Альма

[бегемот05]

4

часть 1
Неказистого вида, небольшую, вислоухую дворняжку, пришедший с фронта Сергей Щипачев назвал Альмой.  Щенка ему подсунул одноногий Митяй Сухорев, сосед  по улице. И надо же так ловко обмануть мужика, разбиравшегося в породах собак!  Видно не одну  бутылку самогона усидели мужики, если месячный щенок дворняжки, да еще и  еще та морковочка , сошел за чистопородную лайку  «Бери,  Серега, не раздумывай, - пьяно ухмыляясь, уговаривал Митяй молодого фронтовика. - Лушка твоя вон с пузом, гляжу. Дитенок родится, собака заместо няньки будет  Они, собаки -то, дитёв любят»
Сергей , нетвердо шагая, ввалился в глинобитную избенку, где ютился с молодой, беременной женой Лукерьей и   шестнадцатилетней сестренкой Надюшкой.
Луша осуждающе взглянула на мужа, но предусмотрительно промолчала. Она выросла в семье пьющего, драчливого отца и сейчас не знала, как вести себя. Мужа таким пьяным, Лушка видела впервые. Низко согнувшись к полу и перегородив собой почти всю комнатушку, Сергей вытряхнул из пазухи белесого лохматого щеночка и пьяно захихикал. «Подарок вам, девки. Лайка сибирская. Лохматки -то вам поотрвает»
Собачонка ,заскулив, пустила под себя лужицу. Надя, молча схватив тряпку, тут же ликвидировала это безобразие. А Луша, поджав губки, недовольно фыркнула; «Я за ней не уборщица. Ну улку вон выкинь. Апрель на дворе, не замерзнет, чай.»
Надя недолюбливала сношеницу за высокомерие и чванливость. Лушка родом была из большого города. Прошла целых семь классов и считалась «ученой» у малограмотных крестьян небольшой деревни. В село это, она попала случайно. Приехала погостить у тетки. А тут Сергей подвернулся. Молодой, статный фронтовик с орденами и медалями во всю грудь. Ну и закружилась голова у девки.
Чистенькая, ухоженная горожанка , тоже пришлась по вкусу Сергею. Не прошло и месяца со дня их знакомства, как уломал парень девку на «баловство», по выражению  Лушиной тетки. «Баловство» это быстро проросло ножками в плоском животике горожанки.
   Хошь, не хошь, а «позор» прятать надо. Вот и поженились молодые, толком не узнав друг друга. Поначалу, Луша попыталась увезти Сергея в город к родителям. Но Сергей проявил характер и Лушка, поплакав, сделалась деревенской жительницей.  Молодая жена очень быстро поняла, что жизнь замужней крестьянки не мед и не сахар. Надо было доить корову, ходить за свиньями, да еще и в колхозе работать. И мужа ублажать, и обед почти из ничего приготовить.
А тут  еще из детского дома, сестра мужа нагрянула, как снег на голову. Во время войны, мать Нади умерла и девочку определили в детский дом. А когда брат с фронта  вернулся, Надя, прознав об этом,  в село родное явилось. Правда, в просторном родительском доме, еще во время войны, поселился новый председатель колхоза . А фронтовику орденоносцу, мазанку выделили какой-то старушонки умершей.
Мазанками  в средней полосе России, называли дома,  сделанные из плетней обмазанных с обеих сторон глиной.  Хорошо, что хоть березы сухостойной вокруг деревни было  много. Дров на зиму всем хватало.
Дома глинобитные у половины деревни были. И над ними день и ночь, по всей зиме, дым вился.
Лушка и так добротой не отличалась, а свалившиеся на нее заботы о доме, муже, сестре мужа, хозяйстве и прочее, сделали ее характер еще более непривлекательным. Да еще и беременность нелегкая.  Побаиваясь накричать на мужа, Лушка все свое недовольство вымещала на Наде и  собачонке, что принес муж.  Она вышвырнула за порог визжащий комочек и наорав на сноху, попытавшуюся заступиться за собачку, спряталась за ситцевой занавеской, чтобы поплакать там о  своей «загубленной молодости», как она выражалась в таких случаях.
Сергей с женой ссориться из-за щенка не стал. Вынес под навес кусок старой кошмы, мятую миску с молоком и легонько поглаживая дрожащего щенка, пробормотал. «А ничё, Альма. Потерпи. Баба с пузом, вот и чудит.  Альма будешь! В честь Альмы той, что меня  собой от осколка прикрыла»
В июне Лушка легко, без осложнений, родила здоровенькую беленькую девочку, которую муж самолично назвал Таней. К этому времени, вся семья Сергея Щипачева, перебралась в освободившийся, добротный дом  соседа Митяя Сухорева. Тот, в свою очередь, переехал к брату в районный поселок, поближе к  цивилизации. Свой дом Митяй уступил соседу в обмен на дойную корову.
Сделку закрепили распиской в колхозной конторе. Председатель,  без зазрения совести, занявший  дом  Сергея, охотно шлёпнул в углу бумаги личную печать и поставил свою подпись.
По сравнению с  сырой, холодной мазанкой,   добротный из цельного осинника, дом Митяя  показался семье Щипачевых настоящими хоромами.
У Нади, наконец-то, появилась своя комната.  Вернее, тесный закуток за русской печью. Но все равно, комнатушка её была с отдельным входом и настоящей дверью, а не тонкой ситцевой занавеской, как в прежнем жилище.
Сами супруги Щипачевы поселились в «горнице», большой светлой комнате, в которую вела дверь так же, из кухни.  Подросшая  вислоухая Альма, не меньше остальных радовалась новому жилью. У нее, как у настоящего члена семейства, появилась своя конура .
Надя, несмотря на свои несовершеннолетние годы, работала в колхозе наравне со взрослыми. С утра убегала на дойку. Естественно, ни о какой механизированной дойке, не могло быть и речи. Коров доили вручную, как впрочем, и во всей послевоенной России.  После  утренней дойки, девушка  шла в поле, полоть «свой», закрепленный за семьей Щипачевых, участок сахарной свеклы.
Лушку тоже вызвали на работу, несмотря на то, что у нее был месячный ребенок. «Некогда прохлаждаться — заявил председатель —  Работать надо.Товарищ Сталин  призывает колхозников приложить все усилия, чтобы  снабдить наших рабочих  продуктами сельхозпроизводства. Наш доблестный пролетариат  поднимает Родину из руин. А мы должны всеми силами помогать им.»
Лушку, как самую «ученую» из всего села, определили учетчиком. И хотя, в те годы «учетчик» звучало , почти как «директор» , работы хватало! Необходимо было учитывать работу, проделанную каждым поденщиком . Учитывать количество трудодней.  Кроме того, в обязанности учетчика входили замеры вспаханных и скошенных колхозных полей и лугов.
Лушке не хватало времени даже на кормление ребенка.  К счастью, приехала её мать из Новосибирска.  Прибыла теща Щипачева для того, чтобы посмотреть на дочкино житье- бытье, да так и осталась при дочери. Вскоре подтянулся и глава семейства. Александр Гаврилович Кумов, отец  Лушки.  Старики заняли бывшую  жилплощадь зятя с дочерью
 Председатель, проявив неприсущую ему доброту, приказал рабочим колхоза, подлатать избушку, переложить печь. Как оказалось — не бескорыстно. Едва старики устроились на новом месте жительства, председатель обязал  Глафиру  Савельевна, мать Лушки, взять  для присмотра еще нескольких ребятишек, родители которых работали в колхозе. Александра Гавриловича, глава колхоза приставил ходить за лошадьми..
Как бы то ни было, но жизнь в селе, с приездом  родителей, стала казаться Лукерье не такой уж страшной.     
 Мать ее была еще сравнительно молодой и здоровой женщиной. Глафира Савельевна с удовольствием возилась с детьми, обрабатывала огромный огород дочери,  ходила за домашним скотом.  Домой она уходила только ночевать.
 Шло время. Росла Танюшка, крепла и мужала Альма. Как и предсказывал Митяй, вручивший  щенка Сергею,  собака действительно привязалась к маленькой Танюшке , как к собственному детенышу.   По непонятной причине, Альма не интересовалась деревенскими кобелями, хотя ей исполнилось уже три года. Зимами она сидела в конуре и отрабатывала свой хлеб, звонко облаивая прохожих. Летом, Альма  в любую удобную минуту, старалась проскользнуть в дом, чтобы поиграть с маленькой хозяйкой. Лушка давно уж сменила гнев на милость по отношению к услужливой Альме.
Маленькая, юркая собачонка, не только по-матерински, заботливо «приглядывала» за ее маленькой дочкой. Она еще и проявила себя  хозяйственной особой собачьего рода.
 У Щипачевых было много кур -несушек, которые ежегодно самостоятельно высиживали  цыплят . Если в летнее время, Луша при кормлении своих хохлаток, не досчитывалась одной — двух, то она  наверняка знала, что сидит та где-нибудь на яйцах в густом малиннике, что плотным кольцом окружал их дом.  Наблюдая, как Лушка гоняет несушек от кормящихся цыплят, Альма быстро освоила новую  профессию.
Умная собачка научилась не хуже хозяйки оберегать  наседку с цыплятами от посягательства куриного гарема. Едва какая-нибудь хохлатка показывалась из малинника, Альма звонким лаем загоняла ее обратно. 
  Покидала она свой пост только тогда, когда наевшиеся цыплята, убегали вслед за матерью наседкой поклевать травки. Отойдя в сторону, Альма снисходительно позволяла курам доесть мешенку из вареного картофеля и отрубей, что готовила для цыплят хозяйка.
И  не только этим славилась смышленая собачонка. В редкие минуты досуга, Сергей обучил Альму искусству собачьего танца. Стоило хозяину взять в руки трофейную,  губную гармошку, как Альма, нетерпеливо повизгивая, ловко вставала за задние, кривоватые лапки.  Сергей играл что-то непонятное, настоящий «собачий вальс» . Альма, под  эти звуки и радостный смех Танюшки, кружилась и подпрыгивала, собирая вокруг представления соседей.
Собачка встречала из стада немногочисленный хозяйский скот, приносила Сергею по его команде , кисет с махоркой.  И делала еще множество интересных и несвойственных обыкновенным , домашним собакам,  дел.Но больше всего хозяева дорожили Альмой именно потому, что на неё спокойно можно было оставить  трехлетнюю Танюшку. Собачка ни за какие  собачьи блага, не позволяла ребенку покинуть ограду, подойти к колючему малиннику или прошмыгнуть в большой  огород, где можно было запросто заблудиться в зарослях подсолнухов и кукурузы.
Но однажды несчастье, все же случилось.
  Танюшке , как и Альме, шел четвертый год. Лушка носила нового ребенка.  Но, несмотря на выпирающийся живот, никаких  декретных отпусков в то время, женщинам не полагалось.
Сергей на своем комбайне молотил  пшеницу на  колхозном поле. Надюшка     к тому времени, уже была городской девушкой. Уже целый год, Надя училась в Ф.З.У. на полном Гос. обеспечении.  Глафира, уложив четверых, доверенных ей  матерями колхозницами детей спать, отправилась в огород дочери, копать подоспевшую картошку. 
   В огороде, у плетня,  разделявшего его с оградой, был  вырыт глубокий колодец. Из него брали воду для полива и стирки.  Для питья имелся общий на всю улицу, колодец за пару домов от подворья Щипачевых.
  Колодезная яма для полива, была накрыта сверху тяжелой, деревянной крышкой, которую  и взрослому человеку сдвинуть бывало тяжело.  Глафира,  прежде, чем начать копать картошку, решила сначала полить  капусту. С трудом сдвинув крышку, пожилая женщина  зачерпнула воды деревянной бадьей на толстой , пеньковой веревке. Перелив воду в   единственное, имеющееся в хозяйстве, оцинкованное ведро, Глафира понесла воду в дальний край огорода, где в низинке росла  капуста.
  Леек, к которым давно привыкло все сельско — дачное население, в те годы и в помине ни у кого не было. Капусту  и другие культуры, поливали или из ведер, или ковшиком.
 Дотащив тяжелое, пятнадцатилитровое ведро до капустных грядок, Глафира  Савельевна, неторопливо, экономя воду, принялась поливать  белокачанную, при помощи банного ковша.
Она не видела, как сверкая тугой, голой попкой, с высокого крыльца сползла проснувшаяся внучка Танюшка.  Альма, свернувшись калачиком, спала в углу ограды.  Она  недавно набегалась, наигралась с детьми, налаялась до хрипа. И теперь, убежденная в том, что ее подопечные спят, позволила себе расслабиться.
  Протиснувшись в щель неплотно прикрытой калитки, Танюшка оказалась в запретном для неё огороде. Она отправилась было на поиски бабушки, но ее внимание привлекли солнечные блики,  отражающиеся от поверхности колодезной воды.  «Зайка» - воскликнул ребенок, направляясь к колодцу.

Отец, часто играя с маленькой дочкой, пускал по полу солнечные блики при помощи зеркального осколка, перед которым брился. Танюшка с радостным визгом бегала за «зайкой» доставляя удовольствие всей семье. Вот и сейчас увидев знакомого «зайку», девочка шагнула в яму.
Альма, вздрогнув от вскрика ребенка, вскочила на лапки и приподняв обвисшие уши, прислушалась. Мгновенно поняв, что вскрик  услышанный ею, таит в себе смертельную опасность, собачка  в несколько прыжков оказалась у колодца.

Танюшка колотила по воде ручонками, пытаясь ухватиться за скользкие бревна колодезного сруба, который был почему-то, на уровне земли. На поверхности девочку удерживало ее , надувшееся колоколом платьице.
Без раздумий прыгнув в воду, Альма уцепилась зубами в подол платьица ребенка и попыталась выбраться с ней  из водяного плена
Но не тут то было. Танюшка была достаточно тяжеленькой, а собачонка — маленькой и слабой.  Отпустив подол  детского платья,  Альма, бешено работая лапками, подняла мордочку вверх и завыла совершенно несвойственным ей, тоскливым волчьим воем.
Глафира Савельевна подняв от капусты голову, с удивлением прислушалась.  И вновь собачий вой резанул бабкино сердце. Глафира, насколько позволяли ноги, предчувствуя беду, бросилась к дому. Она успела вовремя. Голова девочки скрылась под водой за минуту до  того, как бабушка с воплями успела ухватить краешек платья внучки.  Опустив ребенка на траву, Глафира , воя не хуже Альмы, принялась трясти ребенка. Она не обращала внимания на тонущую собачку. Не до того было. Лапки Альмы скользили по бревнам и срывались в воду.  Намокшая шерсть тянула вниз.
На вой  Глафиры, с улицы прибежала соседка. Оторвав бабушку от внучки, она ловко перевернула девочку на животик и похлопала по спинке
Изо рта ребенка хлынул целый поток воды и она заплакала.   
Вытащив полу захлебнувшуюся собачку из колодца, соседка , ругая хозяев, помогла Глафире унести в дом плачущую Танюшку.
 А Альма долго еще лежала у открытой ямы, обсыхая и приходя в себя.
Глафира, вернувшись через полчаса, закрыла колодец и погладив обессилевшую спасительницу ее внучки, виновато прошептала «Прости ты меня Альмушка, дуру старую. Спасибо тебе, голубушка»
После этого случая, Сергей немного отойдя от шока,  срубил высокий, в пояс взрослого человека сруб на  колодце. И крышку приладил откидную.  Тещу он, хоть и неохотно, но простил. Понимал мужик, что виноват сам больше был.
А Альма,  с того дня,  стала получать дополнительный продуктовый паек в виде чашки парного козьего молока, которого в семье хватало только Танюшке и беременной ее маме.  Но в благодарность собаке за спасение ребенка, Луша делилась с Альмой своей порцией. 
  В разгар декабрьских морозов, у Танюшки появился братик Гриша.  И у Альмы, живущей вместе с людьми в доме,  прибавилось забот. Она быстро поняла, что нужно делать, чтобы ребенок не плакал.
Младенец спал в подвесной люльке,  сработанной Сергеем.  И Альма, частенько, ухватив зубами бечевку, привязанную к люльке, мотала головой, раскачивая самодельную колыбель.
 Это позволяло уставшей за день Лукерье, вздремнуть лишний часок. Весной у Щипачевых отелилась телочка, оставшаяся от их, обмененной на дом, коровы .  Жить стало сразу легче и сытнее.
А с наступлением первого тепла, в селе появился заготовитель Так называли предприимчивых граждан пятидесятых годов.  Заготовители разъезжали по селам на сытых, запряженных  в добротные повозки, конях.  Маленькие села, типа тех, где жили Щипачевы, были особенно любимы заготовителями . В таких селах денег колхозникам за их труд, почти не платили, рассчитываясь зерном за трудодни. 
Заготовители  везли в села вышедшие в городе из моды, плюшевые жакеты,  побитые молью кашемировые платки. Некоторые везли «ковры».  Эти сомнительные   изделия искусства, представляли собой куски клеёнки, с грубо намалеванными на них краснолицыми красавицами, непропорциональными , жирными лебедями,    какими-то подобиями оленей и прочей живностью.   В селах, где не было зачастую даже магазинов,   подобный ширпотреб разлетался на «ура».
Заготовителям несли зерно, овечью шерсть,  шкуры животных, мед, лесные ягоды, соленые грузди.   
Иногда доходило до курьеза. Жена, желая получить вожделенную жакетку,  тайком от мужа, уносила заготовителям рыбу засоленную супругом на зиму. Бывали и ссоры серьезные в семьях, и драки. Но на что не пойдешь ради того, чтобы  на зависть соседкам,  прогуляться по селу в новенькой ( немного всего потертой на локтях),  плюшевой жакетке.
У Лушки жакетка была еще с того времени, когда они и в городе модными были. Мать по случаю достала. А вот ситцу на платье  она приобрести была бы не прочь.
Повозка с заготовителем, медленно катилась по самой широкой улице села. Люди, прослышавшие о приезде закупщика, заранее ждали у ворот. День уже клонился к вечеру. Колхозники, пришедшие с работы, вытаскивали за ворота свои припасы, приготовленный на обмен.  Сергей помог жене вынести за ворота пару овечьих шкур,  добротный шмат соленого сала и полмешка каленых, отборных семечек. Большего предложить на обмен, далеко не богатой семье, было нечего.
Альма, выскочив за ворота вместе с хозяевами, весело носилась по улице, трепеща длинными своими ушами, как лодка, полуспущенным парусом.
 Поджидая замешкавшегося у соседских дворов закупщика, Сергей присев на корточки, достал из кармана губную гармошку.
Когда важный заготовитель подъехал ко двору Щипачевых, его взору предстала необычная картина, каких не в каждом цирке увидишь. Лохматая, лопоухая собачонка, повизгивая и подвывая в такт музыке,  ловко прыгала на задних лапках, вращаясь вокруг своей оси. В то же время, она , как  юла,  достаточно проворно  совершала большой круг.
Собравшиеся на бесплатное представление соседи, весело смеясь, дружно хлопали «артистке», подбадривая её на новые  затеи.
Заготовитель, остановив лошадь, с интересом наблюдал за представлением. «Альма- крикнул хозяин, прекратив играть, - покажи, как Гитлер на Москву лаял.»  Альма , резко остановившись, припала к земле и неожиданно грубо, для её тщедушного тельца, зарычала, показывая мелкие, острые зубы.  Подбадриваемая свистом и одобрительными возгласами, собачка принялась кидаться на неведомого врага, заливаясь злым лаем. «Альма, а ну покажи, как Гитлер от Москвы удирал» - приказал довольный хозяин. Собачонка , взвизгнув, поджала хвост и с тонким, жалобным воем, кинулась к себе во двор. «Ну и чудо! Серега, ты прямо артист. А собака-то , ну вылитая актерка. Надо же, какая умная»- восторженно кричали односельчане Сергея.
После бесчестного обмена  потом  выстраданных крестьянских продуктов на «мануфактуру», люди делясь впечатлениями, разошлись по домам. Пора было доить — кормить свое хозяйство.  За свое добро, Лушка получила шесть метров реденького,  низкосортного ситца. Никто из  сельчан не обратил внимания на то, как упитанный, хорошо одетый заготовитель, жадным взглядом проводил необыкновенную собачонку.
Где-то в Алтайском небольшом городке, у него имелся добротный  дом на  крепком фундаменте.  В доме имелось все, что могли позволить себе в те, пятидесятые годы, самые состоятельные люди. В подвале дома, в тайнике  хранилось несколько сотен облигаций трехпроцентного займа. Отец семейства, сумевший во время войны, за большие деньги  приобрести себе справку инвалида, время зря не терял.
Он давно уяснил себе, что  голодный и раздетый человек, готов отдать все за подшитые валенки и кусок хлеба.  Ловко перекупая, перепродавая, обменивая, обманывая и просто обирая доверчивых людей, «заготовитель» скопил себе хороший подпольный капитал.   Он умело отчитывался перед государственной  организацией в которой числился заготовителем сельхозпродуктов для военных нужд.  Но себе, любимому, оставался более чем солидный «приварок».
В.Сараева/истории из жизни

[Татьяна]

 

[бегемот05]

Татьяна, 

[Ирина53]

Продолжения не хватает. Как собачку украл, или купил, и как она домой вернулась.

[бегемот05]

Ирина53, сейчас принесу продолжение обязательно интернет глючит)))

[Иванова Светлана]

Ирина53, сейчас принесу продолжение обязательно интернет глючит)))

И я жду , Бегемотик 

[бегемот05]

Иванова Светлана, все принесла 

[мишаня]

бегемот05, 

[бегемот05]

мишаня, 

[мишаня]

АЛЬМА

Часть 2

Молодая жена и двое малолетних детишек никогда и ни в чем не знавшие нужды, ждали своего кормильца отца, каждый раз с новыми подарками и игрушками для детей.
На сей раз он собирался привезти  своим любимым мальчишкам  особенную игрушку — живую цирковую собаку. Его сын от  первой жены, погиб на фронте. Жену он просто выжил из дома. На ее место привел молоденькую, красивую беженку, откуда-то с Украины.  Семнадцатилетняя девчонка родила ему, 50 летнему  благодетелю двойню.  Он давно забыл о том, что у него когда-то был сын, герой войны, была жена, прошедшая с ним тяжелые годы гражданской войны, тяготы голода и холода.  Зачем вспоминать плохое, когда под боком молодая красавица, бессловесная и покорная.  А по дому бегают два пятилетних сына- наследника.
На ночевку заготовитель устроился у своего старого знакомого — председателя колхоза.  Два человека, понимающие друг друга с полуслова, давно нашли общий язык. Не впервой приехал в этот колхоз   Алтайский заготовитель.  За пятилитровый бочонок Алтайского меда, председатель подписал командировочное удостоверение старому дружку, указав в нем те цифры  приобретенного у колхозников товара, какие ему назвал заготовитель.
Указал он в удостоверении и количество обменного товара, завысив его наполовину.
Перед сном товарищи хорошенько пообщались  за столом, усидев  при этом настоящую заводскую бутылку «Московской». И тут заготовитель рискнул открыться старому другу.
«А как бы, Никитич, мне ту блохатую циркачку прикупить? Может переговоришь с хозяином» Уяснив в чем дело, «Никитич» покачал головой.  Он объяснил товарищу, что это бесполезно и Сергей Щипачев ни за что с Альмой не расстанется. Она, мол , девку его спасла. Щипачев прилюдно поклялся, что Альма до смерти у него в доме, заместо хорошего друга жить будет.  Утром, проезжая мимо дома Сергея,  перекупщик увидел Альму.  Она сидела у плетеной калитки и зорко поглядывала вокруг.
Приостановив лошадь, заготовитель осмотрелся. Колхозники, выгнав в стадо домашний скот, ушли на работу. Те кто оставался дома, заняты были кто детьми, кто приготовлением нехитрого обеда. Старики еще не выползли на солнышко, на свой обычный пост. Улица была пуста.
 «Альма» - позвал  мужчина,- подь -ко сюда. Смотри, что у меня есть!»  Он вынув из дорожной сумки кусок соленого сала, покрутил им в воздухе.  Необычно вкусный запах подкопченого сала коснулся ноздрей собачки.  Никто еще, за четыре года ее жизни, не обманывал и не пугал животное.  Несколько тычков от Лушки поначалу, давно забылись Альмой.  Не спуская глаз с аппетитного лакомства, Альма сделала несколько шагов в сторону повозки. Остановившись, она подняла голову и наблюдая за рукой незнакомого человека, на всякий случай, приподняла губу, показывая совсем нестрашные зубы.
Стараясь придать голосу, как можно больше проникновенной ласки, заготовитель, почти шепотом позвал «Возьми, Альма. На!» Он сошел с повозки, не забывая внимательно оглядывать пустую улицу. Присев на корточки, негодяй протянул собаке  лакомый кусок. А когда та быстро ухватила зубами  невиданное лакомство, мужчина ловко накинул на голову собачонке свой пиджак.
Стиснув собачью голову руками так, чтобы она не могла завизжать, он быстро сунул  Альму  вниз головой в брезентовый мешок и погнал лошадь прочь от поселка.
Отъехав подальше, заготовитель завязал бечевой мешок, оставив лишь щель для дыхания животного. И не обращая внимания на испуганный визг собаки, поехал  в сторону дома. Добираться ему предстояло не менее двух суток.  Он истратил весь обменный товар, подписал все отчеты и командировочные бумаги. Погода стояла прекрасная. Широкий возок был завален добротными продуктами обмена. Сытая здоровая лошадь шла хорошей рысью. Так что переживать было не о чем.
 На ночевку  перекупщик остановился  на границе Новосибирской области и Алтайского края у кума, с которым породнились еще в годы жизни с первой женой.
 Собаку он выдал куму, как свою,» но уставшую и поэтому  недовольную жизнью»
 Альму привязали в сарае хозяина ночлега.  Толстую пеньковую веревку, она к утру перегрызла, но сбежать не сумела, так как сарай был надежно закрыт.
Утром заготовитель отстегал собачку вожжами и сунув в мешок пригрозил утопить, если она еще раз посмеет  выкинуть подобный крендель.
На следующий день, ближе к вечеру,  похититель чужого имущества, с вполне человеческим именем, прибыл в родной поселок, где его встретили шумные сыновья и тихая, бледная молодушка.  Похитителя -заготовителя звали Николай Тимофеевич. Его молоденькую жену — Оксаной.
Дети бросились к отцу со звонкими , радостными воплями. Им было всего по пять лет и они еще не понимали, отчего их такая красивая мама, бывает веселой и  разговорчивой только тогда, когда их щедрого папочки не бывает дома.
Прыгая и резвясь вокруг отца, мальчишки дружно вопили, прося у того «подарок от зайчика»  Каждый раз, возвращаясь из трех — четырех дневных поездок, Николай Тимофеевич привозил детям подарки. Чаще всего это были дефицитные фрукты, конфеты и игрушки. Оделяя сыновей очередным подарком, он говорил, что это им передал зайчик. Двадцатитрехлетняя Оксана, с рано потухшим взглядом, встречала пятидесятипятилетнего мужа молча.  Она ничего не трогала с его повозки, зная, что  часть добра он завтра сдаст в «Заготконтору»   А что именно он оставит, молоденькой женщине не велено было знать.
Николай Тимофеевич жену не обижал. Даже голос на нее не поднимал. Видимо от того, что не за что было. Обидел он ее только раз, но навсегда. Шесть лет назад, когда попутно подвозил    девушку   на работу к дальнему колхозному лугу,  туда где поденщицы  вручную заготавливали траву для колхозных коровенок.  Оксана, еще будучи маленькой девочкой, попала в Западную Сибирь с санитарным поездом.
Ребенок был ранен во время артобстрела .  Маленькую пациентку  приютила бригада  военных врачей. Девочка быстро выздоровела и до конца войны ездила в поезде, помогая санитарам ухаживать за ранеными.  Война закончилась. Поезд расформировали.. Одна из санитарок, пристроила 12 летнюю девочку у своей матери в Алтайском крае, в поселке пограничном с Новосибирской областью. В том самом, где жил Государственный служащий, заготовитель Николай Тимофеевич.
Старый сластолюбец давно приметил «бесхозную» русокосую  красавицу.  Её попечительница, у которой жила Оксана, была слишком старой, чтобы заступиться за девушку. А дочь ее, пристроившая девушку  к матери,  жила в Новосибирске.
Николай Тимофеевич рано утром выехал  по своим заготовительским делам.  Увидев торопливо бегущую по дороге,  подросшую и ставшую еще более красивой, девушку, он понял, что та проспала на работу.
За такое в начале пятидесятых, по головке бы не погладили. Заготовитель давно уже жил один, если не считать  его многочисленных зазноб почти в каждом населенном пункте, который он посещал по работе.
Жену свою, мать единственного их сына, Николай просто прогнал из дома после  гибели сына на фронте. Он давно бы избавился  от постаревшей, надоевшей ему жены, но мешал страх перед принципиальным, молодым комсомольцем — своим сыном.
Смерть единственного  сына принесла ему свободу. Николай собрал пожитки жены, кинул на возок пару мешков зерна, мешок картошки. Посадил больную, едва передвигавшуюся по дому женщину среди  пожитков и отвез ее  жену к ее родной сестре за  полсотни километров, в другое село. Краем уха, он слышал, что жена его умерла в тот же год. Но ничего не  шевельнулось в прогнившей душонке  мужика.
В тот злополучный для Оксаны день, заготовитель крикнул ей, чтобы садилась в повозку «Давай, девка беги сюда.  Довезу. А то бригадир трудодень снимет».
Оксана благодарно взглянув на Николая, осторожно пристроилась  рядом.
Взмахнув кнутом, возница погнал лошадь вскачь. От неожиданности, девушка упала на спину, угадав головой, прямо на колени извозчика.  Быстро перебросив вожжи в одну руку, Николай откинув кнут на телегу, придавил девушку к своим коленям.
Испуганной Оксане удалось  вырваться. На ходу соскочив с телеги, она бросилась бежать  в сторону от дороги.  Но заготовитель, затормозив лошадь, в три прыжка догнал молоденькую девочку и повалил в высокую траву.
Борьба здорового, сытого мужика и худенькой девочки с подорванным ранением и войной здоровьем, была предрешена.
 Убедившись, что изнасиловал девственницу, негодяй довольно заржал, как перестоявший жеребец «Короче, птаха, милаха. Мне баба нужна в хозяйстве А ты ничо, как я посмотрю. Задницу отъешь на моих харчах, и вовсе сладенькой будешь. Сегодня же перебирайся в мой дом. Завтра оформимся в ЗАГСе. Давай, не скули. Садись, на работу доставлю»
С того дня девушка замкнулась в себе. Куда -то пропал ее смех, исчез блеск молодости и тайного ожидания счастья. Но едва ли бы она пошла к старику в жены, если бы не оказалось, что старый кобель, не так уж и стар. И с первого насилия сумел «обрюхатить» несовершеннолетнюю девушку.
После регистрации брака, Оксана переселилась в дом к Николаю. Но никто и никогда не увидел больше счастливой улыбки на ее милом личике. И даже рождение близнецов, не очень обрадовало молоденькую мать.
Оксана жила, как во сне. С ужасом и  невольной дрожью отвращения, поджидала она в кровати своего  мужа, каждый раз молясь про себя, чтобы он в этот день сильно устал и не предъявлял ей своих супружеских претензий.

Равнодушно глядя на расшалившихся сыновей,  на маленькую, испуганную собачонку у их ног, Оксана невольно подумала о том, что это она сейчас испуганная и потерянная сидит у ног своих мальчишек и  кряжистого  здоровяка , которого почему-то, обязана считать своим, законным мужем.
Тем не менее, роскошный обед , как всегда, ждал Николая на столе.
Прихлебывая крепкий чай с малиновым варением, он весело посмеиваясь, рассказывал Оксане, как ловко надул всех, ради того, чтобы побаловать своих мальчишек проделками «циркачки».
«Так вы что, украли ее?» - пролепетала Оксана, растерянно глядя на мужа.  За шесть лет их совместной жизни, она так и не насмелилась называть супруга на «ты»  А ему это, кажется только доставляло удовольствие.
«Но, но! Ты, баба и судишь по бабьи. Не украл, а реализовал у быдла. Им самим жрать нечего. А моим наследникам игрушка!  Ты мать и радоваться должна, что сыны твои довольны» — назидательно закончил он.
  «Я и радуюсь» — пролепетала Оксана, пряча глаза.
На улице послышался жалобный, пронзительный визг, резанувший сердце Оксаны.
 Выбежав во двор, она с ужасом увидела, что ее пятилетние мальчики, вооружившись камнями, швыряют их в несчастное животное. Собачка забилась под ступеньку крыльца и  визжала, не в состоянии увернуться от  метких попаданий камней.
Что же вы делаете ? Илюша, Вадик. Прекратите!» Оксана оттащила упирающихся мальчишек от  Альмы. - Как вам не стыдно Ей же больно. А если бы вас камнями!?»
 «А чего она с нами в Гитлера играть не хочет? Папа сказал, что она будет рычать, когда мы ей скажем про Гитлера» — недовольно захныкали мальчишки.  На крыльцо дома, привлеченный шумом, вышел хозяин. Он только  что  изволил выкушать  несколько рюмок отличной водки, закусив ее  украинским вкуснейшим борщом и куском хорошо прожаренной свинины..  Лоснящиеся от жира щеки Николая Тимофеевича,  налились малиновой тяжестью. - «Что за шум, а драки нет!» - благодушно поинтересовался он у  Оксаны. «Что вы, Николай Тимофеевич. Драка как раз есть — робко пролепетала молодая женщина — Ваши  сыночки собачку бьют. Скажите им, что так нельзя»,- умоляюще попросила Оксана.
«Вопрос в том, за что бьют — философски проговорил хозяин, подняв вверх палец, — Если за дело, то правильно бьют. Человек — царь природы! Кто сказал, не помнишь»- обратился он к жене.   Оксана, понимая, что ничего хорошего он не скажет, по - привычке , молча отступила, скрывшись в доме.
Альма ничего не понимала. Только вчера она была в кругу любящих её людей. Она играла с подросшей Танюшкой, которой уже позволяли выйти за калитку. По ночам и утрам, качала, как заботливая мать, подвесную люльку с семимесячным  Гришаней.  И получала за свою заботу не только привычную чашку молока, но и  вкусные косточки, что приносили ей многие из соседей.
Она смело подпускала к себе любого  из  жителей села. Её любили и  даже баловали. Чесали за ушком, говорили ласковым голосом. И Альма, за эти знаки внимания, одаривала людей своими затеями. Люди смеялись и хлопали ей. И Альма за это готова была любить весь свет. Она по- собачьи, поняла, что все трюки, что преподает ей хозяин, нужно выполнять и за это её будут еще больше любить и баловать.
А что касается детей, то её и учить не надо было. Не сумевшая по каким -то генетическим сбоям в организме, заиметь собственных детей, Альма с материнской нежностью любила всех человеческих детенышей. А хозяйских — больше всех остальных.
И вдруг, вместо ласковой мягонькой Танюшки, пахнущей молочком, откуда-то взялись эти двое злобных человеческих детенышей, забросавших ее острыми камнями, больно ранящими ее тонкую кожу. И даже густая шерсть не защитила её тельца от ударов крупными кусками засохшей глины.  И откуда взялся этот страшный человек , избивший ее веревкой? Где хозяин? Почему он не заступился за неё и почему вместо ворчливой, но все равно, доброй хозяйки,  на нее смотрит странная и очень грустная женщина.
Альма своим врожденным собачьим чутьем почувствовала, что только эта женщина проявляет к ней чувство сострадания.
«А ну, покажи, как Гитлер на Москву пошел»- приседая перед забившейся под ступеньку крыльца собакой, гневно приказал этот страшный человек. Но ни голос его, ни интонация не сопутствовал тому, чтобы собака поняла, что от нее требую.т. Она не знала никакого Гитлера, никакой Москвы. Ей достаточно было хозяйской интонации и  кусочка хлеба  смоченного в молоке, чтобы проделывать заученные движения.
Здесь не было ни хозяина, ни его ласкового и в то же время, повелительного голоса. Не было и привычного угощения.  Несмотря на ужас , что испытывала Альма перед этими людьми, сосущее чувство голода, заглушало даже страх перед наказанием. От страшного человека пахло вареным мясом, вызывая болезненные судороги пустого собачьего желудка.
  Мальчишки продолжали кидать в нее камнями. Но не так яростно, как прежде. Отец все-таки, погрозил им пальцем. Оксана, наблюдавшая из приоткрытого окна всю эту картину, не выдержала - «Николай Тимофеевич», - подала она робкий голосок, — может она кушать хочет?»
«Ну да! Собака свою жратву отработать должна. А эта   божье создание , даже простой команды не хочет  исполнить. Перед быдлом немытым на задних лапках выплясывала и всякие фокусы показывала, а  для моих сыновей и тявкнуть не желает»
Ухватив визжащую собачонку за шиворот , заготовитель зашвырнул ее в небольшой, каменный сарайчик без окон. Здесь зимой хранился уголь. Заперев дверь, мужчина ушел в дом, позвав с собой детей.
Ночью Альма разбудила хозяина громким, тоскливым воем. Матерясь и проклиная «поганую суку» он поднялся и натянув на голое тело кальсоны, вышел во двор.
Лежащая на супружеской кровати Оксана, с содроганием вслушивалась в сочные звуки  избиения несчастного животного . Альма визжала так, что сердце молодой женщины не выдержало. Выскочив во двор, она впервые за шесть лет их совместной жизни, закричала - «Что делаешь, изверг? Украл у чужих детей собаку, которую они наверное любили и не били никогда. И издеваешься над ней. Мало тебе моей кровушки! Так допей ее, а собаку отпусти. Голодом ведь заморишь. Забьешь до смерти»
 Заготовитель, от неожиданности выпустил из рук бечеву, которой хлестал Альму.
Не веря своим ушам, он шагнул к крыльцу, словно стараясь получше рассмотреть  стоящую на нем, полуобнаженную женщину.
Альма, прошмыгнув в  приоткрытую дверь сарайчика, несколькими прыжками пересекла двор и перемахнув двухметровый каменный забор, умчалась в темноту июльской ночи.
Это было непостижимо. Такой высоты она не брала никогда  Но ужас, голод и непередаваемая, жгучая боль от ударов витой бечевкой, удесятерили ее силы.
Пока изумленный  смелостью жены, заготовитель отворял ворота, Альмы и след простыл.
А в семье Щипачева Сергея, между тем,  царила маленькая паника.
Маленькой она была потому, что члены семьи просто не понимали,, куда могла деться их «нянька».  Лушке откровенно недоставало, невесть куда запропастившейся Альмы.  «Вот дрянь, четвертый год под хвост. А она задумала не вовремя, засучиться» - недовольно выговаривала Лушка мужу — За Гришкой, не хуже мамы присматривала  А сейчас, пока твоя  еще та морковочка  нагуляется, маме от детей ни на секунду не отлучиться. Даже поесть тебе, же приготовить.» Сергей же, забеспокоился не на шутку. Видимое ли дело. Никогда ранее не гулявшая  еще та морковочка ,  не появляется уже четвертые сутки. Не только дома, но и в поселке
Несмотря на тяжелую жизнь, которая была скорее, не жизнью, а выживанием.  Несмотря на повседневную рутину, односельчане, очень живо приняли участие в поисках своей сельской «артистки».
Шли дни. Разговоры вокруг «собачьей»  темы, постепенно сошли на нет.  И только в семье Щипачевых, никак не могли смириться с потерей своей Альмы.
 Капризничала Танюшка, без конца  требуя у отца, чтобы тот  нашел Альмочку. Тайком, но достаточно серьезно, переживала Лушка. Глафира Савельевна,  несколько ночей,  тихонько плакала в подушку, вспоминая, как немощная собачонка спасла ее внучку от неминуемой гибели.  Даже вечно пьяненький Александр Гаврилович и тот подозрительно швыркал носом,  когда речь заходила о возможной, плачевной судьбе  исчезнувшей собаки.
Никто не видел, неблаговидного поступка заезжего заготовителя. И никому в голову, почему-то, не пришло связать исчезновение сельской «артистки» с отъездом из села  перекупщика.
И только председатель маленького колхоза, прекрасно понимая, «чья собака мясо съела» , предусмотрительно помалкивал. Но в глубине души, он сам неодобрительно воспринимал  поступок  Алтайского «дружка».
В повседневных заботах о покосе, уборке урожая и прочих, пролетело лето. Наступил сентябрь с его золотой, неповторимой красотой. Правда, людям было не до красот, когда все спешили до осенних дождей, убрать урожай, поскирдовать сено, заготовить дров на зиму.
 Боль от потери любимицы всей семьи, немного позабылась. Сергей подумывал в зиму взять взрослую собаку.  Александр Гаврилович привез с охоты чьего-то потерянного в лесу крупного кобеля.  И Сергей решил, что собака нужна ему будет, чтобы охранять подворье. Зимами бывали случаи нападения волков на домашний скот.
У старой вдовы Матрены, жившей на окраине села, волки в прошлую зиму, зарезали стельную корову, прямо в хлипком, дырявом сарае.   Сарай у Щипачева был в порядке. Но сена никогда не хватало на полную зиму. И колхозники выпускали своих коровенок, подобрать объедья за колхозной скотиной.
 Делалось это ночью, тайком. Колхозные коровы выгонялись под навес. А на ночь — в "базу»  так называли в колхозах длинные бревенчатые коровники.
Личные коровки колхозников, выпущенные ночью, прямиком бежали к базам, где и подбирали объедья . Именно «объедья», а не объедки. Так всю жизнь в Западной Сибири называют коровьи объедки.
Луговые травы Сибири , очень богаты. Но Партия и Правительство призывали к тому, чтобы люди работали в колхозах, старались для общества. На свое, личное, отводился минимум.  Быть состоятельным гражданином, иметь что-то личное, было стыдно и недопустимо. Поэтому,  покосы отводились колхозникам самые бедные, на заболоченных или глинистых почвах.  Да и те были очень небольшими по площади.
Колхозники, ценой неимоверных усилий, во время справились с заготовками и уборкой . Но вот свои покосы, как обычно, многие убрать до дождей не успели. Не во всех семьях  были мужчины  многие не вернулись с войны. А подросшая молодежь, в большинстве своем  , постаралась пристроиться в городах и едва ли , их можно было за это судить.  Молодые тянулись к знаниям, к цивилизации. А какие знания можно было получить в небольших колхозах, где очагом культуры были лишь школы четырехлетки?
Сергей Щипачев, не только себе успел вовремя заготовить достаточно кормов для своей коровушки — кормилицы, но и бабушке Матрене ухитрился выкосить и  до дождей скопнить немного сена для ее козы. Ведь коровушку старушки сожрали голодные волки.
К концу сентября, зачастили мелкие, нудные дожди, больше похожие на мокрый туман.  В народе такие дожди принято называть «сеногноем».
 В начале октября, неожиданно выпал  снег. Луша, ранним утром, вышедшая доить корову, остановилась, пораженная чистотой этого недолгого снежного покрова. Стоит лишь немного приподняться солнышку и от белизны первого снежка, останутся  грязные лужи и раскисшая от дождей, черная, солончаковая почва.
Взгляд хозяйки подворья, натолкнулся на мелкие, собачьи следы, что портя красоту  хрупкого снежного покрова, цепочкой тянулись к пустующей будке пропавшей Альмы.
Луша, кажется и сообразить -то, толком ничего не успела, как непроизвольно , громко крикнула «Альма!»
  Из будки выползло что-то , грязно серое, вислоухое существо, с огромным, волочащимся по  тающему снегу, животом.
«Альмочка!»№ - Луша уронив ведро, опустилась на колени прямо в  снежно -грязевую жижу. Собачка на брюхе подползла к хозяйке она  тоненько, виновато поскуливала .  Из ее серых, удлиненных глаз катились самые настоящие слезы «Альмушка, милая. Ты ли это?» - Луша сама от себя не ожидала, что так  обрадуется возвращению обыкновенной  дворняжки. Собачка, приподнявшись на дрожащих, кривых лапках, несмело лизнула  строгую когда-то, хозяйку,  горячим языком.
Луша провела рукой по ребрам собаки, подивившись ее худобе.  «Милая ты моя! Пузо -то вон лопнет скоро. Сколько же их там в тебе ? Неужели, ради  деток, ты так нас надолго бросила? А что ж это за шрамы у  тебя, бедняжка ты моя»  Не вс силах сдерживать слез, Луша вернулась в дом. Сергей уже поднялся и зевая одевался на работу «Сереж, Альма вернулась»- дрогнувшим голосом, тихонько сообщила Луша.
Сергей дернувшись всем телом, дико глянул на жену и тот  час выскочил за дверь.
 Но вернувшись через пару минут, он взволнованно бросил «Щенится она. Прямо на крылечке. Дай какую-нибудь тряпицу.»
Супруги, прикрыв Альму куском старой кошмы, сидели рядышком все то время, пока собака производила на свет своих первых в жизни детей.  Луша забыла о не доенной корове Сергей   забыл о том, что ему надо сегодня вывозить навоз с базы на колхозные поля.
 Отощавшая, неоднократно покусанная собаками,  постоянно голодная альма,  более двух месяцев добиравшаяся до родного поселка, рожала своих деток, очень тяжело.
Плюнув на все предрассудки, Сергей, засучив повыше рукава, принялся помогать бедняжке.
И возможно, этим спас  жизнь своей любимице и жизни пятерых смешных, вислоухих щеночков.
Выздоравливала Альма  трудно.   Телесные и психические запасы энергии маленькой, но сильной духом собачки , полностью истощились. Бесконечно долгая дорога, полная опасностей и голода  высушила и без того, тщедушное её тельце.
А  тут еще, не вовремя, взбунтовались,  четыре года спокойно спящие инстинкты собачьего естества.
Пройдя весь ритуал зачатия и   покинув своего  случайного друга, Альма снова, по ей только понятным ориентирам , пустилась в путь. Её верное собачье сердце, безошибочно вело Альму к Танюшке, к маленькому Гришане, к хозяйке и хозяину, без  которых она не мыслила своей жизни.
И вот она дома! В своей утепленной и расширенной хозяином, будке У ее сосков копошатся три ее сыночка и две дочки.
Вопреки  негласному правилу , топить новорожденных котят и щенков, Сергей оставил всех пятерых.  Да и как было не оставить, если  почти каждый житель небольшого села, заявил свое желание обзавестись щенком от знаменитой Альмы!

[бегемот05]

мишаня, че то я и не подумала так лучше!!! спасибо 

[мишаня]

мишаня, че то я и не подумала так лучше!!! спасибо 

Хороший конец рассказа (извиняюсь, не вытерпела, добавила, самой было интересно чем дело кончится)

[бегемот05]

мишаня, я тоже только отдельной темой