Живот

[Димитра]

4

У  Пятаченко вдруг начал расти живот. Он и так был не худенький. А тут пузо прямо на нос лезет.
- Пива надо лопать меньше, - ехидно сказала ему жена Амалия.
- Да чего ты ерунду  болтаешь, я его сколько пил, столько и пью, - слабо парировал Пятаченко. Но  на всякий случай теперь вместо ежедневных трех литров стал выпивать полтора.

А живот знай себе растет. Тогда Пятаченко перестал закусывать пиво чипсами. Но живот распухал как на дрожжах.
- Сходи-ка к эндокринологу, - сказала слегка обеспокоенная  Амалия. – У тебя, похоже, что-то с обменом веществ.

Врач посмотрел  анализы, помял Пятаченко  кадык, живот, сделал испуганные глаза,  да и говорит:
- Это вам, больной, не ко мне надо. Потому как вы,   как бы вам это помягче сказать… Вы в положении.

- Это в каком еще положении? – не понял Пятаченко.
- Беременны вы! Похоже, уже где-то в районе пяти месяцев. Идите к гинекологу.

Пятаченко от возмущения чуть не задохнулся:
-Я? Беременный? Да что вы такое говорите? Откуда, как?
- Вам виднее, откуда и как, - туманно сказал врач.

Убитый горем Пятаченко приплелся домой. Дочь и сын были еще в школе, жена – на работе. Пятаченко разделся перед зеркалом  и стал враждебно рассматривать свое безобразно отвисшее пузо. Вдруг ему почудилось, что у него где-то там, глубоко внутри,  что-то ворохнулось. «Схватки!» - понял Пятаченко и повалился на пол без сознания.

Очнулся он оттого, что вернувшаяся с работы жена поливала его водой из чайника.
- Где я? – слабо спросил Пятаченко. – И почему мокрый? Что, уже воды отошли?
- Слава Богу, жив! – обрадовалась Амалия. – Постой, ты что, бредишь? Какие такие воды?

Пятаченко увлек жену в спальню и там ей все рассказал.
Амалия слушала его, вытаращив  глаза. Осознав, наконец, всю суть происходящего, она грозно сказала:
- Гришка, ты мне изменил! Признавайся, сволочь: с кем?

- Да что ты, что ты, Амалинька, ни сном, ни духом, - залепетал Пятаченко.
- Да? А ты вспомни: как раз пять месяцев назад тебя дома не было двое суток. Ты потом признался, что пил эти два дня у дружка своего Бузыкина… А не могло быть так, что Бузыкин этот воспользовался, так сказать, твоим беспомощным состоянием? 

- Да как ты смеешь! – вскинулся Пятаченко. – Мы с ним мужики с нормальной ориентацией.
- Ну, тогда не знаю...
- Слушай, может мне сделать этот, как его, аборт?
- С ума сошел! Тебе скоро уже рожать!
- А как же теперь быть?

Амалия пытливо заглянула в глаза мужа:
- Слушай, Гришенька, ну, раз уж так получилось, давай рожай. Ваня с Таней совсем уже большие. Скоро окончат школу, потом институты, попереженятся, и останемся мы с тобой совсем одни… Не бойся, когда будешь рожать,  я буду рядом. А пока на сохранение ляжешь.
Амалия нежно погладила живот Пятаченко.

- Да так-то  оно так, - дрогнул Пятаченко. – Но что я на работе скажу?
В это время раздался телефонный звонок. Амалия сняла трубку.
- Тебя, - сказала она Пятаченко.
Григорий выслушал, что ему сообщили. Потом переменился в лице и закричал:
- Коновалы! Я  жаловаться на вас буду!
И бросил трубку.

- Что такое? – спросила Амалия.
- Не поверишь: звонил тот самый эндокринолог. Очень извинялся и просил меня зайти снова. Оказывается, ему принесли анализы какой-то женщины с такой же фамилией и инициалами. Я не беременный! Просто у меня действительно нарушился обмен веществ. Но к этому врачу я больше ни ногой! Чуть не родил из-за него!

- Ну вот, - загрустила Амалия. – А я уже настроилась на ребеночка.
- Так в чем дело? – обнял ее Пятаченко. – Вот сгоню живот, и займемся решением этого вопроса…

Марат ВАЛЕЕВ.