Из интервью с Алексеем Баталовым.
В 1968 году у вас с Гитаной родилась дочь Маша. Почему так случилось, что она стала инвалидом?
– Не могу в подробностях рассказать, как жена ждала ребенка и как протекали роды. Всего этого боюсь и не могу даже слушать! Я впечатлительный человек. Тогда еще не вошло в моду присутствовать мужьям при родах, но я бы все равно не согласился, упал бы в обморок. Помню только то, что Гитана поехала рожать в Москву, в одно из лучших учреждений, потому что предполагалось, что роды будут тяжелыми. У нее ведь мускулы – сталь, натренированные годами. Теперь ей бы сразу сделали кесарево сечение, и все бы было хорошо.
– Почему же врачи этого не сделали?
– Потому что врач в ту ночь отпустила хирурга. И в итоге роды принимали неправильно. Если бы я нашел эту дрянь, я бы сейчас ее по башке ударил стулом! Абсолютно здоровую девочку тянули щипцами, пережали ей все, что можно. Она ведь была здорова – ножки, ручки, голова, все работало нормально. А они ее покалечили.
– О том, что ребенок больной, вы узнали сразу?
– Нет! Только спустя несколько месяцев… Вся подлость в том, что у новорожденного это не так видно. И врачи ничего нам не сказали, а просто выписали Гитану. Я вообще был не в курсе, что произошло, потому что тогда снимался в Ленинграде, а семья жила в Москве.
– И как же вы поняли, что дочь страдает детским церебральным параличом?
– Болезнь проступала подло – постепенно. Через несколько месяцев мы заметили, что Маша плохо двигается, и обратились к врачам. Конечно, невозможно передать, какое это горе было в семье. Жена и теща день и ночь плакали. Было желание идти и крушить всё на своем пути, найти того врача… Если бы я сразу же после рождения ребенка понял, что произошло, наверное, так бы и было. Но я жил в другом городе и слишком поздно обо всем узнал. Подать в суд? И что это изменит? Такими раздумьями я остановил себя. Я понял, что никому от этого лучше не будет.
– Вам предлагали сдать дочку в интернат?
– Наверное, жене говорили об этом. Но они с тещей стали во сто крат больше любить девочку и внимательней к ней относиться. Всю свою жизнь они сосредоточили на ней. Я тоже почувствовал с ней контакт, и, с одной стороны, это была радость, а с другой – мысль о том, что ее жизнь испорчена, отравляла все. Гитана и ее мама, как птицы, кружили над ребенком, а она была неподвижна, и на это было страшно смотреть…
– Вы надеялись вылечить ребенка?
– Конечно, мы стали бороться! Машку возили в специальный санаторий в Крым, потом куда-то еще. Гитана навсегда бросила цирк, который являлся делом всей ее жизни. Но цирковые товарищи еще долго не забывали наш дом, я помню, как развлекать Машку приходили лилипутики.
Годы шли, и по мере взросления степень поражения органов возрастала, Маша совершенно не двигалась. При этом мозг ее работал нормально, и мы всячески способствовали ее развитию. Я не знаю, когда и как она поняла, что не такая, как все. Вероятно, это произошло еще в дошкольном возрасте, когда мы стали приглашать в дом ее сверстников, а может, где-то в санатории, где она увидела здоровых детей. Наверное, ей хотелось спросить у нас: «А почему они бегают, а я не могу? Что со мной происходит?» Но она не могла говорить, не могла шевелиться, не могла есть и пить без специальной поилки.
– Но теперь Маша хоть и с затруднениями, но все же говорит, умеет печатать, много читает. Кто ее всему этому научил?
– Это бабушка начала разучивать с ней слова, тренироваться. Только благодаря маме и бабушке она смогла получить среднее образование в обычной школе. По болезни она ведь должна была обучаться в специальной, где программа очень скудная. Нам пришлось доказывать, что у дочери нормальное умственное развитие. К Маше домой приходили учителя, и она научилась читать, писать, освоила науки. Для здорового школьника это легко, а ей приходилось каждый день превозмогать себя, переступать через боль.
– У Маши никогда не было моментов отчаяния, когда бы она сказала: «Всё, надоело! Не могу больше…»?
– В том-то и дело, что такие моменты были у нас, а у нее – никогда. С ее стороны были титанические усилия. В течение многих лет она выполняла специальные упражнения, стараясь двигаться. Благодаря этим упражнениям у нее теперь двигается один палец, а это дает огромные преимущества! На специальной клавиатуре она печатает этим пальцем, медленно, по одной букве.
Так Маша написала целую книгу сказок, которая называется «И быль, и небыль». Рисунки к этой книге сделал я. Свою болезнь Маша принимает с большим смирением, чем мы. Гитана до сих пор не в состоянии говорить о рождении дочери, о том, как все случилось, – она сразу начинает плакать. У нее поэтому такие нервы – многое пришлось пережить... Меня же не покидает огромное чувство жалости, когда я вижу дочь. А сама Маша никогда нас не расстраивает, ни при каких обстоятельствах не жалуется. Она – человек из стали! Единственное, чего не переносит дочь – это наших с женой ссор, которые, как и в каждой семье, случаются.
– А кто будет заботиться о дочке, когда вас не станет? Вам ведь все-таки уже почти 85…
– Это-то меня и беспокоит. Но я надеюсь, Гитанка еще поживет и позаботится о ней. К тому же я поддержал Машу материально. Все, что у меня есть, я давно завещал ей.
Источник: Собеседник
Кобзон: Баталов не беспокоился о своём здоровье, а переживал о дочке (Прочитано 2221 раз)