Лев Сидоровский об Ингмаре Бергмане и Микеланджело Антониони
Двое великих ушли в один день…
14 лет назад, 30 июля 2007 года, скончались
Ингмар Бергман и Микеланджело Антониони
ТАК ПОЛУЧИЛОСЬ, дорогой читатель, что весной 2005-го мне посчастливилось посетить почти подряд и Рим, и Стокгольм… Конечно, в столице Швеции зачарованно бродил по средневековым улочкам Гамла Стана; удивлялся тому, что рыбаки ловят лосося у самых стен Королевского дворца; любовался Ратушей и убранством вокруг нее, которое очень напомнило венецианскую пьяцетту Святого Марка; словно ребенок, радовался разным зверюшкам в несравненном «Скансене»… А на улице Страндваген разыскал дом, который за ажурным узором чугунных ворот являл все признаки северного модерна, потому что знал: здесь живет Ингмар Бергман. Изящная шестиэтажная махина с трех сторон опоясала миниатюрный дворовый скверик с фонтаном и скульптурой очаровательной нагой девушки, и мне подумалось, что это должно быть вполне во вкусе гениального режиссера и женолюба… Впустую прождав там, на скамейке некоторое время («Вдруг Мастер выйдет?» – непременно его бы отличил), потом проследовал я той коротенькой дорогой (всего-то, наверное, метров сто или двести), по которой он ежедневно направлялся в свой Национальный драматический театр с «золотыми» скульптурами у подъезда. Нет, ни о каком интервью на сей раз даже и не мечтал – просто радость от первого свидания с чудо-городом, где столько воды, парков и дивной архитектуры, хотелось еще дополнить вот такой мимолётной встречей. Увы-увы…
***
ВПЕРВЫЕ узнал о Бергмане и бесконечно восхитился, когда давным-давно увидел на экране «Земляничную поляну», в которой причудливо переплелись прошлое и настоящее, сны и явь, мечты и действительность… Недавно телеэкран снова подарил этот фильм, и я как бы вместе со старым профессором медицины, которого блистательно сыграл Виктор Шёстрём, заново переосмысливая собственные прожитие годы, тоже убедился в том, что нравственна истина заключается в любви к близким… А еще всё не уходит из памяти его «Осенняя соната» (с очень знаменитой однофамилицей Ингрид Бергман) и совсем ранняя кинолента «Седьмая печать» (в «Апокалипсисе» сказано: «И когда Он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе как бы на полчаса»), где – средневековая легенда о борьбе между Рыцарем и Смертью, о страхе людей перед концом мира. Встретив Смерть, Рыцарь просит отсрочку, чтобы понять, зачем и для чего жил. По признанию режиссера, благодаря этому фильму он избавился от собственного страха смерти. И совсем не зря этот человек часто вспоминал слова О’Нила: «Драматическое искусство, не сосредоточенное на отношениях человека и Бога, лишено всякого интереса»…
***
РОДИЛСЯ он в 1918-м под небом Упсалы, совсем юным убежал из дома – и начал сочинять пьесы, которые сам же ставил, даже открыл свой маленький театрик. Потом возглавлял театры в Хельсинборге, Гетеборге и здешний Шведский Национальный, где его «Пер Гюнт», «Гедда Габлер» и «Мизантроп» прогремели на всю Европу… Но главную известность принесло всё же кино. В первых фильмах («Дождь над нашей любовью», «Корабль идет в Индию», «Портовый город», «Тюрьма»), как отмечал шведский киновед Руне Вальдекранц, «с наибольшей силой выразил отчаяние и жажду нежности у послевоенной молодежи». Да и его самого, очень еще молодого, жадный поиск веры вдохновлял и подтачивал одновременно. Полный мужественной красоты, он в двадцать пять лет женился на актрисе Эльзе Фишер, спустя два года – на балерине Эллен Лундстрем, еще через три – на журналистке Гунн Грут. Позже вспоминал: «У меня было шестеро детей, дела шли плохо, и на душе было паршиво». Скоро, когда снимал «Лето с Моникой», его сердцем завладела кино-прима Харриет Андерссон – она и стала четвертой женой…
Наконец комедия «Улыбки летней ночи», заслужив в Каннах специальный приз, открыла дорогу его всемирной славе. Кроме выдающихся фильмов, о которых я говорил вначале, вспоминаю сейчас и заслужившую «Оскар» экранизацию древней нордической легенды «Девичий источник», и философскую «Персону», и, конечно же, потрясшую всех нас трилогию о «молчании Бога» («Как в зеркале», «Причастие», «Молчание»), герои которой, не способные примириться с абсурдностью и жестокостью жизни, погибают или сходят с ума…
Блистательная Лив Ульман призналась: «Я впервые встретила кинорежиссера, который помог мне раскрыть такие чувства и мысли, о которых никто другой даже не подозревал. Он сидел, терпеливо выслушивая и понимая всё, что я пыталась выразить. Гений, создававший атмосферу, в которой могло произойти даже то, чего я не ожидала от себя самой».
Естественно, она понравилась ему не только как актриса – и у них родилась дочь. Однако даже дом, который Ингмар построил для себя и Лив на острове Форё, в Балтийском море, этот очередной брак тоже не спас. (Сама Ульман потом там, на Форё, снимет фильм «Неверные» – про кризис в их отношениях). Но ему понравилось жить в окружении балтийских волн, где оказалось возможным «уйти от мира, читать книги, которые не читал, предаваться медитации, очиститься душой».
Лишь с шестой женой, Ингрид ванн Розен, обретя семейный покой, снова стал поражать мир экранными шедеврами. И, потрясённые, внимали мы «Крикам и шёпотам», в которых происходило мучительное исследование процесса смерти. А эпическая сага «Фанни и Александр», выстроенная на его детских воспоминаниях, заворожила, кроме прочего, верой в то, что люди, несмотря на все жизненные неурядицы, добры и прекрасны…
Его сердце перестало биться в 2007-м, 30 июля…
***
А РИМ сразу и навсегда покорил меня могуществом истории и искусства, которое отстраняет всё мелочное и недостойное в нашей жизни. А еще очаровал своим «голосом» – шорохом и плеском фонтанов под веерами пальм и кудрявостью лавров. Здесь ни на миг не мог отключить я свою память, ассоциации. Вот над Капитолийским холмом – Марк Аврелий: я же отлично помню сей монумент на снимке в школьном учебнике истории! Вот Колонна Трояна: от нее же, с того само-го 113 года, по всему белому свету пошли подобные колонны! Сколько я их видел: в Париже – Вандомскую, в Лондоне – Трафальгарскую, у нас в Питере – Александровскую… Вот на площади Барберини – фонтан «Тритон», а на площади Испании – другой, «Лодочка»: когда-то их мне соблазнительно показал на экране Микеланджело Антониони!
***
ЯВИВШИСЬ на свет в северо-итальянском городке Ферраре, он после много чего поведал нам о своей родине. Разве забыть, к примеру, фильм под названием «Крик», где у него, кстати, впервые снялась Моника Вити… Потом мы увидели ее в «Приключении», «Ночи», «Затмении», «Красной пустыни» – картинах, связанных единым стилем и авторской манерой, воссоздающих не похожий ни на какой другой м и р А н т о н и о н и. И олицетворением этого мира стала именно она, Моника, подруга режиссера, его «печальная муза», чьи героини страдают от тоски, одиночества, бессмысленности существования и ищут с окружающими
в з а и м о п о н и м а н и я. Так Антониони был признан «поэтом отчуждения и некоммуникабельности»… Между прочим, английский журнал «Сайт энд Саунд» по итогам международного опроса поставил «Приключение» на второе место в списке фильмов всех времен и народов, а сам Антониони оказался пятым среди режиссеров – вслед за Эйзенштейном, Чаплином, Ренуаром и Орсоном Уэллсом…
***
ЛЕТОМ семьдесят первого мне довелось в Варшаве увидеть «Блоу-ап», который на просторах Страны Советов был запрещен. Псевдо детективный сюжет увлек сразу: фотограф, случайно снявший убийство в парке, потом не может найти доказательств того, что это произошло на самом деле, а не пригрезилось. Режиссер размышляет о непознаваемости мира: можно зафиксировать внешний облик реальности, но истина остается от наблюдателя скрытой. Мир живет по условиям иллюзорной игры, в которой всё лишено смысла и сущности (не случайно в финальной сцене играют в теннис без мяча). Ошеломленный увиденным, я ощутил, сколь правильно поступили в Каннах, присудив этой картине «Золотую пальмовую ветвь»…
***
ОКАЗАВШИСЬ на западе США, он снял историю любви юных Марка и Дарии. И получилось кино-изделие с трудным для нашего уха названием – «Забриски пойнт», в котором основные сцены происходят словно не наяву, а во сне: Антониони воспринимал Америку засушливой землей, как придуманная им пустыня Забриски пойнт в Долине Смерти, где так трудно любить и быть любимым… Естественно, американским властям эта лента не понравилась… Точно так же вызвал гнев китайского руководства его документальный фильм «Китай», проникнутый глубочайшим уважением к народу, культуре и истории великой страны, однако бескомпромиссно отражающий новую тамошнюю жизнь. Именно после этого у режиссера случился первый инсульт…
А следующая картина – «Профессия: репортер» – получилась почти приключенческой. Судите сами: некто отправляется в Африку снимать документальный фильм, и там, взяв документы умершего, обретает возможность стать, в буквальном смысле слова, другим человеком. Что ж, герой Джека Николсона,
которому кажется, что стоит на пороге неслыханной свободы, устремился в эту авантюру с огромным энтузиазмом…
Отлично помню, как мы, чтобы узреть эту историю, штурмовали кинотеатры… Кстати, как раз в ту пору Антониони заявился в СССР, дабы снять фильм совместного советско-итальянского производства «Воздушный змей». Он путешествовал по Средней Азии, был очарован ее природой, людьми, обычаями, однако наши киноначальники предложили внести в сценарий поправки, которые заграничный мэтр отверг. И вернулся домой…
Этот человек был талантлив во всём – недаром же тираж его книги «Кегельбан над Тибром», которую составили тридцать три рассказа (те же фильмы, но не снятые, а написанные), раскупили мгновенно, а его живописные холсты имели успех на Венецианской биеннале…
***
ШЕЛ 1985-й, планы были грандиозны. И вдруг – второй инсульт: вся правая половина тела парализована, речь потеряна… За ним ухаживала Энрика Фико, которая, хотя и оказалась на сорок лет моложе, вскоре стала синьорой Антониони. Благодаря ее заботам движение обрел, но речь, увы, не возвратилась… Чего стоило ощущение этой пустоты ему, человеку столь неуемной энергии? И, несмотря на трагедию, будучи н е м ы м (хотя руководил съемками в своей обычной диктаторской манере, а Энрика «переводила»), всё ж поставил сложный, пронизанный чувственностью фильм «За облаками» – историю любви в четырех эпизодах: четыре города, четыре пары, одна из которых – Марчелло Мастроянни и Жанна Моро… Тут же случилась новая беда: воры обчистили его дом, прихватив и «Золотую пальмовую ветвь», и «Золотого Льва», и «Оскара»…
Девяностолетний юбилей отметил на главном из римских холмов, в Капитолийском дворце, где среди прочих прозвучали слова о том, что эти стены – создание великого Микеланджело – освещены сегодня гением другого, нового Микеланджело. Режиссер объявил, что намерен снять фильм «Башни-двойняшки»…
Однако 30 июля 2007 года услышал в телевизионных новостях о внезапной кончине своего друга Ингмара Бергмана – и его сердце тоже не выдержало…
Лев СИДОРОВСКИЙ
На снимках:
Ингмар Бергман и Микеланджело Антониони
/У камина/
Лев Сидоровский об Ингмаре Бергмане и Микеланджело Антониони (Прочитано 482 раз)