А хочу я вам, ребята, в самом деле рассказать маленькую историю со счастливым концом, которая приключилась с одним сельским жителем в период недоразвитого социализма. Это передовой механизатор Иван Булыгин, с большим стажем пахотных и посевных работ и с сознанием, ясным и незамутненным, как слеза младенца.
Случилось так, что он рано овдовел. Многие труженицы сельского хозяйства, в том числе незамужние и разведенные доярки и птичницы, телятницы и свинарки и даже одна ветеринарная санитарка, не прочь были вновь изменить семейное положение трезвого и домовитого Ивана и взять его хозяйство в свои руки, включая доращивание и откорм несчастного осиротевшего ребенка, не то сына, не то дочери.
Но все они, после его супруги, незабвенной учительницы младших классов Екатерины Семеновны, женщины строгих нравов и чистюли, каких еще поискать, казались Ивану существами грубыми и несовершенными. Особенно не нравились ему их натруженные руки, шершавые и красные, а также то, как они ужасно ругаются.
Самого Ивана его покойная ныне супруга, первая интеллигентка на селе, хотя и не отучила от особенностей местного говора, и ей страшно резали слух его оканье и упорное выговаривание слова "пельмени" как "пилимени" и "исть" вместо "есть", ну и еще чего-то там глубоко деревенское, вековое. Но зато она его отучила от сквернословия. А все подкатывающиеся к Ивану деревенские застоявшиеся красавицы матюкались так, что оскорбленные коровы и прочие общественные животные, за которыми они ухаживали, отвечали на это снижением продуктивности.
В общем, так Иван Булыгин и продолжал пахать и сеять и в одиночку растить чадо от любимой покойной жены. А как же здоровый мужик обходился без женской ласки, спросите вы? Конечно же, Иван тосковал по тесному общению с противоположным полом. Но он оставался однолюбом и всю свою нерастраченную сексуальную энергию сжигал на тяжелых полевых работах.
После того, как Иванов сын - да, сын таки, а не дочь, сейчас точно вспомнил, - закончил местную восьмилетку, Иван отвез его для повышения образовательного уровня в областной центр, который находился всего в пятнадцати километрах от их деревни.
Здесь сын продолжил учебу в одной из средних школ, расположенной рядом с домом, в которой жила двоюродная тетка Ивана, Серафима Григорьевна. Квартировал Иванов сын, естественно, у тетки. А Иван раз в неделю привозил им в коляске своего мотоцикла "Урал" свежие продукты из деревни - яички там, сметану, сало.
Вот так он однажды привез харчи для поддержания физических сил и мозговой деятельности своего наследника, и через пятнадцать минут выехал обратно - дольше задерживаться было нельзя, надо было на ночь свиньям корм запарить да коровке сенца задать.
И вот когда он выезжал из двора теткиного дома, то высветил фарой своего мотоцикла, как какой-то мордоворот, прижав к стене проездной арки молодую плачущую женщину, лениво хлещет ее по щекам. Справедливое и честное естество Ивана не могло стерпеть такого вопиющего безобразия и он, остановив мотоцикл и сойдя с него, своими трудолюбивыми пудовыми кулаками поверг на асфальт того мордоворота.А женщине сказал:
- Иди домой! Он ишшо долго не встанет.
Женщина, вглядевшись в доброе открытое лицо Ивана, помотала головой и прошептала:
- Нет, домой я не хочу.
- Может, это...подвезти тебя куда?
Иван заглянул в ее темные большие глаза на бледном лице и растерялся: эти глаза от него явно чего-то ждали.
- Подвези, - сказала женщина и опустила вниз густые длинные ресницы. У Ивана впервые дрогнуло и заколотилось сердце: она! Та, что ему нужна!
- Подвези, - решительно повторила женщина и вновь подняла на Ивана свои чудные глаза. - Куда-нибудь. Лишь бы подальше отсюда.
- Ага, ясно! - также решительно и немного хрипло сказал Иван. - Ну дак это....Садись в коляску. К мине поедем, в деревню. Хозяйкой будешь. Ага?
- Ага, - впервые за эти несколько минут их общения улыбнулась симпатичная молодая женщина и ловко, как будто всегда только и ездила на мотоцикле "Урал" отечественного производства, влезла в коляску. - Трогай! Меня Вероникой зовут. А тебя?
- Иван Григорич я, - солидно сказал Иван. - Но тебе дозволяю звать меня Ваней.
А ты, значится, будешь просто Вера. Ага?
- Ага! - счастливо засмеялась просто Вера. - Да трогай давай! А то мой бывший вон зашевелился уже, сейчас встанет.
- Не встанет, - уверенно сказал Иван и дернул ногой в сапоге сорок восьмого размера. Громко лязгнули зубы бывшего, и тот снова уронил голову на асфальт. А Иван повторно дернул ногой, и мотор "Урала" басовито фыркнул и уверенно завелся с одного рывка. И они поехали в деревню.
Свадьбу делать не стали, так как Веронике - виноват, просто Вере, - не хотелось никаких шумных застолий в компании незнакомых людей, а Ивану хватило и той, первой свадьбы. Хозяйкой Вера оказалась так себе, и за домашней животиной по-прежнему ухаживал сам Иван. Правда, дома теперь стало чисто и ухожено, и на плите всегда стояла кастрюля с любимыми "пилименями" Ивана.
Да Ивану в первые недели от его новоявленной жены требовалось только одно. И его двуспальная пружинная кровать с никелированными шишечками по ночам натужно скрипела целыми часами. Но делал это трудолюбивый Иван только в одной известной и привычной ему миссионерской позе, без фантазии и выдумок.
И Вероника скоро заскучала. Ей, зрелой и опытной, уже кое-что повидавшей городской женщине хотелось как-то разнообразить их отношения. И однажды Вера все же решилась наставить своего сексуально безграмотного муженька на нужный ей путь. После очередного сеанса супружеского контакта она, поглаживая Ивана по его самому достойному месту, спросила с обворожительными нотками в голосе, на какие только была способна:
- Дорогой, а вот сейчас ты что бы хотел от меня? Ну, смелее, смелее!..
Иван, лежа на спине с закинутыми за голову мускулистыми руками, подумал и мечтательно произнес:
- Щас? Сделай-ка мине...
- Вон ты у меня, оказывается, какой шалун! - обрадовано погрозила ему пальчиком Вера. - Ну, так уж и быть.
И, сдернув с обалдевшего Ивана трусы в мелкую крапинку, сделала ему то, о чем он и подумать даже не мог. Хотя почему-то вовсе не сопротивлялся.
- Ты чё, дура? Я же хотел попросить, чтобы ты мине иишницу сделала! - придя в себя, заорал он. - Исть мне захотелось. А ты вона чё отмочила! Ой ты, какая...
И замахнулся на жену своей ручищей. Но огромная ладонь его не упала на голову зажмурившейся от страха Вероники, а зависнув на мгновение в воздухе, обхватила затылок и потащила в том направлении, где только что свершилась сексуальная революция в масштабах одной смешанной сельско-городской семьи.
- Нет уж! - поняв, чего опять от нее хочет раззадорившийся Иван, томно прошептала Вероника. - Теперь ты иди ко мне.
И схватила Ивана за оттопыренные уши...
Говорят, в этой деревне все теперь нет ладнее семьи Булыгиных. А в чем, спросите вы, мораль всей этой истории?
- Да какая мораль! У них там, говорят, сплошная аморальщина творится, прости господи! - злословят соседи, с завистью глядя на всегда счастливое с той поры лицо Ивана и довольное - его жены Веры. А те и плевать на всех хотели. Главное, что им хорошо вместе!
из инета
История со счастливым концом (Прочитано 1381 раз)