дань памяти в день прошедшего дня рождения Булата Окуджавы........

[irinka5]

0

БУЛАТ ОКУДЖАВА
часть 3-я
Фрагмент из книги Бориса АЛМАЗОВА
"Не только музыка к словам... Мемуары под гитару".
Он никогда не кричал и даже не пел громко – так, вполголоса, а слышен был по всей стране, да и по всему миру. Голос его, звучавший три десятилетия, ещё долго будет давать силы и мужество людям, как говорят монголы, "с мягкими сердцами", а такие всегда нужнее железных. Я не жалею, что что не был знаком лично с Булатом Шалвовичем. Я знал поэта Окуджаву. Того, что тридцать лет был голосом мировой культуры, центр которой, как выясняется, тогда располагался в России.
Из каждого окошка,
Где музыка слышна,
Какие мне удачи улыбались...
Музыкой – той, что слышалась из каждого окошка, где имелся магнитофон, – были песни Окуджавы. Высоцкий загрохотал и захрипел много позже... Случился момент, когда Окуджава как бы раздвоился. Вернее, раздвоился его лирический герой. Вышел на экраны фильм "Женя, Женечка и Катюша", где в блистательном исполнении Олега Даля навсегда запечатлелась военная юность фронтового "Иванушки-дурачка с десятилеткой" – Жеки Колышкина (понимай – Окуджавы). Он и сам в том фильме есть. Сидит в землянке с бойцами, покуривает, смотрит на себя молодого. Они там остались, а он выжил, состарился...
В Окуджаве было то, что поразило когда-то меня в Вертинском – творческое бесстрашие. Он не опускался, как и тот великий старик, до зрителя, но поднимал его до себя. Тогда становился интересен и понятен и "Синий троллейбус", и "Барабанщик", и "Песня нашего полка", и "Влюблённый гусар". Душа закричала: "Берегите нас, поэтов!" – потому что могли, будь Окуджава чуточку слабее, растоптать. И на том первом вечере, и позже – газетным хамством. Но времена переменились. Появился слушатель, подросла аудитория. Не случайно песня "Неистов и упрям", написанная в 1954 году, исполняться стала с 1961-го – зритель-слушатель, "принимающая сторона" должна была сформироваться.
Окуджава одним из первых проложил дорогу авторской песне в эстрадную музыку и стал работать с композитором (так повезло ему –со Шварцем!), неизменно на самом высоком поэтическом уровне, с высочайшей требовательностью к себе. И не случайно всякий, кто выходил на эстраду – неизбежно измерялся эталоном песен Окуджавы. Тридцать лет он был эталоном не только авторской пес ни, но и нравственности... Интеллигенция шестидесятых как пароль повторяла рядом три имени: Солженицын, Сахаров, Окуджава... Наверное, Булат Шалвович этого не хотел. Не политик и не "антисоветчик". Его представления о том, какой должна быть страна, не выходили за рамки либерального романтизма.
Несмотря на все профессиональные и корпоративные неурядицы, нелады с властями. он жил советскими идеалами. И совершенно искренне вери л в них. Иначе бы не написал:
И если вдруг когда-нибудь
Мне уберечься не удастся,
Какое б новое сраженье
Ни пошатнуло шар земной...
Я всё равно паду на той,
На той далёкой, на Гражданской,
И комиссары в пыльных шлемах
Склонятся молча надо мной...
Его драма, мне кажется, в том, что в нём видели диссидента, а он – поэт. И когда в начале девяностых интеллигенция метнулась в политику, а потом разочаровалась, запоздало сообразив, каких дел натворила со страной, поверив сладким ветрам псевдодемократии, Окуджава – страдал. Сильно страдал. Шиллер сказал: "Трещина, разделяющая мир, проходит через сердце поэта". Она ещё и болит, эта трещина... От этой боли рождаются песни, но от неё же и умирает уставшее сердце, умирает человек, назначенный талантом быть поэтом.
С уходом Мастера и мастерская примолкла. Случайные люди растащи ли по штучке инструмент, но он им не пригодился, дело не в стамесках и отвёртках, а в руках и ещё более – в таланте. А он – от Бога. Жанр, так гармонично созданный Окуджавой, ещё эксплуатируется. Но русская поэзия ждёт нового Мастера. И я верю, он придёт. Только вряд ли его прижизненная слава сравняется со славой Булата Окуджавы – время не то. Хотя в России всё возможно.
___________________________
Иллюстрации:
Булат Окуджава, фото 1980-90 гг.