Настроение. ОЛЬХОВАЯ СЕРЕЖКА

[Алла2]

Булат Окуджава. Заезжий музыкант
Ю.Левитанскому
художник Байрам Саламов

Заезжий музыкант целуется с трубою.
Пассажи по утрам, так просто, ни о чем...
Он любит не тебя, опомнись, Бог с тобой
Прижмись ко мне плечом. Прижмись ко мне плечом.
Живет он третий день в гостинице районной,
Где койка у окна - всего лишь по рублю,
И на своей трубе, как чайник, раскаленной,
Вздыхает тяжело... А я тебя люблю.
Ты слушаешь его задумчиво и кротко,
как пенье соловья, как дождь и как прибой.
Его большой трубы простуженная глотка
Отчаянно хрипит. (Труба, трубы, трубой...)

Трубач играет туш, трубач потеет в гамме,
Трубач хрипит свое и кашляет, хрипя.
Но как портрет судьбы, он весь в оконной раме,
Он любит не тебя... А я люблю тебя.
Дождусь я лучших дней и новый плащ надену,
Чтоб пред тобой проплыть, как поздний лист дрожа...
Не много ль хочу, всему давая цену?
Не сладко ль я живу, тобой лишь дорожа?
Тебя не соблазнить ни платьями, ни снедью:
Заезжий музыкант играет на трубе!
Что мир весь рядом с ним, с его горячей медью?..
Судьба, судьбы, судьбе, судьбою, о судьбе...
***


Булат Окуджава. Бумажный солдатик
Один солдат на свете жил,
красивый и отважный,
но он игрушкой детской был:
ведь был солдат бумажный.

Он переделать мир хотел,
чтоб был счастливым каждый,
а сам на ниточке висел:
ведь был солдат бумажный.

Он был бы рад - в огонь и в дым,
за вас погибнуть дважды,
но потешались вы над ним:
ведь был солдат бумажный.

Не доверяли вы ему
своих секретов важных,
а почему?
А потому,
что был солдат бумажный.

А он судьбу свою кляня
Не тихой жизни жаждал.
И всё просил: огня, огня.
Забыв, что он бумажный.

В огонь? Ну что ж, иди! Идёшь?
И он шагнул однажды,
и там сгорел он ни за грош:
ведь был солдат бумажный.

(кликните для показа/скрытия)

**************************************************************

[Алла2]

«Лунный свет», 1889. Анри-Жозеф Арпиньи
Анри Жозеф Арпиньи (1819-1916) — французский художник.
Смолоду по настоянию семьи занимался предпринимательством, но затем любовь к живописи взяла верх, и в 27-летнем возрасте Арпиньи поступил в парижскую студию Жана Алексиса Ашара. В конце 1840-х годах он впервые совершил поездку в Италию для работы, в 1850-е годы сблизился с Камилем Коро, вместе с которым отправился в Италию повторно. В 1861 году Арпиньи ожидал первый крупный успех на Парижском Салоне, участником которого он регулярно был и в дальнейшем.
Арпиньи считается одним из ведущих французских акварелистов своего времени. Основные его работы — пейзажная живопись, изображения детей, портреты. Многие из его лучших работ были написаны в Эриссоне, а также в регионах Ниверне и Овернь.
У него было множество учеников, среди них Эмиль Аппей, Жанна Ронжье, Джейн Ле Судье, Луи-Александр Кабье, Пьер Виньяль, Раймон Верден и Эмиль Дардуа.
***
Контролёр на Мариинском канале, 1909 год
30 августа 1863 года родился Сергей Михайлович Прокудин-Горский.
 Ученый, инженер, химик, автор уникальной технологии цветной фотосъемки и отличный фотограф,
и каждое из этих качеств заслуживает отдельной большой статьи.
***
Летние танцы Невы.
Автор фото: Litvinovanv.
***
Сьюзенн — творение из стекла работы гениального Рене Лалика, 1925 г.
***

[Алла2]

А.П. Чехов - Моя "Она"
По ее милости я хожу раздет, живу в дешевом номере, питаюсь ерундой, пишу бледными чернилами.
Всё, всё пожирает она, ненасытная! Я ненавижу ее, презираю...
Давно бы пора развестись с ней, но не развелся я до сих пор не потому,
что московские адвокаты берут за развод четыре тысячи... Детей у нас пока нет...
Хотите знать ее имя? Извольте... Оно поэтично и напоминает Лилю, Лелю, Нелли...
Ее зовут — Лень."
***

4 сентября - День Памяти Эраста Гарина.
,,Он был великим артистом. Такого второго артиста, как Гарин, нет и не будет".
Фаина Раневская.
Гарин – псевдоним Эраста Павловича Герасимова, который он взял себе еще в Рязани,
где родился 10 ноября 1902 года. Был он, как говорят, немножко "не от мира сего",
вроде и похож на своих сказочных персонажей – такой же добрый, застенчивый, странноватый,
но в то же время прямой, бескомпромиссный, блестяще образованный.

Гарин - один из немногих учеников Мейерхольда, который, несмотря на уход из театра,
 не отрекся от своего Учителя во время трагедии.
Арестовали Мейерхольда, когда он возвращался от Гариных - 20 июня 1939-го.
Эраст и его жена Хеся Локшина послали ему смелую телеграмму в тюрьму
с теплыми словами поддержки, которую, конечно, адресат не получил.

А они ждали его, копили деньги, чтобы на первое время после возвращения
Мастеру было во что одеться… Они первыми написали письмо в прокуратуру в его защиту.
Рассказывают - уже перед смертью тяжелобольной Эраст Павлович возвращался мыслями
к Мейерхольду и всё спрашивал: "Скажите, за что они его убили?".
Он должен был сыграть большевика Максима в знаменитой кинотрилогии, начал сниматься,
но работа по каким-то причинам остановилась, и Гарин, выбирая между экраном и сценой,
остался у Мейерхольда.

А популярность Гарина в 20-е годы была фантастической, вся Москва ломилась на его спектакли
в театр Мейерхольда, где он играл три великие главные роли: Гулячкина, Чацкого и Хлестакова.
О Хлестакове Сергей Герасимов писал: "С тех пор прошло полвека, а я запомню "Ревизора"
как одну из вершин актерского мастерства реалистического".
Ольга Леонардовна Книппер-Чехова, вспоминая о походе на "Мандат" группы мхатовцев во главе
со Станиславским, говорила, что в этот вечер было два спектакля: на сцене и в зале.
Публика не знала, куда смотреть: то ли на сцену, то ли на Константина Сергеевича,
который хохотал до слез. После спектакля Станиславский отправился за кулисы -
поблагодарить и поздравить постановщика и актеров. Гарина искали, но не нашли –
ненормально застенчивый Гарин просто сбежал.

Существует много версий, откуда у Эраста Павловича появилась его необыкновенная манера
разговаривать, его неповторимая "гаринская" интонация, которая сохранилась до конца дней.
Говорили, что он перенял ее у своего любимого друга Николая Эрдмана.
Другие утверждали, что это Эрдман копировал речь Гарина.
А скорее всего, они были просто очень похожи.

Когда Эрдмана арестовали, Гарин проделал тысячи километров, чтобы всеми видами транспорта,
включая предназначенный для списания старенький гидроплан, добраться до Енисейска,
где отбывал ссылку его друг.

Товарищ Гарина по театру Мейерхольда Народный артист СССР Юрий Лавров написал о нем:
"Одна поездка Гарина в Сибирь к ссыльному Эрдману
делает его в моих глазах рыцарем без страха и упрека".
Станислав Садальский**
***

Олег Митяев - Соседка

(кликните для показа/скрытия)

Музыка, стихи и пение - Олег Митяев
Снова гость к моей соседке.
Дочка спит, торшер горит. Радость на лице.
По стеклу скребутся ветки,
В рюмочки коньяк налит – Со свиданьицем.
Вроде бы откуда Новая посуда?
Но соседка этим гостем дорожит:
То поправит скатерть, То вздохнёт некстати,
То смутится, что не острые ножи.
Он – мужчина разведённый,
И она разведена. Что тут говорить…
Правит нами век казённый,
И не их это вина – Некого винить.
Тот был – первый – гордым,
Правильным был, твёрдым, -
Ну да Бог ему судья, да был бы жив.
Сквер листву меняет, Дочка подрастает…
И пустяк, что не наточены ножи.
Пахнет наволочка снегом,
Где-то капает вода, Плащ в углу висит.
На проспект спустилось небо
И зелёная звезда Позднего такси.
Далеко до Сходни, Не уйти сегодня,
Он бы мог совсем остаться да и жить.
Всё не так досадно, Может, жили б складно…
Ах, дались мне эти чёртовы ножи!
Ах, как спится утром зимним!
На ветру фонарь скулит – Жёлтая дыра.
Фонарю приснились ливни – Вот теперь он и не спит,
Всё скрипит: пора, пора…
Свет сольётся в щёлку, Дверь тихонько щёлкнет,
Лифт послушно отсчитает этажи…
Снег под утро ляжет, И неплохо даже
То, что в доме не наточены ножи.
1987
***

[Алла2]

Исторические хроники с Николаем Сванидзе.
Плейлист 96 серий:  ссылка

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Фильм "1901. Точка отсчета" представляет героев будущих серий – Сергея Витте и Петра Столыпина,
Владимира Ленина и Льва Троцкого, Иосифа Сталина и Никиту Хрущева и многих других политиков,
ученых, писателей, деятелей искусств.

1901 год — Точка отсчёта. Исторические хроники с Николаем Сванидзе.

(кликните для показа/скрытия)

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Вторая серия документального цикла "Исторические хроники" с Николаем Сванидзе
посвящена 1902 году и судьбе замечательного русского промышленника и мецената Саввы Морозова.
Он являлся одним из создателей МХАТа, на его деньги и было построено знаменитое здание театра в Камергерском.

Фильм пытается ответить на вопрос: почему в революцию шли образованные и богатые люди России,
не только заложившие основы ее промышленного процветания, но и много сделавшие для ее блестящего культурного развития?

Савва Морозов умер при странных обстоятельствах. Историки до сих пор гадают –
было ли это самоубийство, или же ему помогли уйти из жизни... Кто? Кому это было выгодно?

1902 год — Савва Морозов. Исторические хроники с Николаем Сванидзе.

(кликните для показа/скрытия)

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Третья серия посвящена 1903 году и судьбе первого русского Нобелевского лауреата -
академика Ивана Петровича Павлова. В этом году он впервые огласил основы своей теории,
и именно в честь него Альфред Нобель назвал премию в этой области "премией по медицине и физиологии".

Казалось бы, деятельность кабинетного ученого и исторический, социальный процесс практически не пересекаются. Но из трудов Павлова его современники большевики сделали совсем неожиданные социальные выводы. А эксперименты по выработке условных рефлексов, которые Павлов проводил на животных, заменили на подобные же, но проводимые над людьми.

Павлов прожил 86 лет, 19 из них – при советской власти. Большевики благоволили ученому, теории которого обосновывали и оправдывали эксперименты над собственным народом. Сам же он остался противником всякого насилия над человеком и как мог спасал сотрудников своей лаборатории от репрессий.

1903 год — Академик Иван Павлов. Исторические хроники с Николаем Сванидзе.

(кликните для показа/скрытия)

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Россия 1904 года... Страна – накануне революции, старый мир рушится. Рубят вишневый сад. Умирает Чехов. О созвучности этих подлинных и вымышленных событий призывает задуматься Николай Сванидзе.

Четвертая серия документального сериала посвящена 1904 году и Антону Павловичу Чехову. Это – последний год жизни великого писателя и драматурга, и одновременно – год премьеры его бессмертной пьесы "Вишневый сад".

Вместе с ведущим и автором фильма зрители побывают в Ялте и маленьком немецком городке Баденвейлере, где умер Чехов, узнают историю установки первого в мире памятника великому писателю.

О вечности чеховской драматургии рассказывают режиссеры Эймунтас Някрошюс, Александр Сокуров и Галина Волчек. Марина Влади вспоминает о том, как она играла Ирину в "Трех сестрах" в Париже.

1904 год — Антон Чехов. Исторические хроники с Николаем Сванидзе.

(кликните для показа/скрытия)

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Пятая серия документального цикла "Исторические хроники" с Николаем Сванидзе посвящена 1905 году и российскому государственному деятелю, первому председателю Совета министров России, графу Сергею Витте. Его премьерство пришлось на тяжелый, переломный 1905 год. Страна только что потерпела позорное поражение в русско-японской войне. Произошла первая русская революция. Энергичный соратник Александра III, автор чрезвычайно успешной финансовой реформы Сергей Юльевич Витте стал тем человеком, которому удалось вывести Россию из опасного кризиса.

Витте - автор первой русской Конституции - Манифеста 17 октября. Своими умелыми и решительными действиями он предотвратил вооруженное восстание в столице империи, Санкт-Петербурге, переиграв председателя Петросовета Троцкого. Однако слишком инициативные и успешные сановники не были нужны Николаю II. Витте отправили в отставку. Он не дожил до новой революции год...

Самая большая "головная боль" царской фамилии – это судьба откровенных мемуаров Витте. Их искали в доме покойного, но Сергей Юльевич хранил их в западном банке. Некоторые историки считают, что доживи Николай II до публикации этих воспоминаний – он бы умер со стыда.

1905 год — Сергей Витте. Исторические хроники с Николаем Сванидзе.

(кликните для показа/скрытия)

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------
* Шестая серия документального цикла "Исторические хроники" с Николаем Сванидзе посвящена 1906 году, Александру Блоку и поэзии Серебряного века. Именно в этом году Блок написал свою знаменитую "Незнакомку". К этому же времени относится кульминация жизненной драмы поэта, связанной с его женой, Любовью Менделеевой, и другом - поэтом Андреем Белым.

Однако серия не ограничивается рамками 1906 года. В ней рассказывается о многих загадках из жизни великого поэта. Зритель узнает подробности о работе Блока в Чрезвычайной комиссии, созданной Временным правительством. Впервые будут представлены уникальные документы последнего года жизни Блока, из которых становится ясно, кто виноват в смерти поэта.

1906 год — Александр Блок. Исторические хроники с Николаем Сванидзе.

(кликните для показа/скрытия)

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Седьмая серия документального сериала "Исторические хроники с Николаем Сванидзе" посвящена 1907 году и Максиму Горькому. В этом году писатель издал свой знаменитый роман "Мать", восторженно встреченный революционерами, и не понятый литературными критиками. Фильм расскажет о том, как Горький помогал большевикам в 1907 году проводить съезд в Лондоне, как сложились его дальнейшие отношения с политиками, с Лениным, со Сталиным. Зрители фильма узнают много нового о личной жизни писателя, его взаимоотношениях с женой Екатериной Павловной, актрисой Марией Андреевой, авантюристкой Марией Закревской-Будберг-Бенкендорф.

1907 год — Максим Горький. Исторические хроники с Николаем Сванидзе

(кликните для показа/скрытия)

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Восьмая серия документального цикла посвящена 1908 году и великому русскому микробиологу Илье Мечникову (1845-1916).
Именно в этом году ученый стал лауреатом Нобелевской премии. Мечников жил тогда в Париже и работал в знаменитом Институте Пастера. Илья Ильич вынужден был покинуть родину, где студентов и профессоров больше волновала политика, чем наука и будущее человечества.
Теория иммунитета, разработанная Мечниковым, стала основой всей современной медицины, но обыватели стали проявлять к ней интерес только сейчас, когда мир захлестнула эпидемия СПИДа. Ученый считал, что человек не просто может, а должен жить лет 140-150, для этого всего лишь надо использовать полезные микробы для уничтожения вредных.
С тех пор прошло 100 лет, продолжительность жизни увеличилась, но до прогнозов Мечникова человечеству еще далеко... Тем не менее, все больше людей начинают свой день по мечниковскому рецепту долголетия – с йогурта и простокваши.

1908 год — Илья Мечников. Исторические хроники с Николаем Сванидзе

(кликните для показа/скрытия)

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Девятая серия документального фильма "Исторические хроники с Николаем Сванидзе"
посвящена 1909 году и провокатору Евно Азефу. Этот человек возглавлял одну из самых страшных
террористических групп России начала века - Боевую организацию партии социалистов-революционеров. Одновременно он являлся тайным агентом полиции, и, по одной из версий, именно ему Боевая организация обязана своим развалом.

Жизнь Евно Азефа полна загадок, и до сих пор неясно - что руководило великим провокатором -
меркантильный интерес или идейные соображения...

1909 год — Евно Азеф. Исторические хроники с Николаем Сванидзе

(кликните для показа/скрытия)

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------
1910 - последний год жизни Льва Толстого, и без преувеличения можно сказать, что уход Толстого
из Ясной поляны и последовавшая за ним смерть писателя стали главными событиями года.
Весь мир следил за развернувшейся в России драмой. Похороны отлученного от Церкви Толстого
стали колоссальным общественным событием, вызвавшим студенческие стачки и рабочие забастовки.

Два года спустя кинорежиссер Яков Протазанов снял фильм "Уход великого старца",
ставший первой "полочной" лентой отечественного кинематографа.
Тогда по просьбе родственников Толстого ее не показали широкой публике.

В "Исторических хрониках" современный зритель увидит фрагменты этого старого фильма
и уникальную хронику, запечатлевшую великого писателя.
В фильме снимались писатели Анатолий Приставкин и Василий Аксенов, актер Михаил Козаков
и директор музея "Ясная поляна" Владимир Толстой.

1910 год — Лев Толстой. Исторические хроники с Николаем Сванидзе

(кликните для показа/скрытия)

------------------------------------------------------------------------------------------------------------
В 1911 году Россия потеряла великого премьера-реформатора Петра Аркадьевича Столыпина.
О судьбе его реформ в фильме Николая Сванидзе размышляют Григорий Явлинский и Егор Гайдар,
Анатолий Чубайс и Сергей Степашин.

Однако фильм не только о сути столыпинских реформ, но и о трагической судьбе самого
Петра Аркадьевича и его семьи. Трехлетнего сына Столыпина приговорили к смерти путем отравления
и приговор отослали матери. Тогда ребенка спасло только чудо.
Позже дети были покалечены по время взрыва на Аптекарском острове.
После революции им пришлось бежать.

1911 год — Пётр Столыпин. Исторические хроники с Николаем Сванидзе.

(кликните для показа/скрытия)

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Все серии с 1901г - 1993г.
Плейлист 96 серий:  ссылка

[Алла2]

ЖЗЛ с Дмитрием Быковым
Народный артист России, премьер Большого театра, ректор Вагановской академии
Николай Цискаридзе – гость Дмитрия Быкова на канале ЖЗЛ («Жалкая замена литературы»).


В этом видео – откровенный разговор Николая Цискаридзе и Дмитрия Быкова про балет,
силу характера, смешное и трагическое, про театральное закулисье и литературу.
О том, что делать, когда начинаешь чувствовать возраст, об опасности красоты,
грузинском характере и о том, почему балет – самое бессмысленное занятие на свете.
2 дня назад

(кликните для показа/скрытия)

[Алла2]

Иван Андреевич Бунин
---------------------------
…Зачем и о чем говорить?
Всю душу, с любовью, с мечтами,
Все сердце стараться раскрыть —
И чем же? — одними словами!
И хоть бы в словах-то людских
Не так уж все было избито!
Значенья не сыщете в них,
Значение их позабыто!
Да и кому рассказать?
При искреннем даже желанье
Никто не сумеет понять
Всю силу чужого страданья!


Иван Андреевич Бунин

Осыпаются астры в садах,
Стройный клен под окошком желтеет,
И холодный туман на полях
Целый день неподвижно белеет.
Ближний лес затихает, и в нем
Показалися всюду просветы,
И красив он в уборе своем,
Золотистой листвою одетый.
Но под этой сквозною листвой
В этих чащах не слышно ни звука...
Осень веет тоской,
Осень веет разлукой!
 
Поброди же в последние дни
По аллее, давно молчаливой,
И с любовью и с грустью взгляни
На знакомые нивы.
В тишине деревенских ночей
И в молчанье осенней полночи
Вспомни песни, что пел соловей,
Вспомни летние ночи
И подумай, что годы идут,
Что с весной, как минует ненастье,
Нам они не вернут
Обманувшего счастья...
1888
ஜ════════ஜ۩۞۩ஜ════════ஜ

ОСИП  МАНДЕЛЬШТАМ

Я вздрагиваю от холода,-
Мне хочется онеметь!
А в небе танцует золото,
Приказывает мне петь.
Томись, музыкант встревоженный,
Люби, вспоминай и плачь,
И, с тусклой планеты брошенный,
Подхватывай легкий мяч!
Так вот она, настоящая
С таинственным миром связь!
Какая тоска щемящая,
Какая беда стряслась!
Что, если, вздрогнув неправильно,
Мерцающая всегда,
Своей булавкой заржавленной
Достанет меня звезда?


ஜ════════ஜ۩۞۩ஜ════════ஜ

Николай Некрасов
Перед дождем

Заунывный ветер гонит
Стаю туч на край небес,
Ель надломленная стонет,
Глухо шепчет темный лес.
На ручей, рябой и пестрый,
За листком летит листок,
И струей сухой и острой
Набегает холодок.
Полумрак на всё ложится;
Налетев со всех сторон,
С криком в воздухе кружится
Стая галок и ворон.
Над проезжей таратайкой
Спущен верх, перед закрыт;
И «пошел!» — привстав с нагайкой,
Ямщику жандарм кричит…


ஜ════════ஜ۩۞۩ஜ════════ஜ

Арсений Тарковский

Перед листопадом
Все разошлись. На прощанье осталась
Оторопь жёлтой листвы за окном,
Вот и осталась мне самая малость
Шороха осени в доме моём.
Выпало лето холодной иголкой
Из онемелой руки тишины
И запропало в потёмках за полкой,
За штукатуркой мышиной стены.
Если считаться начнём, я не вправе
Даже на этот пожар за окном.
Верно, ещё рассыпается гравий
Под осторожным её каблуком.
Там, в заоконном тревожном покое,
Вне моего бытия и жилья,
В жёлтом, и синем, и красном — на что ей
Память моя? Что ей память моя?
 (1907 - 1989)


_________-=---------------------------------------------------------------

[Алла2]

Знаменитость – понятие относительное. Однажды Уильям Фолкнер отправился на прогулку
в компании голливудских звезд, в числе которых был и Кларк Гейбл.
Когда речь зашла о литературе, Гейбл спросил у Фолкнера, кто, по его мнению,
самые выдающиеся писатели из ныне живущих.
Фолкнер немедленно выдал список своих любимцев, куда вошли Томас Манн, Хемингуэй и он сам.
«О, – удивился Гейбл, – так вы пишете?».
«Да, господин Гейбл, — немедленно ответил Фолкнер. — А вы чем занимаетесь?»

ஜ════════ஜ۩۞۩ஜ════════ஜ

Виолончелист Степан Хаусер исполнил «Русский вальс» Шостаковича в полупустой Венеции.
Музыкант брал уроки у Мстислава Ростроповича, но стал настоящей знаменитостью
благодаря соцсетям — его с видео с классической музыкой собирают миллионы просмотров.

(кликните для показа/скрытия)

ஜ════════ஜ۩۞۩ஜ════════ஜ


ВИЛЛА ШВЕЙЦАРСКОГО КЛОУНА В ИТАЛИИ 🤡🏰
На лигурийском побережье в городе Империя можно полюбоваться очень интересным
и необычным для Италии комплексом в стиле модерн. Это роскошная вилла Грок (Villa Grock)
с парком и павильонами, украшенными множеством разнообразных декоративных элементов,
выполненных в едином стиле.
Вилла Грок, известная также как Вилла Бьянка, носит имя знаменитого швейцарского клоуна Грока,
который приобрел ее в 1920-м году.
Как швейцарский клоун попал в Лигурию?- спросите вы.
Кто бывал в тех краях, те знают ответ: замечательный климат, потрясающая природа,
лазурное море, итальянская кухня.
Вот и Шарль Адриен Веттах, посетив Империю, был очарован так сильно, что приобрел Виллу Бьянка
и преобразил её по своему нестандартному вкусу. В дальнейшем, здесь он и прожил до конца своих дней, хотя первоначально планировал приезжать сюда только в отпуск.
После смерти артиста виллу переименовали в его честь, и она стала называться "Villa Grock".
В настоящее время на Вилле Грок открыт музей клоуна, на трех этажах которого рассказывается
 не только о творчестве маэстро, но и показывается искусство клоунады в целом.

ஜ════════ஜ۩۞۩ஜ════════ஜ

[Алла2]

1 октября 1927 года родился великий советский актёр, театральный режиссёр, педагог,
создатель театра «Современник» и художественный руководитель МХАТ им. М.Горького Олег Ефремов.
Его детство и отрочество проходило в знаменитых арбатских дворах и переулках,
в огромной коммуналке.
Весной 1945 года, выдержав огромный конкурс, восемнадцатилетний Ефремов стал студентом
актерского факультета Школы-студии МХАТ. На первом курсе,
испытывая почти религиозное чувство к учению Станиславского,
он вместе с несколькими сокурсниками принес клятву верности своему кумиру,
романтически скрепив ее собственной кровью.
В студенческом дневнике Олега Ефремова есть поразительно смелая и нахальная запись:
"Я буду главным режиссером МХАТа!". И в этом был весь Ефремов: он пришел в искусство,
чтобы быть главным, чтобы быть лидером.
Инна Соловьева вспоминала: "Олег в юности был вылитый молодой борзой пес, такой он был худой,
поначалу некрасивый, как некрасив поначалу щенок борзого, а потом весь устремленный вперед;
поразительное существо, воплощенная чуткость, ожидание сигнала к бегу и бег -
великолепный, и удар грудью, сбивающий волка. Борзой пес ведь несется,
необыкновенно легко меняя направление, - хильнет тот, за которым он гонится, и он хильнет,
хильнет не в дурном смысле слова, а в смысле гибкости. Он - как стрела,
но стрела, которая сама собой движется, может остановиться, сменить цель. Живая стрела".
По окончании Школы-студии МХАТ в 1949 году Олег Ефремов пришел в Центральный детский театр.
Начинал он там как актер и уже с первых шагов стал известным и популярным в столице мастером.
Первой его большой работой на сцене стала роль Ивана-дурака в сказке "Конек-горбунок".
За семь лет работы на сцене ЦДТ Олег Ефремов сыграл более двадцати ролей.
В спектаклях он создавал образ нового молодого героя, увлекая тем самым в первую очередь молодежь.
Любимцем молодежи сделала его роль рабочего паренька Кости из пьесы Виктора Розова.

Драматург Л.Петрушевская (которая в те годы была еще школьницей) вспоминала:
"Занавес открылся, и он появился в глубине сцены, внимание! Мы забыли обо всем.
У него было какое-то необыкновенное лицо… Костя, наш Ефремов, был личный для каждого,
школьный, московский, с Пушкинской улицы, с известнейшего проходного двора, кумир с гитарой.
У Кости к тому же была странная манера говорить. Он произносил фразы ясно,
но слегка с замедлением, с оттяжечкой в бас, его непередаваемое тайное веселье
как будто что-то обещало - во всяком случаи, от голоса Кости у девочек и мальчиков замирали сердца,
хотелось вокруг него стоять кружком, слушаться его, бегать для него за папиросами и пивом,
или быстро вырасти и куда-нибудь с ним пойти… Куда угодно".

В 1955 году Олег Ефремов дебютировал в ЦДТ в качестве режиссера. Он поставил комедию
"Димка-невидимка". Удача первой постановки во многом предопределила судьбу Ефремова
как одного из новых лидеров российской театральной режиссуры второй половины 20 века.
Начиная с 1960-х годов имя Ефремова-режиссера засияло на нашей сцене рядом с именами
Георгия Товстоногова, Анатолия Эфроса и Юрия Любимова.

В 1956 году Олег Ефремов покинул детский театр и организовал театр "Современник".
Среди единомышленников и сподвижников Олега Николаевича были Е.Евстигнеев, Г.Волчек,
О.Табаков, И.Кваша, В.Сергачёв, Л.Иванова.
Избрав знаменем театра формулу Станиславского о "жизни человеческого духа",
Ефремов стремился к естественности, к живому человеку на сцене, к искренности,
порой граничившей с исступлённостью.

Открывшись пьесой Виктора Розова "Вечно живые", "Современник" с первых дней
существования стал точкой притяжения для мыслящего зрителя.
Театр вбирал в себя первые лучи свободы. Чудо единения происходящего на сцене с залом
удается лишь тем режиссерам, кому суждено найти выразительные средства
(состоящие из тысячи нюансов), способные поразить воображение зрителя.
"Современнику" это оказалось под силу, благодаря режиссерскому дару Ефремова,
выбору интересной драматургии.

За годы работы Олега Ефремова в "Современнике" были поставлены спектакли
"Голый король" Е.Шварца, "Назначение" А.Володина, "Всегда в продаже" В.Аксенова,
"Традиционный сбор" В.Розова, историческая трилогия "Декабристы" Л.Зорина,
"Народовольцы" А.Свободина и "Большевики" М.Шатрова.

Рождение новаторского театра невозможно без открытия
и утверждения новых актерских индивидуальностей.
"Современник" подарил нам созвездие дарований, отобранных и выпестованных Олегом Ефремовым.
Подобралась не просто талантливая труппа. Возник и сформировался союз единомышленников,
спаянных общностью идеалов: Евгений Евстигнеев и Олег Табаков, Игорь Кваша и Галина Волчек
(будущий руководитель "Современника"). Гордость не только нового театра, но и отечественной сцены,
составили Лиля Толмачева и Валентин Никулин, Нина Дорошина и Петр Щербаков,
Алла Покровская и Михаил Козаков. Заслуга Ефремова состояла в том, что он не просто открыл
и объединил индивидуальности в великолепный театральный ансамбль.
Он сделал каждого из своих актеров не просто идеальным выразителем
собственных режиссерских замыслов, но и достойным соавтором.

Олег Табаков: «Мне казалось, что мир рухнул. Олег Николаевич был первым среди нас по любви.
Он был признанным и истинным нашим лидером.
Когда он ушёл, мне показалось, как же так – 14 лет моей сознательной жизни псу под хвост».

Первую роль в кино Олег Ефремов сыграл в 1955 году в мелодраме "Эшелон".
С тех пор снимался он регулярно, и каждое его появление на экране становилось настоящим
событием и праздником для миллионов зрителей. Актёр редкой органики,
с озорным темпераментом и богатой фантазией, Ефремов умел разработать роль в мельчайших деталях,
создав при этом целостный, выстроенный образ. С годами его актёрская палитра обогатилась
самыми разными красками: от мягкой, а порой и горькой иронии, нежного лиризма до высокой трагедии.

Герои Ефремова не просто притягивали. За несколько минут экранного времени они становились
задушевными друзьями самых разных людей. Дарили надежду, расцвечивали и продлевали жизнь.
Таким был танкист Иванов, "на котором вся Россия держится" из военного киноромана
"Живые и мертвые". Шофер Саша из мелодрамы "Три тополя на Плющихе",
излучавший фантастическое обаяние. Бесконечно трогательный художник-самородок Федор,
из фильма А.Митты "Гори, гори моя звезда"…
Тонкий комедийный дар Ефремова очаровал его бесчисленных поклонников при появлении
стоически-принципиального доктора Айболита, до абсурдности честного следователя
Подберезовикова, из "Берегись автомобиля"…

"Поэта судят по вершинам…". Насколько велик актер Олег Ефремов говорит его полминутное
появление в фильме "Звонят, откройте дверь". Герой Ефремова, бывший когда-то задорным пионером,
сегодня безнадежно спившийся старик. Открыв дверь своей коммуналки, он не произносит ни слова.
Но в его загнанном, отрешенном взгляде запечатлелся портрет целого поколения.
В первые секунды зал не узнает Ефремова. А узнав, хохочет.
Настолько жалок, нелеп и смешон его новый герой.
Явление нежданного Ефремова длится всего полминуты…
Но потрясение от произошедшего чуда остается надолго.
Виталий Третьяков вспоминал: "Ефремов часто молчал в кино.
Ничего лучше этого молчания я не знаю. Ни у кого. Он гениально смотрел на женщин в кино.
Говорят, его очень любили женщины. И еще он гениально улыбался.
Молчание, улыбка, взгляд на женщину - если судить по Олегу Ефремову, то владение этими
тремя искусствами отличает гениального актера от просто великого".

Осенью 1970 года Олег Ефремов по просьбе великих "стариков" МХАТа
возглавил этот прославленный театр, к тому времени пребывавший в глубоком застое.
Реанимацию закостеневшего МХАТа Ефремов начал с постановки пьесы А.Володина
"Дульсинея Тобосская", сыграв в пьесе рыцаря Печального Образа,
совпадавшего с человеческой сущностью самого Ефремова.
Затем поставил лирическую драму М. Рощина "Валентин и Валентина".
И сразу вслед выпустил насмешливый и озорной спектакль - "Старый Новый год",
где блистали новобранцы МХАТа - Евгений Евстигнеев, Александр Калягин и,
дождавшийся своего часа, Вячеслав Невинный.
Большими событиями стали постановка "Медной бабушки" по пьесе Л.Зорина, где Олег Ефремов
блистательно сыграл Александра Сергеевича Пушкин, и "Чайка" с великолепным ансамблем актеров
(Лаврова, Анастасия Вертинская, Андрей Мягков, Андрей Попов, Екатерина Васильева,
Иннокентий Смоктуновский). Свои лучшие роли на сцене Ефремов сыграл именно со Смоктуновским,
который являлся его ближайшим сподвижником - "Возможная встреча" Пауля Борца (Гендель),
"Кабала святош" М.Булгакова (Мольер).
Уже на исходе жизни режиссер часто говорил о неоплатном долге
перед драматургией Александра Вампилова, сокрушался, что удалось поставить лишь одну пьесу
Людмилы Петрушевской - "Московский хор".
Мечтал о новых воплощениях пьес Михаила Булгакова, Александра Володина, Михаила Рощина.
---------
"Счастье, как и несчастье, соткано из одной и той же материи — из времени.
А если точнее, из его скоротечности… Не спеши. Всё будет… в обмен на молодость".
(с) Олег Ефремов.

[Алла2]

Мне неможется на рассвете,
Мне б увидеть начало дня...
Хорошо, что живут на свете
Люди, любящие меня.
(с) Михаил Светлов.

«Не только талант – как бы ни был он велик, не только доброта, остроумие,
нравственное достоинство, помощь в поддержке сотням людей. Неопределимо – обаяние.
А главное – Светлов был предметом общей непрестанной любви. Если был – значит заслужил», –
сказал поэт Павел Антокольский.

Анна Ахматова, познакомившись со Светловым и проведя в его обществе несколько часов,
прощаясь, сказала: – Знаете, Светлов, когда у нас в Питере мне говорили, как вас любят,
я удивлялась:
как могут такие разные люди любить одного человека?
А познакомившись с вами, я поняла: вас не любить нельзя!
Его действительно любили, и любовь эта была взаимной. Однако любовь Светлова к людям отнюдь
не была всеядной. Недаром он часто повторял:
«Ёрш – это не смесь разных напитков, ёрш – это когда пьют с разными людьми!»...

Его настоящая фамилия — Шейнкман. Родился в Екатеринославе (потом Днепропетровск, ныне Днепр)
в бедной еврейской семье.В ранней автобиографии он написал коротко и иронично:
"Я, Михаил Аркадьевич Светлов, родился в 1903 году 4/17 июля. Отец — буржуа, мелкий,
даже очень мелкий. Он собирал 10 знакомых евреев и создавал "Акционерное общество".
Акционерное общество покупало пуд гнилых груш и распродавало его пофунтно.
Разница между расходом и приходом шла на моё образование. Учился в высшем начальном училище.
В комсомоле работаю с 1919 г. Сейчас студент МГУ. Стихи пишу с 1917 г".

Знакомство с литературой произошло случайно: отец приволок в дом кучу классиков с тем,
чтобы пустить бумагу на кульки для семечек. Юный Светлов охнул и договорился с отцом:
сначала он читает, а потом родитель заворачивает. Так он приобщился к литературе.
И ещё любил рассказывать: "В детстве я учился у меламеда (учитель в еврейской школе).
Платили ему пять рублей. И вдруг отец узнал, что в соседнем местечке берут три.
Он пришел к меламеду и сказал: "Хорошо, пять так пять. Но за эти деньги обучи его русской грамоте".
— Так я и стал, — заключал Светлов, — русским писателем.

Чтение дало импульс к собственному творчеству, и Михаил Светлов, будучи от горшка — два вершка,
написал роман "Ольга Мифузорина", который оборвался на третьей странице. Потом увлекся стихосложением. Первое стихотворение было опубликовано в 1917 году в газете "Голос солдата".
В 16 лет уже серьезная должность — главный редактор журнала "Юный пролетарий".

Следующая веха — 1-й екатеринославский полк, созданный для борьбы с бандитами
(следствие Гражданской войны).
В 1923 году Светлов вместе со своими екатеринославскими друзьями — Михаилом Голодным и
Александром Ясным — переехал в Москву, где поселился в молодежном общежитии на Покровке.
Рабфак, университет, Высший литературно-художественный институт им. Брюсова.
И первые книги — "Рельсы" и "Ночные встречи" ("Сегодня больному паровозу/ В депо починили лапу";
"Время не то пошло теперь,/ Прямо шагать нельзя,/ И для того, чтоб открыть дверь,/
Надо пропуск взять...") Всё это пробы пера. Серебряный отлив, не золотой.
"Приговор прозвучал, /Мандолина поёт/ И труба, как палач/Наклонилась над ней.../
Выпьем, что ли, друзья, /За семнадцатый год, /За оружие наше, за наших коней!.."

На Первом съезде писателей в 1934 году Николай Бухарин говорил:
"Конечно, Светлов очень хороший советский поэт, но можно ли его сравнивать с Гейне?..
Он, как и многие наши поэты, еще провинциален, широта его умственных горизонтов и высота
мастерства не идут ни в какое сравнение с аналогичными свойствами творца "Книги песен"..."
Откуда появилось сравнение с Генрихом Гейне? Сам Светлов позволил себе в одном из своих
стихотворений разговаривать с Гейне (разговаривал же Маяковский с Пушкиным).
Владимир Владимирович не очень одобрил разговор с мэтром и назвал Светлова
"гейнеобразным евреем". На видение Гейне Светлову живо откликнулся и
знаменитый пародист того времени Александр Архангельский:

...Присядьте, прошу вас, на эту тахту,
Стихи и поэмы сейчас вам прочту!.. —
Гляжу я на гостя, — он бел, как стена,
И с ужасом шепчет: — Спасибо, не на... —
Да, Гейне воскликнул: — Товарищ Светлов!
Не надо, не надо, не надо стихов!

Это стихотворение было напечатано в "Комсомольской правде" 29 августа 1926 года
и сразу прославило Светлова. Даже Цветаева написала Пастернаку из Парижа:
"Передай Светлову, что его "Гренада" — мой любимый (чуть не сказала лучший) стих".

Мы ехали шагом,
Мы мчались в боях
И "Яблочко"- песню
Держали в зубах.
Ах, песенку эту
Доныне хранит
Трава молодая —
Степной малахит...

Позднее Светлов рассказывал историю создания "Гренады":
мол, шёл по Тверской и увидел вывеску "Гостиница Гренада" — "и появилась шальная мысль:
дай напишу какую-нибудь серенаду". Серенада в конечном счете переросла в балладу в духе
"перманентной революции" Льва Троцкого. Очень была заманчивая идея 20-х годов: мировая революция;
изгнать капитал и утвердить победу рабочих и крестьян, вот отсюда и у украинского хлопца
"испанская грусть": "Мы мчались, мечтая/ Постичь поскорей /Грамматику боя — /Язык батарей".
Какая-то космическая идея о всемирной правде и справедливости.

Отряд не заметил
Потери бойца
И "Яблочко"- песню
Допел до конца.
Вторая вершина — "Каховка", написанная в 1935 году и положенная на музыку Исааком Дунаевским.
Люди старшего поколения сразу вспомнят "Песню о Каховке":

Ты помнишь, товарищ, как вместе сражались,
Как нас обнимала гроза?
Тогда нам обоим сквозь дым улыбались
Её голубые глаза...

Такая милая воспоминательная песня, но в ней есть и другой смысл, который, возможно,
Михаил Аркадьевич и не вкладывал: слова "Но наш бронепоезд / Стоит на запасном пути!"
звучат как угроза. Угроза возвращения сталинизма, угроза возвращения имперских замашек,
угроза подавления любых прав личности. Как романтик, Михаил Аркадьевич, естественно,
 об этом не думал. Но вышло у него ужасающе грозно.
Стихотворение "Итальянец" было написано в 1943 году (во время войны Светлов был политработником,
писал очерки, стихи, военные корреспонденции).

Молодой уроженец Неаполя!
Что оставил в России ты нА поле?
Почему ты не мог быть счастливым
Над родным знаменитым заливом?
Я, убивший тебя под Моздоком,
Так мечтал о вулкане далёком!
Как я грезил на волжском приволье
Хоть разок прокатиться в гондоле!

Больше поэтических вершин у Светлова и не было. Основной массив замечательных и хороших стихов
пришелся на 20-е годы. Это — "Рабфаковке", "Старая Русь", "Дон - Кихот",
когда поэт мог быть лирически раскованным, ироничным и весёлым.

Годы многих веков  Надо мной цепенеют.
Это так тяжело,  Если прОжил балуясь…
Я один —  Я оставил свою Дульцинею,
Санчо-Пансо в Германии  Лечит свой люэс…

О шутках и улыбках Светлова существует целая литература.
Он всегда был искромётен в стихах и высказываниях.

К моему смешному языку
Ты не будь  Жестокой и придирчивой, —
Я ведь не профессор МГУ,
А всего лишь  Скромный сын Бердичева.

В золотую книгу юмора вошли многие изречения Светлова, такие, к примеру: "Дружба — понятие круглосуточное", "Гений — это вечная наша дружба", "Порядочный человек — это тот, кто делает гадости без удовольствия", "От него удивительно пахло президиумом" и т.д. Один удачливый драматург приобрёл массивные золотые часы с толстым золотым браслетом. Увидев это приобретение, Светлов предложил: "Старик, а не пропить ли нам секундную стрелку?"
Одна назойливая дама без конца спрашивала у заболевшего Светлова:
"И что же у вас всё - таки находят?"
Он ответил: "Талант!"
Какой - то восторженный поклонник, увидев Светлова, воскликнул:
"Боже мой, передо мной живой классик!" На что поэт возразил: "Что вы! Еле живой".
По поводу поэтических текстов Светлов любил говорить:
"Хочу испить из чистого родника поэзии до того, как в нем выкупается редактор".
На юбилее Шота Руставели Светлов разразился экспромтом:

Мы приехали в Тбилиси,  Все мы там перепилися.
Шо то пили, шо то ели,  Словом, Шота Руставели.

Светлов помогал людям весело и празднично, как добрый волшебник...
Михаил Аркадьевич Светлов был удивительным бессребреником. Всё, что зарабатывал, тратил на друзей,
на угощения, на подарки и очень мало на себя. Денег всегда почему - то не хватало.
Однажды он пришел в издательство в день гонорара, но выяснилось, что его имени в ведомости нет.
Другой бы расстроился, а Светлов лишь пошутил:
"Давно не видел денег. Пришел посмотреть, как они выглядят".
Лично на себя Светлов тратил мало, только что на выпивку. Зимой ходил в осеннем пальто,
одежда всегда была в неряшливом виде, но поэта это не заботило, он жил исключительно поэзией.
Однажды перед отъездом в Вильнюс, где готовились Дни русской поэзии, жена Светлова
умоляла Льва Озерова: "Я не прошу вас следить за тем, чтобы Михаил Аркадьевич не курил.
Не прошу вас следить за тем, чтобы не пил. Прошу вас следить только за тем,
чтобы он не ложился спать в новом костюме". Ну, и, конечно, Светлов завалился спать именно
в новом костюме, отчего утром пиджак стал мятым и жеванным. Живший с ним в одном номере
Озеров сказал: "Надо погладить". Светлов ответил шуткой:
"Пусть лучше меня погладят, это мне будет приятней".

Жестокая болезнь свалила Светлова. В один из дней в больнице поэт обратился к Лидии Либединской:
"Старуха, привези мне пива!" — "Пива?!".

Светлов не был баловнем судьбы: его творчество нередко подвергалось критике, как было, к примеру,
с прекрасной пьесой «Глубокая провинция», которая имела несчастье не понравиться Сталину.
Он никогда не был богат. Но это не мешало ему утверждать:

Богат я! В моей это власти -
Всегда сочинять и творить,
И если не радость и счастье,
То что же мне людям дарить?

«Можно не иметь ни копейки денег и быть щедрым. Можно иметь массу денег и быть скупердяем, –
говорил он и добавлял: – У меня остался единственный рубль. Хочу сходить в нотариальную контору,
снять с него копию». Никто никогда не слышал от него ни слова жалобы.
Он умел шутить над своими самыми серьезными бедами.
Когда у него подозревали туберкулез, он на вопрос о самочувствии отвечал:
«Вот так и хожу, опираясь на палочку Коха…»
У Светлова в записной книжке есть такая запись: «Памятники – это не только гранит или мрамор,
это тень ушедших. Ушедших, сказавших своё, навсегда запомнившееся слово».
Михаил Светлов скончался 28 сентября 1964 года, в возрасте 61 года.
Евгений Евтушенко писал в "Балладе о преступной мягкости" (1968), отмечая,
что Светлов так и не побывал в Испании:

И без укоризны,
Угасший уже,
Он умер с безвизной
Гренадой в душе...

ссылка...

Никому не причиняя зла,
Жил и жил я в середине века,
И ко мне доверчивость пришла —
Первая подруга человека.
Сколько натерпелся я потерь,
Сколько намолчались мои губы!
Вот и горе постучалось в дверь,
Я его, как можно, приголубил.
Где-то рядом мой последний час,
За стеной стучит он каблуками…
Я исчезну, обнимая вас
Холодеющими руками.
В вечность поплывёт моё лицо,
Ни на что, ни на кого не глядя,
И ребёнок выйдет на крыльцо,
Улыбнётся: — До свиданья, дядя!
© Михаил Светлов, 1962

Шутки и проделки Михаила Светлова  ссылка...
***
Имя 23-летнего поэта Михаила Аркадьевича Светлова прозвучало на всю страну 29 августа 1926 года,
когда в «Комсомольской правде» было напечатано его стихотворение «Гренада»:

Я хату покинул,
Пошел воевать,
Чтоб землю в Гренаде
Крестьянам отдать.
Прощайте, родные,
Прощайте, друзья —
«Гренада, Гренада,
Гренада моя!»

Этот день стал поэтические днём рождения Светлова. Сам Михаил Аркадьевич признавался,
что именно в «Гренаде» он открыл самого себя.
Стихотворение моментально разнеслось по всей стране. Маяковский читал её со сцены,
а Марина Цветаева писала из Парижа Пастернаку: «Передай Светлову, что его «Гренада» —
мой любимый стих за все эти годы. У Есенина ни одного такого не было.
Этого, впрочем, не говори, пусть Есенину мирно спится».
Положенные на музыку стихи оказались пророческими. Когда в 1936 году началась война в Испании,
«Гренаду» пели советские лётчики над Гвадалахарой.
Затем её подхватили бойцы - интернационалисты, и скоро песню запела Европа.
Позднее, в гитлеровском лагере смерти Маутхаузене, «Гренада» была гимном заключённых.
Невероятный успех «Гренады» грозил Светлову незавидной судьбой поэта одного стихотворения.
Но однажды, в 1935 году, к поэту пришёл кинорежиссер Семён Тимошенко.
Он делал картину «Три товарища», в которой должна была быть песня про Каховку.
Светлов вспоминал: «Каховка — это моя земля. Я вспомнил горящую Украину, свою юность,
своих товарищей...». Через 40 минут песня была готова.

Каховка, Каховка, родная винтовка,
Горячая пуля, лети!
Иркутск и Варшава, Орёл и Каховка —
Этапы большого пути.

Светлов был народным любимцем, но жизнь его не была гладкой.
Комсомолец - романтик, он был исключён из комсомола.
Веря в идеалы революции, он никогда не вступал в партию.
Воспевая мечту о летящей к счастью молодой стране, он был гоним властями.
Светлов добровольцем ушёл на Гражданскую, а его преследовали за симпатии к троцкистам.
Военным корреспондентом он дошел до Берлина в 45 - м, но был «невыездным»
и никогда не увидел той самой Гренады, которую прославил на весь мир.
Годами его не печатали, не упоминали критики. Только в 1959 году поэт вернулся в литературу.
Но жить оставалось уже так мало.
28 сентября 1964 года Михаил Светлов скончался от рака.
Истории из жизни

(кликните для показа/скрытия)

Извините, Вам не разрешено просматривать этот текст. Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.

Фото (слева направо): поэты Михаил Светлов, Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина,
Евгений Евтушенко на вечере поэзии в Политехническом музее, 1964

ஜ════════ஜ۩۞۩ஜ════════ஜ ஜ════════ஜ۩۞۩ஜ════════ஜ ஜ════════ஜ۩۞۩ஜ════════ஜ

[Алла2]

Булат Окуджава

Когда мне невмочь пересилить беду,
когда подступает отчаянье,
я в синий троллейбус сажусь на ходу,
в последний,
в случайный.
Последний троллейбус, по улице мчи,
верши по бульварам круженье,
чтоб всех подобрать, потерпевших в ночи
крушенье,
крушенье.
Полночный троллейбус, мне дверь отвори!
Я знаю, как в зябкую полночь
твои пассажиры - матросы твои -
приходят
на помощь.
Я с ними не раз уходил от беды,
я к ним прикасался плечами...
Как много, представьте себе, доброты
в молчанье,
в молчанье.
Полночный троллейбус плывет по Москве,
Москва, как река, затухает,
и боль, что скворчонком стучала в виске,
стихает,
стихает.
1957

(кликните для показа/скрытия)

ஜ════════ஜ۩۞۩ஜ════════ஜ ஜ════════ஜ۩۞۩ஜ════════ஜ ஜ════════ஜ۩۞۩ஜ════════ஜ

[Алла2]

Из книги Александра Вертинского  "Дорогой длинною".


Однажды ко мне за кулисы пришёл антрепренер Леонидов.
Это была довольно крупная фигура в театральном мире. Он возил по провинции больших гастролёров:
Художественный театр, Собинова, Гельцер, Нежданову и даже, кажется, Шаляпина.
Приходил он в театр несколько раз, очевидно, приглядываясь ко мне, и однажды спросил меня:
— Ну и что же? Вас удовлетворяет ваше теперешнее положение?
— Нет! — откровенно сознался я.
Он задумался, но ничего больше не сказал.
Я продолжал петь. В сущности, это был мой первый серьёзный театральный сезон.
Был октябрь 17‑го года. Дирекция решила дать мне бенефис.
Я написал несколько новых песен, заказал себе новый костюм Пьеро — чёрный вместо белого,
и Москва разукрасилась огромными афишами: «Бенефис Вертинского».
Билеты были распроданы за один час, и, хотя в этот день было три сеанса вместо двух,
все же публика могла бы наполнить ещё пять таких театров.

Начался вечер. Москва буквально задарила меня! Все фойе было уставлено цветами и подарками.
Большие настольные лампы с фарфоровыми фигурами Пьеро, бронзовые письменные приборы,
серебряные лавровые венки, духи, кольца-перстни с опалами и сапфирами,
вышитые диванные подушки, гравюры, картины, шёлковые пижамы, кашне,
серебряные портсигары и пр. и пр. Подарки сдавались в контору театра,
а цветы ставили в фойе прямо на пол, так что уже публике даже стоять было негде.
По старому календарю это было 25 октября.
День, как вам известно, начала Великой Октябрьской революции.

После бенефиса, в первом часу ночи, захватив с собой только те цветы,
которые были посажены в ящиках: ландыши, гиацинты, розы, сирень в горшках, —
я на трёх извозчиках поехал домой, в Грузины. Подарки я оставил в театре, в конторе.
Доехав до Страстного, я вдруг отчётливо услыхал звуки выстрелов.

Начиналась революция. На этот раз настоящая. Её ждали.
В «Метрополе» сидели юнкера, охраняя спекулянтские чемоданы.
У Никитских ворот засели белогвардейцы.
Извозчики остановились, потом переглянулись, пошептались и сказали:
— Слезай, барин. Дальше не поедем. Стреляют.
Что было делать? Куда девать цветы? Я подумал, велел извозчикам снести ящики и вазоны
к памятнику Пушкина и пешком пошёл в Грузины.
Если хотите проверить мои слова, пойдите в Ленинскую библиотеку и просмотрите газеты
за этот день — 25 октября 1917 года.
И вы увидите, что во всех газетах в этот день были большие объявления: «Бенефис Вертинского».

Увы. Тогда я не понял, с каким великим событием совпал мой первый бенефис…
Я бы сказал заведомую неправду, если бы стал уверять вас, мой дорогой читатель,
что сразу уверовал в революцию. Нет, прошлое ещё цепко держало меня под своим влиянием,
я не был ни достаточно мудр, ни достаточно политически образован, ни достаточно проницателен,
чтобы её принять и понять.
На всех постах революции стояли новые, никому не известные люди, какие‑то «большевики»,
которых раньше никто не видел, — прямые и напористые, грубоватые и совсем простые,
пришедшие с фабрик, заводов, шахт, крепко севшие на свои места и, по-видимому,
не собиравшиеся их уступать никому.

Сразу переменилось лицо Москвы. Куда девались корректные, элегантные разговорщики —
помощники присяжных поверенных, бодрые, любезные, как приказчики из знаменитых молочных магазинов Чичкина? Куда исчезли снисходительно-либеральные московские баре, земцы, общественные деятели? Они исчезли.
Притаились и выжидали, переодетые во все «старенькое».
Москва примолкла.
Я же пел в своём Петровском театрике у Марьи Николаевны, писал новые вещи.

Однажды Леонидов сказал:
— Я хочу вас попробовать. По-моему, вы и ваше искусство шире и больше тех рамок,
в которых вы находитесь. Театр миниатюр мал для него. Насколько я понимаю,
вас надо вывести на широкую дорогу. Хотите рискнуть?
— Что это значит? — спросил я.
— Это значит, что я сниму несколько городов, выпущу ваши афиши
и попробую сделать из вас концертанта. Солиста. Настоящую артистическую величину.
Я верю в вас и думаю, что не ошибусь. Хотите?

Я согласился. Уж очень это было заманчиво. Взяв отпуск в театре, я уехал с ним.
Первый город был Екатеринослав (теперь Днепропетровск).
Приехав в город, я прежде всего пошел посмотреть театр. В нем было тысяча двести мест!
Мне стало ясно, что я не одолею этого театра. В моем Петровском театрике триста мест,
и то дальше пятого ряда меня уже не слышно. А тут тысяча двести.

Я испугался и стал умолять Леонидова отпустить меня домой.
В отчаянии я предлагал ему даже уплатить неустойку.
— Я провалюсь! Я не смогу! — убеждал я его. — Марья Николаевна вам все заплатит!
Леонидов был неумолим.
— Падать, так с большого коня! — сказал он… и повел меня в кассу.
Старенькая горбатая кассирша, двадцать пять лет прослужившая в этом театре, сказала мне:
— Сбор полный, но мало того, у меня в театре есть за колоннами десять таких мест,
с которых ничего не видно. За двадцать пять лет, что я здесь, в этом театре,
они ни разу еще не продавались. На ваш концерт впервые даже эти десять мест проданы!

Ну что было делать? Чтобы еще больше подбодрить меня, Леонидов показал мне две телеграммы.
В одной было написано: «Провал полный. Леонидов».
В другой: «Огромный успех! Наша лошадка пришла!»
— Вот, — сказал он, — я заготовил эти две телеграммы моему компаньону Варягину.
От вас зависит, какую из них я пошлю сегодня ночью.
И ушел. Я остался в театре.

Разложив свой чемоданчик в уборной, я поставил икону Александра Невского,
которую всегда возил с собой, зажег лампадку, вызвал пианиста и сел за рояль — репетировать.
Начало было в восемь часов вечера. Кое‑как я распелся.
Но сердце… нервы… мучительный страх перед публикой… Я чувствовал, что не могу владеть собой.
Без четверти восемь я велел принести мне стопку коньяку.
Перед открытием занавеса я выпил ее до дна.
И сразу все стало просто. По телу разлился блаженный покой.
«Будь что будет. Все равно, — подумал я. — Падать так падать!»

Концерт я начал тихо, как всегда. Публика насторожилась. Тишина была особенная.
Выжидающая, но пока еще недоверчивая.
Да… я забыл еще сказать, что моему концерту был придан антураж.
Сначала профессор Иодко играл на цитре, потом выходил чтец-рассказчик —
маленький пожилой Володя Сладкопевцев, неподражаемый исполнитель рассказов
Горбунова и Щедрина, скромный и талантливый.

Эти выступления до меня все же как‑то расположили публику. Атмосфера была хорошая.
Первое отделение прошло благополучно. Леонидов не показывался.
Во втором отделении, подкрепившись еще глотком коньяку, я уже пел увереннее.
«Бал господен» тронул наконец все сердца. Мне аплодировали довольно много.
Последней была песня «То, что я должен сказать».
Я уже был в ударе, что называется. В полной боевой готовности.
Подойдя к краю рампы, я бросал слова, как камни, в публику — яростно, сильно и гневно!
Уже ничего нельзя было удержать и остановить во мне…
Зал задохнулся, потрясенный и испуганный.

Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в Вечный Покой!..

Я кончил. Я думал, что меня разорвут! Зал дрожал от исступленных аплодисментов.
Крики, вой, свистки, слезы и истерики женщин — все смешалось в один сплошной гул.
Толпа ринулась за кулисы. Меня обнимали, целовали, жали мне руки, благодарили,
что‑то говорили…

Я ничего не слышал и ничего не понимал. Я упал в кресло. Меня трясла нервная дрожь.
Так вот он, этот страшный экзамен на звание артиста! Я выдержал его на этот раз.
И вдруг сквозь всю эту толпу я увидел лицо Леонидова. Он шел ко мне.
В глазах у него были слезы.
— Молодец, мальчик! — сказал он, обнимая меня. — Умница!
Вот… я рву обе телеграммы и посылаю эту…
Он прочел мне ее:
«Успех небывалый. Вертинский победил. Нас можно поздравить!
Мы угадали будущего гения. Леонидов».
---------
Из книги Александра Вертинского  "Дорогой длинною".

ஜ════════ஜ۩۞۩ஜ════════ஜ ஜ════════ஜ۩۞۩ஜ════════ஜ ஜ════════ஜ۩۞۩ஜ════════ஜ

[Алла2]

Роман Петрович Тыртов (Эрте) «лицо арт-деко»,


Роман Тыртов - Эрте  фотоОдна из самых легендарных личностей ХХ века — Роман Петрович Тыртов,
более известен под псевдонимом Эрте. Автор самых первых обложек, таких журналов как:
Play Boy, Harper's Bazaar и Vogue.


Будучи потомком старинного русского дворянского рода, Роман Петрович родился в Санкт-Петербурге
и как подобает представителю высшего общества учился в гимназии. Но, видимо, не все было так
радужно и прекрасно, а точнее просто не соответствовало его творческим нравам и взглядам,
что он, по окончанию учебного заведения, уехал в Париж и устроился модельером
в Доме моды Поля Пуаре, взяв псевдоним Эрте, дабы не позорить семью.
Так как подобная профессия, мягко говоря, не соответствовала по статусу сыну
генерала-лейтенанта морского флота.


Его манера соответствовала настроениям эпохи и вкусам современной, на то время, богемы.
Изящная эротика, с тонкими экзотическими нотками, вообщем классический французский шарм
с налетом декаданса. Не считая того, что Эрте создал около сотни обложек для модных женских
журналов, он так же сотрудничал с американской киностудией Метро Голдвин Майер,
где работал над созданием костюмов. Талант визуализировать воображаемое проявился еще на одном,
сродни кинематографу, поприще — сценографии. Эрте оформлял декорации для балетных постановок
легендарного французского танцовщика и хореографа Ролана Пети.
Роль Эрте в истории изобразительного искусства — неоценима.
Его стиль создал истинное «лицо арт-деко», то, каким мы помним и знаем его сейчас.



Родился в Петербурге 23 ноября (4 декабря) в семье морского офицера.
Роман Де Тиртофф покинул Петербург всего в 19 лет, приехал в Париж в 1912 г.,
став корреспондентом петербургского журнала "Дамские моды". Систематического художественного
образования не получил; недолго посещал академию Р.Жюльена. Составил псевдоним "Эрте"
из первых букв имени и фамилии. В 1913-1914 начал работать как модельер
(у известного кутюрье П. Пуаре) и художник сцены (исполнил, в частности, эскизы костюмов
для спектакля Маты Хари Минарет в театре "Ренессанс"). Жил в Париже и Монте-Карло.
В 1915 году двадцатидвухлетний художник заключил долгосрочный контракт
с журналом «Harper's Bazaar», для которого сделал в общей сложности 250 обложек.
Одновременно как дизайнер одежды он сотрудничал с «Vogue», «Cosmopolitan», «Women's Home Journal».

Хотя Эрте сотрудничал и с антрепризами классического типа (оформив, в частности,
в 1920-е годы целый ряд балетных номеров Анны Павловой и несколько постановок Чикагской оперы),
 лидирующее значение в его сценографии получил дизайн для эстрадных театров - мюзик-холла "Фоли Бержер" (1917-1927), варьете "Баль Табарэн" и "Ла Нувель Ив", кабаре "Лидо" в Париже, а также для мюзик-холлов Бродвея.
С 1925 выступал как художник-костюмер в кинематографе, по контракту с голливудской студией "Метро Голдвин Майер". "

В качестве кутюрье разрабатывал модели одежды и рисунки для тканей; среди предложенных им (еще в 1920-е годы) реформ костюма особую популярность позднее завоевал принцип "унисекса", однородного моделирования одежды для мужчин и женщин.

В поздний свой период Эрте добавил к привычным техникам (рисунок тушью, акварель, гуашь, литография) скульптуру, которой особенно увлекался в 1960-е годы (беспредметные декоративные композиции из разных материалов). Наряду с модами и театром его рисунки-эскизы охватывали все более широкий круг предметов - от мебели до игральных карт, неизменно превращаемых им в иронические знаки престижа и роскоши. В тот же период создал большие графические серии Цифры и Алфавит, где как бы суммировал характерные орнаментальные элементы своей манеры. Новый интерес к "арт-деко" стимулировал внимание к патриарху стиля: в книжных магазинах разных стран Запада книги, альбомы, постеры и открытки Эрте и об Эрте порой занимали целые разделы. В 1975 в Нью-Йорке и Лондоне вышли английские издания его мемуаров (Вещи, которые помню). Последней работой мастера явились эскизы декораций и костюмов к бродвейскому мюзиклу Звездная пыль (1989).
Эрте – это псевдоним. Настоящее имя одного из самых успешных художников ХХ века – Роман Петрович Тыртов. Потомок старинного русского рода, берущего начало от татарского хана Тырта, он стал известен всему миру под псевдонимом Эрте, который взял, «чтобы не позорить семью».
Он начал с балета и некоторое время брал уроки танца у дочери знаменитого хореографа Мориса Петипа. Затем стал учиться живописи у Ильи Репина. Ради искусства Эрте пришлось отказаться от традиционной в семье карьеры военно-морского офицера: несмотря на недовольство отца-адмирала, Из ранних детских впечатлений он вспоминал посещение оперы «Садко» Римского Корсакого в Мариинском театре, где кроме оркестра, музыки и драмы в памяти остались визуальные атрибуты и костюмы для спектакля. Как-то в библиотеке отца он нашел книгу с цветными репродукциями китайских и индийских миниатюр, в которых его потрясло техническое исполнение и детализация. Но эти тонкости он смог оценить гораздо позже.

Детские впечатления, так же как и рисунки греческих ваз, на которые он любовался в Эрмитаже, легли в основу будущего стиля Эрте.
Очень скоро Эрте стал по-настоящему знаменитым. ссылка
Но этого Эрте было мало: его творческая энергия и многосторонность просто удивительны. Он делал костюмы и занимался сценографией в парижской Гранд-опера, нью-йоркской Метрополитен-опера и Лондонском оперном театре, а одно время был художником голливудской студии Метро-Голдвин-Мейер, где работал над несколькими фильмами, в том числе – над знаменитым «Бен Гуром».
A Thousand and Second Night.jpg Almee.jpg
Работы Эрте с успехом демонстрировались в Париже, Лондоне, Нью-Йорке и Токио, о нем снимали фильмы и писали книги.

В 1962 году Эрте исполнилось 70 лет, и он был по-прежнему полон творческих замыслов. Именно в эти годы он начал тиражировать свои рисунки 1920-1930-х годов в технике литографии, а затем и сериграфии. Первый альбом, опубликованный в 1968 году, был посвящен числам. Затем последовали серии «Шесть драгоценных камней», «Четыре сезона», «Четыре туза» и знаменитый «Алфавит», созданный в 1920-е гг. Оригинальные серии воспроизводились 75 раз.
Из серии Семь грехов.«Жадность»
6 жадность.jpgЭти работы были доступны для тех, кто не мог себе позволить оригиналы. К тому времени Эрте было уже 75 лет, и мастера особенно вдохновлял тот факт, что его творчество восприняло новое поколение. По словам самого Эрте, «Алфавит» стал самой популярной из когда-либо созданных им графических серий.


ссылка
Когда Эрте увлекся сериграфиями, еще не существовало техники, способной передать богатство цветовых решений его оригинальных работ. Поэтому можно сказать, что, изобретая дополнительные визуальные эффекты, добавляя оттенки и, главное, стремясь к объемности изображения, именно Эрте спровоцировал множество технических новшеств в области создания тиражной графики.


«Я уверен, что именно литография и сериграфия – наиболее близкие для меня формы выражения, – признавался художник. – И, кроме того, эти техники позволили мне снова громко заявить о себе в мире искусства».


В 1960-е годы Эрте впервые обратился к еще одному новому для себя виду искусства – скульптуре. Персонажи ранних рисунков и гуашей словно обрели плоть и кровь, переместясь в трехмерное пространство. Женские фигурки в точности сохраняли размеры и пропорции оригинала, но скульптура диктовала свои законы. Художник словно дорисовывал невидимые на листе детали и ракурсы. Бронзовая поверхность подвергалась тщательной обработке, покрывалась цветной патиной, позолотой и серебром, что диктовало другие, более насыщенные, чем в графике, цвета. Он добавлял или убирал отдельные детали. В результате художник создал более сотни скульптур; для всех он разрабатывал оригинальные постаменты, превращая каждую работу в полномасштабную театральную постановку.



В 1967 г. музей Метрополитен купил в одной нью-йоркской галерее сразу 170 его работ. По словам Эрте, «Это был беспрецедентный случай - купить полную экспозицию ныне здравствующего художника. Более того, в следующем году Метрополитен устроил показ, в который вошли сто из купленных работ. В то время в Музее существовало правило, запрещающее устраивать персональные выставки ныне здравствующих художников, поэтому экспозицию назвали «Эрте и современники»

ссылка
Необычайно плодовитый художник, Эрте был востребован на протяжении всей своей творческой биографии в самых разных областях искусства. Став живой легендой целой эпохи, он умер в возрасте 98 лет на взлете славы, будучи хозяином огромного производства авторизованных бронзовых статуэток и крупнейших сериграфских тиражей со своих рисунков. Эрте ежегодно продавал свои работы на сто миллионов долларов. Но главному делу своей жизни – моде – он так никогда и не изменил.

Знаменитого художника отпевали в парижском соборе Александра Невского.
Гроб Эрте был выполнен по его эскизу. Роман Петрович Тыртов похоронен на Булонском кладбище в семейной могиле.
Новейший интерес к искусству арт-деко еще не раз привлечет к творчеству художника серьезных исследователей, утонченных эстетов русского Серебряного века


«Воображение – главное в моем творчестве, – любил повторять Эрте.
– Все, что я делал в искусстве – игра воображения.
И у меня всегда был один идеал, одна модель – движение танца».

ஜ════════ஜ۩۞۩ஜ════════ஜ ஜ════════ஜ۩۞۩ஜ════════ஜ ஜ════════ஜ۩۞۩ஜ════════ஜ

[Алла2]

ИНТЕРВЬЮ С АНДРЕЕМ МЯГКОВЫМ.


Андрей Мягков: "Я скорее жесткий человек, чем мягкий"

Никого не будет в доме,
кроме сумерек. Один
зимний день в сквозном проеме
незадернутых гардин.

Одним зимним днем, а вернее, самым зимним днем — 1 января 1976 года —
это стихотворение Бориса Пастернака, ранее знакомое в основном любителям поэзии,
разорвало узкие границы бумажных строк и запелось.
Кружевными музыкальными рифмами–снежинками оно спустилось к нам
и впиталось в души мягкой талой водой.

"Никого не будет в доме", — пел доктор Женя своей невесте. И ни мы, ни он еще не знали
обо всех удивительных приключениях, которые ждут московского хирурга,
волей случая заброшенного в однотипную ленинградскую квартиру.

"Ирония судьбы"
Скоро сорок лет как этот фильм не сходит с экранов российских телеканалов.
И если бы Андрей Мягков сыграл только роль доктора Жени в "Иронии судьбы",
он запомнился бы всем поклонникам советского кинематографа.

Но потом был "Служебный роман", "Гараж", "Жестокий романс" и множество
драматических ролей. И каждый раз актер вновь покорял зрителя своей
незащищенностью, искренностью и талантом перевоплощения.

Андрей Васильевич крайне редко общается с журналистами.
Мне в один из приездов актера в Израиль удалось взять у него интервью.

— Андрей Васильевич, вы стали актером по зову души или по стечению обстоятельств?

— Вы знаете, молодости присущ определенный авантюризм.
У меня артистов в родне не было никогда. А я влюбился в театр…
Я ведь ленинградец, или, как теперь говорят, санкт-петербуржец.
А полюбил я театр благодаря Георгию Александровичу Товстоногову.
Он в те годы переехал в Ленинград и возглавил БДТ.
Я учился в химико-технологическом институте, закончил его, получил диплом.
А потом вдруг решил искать себя на театральных подмостках и пересел вновь
на студенческую скамью. Уехал в Москву и поступил в школу-студию при МХАТе.

— Какая роль принесла вам первую популярность?

— В театре не бывает так, чтобы одна роль принесла артисту популярность.
В театр артист вживается довольно долго, это длительный творческий процесс.
И он неизбежен. Нет, не думаю, не было в истории мирового театра случая,
чтобы артист вошел в театральную жизнь и сразу стал знаменитым.
В театре одну роль можно сыграть с блеском, а следующую — провалить.
Уже потом, когда ты начинаешь владеть профессией, сцена принимает тебя,
да и ты более правильно рассчитываешь свои силы.
А вот в кинематографе можно стать популярным сразу.

— Так с вами и случилось?

— Первая кинороль в моей жизни была в фильме Элема Климова "Похождения зубного врача".
Стал бы я популярным после нее или нет — теперь трудно сказать,
потому что фильм не вышел на экраны, пропылившись на полках около тридцати лет.

— Мне пришлось посмотреть этот фильм и осталось совершенно непонятным,
чем он мог быть так неугоден?

— В 1965 году он не угодил нашей цензуре, и этого было достаточно.
Сценарий к фильму написал замечательный драматург Александр Володин.
По большому счету, этот фильм — притча о взаимоотношении личности и общества.
Как быть окружению, если кто-то из него выделяется и становится небезопасным?
Мой герой — зубной врач, который умел удалять зубы без боли,
и все остальные врачи оказались не у дел. Интересным образом в этом философском фильме
о человеческих взаимоотношениях наша цензура узрела подкоп под советскую власть.

— А какую роль можно считать вашим кинодебютом?

— Роль Алеши в фильме "Братья Карамазовы" в постановке Ивана Пырьева,
очень яркого и своеобразного режиссера. И хотя я считаю эту экранизацию не лучшей
интерпретацией произведений Достоевского,
но именно работа в этом фильме принесла мне первый успех.

— Из истории известно, что фамилии на Руси часто характеризуют что-то,
иногда профессию предков или место жительства.
А в вашей фамилии можно найти определенные черты вашего характера?

— Мягков — довольно старинная дворянская фамилия.
У нас через поколение меняется расположение ударения.
Папа мой Мягков — с ударением на последнем слоге.
А дедушка — с ударением на первом слоге и так далее, по всей родословной.
Таким образом, мою фамилию, наверное, надо бы произносить с ударением на первом слоге.

— Наследственное имение Мягково на широтах России вам не встречалось?
— К сожалению, до него я не докопался. Что касается черты характера… Нет, не думаю.
Я скорее жесткий человек, чем мягкий.
— А какой сыгранный образ особенно дорог вам?
— Не могу вам сказать определенно, не могу… В каждый персонаж актер вкладывает себя.
Какие-то образы получаются "уродцами", "неудачниками".
И их иногда наиболее запоминаешь и любишь. А если это театральные роли,
то со временем стараешься что-то добавить, донести в их характеры.

— Андрей Васильевич, если бы вы не попали под влияние таланта Товстоногова,
то так бы и работали химиком?

— Не знаю теперь. Со специальностью химик-технолог по производству пластических масс
после окончания учебы я был направлен в ленинградский проектный институт "Гипропласт".
Хороший институт. Но… Я не полюбил химию, не удалось за пять студенческих лет
привить себе любовь к этой науке.

— А почему же вы выбрали для изучения именно ее?
— Потому что в химико-технологическом институте был замечательный зрительный зал
и огромная сцена.

— Ваши родители поощряли такой выбор?

— Мои родители не были химиками.
Мой отец — доктор наук в области теоретической механики, мама — тоже физик.
Родители попросили меня сперва получить профессию,
а уж потом, если не смогу жить без театра, действовать по своему усмотрению.
А в "техноложке", я узнал, был хороший студенческий театральный коллектив.
— Так вы окольными путями продвигались к своей цели?
— В общем-то, да.

— Чему вы предпочитаете посвящать свободное время?
— Если оно у меня остается, то я люблю что-нибудь писать для души.
В первую очередь — для себя. Не могу считать это писательской работой.
— Находите себя в прозе или в поэзии?
— В прозе. Поэзия — уже не по возрасту. Кроме этого, люблю рисовать.

Хочется добавить, что Андрей Васильевич Мягков — автор трех детективных романов,
которые были написаны, как он сам рассказывает, потому что его супруге не хватало интересной литературы.
Он занимается портретной живописью.
Известен его портрет Олега Ефремова, друга и учителя Мягкова.
Актер предпочитает уединенный образ жизни и практически не дает интервью.

Последняя работа Мягкова в кинематографе — фильм "Туман рассеивается",
вышедший на экраны в 2010 году.
Вообще, в последние годы Андрей Мягков почти не снимается в кино,
в одной из бесед по этому поводу он ответил: "Мы так бесстыдно подражаем американцам!
Боевики, драки, бесконечный экшен. Кино стало бесчувственное, бессердечное.
Это не русское искусство. Его мы забросили совершенно.
У советского кино было свое лицо, а сейчас его взяли,
повернули затылком и нарисовали на нем американскую физиономию".

Во время нашей встречи мы говорили на разные темы, а вот о любимой миллионами
роли Жени Лукашина не завели беседу.
Знаю, что Андрей Васильевич не смотрит этот фильм, и ему никогда не нравилось,
что зрители отождествляют его с этим звездным образом.
Сам актер не любит ни выпивать, ни париться в бане,
и он никогда бы не бросил женщину, на которой пообещал жениться.
Со своей супругой, актрисой Анастасией Вознесенской, Андрей Васильевич познакомился на студенческой скамье.
В прошлом году у этого союза был золотой юбилей.

А я, расставшись с артистом, подумала: если бы все-таки, получив распределение
в хороший институт "Гипропласт", Андрей Мягков остался бы там работать
химиком–технологом по производству химических масс…
Не было бы в нашей жизни московского доктора Жени,
сметчика Новосельцева и несчастного убийцы Карандышева.
И хотя незаменимых людей нет, МХАТ был бы беднее. Но, как известно,
у каждого своя судьба, и с иронией этой судьбы мы встречаемся не только в фильмах.

  Автор: Лина Городецкая, израильская журналистка.


Цитаты и высказывания Андрея Мягкова разных лет.

Искусство должно быть легким, веселым, доставлять наслаждение, радость,
а если обязательны жертвы - нет, не искусство это.

Пошлость - это когда с пафосом об очевидном.

То, что показывают сейчас - это не фильмы.
Это оглупление зрителя и инъекция безвкусия

Нет секрета крепкого брака. Надо любить.
Надо, чтобы было искреннее желание сделать для человека что-то приятное.
Надо, чтобы не виделось возможности существовать без этого человека.

Хороший режиссер нынче не нужен, хороший сценарий тоже: это просто невыгодно.

У меня ко всему в жизни такое отношение: все, что "пере" - все плохо.
Когда в картах перебор в очко, когда играют, — это плохо. Когда перебор в чувствах.
Во всем в нашей жизни перебор, это плохо.
Мне кажется, с "Иронией судьбы" случился перебор.
Я перестал любить этот фильм и не очень понимаю зрителей, которые смотрят это по 20 раз.

Я раньше не верил, когда мне говорили, что персонажи руководят писателем.
Но сейчас я в этом убедился.

В искусстве никто никогда не дает ответов. А если дает, то это плохое искусство.

В театр артист вживается довольно долго, это длительный творческий процесс.
И он неизбежен.

Мне интересны судьба, жизненный настрой определенного поколения людей,
которые сейчас не очень себя находят. И у "Ретро" в этом смысле прямое попадание.

Узнаваемость не люблю. Слава Богу, с возрастом она уменьшается, однако все еще есть.

***
Андрей Мягков "С любимыми не расставайтесь..."

(кликните для показа/скрытия)

Вечная   и светлая память талантливому артисту и человеку Андрею Мягкову. 🙏🙏🌹🌹

ஜ════════ஜ۩۞۩ஜ════════ஜ ஜ════════ஜ۩۞۩ஜ════════ஜ ஜ════════ஜ۩۞۩ஜ════════ஜ

[Алла2]

Я был опять в саду твоём,
И увела меня аллея
Туда, где мы весной вдвоём
Бродили, говорить не смея.
Как сердце робкое влекло
Излить надежду, страх и пени,
А юный лист тогда назло
Нам посылал так мало тени.
Теперь и тень в саду темна,
И трав сильней благоуханье;
Зато какая тишина,
Какое томное молчанье!
Один зарёю соловей,
Таясь во мраке, робко свищет,
И под навесами ветвей
Напрасно взор кого-то ищет.
  Афанасий Фет (1857)

Исаак Бродский "Аллея парка". 1930 год.
Холст, масло. 125 x 108 см. Государственная Третьяковская галерея, Москва

[Алла2]

Театральные люди

🎙Иногда вдруг отчетливо понимаешь, что жизнь проходит. И довольно быстро.
Люди смешны. Вот если я потерял два рубля — я огорчусь.
А каждую секунду мы теряем секунду жизни. И ничего, не замечаем.


🎙«Весь мир — театр, и люди в нём актёры». Я занимался историей.
История рассказывает об этом театре, где из века в век актёры-люди играют одну и ту же пьесу.
Они меняют костюмы — тоги, камзолы, фраки, сюртуки, панталоны, джинсы.
Но пьеса всё та же. Власть, деньги и похоть движут сюжетом этой пьесы.
Но всё прикрыто обязательными обещаниями свободы, равенства и счастья человечества.
Весь XX век люди осуществляли теории светлого будущего.
Но величайший технический прогресс и все эти «светлобудущные» теории заканчивались концлагерями, террором и кровью миллионов.
🎙У меня есть теория: когда человек устанет до конца, он не сможет быть злым.
 У него и сил не хватит для сокращения мускулов в злую гримасу.
Настоящая усталость — это ясное тихое лицо.
🎙Если у меня другое мнение, это не значит, что я ваш враг или идиот.
Это просто значит, что у меня другое мнение.
🎙 Хорошо бы все люди лет на пять замолчали.
Вот тогда у всех-всех слов появился бы снова большой смысл.
🎙Вот я говорю: «Дайте мне большое, чистое, настоящее».
А мне отвечают: «Возьмите слона и вымойте его в ванне».
Вот тебе большое, чистое, настоящее.
🎙Люди всего лишь переодевались. Они носили тогу в Риме. Потом камзолы.
Потом фраки. Потом джинсы. Но сами оставались неизменными.
Ими правили все те же страсти, все те же пороки. Тщеславие, похоть и алчность управляли и будут управлять миром. Нынче выстроена гигантская башня технологий, и рядом с ней притулился жалкий холмик человеческой нравственности.
И в этом – обещание будущих трагедий. Нас ждут новые революции.
Но результат их всегда один и тот же: народы через некоторое время понимают, что они погорячились. Так было в Англии, казнившей своего короля, так было во Франции. Народы, они как ветер: сегодня одно, завтра совсем другое. Осторожнее полагайтесь на народы.
⠀
Эдвард Радзинский
⠀
•••••••••••••••••••••••••••••••••