Не нравится реклама? Зарегистрируйся на Колючке и ее не будет!

* Комментарии к новостям

1. Фредди Меркьюри. Грязные вечеринки, о которых ты не знал (Музыка и новости шоу-бизнеса) от Elenasidorova 2. Рогнеда , поздравляем с семилетним юбилеем на Колючке!!! (Праздники и поздравления) от Мишель1 3. Луна , поздравляем с девятилетним юбилеем на Колючке!!! (Праздники и поздравления) от glasha 4. Galina3409 , поздравляем с тринадцатилетним юбилеем на Колючке!!! (Праздники и поздравления) от glasha 5. Жена Саши Гобозова навестила его в тюрьме (Дом 2 новости) от Агатах 6. Вклад наших домашних питомцев в искусство)) (Юмор, болталка, флудилка, игровая) от Йожик
7. maslaki, поздравляем с днём рождения!!! (Праздники и поздравления) от glasha 8. Шарман), с позеленением! (Праздники и поздравления) от ЗАГАДКА 9. Сядет на шею молодой жене: Тигран Салибеков лишился работы перед рождением ребе (Дом 2 слухи) от Света29 10. Стихия, с позеленением! (Праздники и поздравления) от ЗАГАДКА 11. Так вкусно картошечку вы ещё не готовили. (Кулинарные рецепты) от Миссис уксус 12. Анастасия Балтер рыдает. Она может быть сильно больна... (Дом 2 новости) от Ириша 2

Ночь в июле  (Прочитано 1891 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн Котюня

  • Колючая команда
  • Герой
  • Сообщений: 11186
  • Карма: 58830
28
Ночь в июле
Автор: Anter Ego

Старый, ржавый автобус, без стекол, без дверей, без колес… Внутри ничего уже нет, кроме остовов сидений и разбросанного по полу разнообразного мусора. Он стоит здесь, у подножия самого высокого в этой местности холма, на обочине дороги - объездной трассы далеко не федерального значения - уже столько лет, что местная детвора, незаметно успевшая вырасти в дерзких и бесшабашных пятнадцатилетних хулиганов и в красивых озорных и веселых пятнадцатилетних девушек, считала этот автобус элементом местного ландшафта, эдаким объектом естественного происхождения, подобно дереву либо кусту…

Вот мой первый выпускной. Девятый класс окончен, впереди еще много выпускных, но он останется в моей памяти навсегда. Вернее, то, что случилось сразу после него.
В нашей школе есть традиция: каждый класс после выпускного собирается где-нибудь на природе и встречает рассвет следующего дня. На этот год и мой класс общим собранием решил ее не нарушать. Место выбрала классная руководительница.

Добрались мы туда, когда уже стемнело, хотя место-то было не особо далеко. Просто пока ждали двух парней возле магазина,бегавших за шампанским; пока полюбовались с моста на реку. Потом пришлось еще пропустить стадо коров, которых пастух, смуглый мужичок лет пятидесяти пяти, подгонял щелчками кнута, заставляя быстрее двигаться к своим родным стойлам со свеженькой мягкой кукурузкой.
Пастух смотрел на нас и мечтательно улыбался, видимо, вспоминая свою молодость.
- Ребят, вы смотрите, дождь будет!
Мы только посмеялись в ответ. Какой дождь, когда на небе ни облачка?

Место классная руководительница, Ольга Николаевна, выбрала и правда очень хорошее: на берегу реки небольшой песчаный пляж, плавно переходящий в полянку, поросшую мягкой травой. Видимо, коровы сюда никогда не заглядывали, что очень странно. Стоящие вокруг плотной стеной деревья и кусты не давали праздным взглядам проезжающих по трассе людей нарушать тайное очарование этого места, и даже гула машин не было слышно.
Было заметно, что здесь довольно часто отдыхают. Небольшое пепелище ближе к пляжу, рядом заготовленные сухие дрова, несколько обгорелых кирпичей и деревянных рогаток, видимо, для готовки шашлыков. Притом, люди сюда приходят чистоплотные и культурные: ни одной бутылки, ни одной бумажки, ни одного стёклышка видно не было. Странно, что никто из нас не знал раньше про это место.
- Ну что, ребята, располагайтесь. - Ольга Николаевна окинула поляну грустным взглядом. – Это наше с мужем любимое место отдыха… Было.
Муж Ольги Николаевны погиб в автокатастрофе два года назад. 

Я сидел на траве, в одной руке держа стаканчик с шампанским, а другой задумчиво теребя травинку, и в пол-уха слушал Андрея, парня гуманитарного и печального склада ума. Он все пытался донести до меня выгоды обучения в классе гуманитарного профиля.
Теплый летний воздух и шампанское в крови расслабляли тело и разум, мысли плелись вяло и странно. Разговор меня, в отличие от Андрюхи, не очень завлекал, и параллельно я думал о том, как же мне сейчас замечательно, и повторится ли еще когда-нибудь такой вечер. Недалеко слышен был звонкий Ленкин голос: одно удовольствие его слушать. (Вроде становится ясно, что это моя первая любовь. Наверное, такой участи не миновало большинство мужского населения нашей страны).
Тягучие летние сумерки незаметно перешли в теплую и ласковую летнюю ночь, когда на небе высыпает бессчётное количество звезд и можно заметить созвездия, которые в другое время года ни за что не увидишь. Но полноправной и неоспоримой (хотя некоторые «звездочеты», конечно же, поспорят) хозяйкой ночного неба была огромная луна, висевшая прямо над верхушками деревьев. Лунный блеск отражался, роняя во все стороны блики, от безмятежной глади реки, придавая некую иррациональность и таинственность этому месту. И лишь слабый ветерок изредка нарушал спокойствие воды да шевелил листья, создавая впечатление, что странные сказочные существа тайком наблюдают за нами из-за кустов, иногда перебегая друг к другу, стремясь поделиться впечатлениями от увиденного.

Примерно через пару часов я заметил, что многие ребята начали разбредаться по парам и группками гулять. Погода благоприятствовала прогулкам, тем более шампанское и лунная ночь очень способствует романтическому настроению, когда хочется поговорить с особенно близким человеком о чем-то важном. Каждому из нас есть что сказать друг другу.
- Олег, Андрюх, пойдем гулять? – Ленка вопросительно поглядела на нас.
- Отчего же и не сходить. - Я начал подниматься с земли. 
- Не, я посижу здесь. – Андрей начал потихоньку кемарить и сейчас не захотел отвлекаться от этого увлекательного занятия.

Ленка подошла к Ольге Николаевне, предупредить о том, что мы идем гулять, а я остался любоваться причудливой сосной, росшей на самом краю полянки; собственно, от этого дерева и начиналась тропинка сквозь кусты. С того места, где я стоял, силуэт сосны походил на силуэт слона, стоящего на одной ноге. Сбежал из цирка, не иначе. Дерево выглядело настолько необычно, что я заставил посмотреть с этого места и Ленку, когда она подошла.
- Ты всегда видел что-то необычное в окружающих нас обычных вещах… Тебе бы художником стать.
Мы, вдоволь налюбовавшись деревом, все же двинулись дальше по тропинке.
- Ага, учитывая, что совсем не умею рисовать. Лен, ладно тебе: художником в наше время вообще не выгодно быть.
- А еще, наверное, музыкантом и писателем, да?
- Ну… По поводу писателя можно поспорить. Хотя… даже, наверное, художником тоже можно нормально зарабатывать. Только надо для начала получить общественное признание, а это очень нелегко. Так что я лучше программистом буду: там по крайней мере все от соображалки зависит, а не от того, как воспринял твое творчество тот или иной человек.
- Наверное, ты прав. Спорить не буду, я в творческие профессии тоже не собираюсь… Куда двинем, а, Олег?
- На твое усмотрение.
Мы как раз выбрались на открытую местность.
- Тогда как насчет вот того холма.
- Пойдем. Только взбираться на него долго и нелегко.
- Ничего, переживем. Зато там красиво очень.

Холм этот был нашей «достопримечательностью». Самый высокий в этой местности, лысый (лишь пару деревьев росли на северном склоне), он всегда служил местом проведения зимних игр детворы: в свое время и мы любили скатиться на санках с его крутых склонов. А летом туда часто наведываются местные «звездочеты» из младших классов: понаблюдать за звездами из своих телескопов. Вплоть до седьмого класса у нас в школе работал кружок астрономов.
И еще: с этого холма открывается замечательный вид на нашу родную деревню, особенно ночью, когда в каждом доме загорается огонек, как символ теплоты душ живущих в них людей. От этого еще интереснее наблюдать за ними: гадать, что за жизнь скрывается за тем или иным огоньком.

Идти до него было всего ничего, не удивлюсь, если мы встретим там еще кого из наших ребят, отправившихся гулять. Трасса огибала его с противоположной нам стороны, так что переходить дорогу нам не придётся.
С той же стороны, у его подножия, на обочине дороги, стоял старый ржавый автобус, непонятно как и когда туда попавший и почему его не растащили до сих пор на металлолом. Но, в общем, меня он мало интересовал. Больше меня интересовала сейчас девушка, идущая рядом.
- Ну, вот мы и пришли.
Мы немножко постояли у подножия холма и двинулись вверх.

- Олег, красиво, правда? Ой, а свежо–то как!
Мы сидели на самой вершине холма и смотрели на раскинувшуюся внизу деревню, сияющую множеством огней. Больше никто из ребят сюда не поднимался, как ни странно. Ветерок здесь был уже посильнее: он взъерошивал волосы и норовил залезть своими прохладными пальцами под одежду, вызывая мурашки.
- Этот холм с начала времен продувался степными ветрами. Вопреки всеобщему мнению, степные ветры могут быть довольно холодными. Не удивлюсь, если когда то очень давно какой-нибудь степной хан стоял здесь, обозревая свои войска, и удивлялся холодному ветерку.
- А говоришь, ты совсем не гуманитарий, без капли воображения. Олежка, а программы ты писать будешь, тоже представляя степных ханов за компьютером?
- Ага. Они такого понапишут.
Мы замолчали. Я посмотрел на Ленку и, хотя глаз ее, да и лица, не было видно в темноте, я почувствовал, что должен сейчас сделать. Я просто взял ее за руку. Ее ладонь была прохладной и очень приятной на ощупь: дрожь прошла по-моему телу, и я понял, что почти счастлив.

Не знаю, сколько мы так сидели, молча. Хотя я и не имею большого опыта, но думаю, что так и должно быть: разговоры здесь, наверное, лишние. Было здорово.
- Олег, посмотри, луны и звезд-то уже совсем не видно. И прохладно как-то очень стало.
- Тучи. И правда, дождь собирается. Помнишь, пастух говорил, что дождь будет. Всегда думал, что таким людям в этих вопросах верить нужно. Хотя как не вовремя. Что делать будем?
- Прятаться или постоим под дождем? Мне нравится стоять под дождем… Только если он не очень сильный.
Первые частые капли начали падать с неба на траву и на наши головы, моментально намочив волосы. Мы стояли на вершине холма, под дождем, представляя себя то ли древними языческими богами, то ли героями степных легенд, управляющими стихией.
- Как же здорово!!!! - Проорал я во все горло, и Ленка рассмеялась в ответ. Сейчас она чувствовала то же, что и я: неимоверный восторг, полностью наполняющий душу и перехватывающий дыхание. Прохладные струи дождя лились по нашим лицам, скатывались под одежду, но нам было все равно. Стихия всегда пробуждала в людях что первобытное, дикое, и мы не стали исключением.
Раздался треск, и бледная вспышка осветила наши лица: молния сверкнула где-то в бушующей вышине.
- Лен, вот теперь надо прятаться. Давай в автобус?
- Давай.
И мы помчались с холма, поскальзываясь на мокрой траве и не чувствуя от этого никакого неудобства.

Силуэт автобуса вынырнул из пелены дождя так неожиданно, что я, пытаясь затормозить, заскользил по мокрой траве и, не удержавшись на ногах, упал, больно ударившись о какой-то камень бровью. Ленке повезло больше: она бежала позади и успела остановиться, правда, тоже чуть не упав.
- Блин, как будто специально подъехал, даром, что колес нет!
- Он всегда здесь стоял, просто мы раньше на него мало обращали внимание. – Ленка быстро помогла мне подняться, и мы заскочили в автобус.

Внутреннее «убранство» нас совсем не обнадежило. Ветер продувал насквозь: ни одного целого окна не осталось, на полу валялись лишь осколки стекол. Правда, дождь сюда не попадал, да и от молнии остов автобуса защищал, но мы и так до нитки промокли.
- Лен, у тебя зажигалки нет? Или спичек, сухих, на худой конец?
- Зажигалка есть.
- А я и не знал, что ты куришь.
- Логика у тебя странная. Если бы ты у меня сигареты нашел, тогда ладно. Да и в этом случае ничего не доказывает. Просто я брата старую куртку надела, а он курит. У него в каждой куртке зажигалки, хоть он теперь дома редко бывает. Говорит, чтоб не перекладывать постоянно. Кстати, зачем она тебе? Тут, по-моему, смотреть особо нечего.
- Да я, когда упал, бровью ударился. Болит. Посмотришь?
Опять прогремел гром, и очередная молния прорезала грозовое небо.
- Он и не думает заканчиваться, этот дождь. Я уже совсем замерзла. – Ленка чиркнула пару раз колесиком зажигалки. Правда, бесполезно: огонь не появился. - И зажигалка гореть не хочет.
- Ну. Костер мы здесь и сейчас развести вряд ли сумеем, так что придётся ждать окончания грозы.
- Все. Горит. – Ей все-таки удалось зажечь огонь. – Я прям Прометей: приношу огонь в ваши дома. Правда, о прометеях женского пола я еще не слышала. Показывай, что там у тебя?
Я подошел поближе. Ленка поднесла зажигалку к моему лицу, так, чтобы было видно раненную бровь. Огонь отражался в ее огромных глазах, завораживая, и я не мог оторвать от них взгляд.
- Ух ты, тут серьезно, по-моему. Рана, и кровь еще идет. Олег, рану следует обработать, шрам будет точно.
- Ну, ничего, шрамы украшают мужчин. Придётся к Ксюхе домой заскочить. Нам потом ребят лишь бы найти: кто его знает, куда они разбежались прятаться от дождя.
- Да. Зеленкой тебе там все зальем, обсохнем чуть, и обратно… рассвет мы точно встретим. Хотя бы с тобой вдвоем.

Я осмотрелся.
- Лен, дай мне зажигалку. Хочу сам посмотреть, что там у меня. – Ленка передала мне зажигалку, и я пошел к месту водителя, где каким-то чудом уцелел осколок зеркала обзора салона.
Я осторожно вынул зеркало из крепления. Это оказалось не так трудно, как я думал, но вот само зеркало было очень… грязным.
- Олег, сколько этот автобус здесь стоит? – Ленка задумчиво провела пальцем по пыльному остову сидения водителя. – И вообще, откуда он тут взялся?
- Мне родители ничего не рассказывали. А я сколько себя помню, он, вроде, всегда здесь был. Может, он когда-то в аварию попал недалеко, и его сюда отвезли да и бросили.
- Почему тогда на металлолом не порезали? Ты же знаешь наших ушлых пареньков: давно уже и памяти от него не осталось.
- Не знаю. Надо будет поспрашивать, может, кто знает. Что-то мне даже интересно стало.
Я все-таки кое-как протер зеркало и зажег зажигалку. Да, бровь я рассадил не хило…
- А это что!?
Я стоял у места водителя спиной к салону: в зеркале отражался в неровном свете зажигалки первый ряд сидений, и то, что я там увидел, заставило меня усомниться в благополучии моего умственного здоровья. Такого просто не может быть… Просто нереально. Сильно головой ударился.
- Олежка, что ты там увидел?
Я с огромным усилием смог отвести взгляд от зеркала.
- Лен, у меня, кажется, крыша поехала.
Ленка сначала улыбнулась, видно, приняв все за шутку, но увидев что-то в моих глазах, посерьезнела: тень паники прошла по ее лицу.
- Рассказывай, в чем дело?
- Подойди, пожалуйста, сюда. Ага, стань вот так и посмотри в зеркало… Не на свое лицо, а на сидения первого ряда. Что ты там видишь?
Я внимательно наблюдал за лицом своей подруги.
Ее глаза постепенно расширялись, и я увидел в них то же, что и сам чувствовал: страх, растерянность, панику.
- Как. Это. Может. Быть?
В зеркале весь первый ряд сидений был заполнен. Людьми. Я еще раз осмотрел салон обычным образом, не через зеркало, хотя это было бесполезно: никого, кроме меня и Ленки, здесь не было.
- Лен, не паникуй. У двоих одновременно крыша одинаково поехать не может. Давай вместе подумаем, что это такое. - А голос-то мой дрожит. - Так, может, зеркало какое-то дефектное? Или кто прикольнулся?
Я и сам не поверил в то, что говорил.
- Нет, что-то другое, я чувствую. Олег, я думаю, что нам вообще пора уходить отсюда, под дождь, грозу, молнию, мне без разницы. Здесь слишком страшно, и это… не простое зеркало, и автобус непростой, и место. Я, вообще-то, не верю в призраков и всякое такое… сверхъестественное, но тут… не могу найти объяснения. Пойдем скорее, а?
- Да, ты права, пойдем. А завтра забудем как страшный сон.
Я осторожно вынул у Ленки из рук зеркало и аккуратно положил его на панель водителя. Затем взял подругу за руку (ладонь была очень холодная и заметно дрожала), и первым двинулся к выходу, стараясь особо не смотреть на сидения и не вспоминать тех людей, которых я видел в зеркале: мужчину, женщину, молодую девушку и паренька лет двенадцати. Бледные застывшие лица, ничего не выражающие, и неестественно прямая осанка безумно пугали… Не считая того, что увидел я их вообще в зеркало.

Да, так реально и поехать можно. На почве безотчетного страха и непонимания. Это, конечно, можно попробовать объяснить: нам показалось, зеркало слишком грязное, и мало ли что там можно увидеть, только… Слишком реально выглядели те люди, и слишком страшно было туда смотреть. Сейчас выйдем, и нужно как можно дальше убежать и скорее все забыть.
Но вот выйти нам не удалось. Там, на улице ничего не было. То есть, совсем ничего – полная темнота и ни звука. Настолько внезапно, насколько и неожиданно. Пять минут назад гремел гром, сверкали молнии, капли дождя с неистовой силой колотили по крыше, а сейчас полная тишина и темнота.
Я застыл на порожках, не решаясь ступить в эту темноту. Шестым чувством я понимал, что этого совсем не стоит делать. Я почувствовал, как Ленка прижалась к моей спине. Она безумно дрожала, да и я был на грани истерики.
- Олег, что это, что это, что это? – Услышал я ее шепот. - Не бывает такого, все это снится мне.
Вот тогда я понял, что мне нельзя поддаваться панике, что я теперь отвечаю не только за себя, но и за эту перепуганную девчонку за моей спиной. Это помогло мне собраться, взять себя в руки.
Я повернулся лицом к Ленке, взял ее ладони в руки.
- Лен, смотри на меня. Мы сейчас пойдем в конец салона, там сядем куда-нибудь и поговорим об этом. Ты поняла меня?
Она чуть заметно кивнула, и мы тихонько пошли по салону. Я почти физически чувствовал чье-то присутствие вокруг нас, и это отнюдь не способствовало моему душевному спокойствию, но я уже не чувствовал такого страха, как раньше. Все-таки, я смог собраться, как всегда учил отец, и это радовало. Ну и пусть, что очень страшно и совсем необъяснимо. Выход должен быть всегда. Только никакой паники. Но вот как сейчас было Ленке, меня совсем пугало.
Надо ее расшевелить, заставать как-то успокоится.
Мы пришли в конец салона и сели прямо на пол, облокотившись на заднюю стенку автобуса: чистота одежды сейчас волновала нас меньше всего.

Я обнял Ленку за плечи и зашептал на ухо.
- Лен, не бойся, хорошо, и не паникуй. То, что произошло, объяснить нельзя, но с нами ничего плохого еще не случилось. Давай просто ждать? Ок?
- Олежка, я боюсь… Где мы, куда попали, что происходит? Я просто не могу понять, как не стараюсь.
- Это ничего. Главное, я с тобой, и ты успокойся. Вместе мы как-нибудь выберемся. 
Она доверчиво прижалась ко мне, и мы на некоторое время сидели молча и ждали, что будет дальше.

Не знаю, сколько мы так сидели: часы на моей руке остановились, еще когда мы попали в автобус, у Ленки их вообще не было. Постепенно и она успокоилась, и мне стало намного легче. Конечно, страх и беспокойство никуда не ушли, но было терпимо… Только тишина сильно давила на уши, и ныла рассаженная бровь.
- Олег, как думаешь, что это?
- Ну, что аномалия полная, это точно. Помнишь, передачи про бермудский треугольник и еще… зоны. Может, и мы в такую попали: гроза-то сильная была, мало ли что там нарушилось… ментальное поле какое-нибудь.
- А что было с теми людьми, кто в них попадал?
- Много чего. И находились, вроде, и нет… Но мертвыми их тоже не видели.
- А те, кого находили, что рассказывали?
- Не помнили они ничего.
Мы помолчали.
- Я боюсь, Олег… Безумно.
Да, приключение так приключение. Не о таких ли в детстве мечталось: ты герой с любимой девушкой в опасной ситуации... Спасаешь всех. А на деле ни черта не понимаешь, не знаешь, что делать, и притом, что самое главное, сам очень боишься.
Температура заметно понизилась, и мы оба дрожали, греясь лишь теплом тел друг друга: мокрая одежда и страх делали свое дело. Так и воспаление легких можно схлопотать и без всяких там сверхъестественных дел.
Я поднялся с пола.
- Лен, надо зеркало забрать, на всякий случай. Я пойду.
- Зачем?
Как же у нее голос дрожит.
- Чтобы все видеть… Может, и за окном в него что можно разглядеть.
И я осторожно, крадучись, хотя понимал, что это в случае чего вряд ли поможет, пошел к водительскому месту, чувствуя кожей неестественное напряжение в воздухе. О людях на сидениях я старался не думать.

Поход за зеркалом прошел без приключений. Никто не появился, не пытался на меня напасть или съесть, но и никаких изменений на улице. Я забрал зеркало и вернулся обратно к Ленке. Мы еще посидели, погрелись.
- Надо посмотреть в зеркало на улицу.
- Надо…
- И я хочу посмотреть еще раз на этих людей.
- Думаешь, стоит?
- Надо же что-то делать... может, что замечу… Хоть и страшно.
Сначала я решил посмотреть в зеркало на улицу. Будь что будет: может, это и абсурдно, но я знал, что надо что-то делать, чтобы совсем не свихнуться. Дойдя до порожка, я немого постоял с закрытыми глазами, успокаиваясь, затем сильно выдохнул и зажёг огонь. Слабый свет зажигалки не смог разогнать темноту, но зеркало было видно достаточно. А в зеркале… Как окно в другой мир. Свет луны, такой яркий и сильный, какой я никогда не видел в своей жизни, освещал бескрайнее поле-степь; кое-где виднелись одинокие деревца, как-то выжившие под бесконечными степными ветрами. Я стоял на пороге потустороннего мира, на краю пропасти. Мир – точная копия нашего, только жизни здесь нет, есть только пустой край, временно принимающий в себя души умерших и спешащий поскорее от них избавиться (в ад иди в рай, неважно).
Мы ехали по дороге - трассе, проходящей через мою деревню. Опустив зеркало чуть ниже, я убедился, что и колеса у автобуса целы и невредимы, крутятся как ни в чем не бывало. Плелись мы довольно медленно, как будто водитель совсем не спешил к пункту назначения; где-то далеко впереди еле-еле приближалась к нам полоса деревьев у реки, где дорога, через мост, приводит к первым домам деревни.

Колёсико зажигалки ощутимо нагрелось и стало жечь пальцы, так что я поспешил потушить ее. Сразу же весь мир опять погрузился во мрак, хотя очертания окон и двери каким-то странным образом было видно (будто несуществующие сейчас стекла мерцали внутренним светом).
- Лен!
- Да, Олег? – донесся Ленкин голос из темноты салона.
Надо ее расшевелить; судя по голосу, она совсем отчаялась.
- Подойди сюда, пожалуйста.
- Ты что-то увидел?
- Да. Ты иди, не бойся, по-моему, тут нам никто не желает зла… Пока. – Добавил я уже про себя.
Я слышал, как она завозилась, вставая, и через некоторое время силуэт тоненькой девичьей фигурки, медленно двигающийся в мою сторону, вырисовывался на фоне заднего окна автобуса. Все таки какой-то еле различимый свет начал разливаться снаружи.
Она подошла, и я вновь зажег огонек.
- Смотри.
Она пару секунд всматривалась в зеркало.
- Мы движемся.
- Ага, обрати внимание, по нашей трассе, в деревню.
- Зачем мы туда едем? – Она испуганно, но с тенью надежды посмотрела на меня. Как будто я мог знать, зачем и куда мы туда едем в этом потустороннем мире на этом странном и страшном автобусе.
Я ничего ей не ответил, лишь в свою очередь всмотрелся в зеркало, пока колесико зажигалки опять не накалилось.
- Олег, можно я еще раз гляну на тех людей?
Я заметил, что Ленка уже не так боится, как раньше. Что-то она там себе надумала и решила. Добрый знак.
- Давай. А зачем тебе?
- Да я в тот раз кое-что увидела, просто не смогла подумать над этим из-за страха. Да и слишком жутко это.
Я протянул ей зеркало и зажигалку.
- Подожди, пока остынет немного.
Ленка нащупала в темноте мою руку и сжала ее. – Только будь со мной, хорошо?
- Я всегда с тобой…
Мы подошли к первому ряду сидений, и Ленка зажгла огонек. Некоторое время она пристально всматривалась в зеркало. Ее зрачки расширялись все больше и больше.
- Олег, это очень плохо, очень…И безумно страшно…
- Что такое?
Огонь зажигалки потух, и мы опять оказались в темноте.
- Я знаю этих людей.
- Оп-па…. Неожиданно…. Очень…. И кто же они?
- Помнишь, я тебе когда-то рассказывала про дядю Антона, нашего соседа?
- Это который дальнобойщик? Иногда так свою здоровенную фуру ставит возле двора, что места проехать почти нет? Помню… Я сам же часто видел его машину у вас на улице… Это он? Его мы видим в зеркале, да?
- Да… И еще его жена, тетя Валя, дочка Маринка и сын Виталик… Почему они здесь?

В призрачном свете потусторонней луны река казалась огромной серебристой змеей, ползущей из века в век, не замечая времени и пространства, куда-то далеко-далеко, к неведомым богам неведомых миров. Каким чудом или несчастьем мы смогли увидеть призрачный этот мир?
Мы стояли с Ленкой на порожке автобуса и по очереди смотрели в зеркало, иногда туша огонь зажигалки, остудить колесико и пальцы. Очень медленно автобус двигался через мост, потом въехал на улицу. Первые дома показались по обе стороны дороги: нигде ни огонька, ни звука. Нет, это не наша: мертвая деревня.
Через пару сот метров автобус повернул направо, и я узнал улицу, где живет Ленка и ее сосед с семьей. Люди, которых я не знал.
- Лен, мне кажется, нам надо отойти… Туда, опять в конец салона.
- Пошли. – Моя подруга медленно отвела взгляд от зеркала, я затушил зажигалку, и мы двинулись по салону. Сердце сжало стальной рукой, внутри разливался жуткий холод: что-то начало меняться вокруг. Внезапно Ленка остановлюсь.
- Подожди, Олег… Я должна это видеть. Дай зажигалку.
Мы остановились возле задних сидений; я не стал спорить и протянул зажигалку. Ленка зажгла огонь, и, всматриваясь в зеркало, начала медленно двигаться в обратную сторону.
- Они встают и уходят, Олег… К выходу.
Откуда в ней взялись силы, после пережитого страха, сейчас смотреть на людей, неестественных и жутких, непонятно откуда и почему здесь взявшихся, я не знал… Но я всегда знал другое и верил, что она очень сильная и смелая девушка. Она не такая как все, она многое может, если поверит в себя, почувствует ответственность за других людей.
- Смотри, Олег, - мы дошли уже до выхода, когда подруга протянула мне зеркало, – я посвечу.
Я посмотрел на улицу. Мы остановились напротив дома, возле которого я иногда видел огромную грузовую фуру.
- Это их дом.
Четыре неестественно прямых силуэта медленно сошли с порожка автобуса и двинулись к дому. Никто не оглядывался. Мужчина открыл ворота, без единого звука, и они один за другим зашли во двор.
- Вот и все. – Прошептала Ленка мне на ухо. – Они ушли… Только куда?
- Знаешь, Лен? – В горле у меня пересохло. – Кто сидит за водительским сидением?
И каким-то безумным порывом я резко развернулся и поднес зеркало к водительскому сидению. Внезапно все поплыло у меня в глазах, яркой вспышкой мелькнуло Ленкино лицо, и я отключился.

Заря окрасила небо на востоке в такой яркий розово-красный свет, какой бывает только рано-рано утром летом, и шар солнца, еще не слепящий глаз и оттого кажущийся какой-то посторонней, чужой планетой, неведомо как попавшей сюда, медленно поднимался из-за края горизонта, создавай неземной пейзаж.
Я сидел на вершине холма и бездумно смотрел на это великолепие, совсем не замечая его. Рядом, держа меня за руку, сидела Ленка. Мы очнулись здесь пару минут назад и все пытались осознать, что с нами случилось.
- Олег, что это было? Сон или явь? Как это объяснить?
- Лен, а стоит ли? Что бы то ни было, оно прошло. И вряд ли мы еще когда-нибудь попадем с тобой в этот чертов автобус. Не надо думать над такими вещами, можно запросто свихнуться.
- Может, ты прав… Но не думать не получается. Жутко-то как… Постой!!!
Настолько неожиданно и громко она это сказала, что я невольно вздрогнул.
- Надо в деревню, скорее… Мы должны посмотреть… Мы должны увидеть, что там… У соседа.
Ленка резко поднялась с земли.
- Нам надо туда. Вставай.
Внутри у меня все похолодело. Острое, как игла, озарение пробило вяло текущие, заторможенные бессонной ночью и жуткими событиями мысли. Ведь правда, не случайно же это все, что мы там видели. Нам действительно надо туда. Я тоже вскочил, и мы побежали с холма, прямиком через поле к мосту. Почти повторяя маршрут давешнего ночного автобуса.
На мосту нам встретились Макс, Леха и Катя Стрельченко. Мы не останавливаясь, пронеслись мимо них, хотя Макс что-то кричал вдогонку. Надо спешить, крутилась в голове лишь одна мысль. Чуть-чуть осталось же… Мы ни за что не опоздаем. К чему? Это сейчас совсем не важно.

Мы бежали изо всех сил, даже тогда, когда издалека увидели толпу возле ворот Ленкиного сосед. Но уже тогда поняли, что опоздали… Только куда и зачем? Куда мы так спешили? Что уже случилось, того не изменить.
Тяжело дыша, мы остановились у двора, который сегодня ночью уже видели при таких страшных и странных обстоятельствах. Люди не обращали на нас внимание, о чем то своем перешептываясь, а ворота… ворота были открыты настежь, жутко зияя необъяснимой пустотой.
- А какие молодые были… Дети росли. Жить бы да жить. – Услышал я шепот какой-то старушки за спиной.
- Что случилось-то? – Вторая старушка только подошла, и, наверное, ничего не знала… Как и мы, хотя страшная догадка уже зарождалась где-то внутри, холодя душу и разум.
- Разбились они. Сегодня, недалеко, там, где-то на дороге. Не знаю точно, как. Говорят, грузовик не справился с управлением и вот…
Мы стояли и смотрели на этот двор. Ленка уткнулась мне в грудь и тихо заплакала.
Что же мы видели? Что-то, не предназначенное для людских глаз, что-то потустороннее, чужое, но являющиеся неотъемлемой частью нашего мира. Почему именно нам это открылось? Случайно или нет, не важно, сейчас это совсем не важно. Кто отвозит в старом автобусе души погибших на дороге людей, в последний раз увидеть свой дом? Там, в последнее мгновение в зеркало я увидел водителя: мне никогда, до конца жизни это не забыть. Я видел Смерть… Но в этот раз мы ее не интересовали. Наше время еще не пришло, и, надеюсь, не скоро еще придет.
Только осколок необычного зеркала из странного автобуса еле заметно оттягивал карман…



Оффлайн Котюня

  • Колючая команда
  • Герой
  • Сообщений: 11186
  • Карма: 58830
Ночь в июле
« Ответ #1 : 23 Мая 2017, 09:41 »
Ночная гостья
Автор: Anter Ego

Васильич, не спеша, гулял по кладбищу, наслаждаясь теплой летней ночью, полной луной и удивительно гармоничным хором цикад. Тропинка причудливо петляла между крестов и надгробий, огибая редкие деревья и кусты.
- Тьфу-ты! Ни стыда, ни совести! - Васильич с трудом нагнулся, подобрал жестяную банку из-под пива, смял ее и засунул в старый армейский вещмешок, болтающийся за спиной.

Вот уже шесть лет Васильич работал сторожем на деревенском кладбище. Кладбище не то, что б уж и большое, да и особо ценного там ничего нет, но сельские власти решили отрядить сторожа охранять «последний покой» преставившихся жителей деревни после того, как банда каких-то недоумков разломала часть ограды кладбища, сожгла несколько старых деревянных крестов и повалила два мраморных надгробия, предварительно их расколов. Вандалов так и не нашли, а для тихой и мирной деревни такое событие было как гром среди ясного неба, и разъяренная общественность потребовала от властей принять меры по предотвращению подобных инцидентов.Власти, в лице аж главы района, меры приняли, и у кладбища появился свой сторож. У центральных ворот погоста поставили старый списанный железнодорожный вагон, где-то раздобытый местным предпринимателем-меценатом, утеплили его, подключили электричество, даже газовую трубу провели, оборудовали надлежащим образом (кровать, телевизор, стол холодильник и микроволновка), ну и, в принципе, все. Рабочее место сторожа готово.

Сначала кладбищу со сторожами не везло. Двоих уволили за постоянные пьянки, один умер от инсульта прямо на обходе, а вот Васильич прижился. Он практически не пил, был еще не очень старым и вроде как ничем серьезным не болел. Да и спокойная жизнь отшельником-бобылем ему была по душе.
Васильич был человеком ответственным и чистоплотным, руки у него росли из того места, так что кладбище вскоре преобразилось. Он за лето полностью вычистил всю территорию от мусора, подстриг кусты, выкосил траву и заменил сгнивший штакетник кладбищенской ограды. Люди ходили, цокали языками, удивлялись, благодарили Васильича, кто-то даже принес пару бутылок водки. Васильич только улыбался в седые усы, да сдержанно отвечал на похвалы. Бутылки он припрятал до лучших времен.

Со временем все привыкли к чистоте и порядку на кладбище, о стороже вроде как и забыли (есть и есть), но все же старались не мусорить и не гадить. Васильича такой расклад вполне устраивал. Вот потому-то он и злился, когда все-таки обнаруживал какой-нибудь мусор на своей территории, оставленный кем-то уж очень нерадивым.
- Поймаю, отлуплю! – в сердцах произнес Васильич, – если себя не уважаете, то хоть к мертвым уважение выказывайте!
Он немного постоял, похмурился и двинулся дальше. Раза три за ночь Васильич производил обход кладбища. Фонариком он пользовался редко, только когда ночи были уж совсем темными, а за шесть лет он все тропинки узнал наизусть: каждый поворот, кочку, ямку. Вот и сейчас он шел без света, благо ночь была на удивление лунная.
- Вот и брат приехал. Мы его долго ждем, а он все путешествует, счастье ищет. Эх, и матушка не дождалась, померла. А ему много обещал. Всякую малую малость, а получилось много. Кто-то все-таки помнит меня. А Светка забыла. Ох, и курва ты, Светка. А мы брата все ждем, – раздался глухой, но вполне отчетливый голос из-под земли, прямо из-под довольно старого надгробия.
«Антонов Андрей Витальевич, любящий и любимый сын, отец, брат. 1973 год-1998 год».
Этот поболтать любит, часто разговаривает. Все Светку какую-то вспоминает, и недобрым словом. Правда, ничего нового за эти шесть лет, пока Васильич его здесь слушал, так и не сказал. А вот соседка этого Андрея, умершая еще раньше, почти каждый год добавляет по новому слову. В этом году у нее выходит: «Вот так вот все и надоело. Думала-думала, да не придумала». Прям как песня какая-то.

Мало кто знает, что после смерти в теле человека остается маленькая искорка жизни. И эта искра не дает полностью умереть. Вряд ли в теле остается душа: есть ли она, нет ли – это только церковники, наверное, скажут. Но эта маленькая искорка заставляет их говорить. О чем они говорят, и связано это с какими-то важными, или не очень, моментами их жизни, Васильич тоже сказать не мог.  Кто-то говорит много, почти каждый день, от кого-то можно услышать лишь пару слов в год; кто-то каждый раз болтает о чем-то новом, а некоторые всегда произносят всего одно и то же слово. Свежие вот только первые три года не говорят ничего. Лежат себе спокойно.
Вот парень, разбившийся на мотоцикле три года назад, недавно начал говорить. И говорил же не про машины и мотоциклы, вообще не про технику, а про сад за каким-то домом из красного кирпича. Его при жизни Васильич немного знал, и знал, где этот парень раньше жил. Так не было в его деревне никогда дома из красного кирпича с садом. Вот и попробуй угадай, о чем он.

Васильич, когда шесть лет назад, зимой, их в первый раз услышал, думал, что «кукушкой» поехал. Первого он услышал деда какого-то, который все весло поминал. Какой тогда ужас Василич испытал, не дай бог кому. Не помнил, как убегал с кладбища подальше, что-то крича. Пришел в себя где-то в канаве, километрах в пяти от погоста. Долго в себя приходил, бродил по деревне, мерз, а вернуться решился только на утро. На следующую ночь он опять их услышал.
Васильич, после нескольких дней пьянки, рассказал все-таки о ночных «разговорах» одному вроде как хорошему знакомому. Знакомый сделал вид, что поверил, и они вместе пошли ночью на кладбище. Стоит ли говорить, что за ночь никто ни разу ничего и не сказал. Знакомый обозвал Васильича дураком и насмерть обиделся на, как ему показалось, неудачную шутку. Теперь у Васильича на одного из хороших знакомых меньше.
Сторож думал уже увольняться, переехать куда, благо денег немного подкопил, но… Остался. Ну не было никакой угрозы от мертвых, хоть убей.И вот за шесть лет ни разу не было повода бояться. Все они болтали, что-то рассказывали, кого-то вспоминали, о чем-то сокрушались, но о своем. Живых они не трогали, и Васильича тоже. Они его не замечали. Васильич вообще сомневался, что они кого-то замечали или что-то чувствовали. Мертвые они, и точка. А то, что разговаривают, он принял как данность, божественную волю. Да и слышать мог их только он один.

Вот так уже шесть лет Василич ходит по кладбищу, слушая мертвых и думая о чем-то своем. Лишь в два места на кладбище он старался не заходить лишний раз. И уж так совпало, что эти места находились совсем недалеко друг от друга, в северо-восточной части погоста. Первое место – могила совсем молоденькой девушки, жившей на одной улице с Васильичем.
Этот случай поразил тогда не только деревню и район, он потряс всю область. Группа молодых парней, перебрав хмельного, не придумала ничего лучшего, как поискать девушек для скрашивания своего вечера. И уж так вышло, что в это же вечер одной девчонке нужно было в круглосуточную аптеку. Она бы никогда никуда не пошла бы одна в одиннадцать вечера, но бабушке резко стало плохо, а необходимые лекарства, как назло, дома закончились. Когда девушка уже возвращалась домой, рядом с ней остановилась старенькая «девятка» с тремя молодыми пьяными парнями. Сначала они пытались ее пригласить относительно мирно в машину, ну уж потом и на отдых. Но когда девушка отказалась, просто затащили силой.

Дома, в квартире, после еще одной распитой бутылки, у парней совсем сорвало башню. Девушку они изнасиловали, а потом убили. Как говорили на суде: что-то необъяснимое затмило им глаза и отключило мозг. Убийц взяли тогда сразу же, через пару часов после содеянного; соседи, услышав невнятные крики с их двора, вызвали наряд милиции, полагая, что парни напились и опять, как было уже не раз, подрались. Отморозкам впаяли по максимальному сроку. Всем почти одинаково, и очень много. Что делают в тюрьме с насильниками, знают все, но это, естественно, невинно убитую девушку не вернуло, и ее родственникам облегчения если и принесло, то совсем небольшое. Из трех парней на волю смог выйти только один, да и то, тихим и кротким дурачком. Живет он теперь при храме, работает и не думает; совсем не думает. Так что и себе жизнь испортили, и невинную душу загубили.А девушка та в гробу каждый день кричит, да так кричит, что ноги становятся ватными, а сердце предательски екает. И даже не говорит ничего эта девушка, а просто кричит. А Васильич, во избежание какого-нибудь случайного инсульта, от греха подальше обходит это место стороной.

И ему приходится делать еще больший круг, потому что недалеко, всего в тридцати метрах от могилы девушки, находится другая могила…Могила пятилетнего сына Васильича, Андрейки. Он умер очень давно, еще когда в деревне не было ни медпункта, ни даже какого-нибудь завалящего врача-самоучки. И прошло целых две недели, когда родители забеспокоились постоянным ночным кашлем маленького сына. И, когда в районной поликлинике врачи обнаружили у мальчика пневмонию в последней стадии, никто Андрейке помочь уже не мог. Сын умирал, а Васильичу оставалось умирать вместе с ним от горя. Беспомощно и страшно. После смерти сына, как это часто бывает, все пошло по наклонной – строго вниз. Васильич развелся с женой, отдалился от друзей, да и вообще, зажил бобылем. Он не мог простить себе смерть сына.

И вот, после того, как он узнал, что мертвые могут разговаривать, он решил ночью сходить к сыну на могилу. Один. Но он переоценил свои силы.Когда он услышал: «Папа, мне страшно, помоги!» – он понял, что прийти он сюда один больше никогда не сможет. Тогда водка опять помогла, и Васильич остался дальше сторожем на кладбище. Так и ходил Васильич на эту могилу только с бывшей женой, которая приезжала в деревню раз в год, накануне годовщины смерти их сына, либо вместе со знакомыми мужиками, которых просил сходить с ним, вроде как для помощи с уборкой, мотивируя тех бутылкой водки.

Вот и сейчас Васильич повернул вправо, чтобы обойти эти могилы, хотя, если уж обходить всю территорию кладбища, нужно идти прямо. И ему на глаза попалась свежая могилка: простой деревянный крест (обычно, из практики, необходимо некоторое время, чтобы появилось нормальное каменное надгробие и фотография), свежая насыпь и множество венков с надписями: «Уважаемой сотруднице от коллег», «Любимой тете», «От верных подруг» и тому подобное. Даже от администрации был венок… Васильич вчера наблюдал издалека за похоронами, внимательно следя за порядком. Но все прошло нормально, люди (которых, кстати, было не так уж и много) спокойно разошлись, и Васильич удовлетворенно убыл в свою коморку.  Сторож обошел кладбище и, в который уже раз, не обнаружив ничего подозрительного, поставил будильник и спокойно лег отдыхать в одиннадцать вечера. Но не успел он заснуть, как в маленькое окошко его будки кто-то постучал.
Это было неожиданно, но сторож особо не удивился: бывало, к нему даже позже заходили знакомые, правда, не проведать здоровье или поинтересоваться делами, а все больше за бутылкойНо в этот раз никого из знакомых не оказалось, а была уже немолодая, но все еще красивая женщина, зябко кутающаяся в пушистый платок, хотя на улице было довольно тепло: летняя ночь все-таки.

- Здравствуйте, а вы сторож кладбищенский, да?

- Здравствуйте. Да, я сторож. А вы что-то хотели?

- Д-да… - гостья немного замялась, - да нет. Просто живу неподалеку, – она махнула рукой куда-то неопределенно, - я одна, и как-то тоскливо стало, бессонница заела, захотелось поговорить с живым человеком, а не с телевизором.
Женщина не выглядела подозрительной, да и если бы кому-то что-то надо было плохое, они уже давно это сделали.

- Заходите, я не против, – Васильич посторонился, пропуская гостью.

- Ой, спасибо. Я думала, вы не захотите со мной болтать. Поздний час все-таки. Наудачу зашла, – сказала она, уже сидя за столом, и улыбнулась.

Васильичу понравилась ее искренняя и добрая улыбка. Он предложил гостье (кстати, ее звали Валерия; Лера, если сокращенно) чаю, и они, чаевничая, проговорили полночи. Собеседницей она оказалась приятной, спокойной и интересной, болтать с ней было легко. Правда, о себе она рассказывала мало, как-то отстраненно, а все больше о внешней жизни, о ситуации в стране и в мире, да о других темах.
Она пришла и на следующую ночь. И на третью. Чай стал подозрительно быстро заканчиваться, и пришлось Васильичу идти внепланово в магазин. Заодно и печенья прикупил.

Васильич спрашивал Леру, почему она не приходит днем, ведь он всегда, в общем-то, свободен. Оказывается, днем она работала, вроде как библиотекарем. Это, в принципе, объясняло ее ум и образованность, хотя Васильич за свою жизнь встречал настолько глупых библиотекарей, что, казалось, книжки им нужны только как подставки под цветы. И ничего такого в их ночных посиделках не было; просто два одиноких человека нашли утешение в долгих разговорах ни о чем. Пили чай, играли в шашки, смотрели телевизор, читали газеты, обсуждая последние новости. Васильич предложил ей было сыграть в шахматы (это дело он любил и ценил), но Лера отказалась, ссылаясь на то, что играть в шахматы она просто не умеет.

В тот день к новой могилке пришли два человека: молодой парень и женщина средних лет. Они принесли маленькую фотографию покойника, повесили на крест, постояли немного и ушли. Васильич всегда приходил посмотреть на новые фотографии, познакомиться, так сказать. Вот и сейчас он подошел к могилке, кинул взгляд на фотографию… и замер. На фотографии была запечатлена улыбающаяся красивая женщина – его ночная знакомая. Постояв немного в ступоре, он с надеждой прочитал подпись под фотографией: может, это ее сестра, или просто похожая женщина. Но нет, - «Коротикова Валерия Николаевна». И все. Мир повернулся. На 360 градусов, наверное.

Но «разговоры» с мертвыми закалили Васильича, и он достаточно быстро отошел от шока. Вплоть до заката он просидел в своей будке, хлопнув несколько стопок водки и размышляя о превратностях судьбы. И когда Лера пришла снова, он был совершенно спокоен, лишь необычно немногословен.

- Привет. А ты чего сегодня такой хмурый? – удивилась она.

- Привет. Пойдем со мной?

Васильич взял ее за руку, в первый раз обратив внимание на необычайную холодность ее кожи. Она опять удивилась, но ничего спрашивать больше не стала, и они молча пошли по тропинке между надгробий, в северную часть кладбища. Васильич не оборачивался, но все отчетливее ощущал мелкую дрожь ее руки по мере приближения к их пункту назначения.

- Вот,– Васильич остановился возле давешней могилы. Вместе с ним остановилась и Лера, – объяснишь?

Она тяжело вздохнула, медленно повернулась к Васильичу и несколько долгих секунд смотрела ему прямо в глаза. Какая-то смутная мука читалась на ее лице, хотя больше ничего странного Васильич в ней не заметил.

- Я не вижу страха в твоих глазах, – наконец произнесла Лера.

- Я привык, – еле заметно усмехнулся Васильич, – они каждый день разговаривают со мной, – он неопределенно повел рукой, указывая в сторону могил.

- Я здесь… - казалось, Лера не придала значения последним словам Васильича, - меня столкнули с крыши девятиэтажки, но следствие решило, что это было самоубийство, и, что самое страшное, мои родные поверили в это. Меня не отпели, – она опять замолчала, собираясь с мыслями, а Васильич с удивлением заметил в уголках ее глаз слезинки. Мертвые тоже могут плакать?

- Послезавтра сороковой день, и я очень, до безумия, боюсь того, что будет дальше. Примет ли меня Господь Бог, неотпетую? Почему же они… такие?.. Ладно, мне пора, – она вновь посмотрела на Васильича и двинулась к могиле, - не смотри, пожалуйста. Хоть и очень хотел посмотреть Васильич, как Лера будет уходить, но все же пересилил себя, и, лишь кинув взгляд на висящую на деревянном кресте фотографию красивой женщины, побрел домой.Остаток ночи он практически не спал, забывшись беспокойным сном лишь под утро. Ему снилась Лера. Она с мольбой тянула к нему руки, а яркий-яркий огонь медленно охватывал ее тело. Это было невыносимо, и Васильич с трудом заставил себя проснуться. Когда он, разбитый и невыспавшийся, пошел умываться, неожиданная мысль пронзила его разум. Был у Васильича очень хороший знакомый – священник, да и жил он неподалеку, десять минут ходьбы от кладбища.

Утреннее солнышко играло зайчиками на позолоте купола маленькой сельской церквушки, и было так спокойно и тихо, хорошо вокруг, что у Васильича проснулась надежда, что все получится. Священник, отец Михаил, уже не спал; он сам подметал церковный двор. Они тепло поздоровались, и отец Михаил внимательно выслушал Васильича.

- Так откуда ты знаешь, что это было не самоубийство? – спросил священник, когда Василиьич закончил свой короткий рассказ, – ты же сам сказал, что следствие определило, что она сама прыгнула.

- Я знал ее… при жизни, - пришлось Васильичу немного приврать, – не могла она сама себя убить. Не такой человек, да и причин особых-то не было.

- Ну, в жизни всякое бывает. Даже вполне успешные люди по каким-то причинам решались на этот, поистине, глупый поступок.

- Жалко ее. Если ее так похоронят, неотпетую – это плохо?

- Это очень плохо. А еще хуже, что ее будут хоронить как самоубийцу.

- Так ты можешь мне помочь?

- Извини, Васильич. Но я на это не пойду. Ну не могу я, нельзя. Может кто-то другой, но не я. Если она самоубийца, а причин верить в обратное, честное слово, я не вижу, то я такой грех на душу возьму, что не дай Бог.

Так Васильич и не смог уговорить священника провести отпевание Леры. Это так расстроило его, что он зло развернулся и, не попрощавшись с отцом Михаилом, быстрым шагом пошел обратно на кладбище. Там он долго стоял у Лериной могилы и думал о том, что справедливости в этом мире как-то уж совсем мало, раз уж такую-то душу обрекают неизвестно на что.
Потом он бездумно бродил по тропинкам между могилами, и тоскливые мысли снедали его душу. Ему было безумно жалко Леру, эту хорошую женщину с очень нелегкой судьбой. За время ночных разговоров Васильич по обрывкам недоговоренных фраз понял, что Лера бесплодна. Все мужчины, узнав об этом недуге, предпочитали уходить. Конец жизни она встретила одна. А весь народ, присутствующий на похоронах – знакомые, друзья, немногочисленные дальние родственники.

- Хочешь спасти неотпетого человека? Бог его ждет, но плохо ждет, без интереса.

Васильич резко остановился. Они что, специально? Он повернул голову направо, немного прищурился, пытаясь разглядеть подпись под фотографией на памятнике. Луна сегодня была опять довольно яркая, и прочитать написанное не составило труда.

«Ааронова Ольга Николаевна. 1935 год – 2012 год» Три года, как раз. Заговорила.

- Не нужно ждать милостей, нужно знать час. Тридцать девятая ночь и перекресток знают свое дело. Стоять не перестоять, и знать не перезнать. Как только свет луны касается лица, плюнуть в сторону запада и сказать: «Солнце сильнее!» Вот это заклятие, вот это да. Старое. Не то, что нынешние. А когда луна обидится, тогда проверит она, насколько силен душой человек, бросивший ей вызов. Неназываемый придет, а Лунная дорога проляжет туда, где лежит неотпетый. Пройти надо по дороге, не сворачивая и не оборачиваясь. Никуда не сворачивая. Чем бы тебя Неназываемый не смущал. Хитер он, гад. А когда придешь к могиле, скажи: «Господь Бог, забери неотпетого, не хотел он участи такой, не ждал и не знал, что злые и непонятливые люди к тебе в Царствие твое закроют дорогу». Но учти, грех это есть сильный, и будет он на душе твоей, но если покой неотпетого важнее, то дерзай и жди милости.

Васильич так внимательно, затаив дыхание, слушал, что даже вздрогнул, когда мертвая замолчала.  Он быстро вернулся в свой домик, достал блокнот и ручку из дальнего уголка ящика в столе (больно редко он пользовался этими канцелярскими принадлежностями) и записал «процедуру», пока она была еще свежа в памяти. Затем он шумно выдохнул и долго сидел неподвижно, думал о том, насколько сильно он хочет помочь Лере. Накануне священник сказал, что будет с неотпетыми, и такого сложно пожелать врагу. Господь жесток, но пути его неисповедимы. А грех на душе: ну что ж, что грех? Мало что ли их. После многих тяжелых событий в жизни Васильич стал фаталистом, и очень спокойно относился к разного рода испытаниям. А Лере помочь надо; негоже человека, пусть даже мертвого, бросать в беде. Да и дорога она ему стала за эти ночные встречи. Нет, любовью здесь и не пахло, но дружба и привязанность – невидимая связь между двумя, казалось бы, совершенно разными людьми – вот эта привязанность, даже что-то большее и сильнее, появилась.

На улице уже вечерело. Васильич посидел еще, махнул водочки, и, наконец, пошел к перекрестку двух дорог, недалеко от въезда в восточные ворота кладбища. По пути он все думал о том, насколько все это правдоподобно, да и не сошел ли он все-таки с ума? Может, лежит где-нибудь в тихой отдельной палате в «желтом доме», а все эти ночные разговоры да встречи с мертвыми только у него в голове. Но, как бы то ни было, отступаться от намеченного Васильич не стал.На перекрестке было тихо и спокойно. Основное движение здесь было во время сельхозработ, а в это время года как раз все посевные уже закончились, а уборочные еще не начались. Так что, если и проедет за пару часов какая-нибудь машина, и то хорошо.

Полная луна уже достаточно освещала и перекресток, и видневшуюся метрах в трехстах деревянную ограду кладбища.
Васильич присел на пенек у обочины дороги, достал папиросу с крепким табаком и закурил. Курить он бросил еще лет двадцать назад, но для особых случаев, когда нужно привести в порядок мысли, у него имелась в кармане пара папирос с самосадом (кстати, очень хорошим, крепким и душистым; двоюродный брат в соседней деревне выращивал и даже продавал). Когда папироса дотлела, Васильич поднялся, стал на середину перекрестка, повернулся к луне, так что бы ее лучи касались лица, глубоко вздохнул и с чувством произнес:

- Солнце сильнее!

Первое время ничего не происходило. Васильич решил еще разок повторить фразу, да уже и прекращать заниматься всякой ерундой, если опять ничего не будет. Но тут, как-то неожиданно, лунный свет стал сползать по его телу к ногам, как будто луна на небосводе начала подниматься к зениту. И вот через мгновение дорожка из лунного света пролегла прямиком к кладбищу, и куда-то за ограду. Василиьч поначалу оторопел: признаться, он совсем не верил в действенность обряда, но все же пересилил себя и ступил на лунную дорожку. Запоздалая мысль о том, что на этом кладбище неотпетой может быть не только его ночная гостья, закралась в голову, но отступать было уже поздно, и он, держа образ Леры в голове, пошел дальше.

Лунная дорожка точь-в-точь повторяла изгибы обычной, людской, тропинки. Вела она его к небольшой калитке в ограде, а не к большим восточным воротам, как он поначалу думал. Пока Васильич шел к кладбищу, не происходило ровным счетом ничего, но стоило ему ступить за ограду, как лунный свет, казалось, остался лишь по дорожке, а вокруг стало настолько темнее, что еле-еле можно было разглядеть силуэты деревьев и кустов. Тут Васильичу стало по-настоящему страшновато. Он замедлил шаг, даже постоял немного, но двинулся дальше.

Какой-то непонятный ветер начал дуть прямо в лицо, хотя секунду назад было тихо и спокойно. С каждым шагом он становился все сильнее и сильнее, да так, что через десяток метров сделать еще шаг вперед было уже трудно. К свисту ветра еще присоединился вой, как будто даже волчий, и еле различимые тени начали мелькать за пределами лунной дорожки, но не пересекая ее. Впрочем, Васильича никто не трогал, и он продолжал идти, борясь с ветром. Было страшно, даже жутко, но Васильич предполагал, что если он сойдет или повернет назад, будет еще хуже. Через сотню метров ветер внезапно пропал, да и странных теней больше видно не было; идти стало намного легче.

- Разве это испытания и трудности? – хмыкнул Васильич. Хотя сердечко-то не отпустило, давит что-то.

Где-то впереди в стороне, справа от лунной дорожки, из-за кустов показался огонек. С каждым шагом Васильича он становился виден все отчетливее, и вот уже был различим огонь костра между крестов под старым деревом. А в его свете танцевали свой соблазнительный танец обнаженные женщины, даже девушки. Они были полностью голы, ласкали друг друга, томно изгибаясь под невесть откуда взявшийся стук барабанов. Все красивые, молодые, жгуче соблазнительные, дьявольски страшные и притягательные, разнузданные и извращенно доступные.

Васильич очень давно не познавал женщину, да и как-то мыслей об этом не появлялось. Изредка он вспоминал свою жену, но эти воспоминания причиняли ему боль, и не о каких интимных думах речи не было.А здесь вдруг в нем проснулась такая похоть, что захотелось к этим, туда, к костру. В эти горячие объятья, тем более, женщины заметили Васильича, начали звать его, извиваясь все сильнее. И Васильич остановился. Он был готов уже сделать шаг в строну дьявольского костра, но вспомнил вдруг о Лере. Ее мягкая и добрая улыбка, ее теплый смех и ласковый голос, ее глаза, наполненные настоящей, женской, милой красотой. Вот какой должна быть настоящая женщина, вот каких надо хотеть и желать, а не этих похотливых и мерзких «животных». Васильича аж передернуло от отвращения, и он зашагал дальше, не обращая внимания на стоны со стороны костра.Вскоре поляна скрылась за очередным поворотом, а Васильич с удивлением заметил, что до Лереной могилы осталось уже не так уж и много.

- Ха-ха-ха. – Как-то уж картинно раздалось у правого уха. И тут же у левого. – А ты смелый и упертый. Кто тебе рассказал про обряд? Зря ты к ведьмам не пошел: тебя ждала бы незабываемая ночь. Впрочем, потом было бы уж очень худо. Знаешь, что они делают со случайно забредшими к ним на огонек путниками? Ладно, к делу это уже не относится.
Чье-то очень недоброе присутствие ощущалось всей кожей. И этот голос, как-то странно знакомый.

- Т-т-ты кто? – вот только на эту неуверенную фразу хватило Васильича. Но надо отдать ему должное, он не стал останавливаться.

- А ты не узнаешь?

Вот теперь Васильич узнал – это был голос его бывшей жены, но какой-то вкрадчивый и весь насквозь лживый.

- О, узнал, – удовлетворенно произнес голос, – я уж думала – забыл совсем.

- Ты что здесь делаешь? – спросил Васильич, сам осознавая глупость своего вопроса.

- Да ведьма я, часто здесь бываю. Мертвые, они помогают живых угробить, хорошо помогают, качественно. А, кстати, это я нашего сына в могилу свела.

- Что-о-о?

- Ты ничего не помнишь?

И правда, кажется, это она не давала вовремя отвезти сына в райцентр, к врачам, все откладывала да откладывала, уверяя Васильича, что кашель, раздирающий легкие сына, – всего лишь какая-то экзотическая и безобидная аллергия на кошачью шерсть.

- Это, кстати, было совсем несложно.

И это, перекошенное злобой и удовлетворением, ее лицо, когда врач вышел из палаты донести горькую новость.

- Слабенький он был какой-то, не то, что ты. Было бы интереснее, если бы он сильнее оказался, помучался, да подольше. Но мне хватило и твоих мук.

И эта еле заметная довольная улыбка на похоронах. Опять, кажется, даже смеялась. Красный туман начал затмевать голову Васильича. «Щас я ей», - пронеслось в голове. Где-где она? Вроде, справа говорит, а, вроде, и слева.

- Что ты ждешь? Вот она я, – слева.

- Поймаешь? Ударишь? Задушишь? – справа.

Он был готов дернуться в сторону, прыгнуть на этот ненавистный голос, сойдя с лунной дорожки.Зашелестели листья деревьев, и отрезвляющий и свежий ветерок коснулся его лица, проник в голову, и красный туман начал рассеиваться.
Ничего подобного с его женой не было: она первая начала упрашивать Васильича взять сына и поехать даже не в райцентр, а в область. Но работа – летняя страда-уборка, а людей мало, план горит. Две недели Васильич работал как вол, откладывая все домашние дела на попозже. Вот и дооткладывался.

А какое горе было на ее лице, не передать словами: радостью там и не пахло. Она после смерти сына не разговаривала два месяца, не только с ним, со всеми; просто не могла, онемела.

- Сгинь! Не возьмешь, дьявол! - Васильич мотнул головой. То, что он сейчас разговаривал с дьяволом, уже воспринималось как данность.

- С-с-с-сильный. Ну ладно, - голос пропал.

Все успокоилось. Ничьего присутствия не ощущалось, и Васильич прибавил шаг. Если уж пошла такая канитель, нужно как можно быстрее добраться до могилы Леры. Что этот обряд действенный (вон как стараются), Васильич уже не сомневался, а значит, Леру еще можно спасти. Оставалась всего пара сотен метров до Лереной могилы, как Васильич почувствовал легкое прикосновение к правой руке.

- Папа, помоги, – еле слышный шепот.

Вот этого Васильич боялся больше всего. Прям как в том фильме. Сын. Он (он ли?) здесь.

- Помнишь, ты обещал у моей кровати, что отдашь все, что угодно, за то, чтобы я остался жив. Что больше никогда и не за что не бросишь меня, будешь рядом?

Васильич очень смутно помнил последние дни болезни сына, но вот этот горяченный бред, когда он просил, умолял, Господа помочь, в памяти отпечатался навсегда.

- Так пойдем со мной? Пап, ну, пожалуйста. Мне там так страшно, холодно, одиноко. Вы с мамой так редко заходите. Вы меня забыли, больше не любите?

- Сынок, Андрейка, мы тебя любим и помним, всегда будем помнить, ты же сыночек наш, единственный. Просто больно нам, понимаешь, очень больно, – непрошенные слезы текли у Васильича по щекам и скрывались где-то в бороде.

- А мне так не хватает тепла. Пойдем? Мы будем вместе всегда, всегда. Если не пойдешь, я не прощу тебя. Ты виноват в моей смерти, ты и она. Вы же не представляете, что это такое. Как страшно и холодно! Пойдем! Ты же обещал быть со мной.
И опять Васильич готов был сойти с лунной дорожки, пойти за этим, таким родным и таким уже почти забытым голосом, куда угодно, хоть в могилу, хоть в чистилище, хоть в ад, но тут слева раздался тоже голос, но наполненный добротой и лаской.

- Пап, не слушай его. Там не я. Я здесь, я твой сын, я Андрейка. Не верь ему, мне хорошо там, тепло и уютно. Господь Бог принял меня. Там заботятся обо мне. Я простил вас, давно уже. И я с вами всегда; я видел, как вы мучаетесь. Отпустите воспоминания. Найди, пожалуйста, маму, скажи ей, что я ее очень-очень люблю. Будь с ней, ей тяжело. Помоги ей, и тогда мне будет хорошо. А мы обязательно встретимся, но не сейчас. А этого не слушай, не слушай. Иди своей дорогой и Леру спаси. Господь уже посмотрел на нее. До встречи, папа! Я тебя люблю!

Вот теперь Васильич рыдал навзрыд, просто не сдерживаясь.

- Андрейка!

- Да все, ушел он. Мне все испортил и ушел, – теперь голос был не похожий ни на чей, шипящий, просто злой и раздосадованный, – жаль, что его душа не моя. А ты уже дошел, значит, и ее душа не моя. Крепкий ты. Откуда в вас сила-то такая? Ничем же не примечательный ты; я о тебе не думал, не замечал. Ладно, и мне пора, тут кто-то уже другой рядом. Но мы, может, еще встретимся.

Лунная дорожка закончилась, и все вернулось на свои места: тихая лунная ночь, спокойное стрекотание цикад. Васильич стоял перед могилкой Леры. Он достал листок с записью обряда, развернул его: под лунным светом было прекрасно видно, что там написано.

- Господь Бог, забери неотпетого, не хотел он участи такой, не ждал и не знал, что злые и непонятливые люди к тебе в Царствие твое закроют дорогу, – произнес он необходимую фразу. И уже тише добавил, - возьми к себе Леру.

- Спасибо, – это Лера стояла у левого плеча Васильича, – я очень, очень надеюсь, что это поможет. Даже если и… Все равно спокойнее. Последние минуты – самые тяжелые. Но я готова к любому исходу. А ты… Никто и никогда не совершал для меня подобные поступки. Ты же ничего мне не должен, да и знаем мы друг друга совсем мало. Жаль, что мы не встретились раньше. Я была так одинока… А убийц моих, надеюсь, найдут.

- Почему тебя убили? – только и нашелся, что спросить Васильич. Это было не настолько важным, но все важное они уже сказали друг другу без слов.

- Банально,- грустно усмехнулась Лера, – здесь я родилась, а жила в городе. Квартира большая, а я одна. Ну, они узнали об этом: лакомый же кусочек. И даже выбора мне не оставили. Я надеюсь, что они уж точно в рай не попадут и покоя не заслужат.

Вот и все, почти двенадцать. Что будет? – Лера взяла Васильича за руку, прямо как в детстве, ища поддержки у кого-нибудь сильного, – спасибо еще раз, даже просто за то, что ты в это время со мной рядом.Васильич с замиранием сердца ждал последних мгновений. На часах уже было ровно двенадцать, как одна из звезд, до этого спокойно висевшая на небосводе, начала, сначала медленно, но потом все быстрее и быстрее, спускаться, пока не замерла прямо над могилой. Откуда-то, из этого света раздался голос:

- Подойди ко мне, дитя, невинно убиенное и неотпетое. Я пришел за тобой. Всемогущий Господь Бог принимает тебя, невинную и невиновную душу.

Лера отпустила руку Василиьча и шагнула к звезде. Медленно прошла эти два метра, обернулась к Васильичу, крайний раз, но уже как-то отстраненно, посмотрела на него, подняла руку, коснулась света и… Пропала. Лишь последнее «спасибо» еле слышно пронеслось над могилой и ушло в небеса.

- А у тебя есть шанс, хоть и вызвал ты Неназываемого, но вызвал, чтобы помочь, и не свернул, не отступился, дошел до конца. Живи праведно и по канонам, помни о Боге и не забывай об умерших. Прощай!

И все… Тихая летняя лунная ночь, хор цикад и еле слышные голоса мертвых, все так же рассуждающих, сокрушающихся, осуждающих и радующихся. Только легкость и спокойствие на душе.И уверенное знание о том, как нужно жить дальше.


Оффлайн ЛилияЧ

  • Колючая команда
  • Герой
  • Сообщений: 8303
  • Карма: 29285
Ночь в июле
« Ответ #2 : 23 Мая 2017, 09:42 »
 Котюнечка, в закладки, до вечера O:-) :kiss5: :kiss5: :kiss5: :flower3:


Оффлайн Котюня

  • Колючая команда
  • Герой
  • Сообщений: 11186
  • Карма: 58830
Ночь в июле
« Ответ #3 : 23 Мая 2017, 09:56 »
Котюнечка, в закладки, до вечера O:-) :kiss5: :kiss5: :kiss5: :flower3:
Лилия  :wub: :kiss04:
Девочки, ещё тема ссылка  :cool:

Оффлайн Лиса

  • Колючая команда
  • Герой
  • Сообщений: 14300
  • Имя: Валентина
  • Карма: 1237
Ночь в июле
« Ответ #4 : 23 Мая 2017, 10:39 »
Котюнечка :flower3:,спасибо! Очень интересные истории!!! :kiss04: :kiss04: :kiss04:


Онлайн Татьяна

  • Колючая команда
  • Герой
  • Сообщений: 48555
  • Имя: Татьяна
  • Карма: 168855
Ночь в июле
« Ответ #5 : 23 Мая 2017, 10:47 »
Так рано!! И такие длинные!!!!  :268: :applo2: :applo2: :applo2: :lasso: :lasso: :lasso:

Оффлайн Добробабушка

  • Колючая команда
  • Герой
  • Сообщений: 31742
  • Имя: Татьяна
  • Карма: 151383
Ночь в июле
« Ответ #6 : 23 Мая 2017, 11:19 »
Котюня, спасибо дорогая моя :flower3: :268: :268: :kiss04:  пошла в след. тему  :lasso3:

Оффлайн мишаня

  • Колючая команда
  • Герой
  • Сообщений: 70692
  • Карма: 182148
Ночь в июле
« Ответ #7 : 23 Мая 2017, 11:39 »
Котюнечка, спасибо милая!  :flower3: :kiss04: :love005: :love005:


Оффлайн Иванова Светлана

  • Колючая команда
  • Герой
  • Сообщений: 20933
  • Карма: 103685
Ночь в июле
« Ответ #8 : 23 Мая 2017, 13:12 »
Котюня, спасибо  :lasso:

Оффлайн Tatyana25

  • Герой
  • Сообщений: 37628
  • Карма: 175672
Ночь в июле
« Ответ #9 : 23 Мая 2017, 14:36 »
Котюнечка, спасибо!  :flower3: :love005: Интересные истории

Онлайн glasha

  • Колючая команда
  • Герой
  • Сообщений: 123176
  • Имя: Галина
  • Карма: 828926
Ночь в июле
« Ответ #10 : 23 Мая 2017, 16:08 »
КОТЮНЕЧКА!!! Спасибо!!! :flower3: :flower3: :flower3:

Оффлайн ну-и-ну

  • Колючая команда
  • Герой
  • Сообщений: 13458
  • Карма: 68067
Ночь в июле
« Ответ #11 : 23 Мая 2017, 16:12 »
Котюня !  :flower3: Очень трогательная последняя история  :268:  :kiss04:

Оффлайн Котюня

  • Колючая команда
  • Герой
  • Сообщений: 11186
  • Карма: 58830
Ночь в июле
« Ответ #12 : 23 Мая 2017, 17:29 »
Лиса, ну-и-ну, glasha, Tatyana25, Иванова Светлана, мишаня, Добробабушка, Татьяна,
Девочки  :love_baloon: :kiss04:

Оффлайн Эйсон

  • Колючая команда
  • Герой
  • Сообщений: 10112
  • Карма: 65680
Ночь в июле
« Ответ #13 : 23 Мая 2017, 18:22 »
Котюня, спасибо дорогая  :kiss5:! Вторая история просто потрясающая.

Оффлайн Eva15

  • Колючая команда
  • Друг
  • Сообщений: 5292
  • Имя: Елена
  • Карма: 329
Ночь в июле
« Ответ #14 : 23 Мая 2017, 19:32 »


Теги:
 

Предупреждение: в данной теме не было сообщений более 120 дней.
Если не уверены, что хотите ответить, то лучше создайте новую тему.

Обратите внимание: данное сообщение не будет отображаться, пока модератор не одобрит его.
Имя: E-mail:
Визуальная проверка:


Размер занимаемой памяти: 2 мегабайта.
Страница сгенерирована за 0.134 секунд. Запросов: 57.