хозяйки она пришла уже осенью. И не одна, а с двумя подросшими козлятами.
С тех пор в рационе Пистимеи, кроме орех и ягод, появилось козье молоко. Коза прожила у Пистимеи до самой старости. Ее заменяли из года в год новые козочки, дети , потом внуки первой, умершей от старости козы.
Пистимее не только самой хватало козьего молока. Она поила им беличью семью, поселившуюся в дупле старого кедра, совсем рядом с жилищем «колдовким»
Доставалось молока и ужу, годами жившему под полом избушки.
Питалась «колдовка» более чем скромно. Не из экономии или недостатка, а так приучил ее еще в детстве дедушка из староверов . Ее родной дед Емельян. Это он, вдалеке от людского общества, в заброшенном ските воспитывал внучку Пию, родители которой пошли на самосожжение по религиозным соображениям. В самый последний момент, дед сумел вытолкнуть двухлетнюю внучку в окошко землянки. Сам он спасся тем, что сильным телом своим вышиб дверь. Никто из староверов, одурманенных специальным отваром трав, не последовал за ним.
Дед Емельян обладал сильным природным гипнозом. Но сына своего с невесткой, все же спасти не сумел. Во внучке этот же дар он заметил, едва ли не со дня ее рождения.
«Я тебя, Пиюшка из геенны огненной вызволил по наущению Божьему.. Видимо нужна ты тут на земле для дел благих. Иначе зачем мне было с сыном и матерью твоей расставаться. И Серафимушка, сестрица твоя о семи годах отроду, тоже сгинула в полыме. Я ить тоже к смерти изготовился, чтобы жизнь вечную у Господа обрести. Но в последний час свой перед гибелью земной, увидел я ангелов Господних. Они мне и надоумили спасти тебя. И сам я на греховодной земле жить остался, чтоб тебя, отраду Божью выходить и уму разуму научить. Тебе от рождения Господом сила великая дадена. Ясновидицей будешь среди рода людского. Научу тебя всему, что самому Господь сподобил
До 16 лет Пия жила с дедушкой вдалеке от людей. Он обучил ее многому. Искусству сбора и приготовления лечебных трав и настоев. Мудрый и много знающий старик, преподавал маленькой внучке анатомию человеческого тела, как хороший профессор медицины.
Емельян учил внучку лечить людей и животных, понимать язык тайги, предугадывать погоду. Управлять своими эмоциями, строить защиту, «отводить» глаза чужакам, а если возникнет необходимость, напускать на людей мороку, показывать им то, чего нет на самом деле.. И конечно же, правильно распоряжаться своим даром гипнотизерши и ясновидицы.
Дед погиб нелепо. Здоровый, восьмидесятилетний старик, был силен, как молодой дуб. И если бы не голодный, разъяренный весенним гоном медведь, Емельян свободно мог бы прожить более ста лет. Но медведь, едва поднявшийся из берлоги, напал неожиданно.
В неравной схватке, Емельян сумел заколоть медведя своим огромным тесаком, с которым никогда не расставался.
Но зверь порвал ему живот. И старик дополз до землянки, волоча по земле собственные внутренности.
Пистимея так и не смогла забыть за долгие годы той жуткой картины. Она дрожа от ужаса и захлебываясь слезами, тем ни менее, сделала все, что необходимо было сделать в таком случае. Она промыла внутренности старика специальным настоем. Зашила живот деда оленьей жилой. Но было поздно. Емельян протянул еще трое суток. Перед смертью он приказал внучке , чтобы та выходила к людям. «Мороку напусти на людей. Каждому встречному попытайся внушить, что ты всю жизнь среди них жила. Особо дар свой не трать. Во зло не пускай. Людям в помощи не отказывай, но и близко к сердцу не подпускай, лукавых. В суетах не погрязай. Молись и все дадено тебе будет. Не к чему людям знать правду о тебе и родителях твоих. Замуж пойди за работящего, Господа почитающего. А не найдется такой, то лучше жизнь благим делам посвяти»
Схоронив деда, Пия вышла к людям, попав в Погорелое. С собой она унесла только небольшой узелок, где находилась кое-какая одежда. В кармане грубого шерстяного платья, было зашито несколько дорогих ювелирных украшений. Золотое кольцо с синим камнем, загорающимся на солнце кроваво-красным цветом. Массивную золотую цепочку, браслет из серебристого металла, украшенный маленькими, ослепительно сверкающими камешками и нитку тонкого голубоватого жемчуга. Пия не подозревала об истинной стоимости драгоценностей, что отдал ей перед смертью дед Емельян.
Но внимая наказу деда, она потом, долгие годы хранила свои богатства в глубокой тайне от людей, пряча их от посторонних глаз в глиняной стене своей лачуги.
Следуя совету Емельяна, Пия собрав воедино всю свою силу внушения, сумела добиться того, что люди мало обратили внимания на появление в селе нового человека. И только молодая краснощекая здоровячка Устинья, никак не могла обуздать свое любопытство. Видимо, сила воли у девки не намного уступала силе внушения новоявленной знахарки.
Девушка откровенно набивалась в подруги к Пие. Она здорово помогла ей в те годы Собрала молодых парней и те построили для новой жилички крепкую избушку.
Правда подивилась выбору Пистимеи. Та предпочла жить на отшибе, а не в общем ряду домов. За многие последующие годы, бревенчатое строение вросло в землю, превратившись почти в землянку.
Пия хотела бы подружиться с неунывающей, авторитетной среди молодежи Устьей. Но ее некому было научить дружбе и общению с людьми. Она больше понимала язык природы. Люди раздражали молоденькую знахарку своей чрезмерной болтливостью и любопытством.
Когда кто-нибудь слишком насаждал Пие своими расспросами, она не отвечая, подолгу смотрела в глаза человеку. И собеседник терялся, забывая о чем спрашивал девушку. Почти все чувствовали себя очень неуютно под этими взглядами. Прошло немного времени и Пию стали обходить стороной. По поселку прошел слух, что молодая лекарка знается с самим дьяволом и не иначе, как является ведьмой.
И эти слухи были не безосновательны Однажды, группка подвыпивших парней решили среди ночи «проведать» гордячку Пистимею. Приблизившись к ее домику, они натолкнулись на какую-то невидимую преграду. В каких-то десяти метрах от избушки, ноги всех парней, будто увязли в цепкой грязи. Не в силах продвинуться даже на шаг, парни от ужаса заорали на разные голоса.
И только тогда, когда разбуженная их воплями, на пороге появилась Пия, ноги парней отпустило. Мгновенно протрезвев, домой они летели так, будто сами черти гнались за глупцами.
Вдобавок, рассерженная на несостоявшуюся подругу Устья, пустила слух по поселку, что сама видела, как Пия летала вечером на метле, вокруг Погорегова. «Не иначе, как беду накликала на нас» - шептались по подворотням бабы. Неизвестно как бы все оно обернулось дальше, но тут произошел несчастный случай с одним молодым рыбаком. Пытаясь удержать крупную, пойманную на металлический крюк щуку, тот разорвал себе руку до кости. Едва дойдя до дома, потерял сознание от потери крови. Пие об этом сообщила все та же болтушка Устинья. Она одна пока еще знала об умении Пии лечить людей.
Рыбак числился женихом Усте. Боясь потерять завидного по сельским меркам жениха, Устинья прибежала ночью к избушке Пии.
Пистимея не стала отнекиваться. Прихватив кое-какие, вынесенные из таежного скита инструменты и настой трав, девушка вошла в дом рыбака. Она промыла рану, умело зашила ее оленьей жилой. Парень пришел в себя и взглянул на спасительницу необыкновенно зелеными, как майская трава, глазами. В груди у девушки что-то оборвалось. Зашумело в ушах и бешено заколотилось сердце.
Огромным усилием воли, подавив непонятное томление в груди и справившись с волнением, Пистимея смазала и забинтовала рану рыбаку.
И потом еще несколько дней приходила, чтобы самой лично обследовать раненого. Она накладывала на его рану мази, приготовленные собственноручно. Перевязывала и поила парня отварами и настоями. В глаза раненому, она старалась не смотреть.
Вскоре рыбак пошел на поправку, а по селу прошел слух, что Пия настоящая целительница, хотя и «колдовка». Но видать, хорошая. Из «белых».
Сплетни относительно полетов на метле, постепенно сошли на нет. А Пия с того дня стала брать плату за свои услуги. Жить на что-то надо было. А продавать добытые в тайге ягоды- грибы, она не умела.
Выздоровевший рыбак принес в домик Пистимеи берестяное ведерко крупных карасей. Пия встретила его за порогом избушки, приняла дар из рук. И мучительно , до слез краснея, тихо поблагодарила, не поднимая на парня глаз.
Девушка таежница отлично умела управляться с рыбой. Часть она сварила в глиняном горшке, а остальную рыбу выпотрошила и высушила на горячем летнем солнышке.
Осенью рыбак женился на Устинье, вызвав бурю неизведанных доныне чувств в сердце Пистимеи. На свадьбу Пия не пошла. Видеть счастливые лица жениха и невесты, было свыше ее сил. Девушка несколько суток пропадала в тайге, не возвращаясь в избушку даже на ночь.
Она понимала, что спокойно сможет увести полюбившегося ей парня у бывшей подруги.
Но насильно привороженный любимый, ей был не нужен. Пие едва исполнилось 18. Она вошла в тот возраст, когда сердце и душа ждут любви и счастья. Но любовь эта должна быть обоюдной, добровольной.
Шли годы. У Устиньи Савельевой и ее мужа Матвея один за другим родились три мальчишки. Принимая очередного, крепкого как орех, краснощекого, ярко рыжего ( в отца) малыша, Пистимея до крови кусала губы, чтобы не завыть по волчьи от тоски и не проходящей любви к Матвею. Как же ей хотелось приложить очередное чудо к своей, а не к Устиной груди! Как хотелось, чтобы счастливый Мотька целовал ее, а не бывшую подругу, благодаря за очередного сына.
Необходимость постоянно сдерживать свои чувства и эмоции, наложили свой отпечаток на внешность и характер «ведьмы»
Пистимея сделалась еще более замкнутой и нелюдимой. Никто из жителей Погорелова не смог похвастаться тем, что ему улыбнулась знаменитая травница Пия. Она никогда первой ни с кем не заговаривала, а на приветствия односельчан лишь кивала головой и поспешила поскорее уйти. Но в помощи никому не отказывала. Пистимея не была черствой или высокомерной по отношению к людям. Просто воспитанная дедом отшельником, она сама приобрела качества отшельницы. Неудавшаяся, безответная любовь еще сильнее усугубили эти качества.
Когда младшему из Савельевых не исполнилось еще и года, началась война. Матвея забрали на фронт в первые же дни войны.
Недолго выли и причитали Погорельские бабы по ушедшим на фронт мужьям. Надо было впрягаться в работу. Надо было кормить не только воюющих, но и детей поднимать, и самим выживать.
И бабы работали так, что трещали ребра. Пистимее так же, как и остальным, было выдано предписание. Сколько, чего и в какой срок должна была она сдать для фронта. Молодая девушка вместе с другими жителями поселка, собирала ягоду и грибы. Долгими осенними и зимними вечерами, она шелушила вручную кедровые шишки. Добытый орех сдавала в приемный пункт. «Все для фронта, все для победы»
Вскоре в Погорелое стали приходит «черные письма». Прилета почтового вертолета ждали с надеждой и ужасом. Вертолет прилетал редко. Не более 2 раз в месяц. Бывало такое, что какая-нибудь молодка получала сразу два письма. Белый треугольничек - привет от мужа и зеленоватый конверт с черной вестью о его гибели.
Матвей Савельев погиб незадолго до Победы Он успел дойти до Берлина. И там, едва ли не в последнем бою, был сражен пулей снайпера.
Дни и ночи напролет, выла Устинья дурным голосом, пугая подросших, ярко -рыжих ( в отца) мальчишек.
Пистимея не плакала. Даже ночью. Она молча и страшно смотрела в одну точку. Все для нее закончилась на тридцатом году жизни. Погиб тот , кого она любила до боли, о ком грезила долгими ночами. Невозможно было осознавать то, что его больше нет и никогда не будет.
И хотя ни одна живая душа не догадывалась о любви «колдовки» к женатому мужику, Пистимея чувствовала, что потеряла то, единственное, ради чего стоило жить и дышать. Нет! Она бы ни за какие блага мира, не открылась бы ему, не позволила бы себе , даже в мыслях, лишить детей отца.
Ей достаточно было видеть его
, осознавать, что у него все хорошо. Она жила радостью и счастьем Матвея, как своим собственным. И вот его нет!
И Пистимея, подгоняемая рвущим душу отчаянием, решила уйти из поселка. Вернуться снова в скит . Туда, где был похоронен ее дед, туда, где осталось пепелище, в котором был прах ее родителей.
Ни тайга с ее невообразимыми трудностями, ни одиночество, Пистимею не пугали . Она просто не думала об этом.
«Поживу в молитвах и бдениях, сколько Господь позволит. Да и улягусь рядом с родными» - рассуждала Пия, собирая в берестяной короб свои скудные пожитки.
Она бы ушла и едва ли, кто-нибудь решился ее разыскивать.
Но в тот самый момент, когда Пистимея шагнула за порог, выпуская перед собой козочку, она услышала непонятный вопль, доносившийся из поселка.
Кричало сразу несколько человек. И в криках этих слышались не только слезы, но и радость. Пия поняла все. Еще не расслышав слова «Победа!!!!», она внутренним чутьем своим поняла, что в мир пришла радость. Подхваченная общим чувством ликования, Пистимея , скинув с плеча короб, бросилась к «Заготконторе»
Это было самым оживленным местом в Погорелом. Именно здесь устраивались все сходки, собрания и митинги.
Здесь была уже вся деревня. Люди что-то кричали, плакали, целовались. Кто-то целовал Пию. Поддавшись общей радости, она целовала кого-то в ответ. И именно в этот великий день Победы, Пистимея впервые ясно осознала, что она человек, нужный людям, а не лесным зверям. Она поняла, что с ее уходом, село лишится умелых рук врачевателя. И Пистимея осталась жить в Погорелом.
С этого дня жизнь ее немного изменилась. Пистимея все так же вела жизнь затворницы. Но она стала много работать. В сезон Пия не выходила из тайги, собирая бруснику и клюкву. Она , как никто другой, умела находить ягодные и грибные места, даже в неурожайные годы.
Все добытое в тайге, Пия сдавала заготовителям разного ранга. И если кто-то из них, пытался обмануть женщину, заплатив ей меньше принятой стоимости, то она так смотрела на мошенника, что тот, тут же отдавал женщине всю сумму.
Драгоценностей, спрятанных у нее в тайнике, Пистимея решила пока не трогать. «Вот если, не дай Бог, случится что, совсем уж страшное, тогда достану дедово наследство» - решила она.
Большую часть заработанного, Пия несла в дом погибшего Матвея. Она молча выкладывала на стол деньги и тут же уходила, не обращая внимания на благодарности Устиньи.
Ах, кто бы только знал, как хотелось ей схватить в охапку и прижать к груди младшего, конопатого Митьку, зеленоглазого Андрюшку или серьезного не по годам, деловитого Саньку, хозяина и добытчика. Разные по характеру сыновья Матвея, все трое взяли от отца ярко -рыжие, буйные кудри.
Пистимея (Прочитано 2626 раз)