Тёщин язык

[Котюня]

24

Тещин язык (повтор  )

Автор: Gallows Bird

Тещин язык — это севастопольская дорога, находящаяся относительно на окраине города. Она идет вниз от поселка Дергачи к городку Инкерману, официально входящему в состав Севастополя. Тещин язык является частью Лабораторного шоссе и имеет другое неофициальное название — Инкерманский серпантин. Дорога эта узкая, длинная и извилистая, поэтому аналогия с речевым органом сварливой родственницы, полагаю, очевидна.

Место вполне реальное, его можно запросто найти на любой карте. События, о которых я сейчас расскажу, произошли со мной в ноябре 2012 года, а сейчас на улице сентябрь 2013 года, то есть с тех пор прошел практически год. Вероятно, для многих данная история станет очередным вечерним развлечением из серии «пощекотать нервишки», но я ставлю себе цель предостеречь людей, которые, как и я, могут иметь неосторожность оказаться в том месте в самое неподходящее время. Да и выговориться, признаюсь, давно хочется.

Я живу в центре Севастополя, а в Инкермане проживает мой дедушка. Раз в одну-две недели я посещаю его. Поездка довольно долгая, поскольку сперва мне надо ехать на маршрутке (мы их называем «топиками») в другой конец города, а уже там садиться в автобус, который едет в Инкерман по другой дороге.

В описываемый день все началось с того, что мы вечером разговаривали с дедом по стационарному телефону, и я из-за сущего пустяка разозлился на него. В то время, как старик на том конце провода пытался спокойно выяснить, почему я так себя веду, я сильно нагрубил ему и бросил трубку. Если бы я тогда не повел себя так по-свински, мне не пришлось бы переживать весь нижеописанный ужас.

Не прошло и часа после разговора, как меня начала мучать совесть. Я собрался с силами и позвонил деду на домашний телефон, но он не брал трубку. Тогда я взял у отца мобильный (сам я сотовым в то время принципиально не пользовался), но и на мобильный дед не отвечал. Человек я, как нетрудно догадаться, импульсивный. После небольших размышлений мне пришло в голову поехать к деду и извиниться вживую.

На часах было почти одиннадцать вечера. В это время автобусы у нас уже не ходят, вся надежда только на ночные маршрутки. Я прикинул, что можно доехать до Дергачей на одной из них, а там уже потратить час-полтора времени, чтобы пешком дойти до Инкермана по Лабораторному шоссе. Я знал про существование серпантина, но никогда там не был, и, клянусь, больше моя нога не ступит на него даже в дневное время.

Долго ожидаемая маршрутка, ехавшая на Дергачи, оказалась пустой. Когда я добрался до поселка, время уже явно перевалило за полночь. Благо, дед обыкновенно смотрел телевизор до трех утра. Ночь была лунная, однако на небе красовалось много облаков, поэтому было то очень светло, то темно. Между деревьями возле дороги клубился еле заметный туман. Я решил не ловить попутку, так как хотелось спокойно послушать музыку и поразмышлять о своем.

Идя по Лабораторному шоссе, я дошел до Тещиного языка минут за двадцать. В наушниках играла любимая группа, настроение было приподнятое, ведь мне вот-вот предстояло сбросить камень с души. Когда я стал спускаться вниз, то заметил, что машины по темному серпантину не ездили, что несколько напрягло меня.

Я шел по узкой песчаной полоске справа от дороги. Слева от меня сперва располагались деревья, потом стали подниматься холмы. Справа у дороги также росли деревья. Внизу за ними находился то ли карьер, то ли какой-то полувоенный объект. Иногда между деревьями открывался просто потрясающий вид на Инкерман. Бухту, сливающуюся внизу с Черной речкой, почти не было видно из-за густого тумана. По мере моего спуска туман становился все гуще и на Тещином языке.

Когда сторожка с фонарем, стоящая слева на холме, осталась позади, мое внимание привлек какой-то светлый предмет, висящий на невысоком дереве неподалеку. Луна зашла за облака, поэтому видимость, вдобавок усугубленная туманом, была плохой. Я прошел еще немного, и мне, судя по очертаниям предмета, показалось, что на дереве висит поломанная детская кукла. Знаете, такие пластиковые младенцы в натуральную величину, которых маленькие дети во что-то одевают, якобы кормят…

Я подошел ближе, почти вплотную, и в ужасе отпрянул от увиденного. В ветках дерева висел настоящий младенец. Это было кошмарно само по себе, но еще больше меня привело в страх то, что он был сильно деформирован. Ребенок имел большую бугристую голову, длинную шею, вздутый живот, а одна его нога была существенно короче другой. Под правой его подмышкой находилась ветка, плечо другой руки упиралось в ствол дерева. Еще одна ветка уткнулась младенцу в уродливый висок. Глаза ребенка были закрыты и он не шевелился. На улице была температура не намного выше нулевой (ноябрь все-таки, пусть и в Крыму), поэтому мне было очевидно, что младенец мертв. Волосы у меня на голове стояли дыбом, а ноги подкашивались так сильно, что я с трудом переборол желание сесть на землю. Правда, по сравнению с тем, что мне пришлось пережить потом, это было не более, чем легким испугом.

Какая-то сюрреалистичность увиденного, возможно, не дала мне полностью поддаться страху, поэтому я стал соображать, что же мне делать. Мобильного телефона, чтобы позвонить в милицию, я с собой не имел по указанной выше причине, а машины не проезжали рядом с тех пор, как позади остался поселок. В то время, как мой мозг судорожно перебирал варианты, ноги как будто сами медленно, но настойчиво повели меня прочь от этого места. Все еще пытаясь сообразить, как поступить с трупом младенца, я повернулся в другую сторону и сделал несколько медленных шагов вниз по дороге. Тут из-за облаков выглянула луна, и стало светло. Я оглянулся назад…

Знаете, этот текст я понемногу пишу уже неделю, и каждый вечер у меня заканчивается употреблением полулитра, покупаемого специально для данной цели. Мне по-настоящему страшно вспоминать все это и описывать в таких подробностях. Уверен, подобная вещь на всю жизнь врежется в память любого человека, даже того, который попытается оспаривать реальность увиденного собственными глазами…

Когда я увидел это, я, простите за подробности, моментально обмочился. Он смотрел на меня. Голова младенца была повернута в мою сторону, и он пожирал меня взглядом. Его гримаса была предельно свирепой, но еще кошмарнее был взгляд… Эти глаза, они точно не были человеческими, да и звериными я их с трудом могу назвать. Они были большими, темными, сверкающими, какими-ты рыхлыми и чрезвычайно живыми. Мне показалось, что в них была сосредоточена вся вселенская жестокость. В свете луны, которая висела прямо надо мной, я видел его так же хорошо, как вижу сейчас свой монитор. Рот младенца медленно открывался и закрывался, но я ничего не слышал. Лишь позже я понял, что у меня все это время был включен плеер, а в ушах звучала музыка.

Будучи в абсолютном шоке, я, тем не менее, смотрел на это существо не больше пары секунд. Оно потянуло свою крохотную руку к впившейся в голову ветке, и тогда я метнулся вниз по дороге. Я бы никогда не подумал, что могу передвигаться хотя бы в половину той скорости, с которой мчался тогда. Быстроты мне также добавляло то, что я бежал вниз по склону дороги. Стоило мне оступиться, и я полетел бы кубарем. Я вряд ли убился бы, а просто лежал и истекал кровью, и эта т.варь , чем бы она ни была, она непременно доползла бы до беспомощного меня. Мое сознание рисовало самую жуткую гибель, которую я только мог представить.

Силуэты деревьев мелькали справа от меня, но я плохо что-либо видел из-за слез, застилавших глаза. Кроме того, туман становился очень густым. Слева проехал и ослепил меня светом фар грузовик, но я и не думал останавливаться.

Когда я добежал за освещенной фонарем маленькой остановки внизу, я рухнул на холодный асфальт. К таким физическим нагрузкам я подготовлен не был. Мой пустой желудок вывернулся, и меня вырвало какой-то синеватой гадостью. Еле живой, я лежал на тротуаре, не отрывая взгляда от освещенного краешка дороги, уходящего вверх. Мне казалось, что силуэт младенца вот-вот выползет оттуда, слева из темноты, и в этот раз я услышу звуки, которые  т.варь издает.

Предприняв колоссальное усилие, я поднялся и двинулся прочь, жадно глотая воздух. Наушники, болтающиеся у пояса, я оборвал и выбросил. У меня ужасно болели легкие и печень. Фонарь, пронизывающий туман толстыми полосками, остался позади, я полубегом миновал мост над железной дорогой, а затем и мост над рекой. Я старался успокоиться, чтобы дед ни о чем не узнал, но у меня плохо получалось.

Когда я подошел к его дому, мне стало значительно хуже. В окнах не горел свет. Во дворе также не было рыжего «Москвича-412», на котором дед, не опасаясь ни за сохранность своей машины, ни за свои водительские права, давал мне, мудаку, вдоволь кататься по Инкерману. Убеждая себя в том, что старик спит, я забежал на второй этаж и стал колотить в дверь. Дед не открывал, а ключа от его квартиры у меня не было. Я уже догадался, что после нашего неприятного разговора он поехал ночевать к своему другу далеко на Северную, но все равно продолжал стучать в дверь. Из ближайшей квартиры вскоре вышел сосед и наорал на меня, велев убираться.

К тому времени я уже сильно замерз, причиной чему был еще один мой идиотизм: я был одет довольно легко. Когда я вышел на улицу, то сделал несколько кругов вокруг дома и стал в панике обдумывать свои дальнейшие действия. Переночевать у деда я не мог, оставаться околевать на улице тоже было не вариант. Самую очевидную мысль я отгонял от себя как можно больше, но потом смирился с тем, что у меня остался лишь один выход, и это вселило в меня безумный ужас.

Надо было возвращаться. Точно так же, как я пришел сюда. Я подошел к дороге, находящейся недалеко от дедушкиного дома, и посмотрел на далекие холмы, возвышавшиеся над туманом. По Тещиному языку медленно спускался тусклый огонек машины.

В Инкермане люди очень часто ловят попутки, просто мне тогда очень не повезло: транспорт ездил крайне редко. Я добрел до ближайшей остановки и начал выставлять палец всякий раз, как видел в тумане фары автомобиля. Машины ездили с периодичностью где-то раз в десять минут. Вот проехала какая-то иномарка, за ней «Семерка», еще иномарка, потом из тумана выкатил вонючий мусоровоз (поверьте, когда он приближался ко мне, я махал рукой с не меньшим энтузиазмом). Все тщетно. Остановилось такси, но, когда водитель услышал, что денег у меня почти нет (а их было чуть больше, чем необходимо для проезда на маршрутке), то выругался и уехал. К тому времени я замерз уже настолько, что не ощущал рук.

Но потом мне повезло, если так, судя по дальнейшим событиям, можно выразиться. Вдали показалась одна единственная фара, и вскоре возле меня остановился парень примерно моего возраста на мопеде. Он добродушно поинтересовался, что я тут делаю в такое время, и предложил подвезти. Я поблагодарил его, сел сзади и вцепился оледенелыми пальцами в металлическую ручку за моей спиной. Мы медленно поехали.

Да, чувство защищенности на мопеде выше, чем при пешей ходьбе, однако, несомненно, куда ниже по сравнению с автомобилем. Сперва у меня крутилась в голове одна мысль: «Какой же его скутер маленький». Потом я понял, что мы едем очень медленно. Я попросил парня поехать побыстрее, и он несколько прибавил скорость, крикнув, что ночью, да еще и в тумане, лучше не разгоняться.

Ужас накатывал на меня огромными волнами. Когда мы проезжали по мосту над железной дорогой, я готов был спрыгнуть с мопеда и побежать обратно, но все же взял себя в руки. «Быстрее, быстрее…» — думал я. Мне стоило бы и самому догадаться, что, когда мы поедем вверх по серпантину, скорость снова станет меньше, но в мою воспаленную голову такая мысль не пришла, и это открытие повергло меня в настоящий шок.

Когда скутер свернул на Тещин язык, я попытался закрыть глаза, но так было еще страшнее. Трясясь всем телом, я боковым зрением смотрел на проносящие слева деревья, и мне казалось, что на одном из них вот-вот покажется это существо, которое своим существованием опровергало многое из того, во что я верил. Я понятия не имел, где именно встретил его и что оно делало после этого: осталось на месте или же куда-то уползло. Странно, но я был почти уверен, будто, если оно и передвигается, то непременно ползком, как младенец. И при этом я все равно боялся его до смерти. Но на самом деле оно отнюдь не ползало…

Все случилось очень быстро. В определенный момент я заметил краем глаза, как в свете луны из-под металлического полосатого отбойника (небольшого дорожного ограждения), находящегося слева у дороги перед деревьями, выскочило бледное тельце и осталось позади. У меня застыла кровь в жилах…

Я машинально повернул голову назад и увидел, что эта т.варь бежит за нами, ежесекундно сокращая расстояние! С огромной для своего роста скоростью это существо судорожно перебирало ногами, одна из которых была раза в полтора короче другой. Голова младенца на длинной шее раскачивалась из стороны в сторону. Когда я взглянул на лицо т.вари, я начал терять сознание. Теперь гримаса младенца выражала не только нечеловеческую ненависть, но и кровожадное предвкушение предстоящей расправы. Оно бежало и открывало рот, и в этот раз я был обязан шуму мотора тем, что не услышал этих звуков.

Владелец мопеда явно ничего не заметил. Нам повезло, что мы ехали по правой стороне, и в момент встречи с тварью нас отделяла от нее половина дороги. Будь движение в Украине левосторонним, события могли обрести совсем иной исход. Я не знаю, чем является это существо и на что оно способно, но в его блестящих рыхлых глазах было ясно видно, что оно жаждет приносить смерть, при этом смерть далеко не быструю и безболезненную.

В глазах у меня потемнело, и я стал буквально сползать с мотороллера. Собрав остатки сил в кулак, я ударил водителя в бок и изо всех сил закричал что-то вроде: «Быстро! Уезжаем отсюда, быстро!». Мой крик показался мне невероятно диким. Впрочем, у человека, находящегося на волосок от страшной смерти, голос должен быть именно таким.

Это сделало свое дело: парень молниеносно дал по газам, и уже через пару минут Тещин язык остался позади. На той же большой скорости мы миновали Дергачи и конечную, где я высаживался из пустой маршрутки.

Мы доехали до освещенной заправки, где какой-то мужик заливал бензобак фуры и суетились двое заправщиков. Здесь я впервые за последние часы почувствовал себя в безопасности. Когда мы слезли с мопеда, парень взглянул на меня и, испугавшись того, что было написано на моем лице, спросил, что там стряслось. Я не стал врать, но и не вдавался в подробности, сообщив лишь, что за нами что-то гналось. Услышав это, он не продемонстрировал ни капли скептицизма — видимо, настолько испугало его мое выражение лица.

Мы с парнем, которого, как потом выяснилось, звали Виталиком, купили литр минералки и молча выпили его, сидя на бордюре. Затем он довез меня до места, где я минут через пятнадцать поймал маршрутку, едущую в центр. Я от души поблагодарил своего спасителя и извинился за удар в бок. Не знаю, возможно это существо хотело настичь только меня, но ежели нет, тогда, выходит, я в свою очередь тоже спас Виталика.

Я вернулся домой в шестом часу утра и проспал больше полусуток.

Успокаивался после пережитого я долго. Первое время меня мучали сильные кошмары. Я вскакивал посреди ночи, включал свет и с ужасом осматривал свою кровать. Мне казалось, что уродливый младенец вот-вот сидел у моей головы и сверлил меня своими полными невообразимой ненависти глазами. Засыпал после этого я каждый раз со светом. Эта т.варь , которая просто не могла существовать в нашем мире, напрочь разрушила мое уютное мировоззрение материалиста.

Сейчас со мной все, к счастью, в порядке. Позже я выяснил, что у Тещиного языка действительно имеется дурная слава. Ее отголоски мне удалось найти в Интернете. На крымском форуме автомобилистов кто-то четыре года назад обсуждал, что на Инкерманском серпантине ДТП случаются гораздо чаще, чем по среднестатистическим показателям. Вот, к слову, последствия одного из них, заодно двадцать пять секунд показан Тещин язык.

На богом забытом сайте, посвященном злачным севастопольским местам, я прочитал, что недалеко от Тещиного языка когда-то якобы жили сумасшедшие, которые вытворили что-то страшное (так и не написано, что именно), и были за это отправлены в дурдом строгого режима. Эта информация оказалась весьма размытой и противоречивой, поэтому не особо заинтересовала меня.

Зато предельно интересной и пугающей (сейчас поймете, почему) оказалась записка из одного очень старого блога какого-то бывшего севастопольца. Я наткнулся на него чуть ли не на тридцатой странице поисковика. Блога этого уже давно нет и в помине, однако «Гугл» любезно предоставил мне архивную копию сайта, пусть даже без трех картинок, дополнявших заметку. Этот человек писал, что его хороший знакомый в свое время работал в карьерных пещерах под серпантином, и там ходили слухи о какой-то чертовщине, происходившей по ночам на холме между объектом и дорогой. Меня как током ударило, когда я дочитал до того места, где он писал, что одной туманной (!!!) ночью его знакомый находился на дежурстве и заметил во мгле на темном холме какое-то смутное движение, как будто что-то небольшое лихорадочно бегало там, то и дело скрываясь за деревьями и вновь показываясь. Сходство этой истории с моими злоключениями просто ошеломило меня.

Закрыв тогда браузер, я прекратил всякие поиски информации о Тещином языке, поскольку страх снова начал забираться мне глубоко под кожу. Я и сейчас пишу эти строки в ущерб психике и печени, однако считаю своим долгом предостеречь других людей, рассказав им то, что со мной случилось.

Я больше не встречал Виталика, чему в нашем большом городе не стоит удивляться. Я искренне благодарен этому человеку за то, что он единственный согласился тогда оказать мне помощь.

С дедом я помирился по телефону на следующий же день после происшествия на серпантине. Отныне я всегда имею с собой мобильный телефон с полностью заряженным аккумулятором и достаточной суммой на счету.
 

[Котюня]

Его кот, её кот


Автор: Юлия Пономарева

Кирилл просыпается глубокой ночью. Открывает глаза и ничего не видит: комната утонула, растворилась в темноте, висящей под потолком густым, плотным облаком.

— В чёрном-пречерном доме, — бормочет Кирилл хриплым со сна голосом, пытаясь прогнать невесть откуда взявшееся беспокойство, — на чёрной-пречёрной кровати...

Который час? И что его разбудило? Тут же слышит шорох и следом дробный, раскатистый топот. Протягивает руку, нашаривает лампу, хлопает по кнопке.

— Уууууу, — недовольно сообщает кот всё, что он думает о людях, включающих свет как раз в разгар его ночной охоты.

— Зараза ты, — вздыхает Кирилл, — между прочим, кому-то завтра рано вставать.

Кот дёргает ухом — не моё дело, хозяин, — и, не обращая больше на Кирилла внимания, прыгает, пружиной распрямляясь в воздухе, растопыренными когтями вцепляется в ковёр в том месте, где тень от лампы легла особенно густо, и начинает раздирать на части воображаемую добычу.

— Хорошо, что у нас нет мышей, — задумчиво говорит Кирилл, глядя, как кот расправляется с тенью. — Моё доброе сердце, боюсь, этого не вынесло бы.

Он выключает свет, пытается заснуть. Некоторое время у него не получается, сердце часто колотится. Интересные дела, с чего бы это. Кошмар приснился, что ли? Потом на кровать с мягким шлепком приземляется тяжёлое, тёплое и пушистое, топчется, устраиваясь поудобнее, раскатисто урчит, и Кирилл почти мгновенно проваливается в сон.

Всегда любил кошек, но своей у него не было, всё как-то не складывалось. Сначала родители были против, потом бестолковое, суматошно-общежитное студенчество, какие уж там кошки.

Наконец, всерьёз задумался завести котёнка — но, пока собирался, кот появился сам. Ничего удивительного, на самом деле, для котов такое в порядке вещей.

Пришёл ниоткуда и сидел себе под дверью, на коврике, дожидаясь Кирилла. В квартиру вошёл, как к себе домой, осмотрелся, милостиво одобрил: так и быть, сойдёт, остаюсь. Кот был рыжий, желтоглазый. Тигр, не кот, уважительно говорила мама. Неординарная личность, соглашалась Алёна. С Алёной кот сходился долго, придирчиво наблюдал, оценивал, и когда, в конце концов, позволил её оставить, Кирилл был по-настоящему счастлив, поскольку всерьёз волновался за их отношения.

‪В восемь утра‬ подаёт голос будильник: выспался, не выспался, пора вставать. Кирилл наливает себе кофе, кормит кота. Пытается проснуться — ну, хотя бы наполовину — перед тем, как выйти из дома.

Звонок в дверь раздаётся в восемь тридцать. Неужели Алёна вернулась из своей Праги ‪на три дня‬ раньше, думает он радостно, но тут же понимает: нет, Алёна бы непременно позвонила, с её-то характером! Идёт открывать, недоумевая.

На лестничной площадке стоит женщина. Молодая, в ярко-зелёном пальто нараспашку, Алёне бы такое понравилось. Лицо у женщины озабоченное, кто-то её с утра расстроил, наверное. На лбу вертикальная морщинка, брови нахмурены. Всё это Кирилл успевает как следует рассмотреть, потому что, когда он распахивает дверь и говорит: «Здравствуйте. Кто вы?», — женщина молчит. Смотрит выжидающе — как будто это не она, а он, Кирилл, позвонил в её дверь в восемь тридцать утра и должен дать какие-то объяснения по этому поводу.

— Здравствуйте, Кирилл Владимирович, — говорит она, в конце концов. — Я прошу прощения.

— За что? — удивляется он.

Тут же спохватывается:

— Мы знакомы?

— Не совсем. Я могу войти?

Кирилл открывает рот, чтобы ещё раз спросить, кто она, но тут между его ног проскальзывает кот и прыгает к ногам женщины в зелёном пальто.

— Осторожно! — быстро говорит Кирилл. — Он не любит, когда его трогают посторонние…

Женщина не слышит: опустившись на колени, она гладит кота. А кот — хвост трубой, усы дрожат — мурлычет так громко и раскатисто, что, кажется, вибрирует всем телом. Он бодает женщину лобастой головой (Алёна говорит, их кот в профиль похож на льва, вспоминается внезапно не к месту), жмурит жёлтые глаза и от наслаждения даже высунул кончик языка.

— Обалдеть, — растерянно произносит Кирилл.

Женщина поднимает голову:

— Так я могу войти?

Кирилл колеблется не больше секунды: если кот считает эту особу достойной доверия, глупо сомневаться.

— Заходите, конечно. Кофе?

— Да, прошу вас.

Пока Кирилл готовит гостье кофе, а заодно и себе, вторую чашку, подумаешь, на работу всё равно опоздал, неважно — она снимает своё зелёное пальто и устраивается в кресле. Кот немедленно запрыгивает к ней на колени, продолжая мурлыкать. Под пальто у гостьи бежевое какое-то платье, которое немедленно покрывается рыжей кошачьей шерстью.

Кирилл думает: ну, дела. Не выдерживает:

— Ни разу такого не было, послушайте! Он никогда к чужим людям не идёт.

— Так я и не чужой человек, — говорит женщина с непонятным вздохом.

Тогда до Кирилла с опозданием доходит, и он с ужасом спрашивает:

— Вы что, его предыдущая хозяйка?

Женщина кивает, продолжая гладить совершенно счастливого на вид кота.

Не отдам, понимает Кирилл с холодным ужасом — а как не отдать, тут же осознаёт он. Кот её узнал, тут и доказательств не надо, какие уж тут доказательства.

— Послушайте, — беспомощно говорит он, — я… Откуда вы… Вы же не хотите, вы не можете вот так прийти и забрать…

— Не могу, — опять вздыхает женщина. — Собиралась, но не могу. Раз уж он сам хочет у вас остаться.

— Почему вы так решили? — невольно возражает Кирилл.

Он вовсе не желает с ней спорить, чувствует неимоверное облегчение — кот остаётся с ним! — но, по дурацкой привычке, не может не обратить внимание на очевидное. Он говорит:

— Я вовсе не уверен, что кот выберет меня. За то время, пока вы здесь, он на меня даже не посмотрел!

— Видите, в чём дело, Кирилл Владимирович, — очень серьёзно и грустно говорит женщина, — дело в том, что, как я и сказала, он уже вас выбрал. ‪Сегодня утром‬ я действительно собиралась забрать его. И вас вместе с ним.

— В каком смысле? — переспрашивает Кирилл, совершенно не представляя, что она имеет в виду.

— В прямом. У вас вчера был трудный день, Кирилл Владимирович. Вы опоздали на автобус, пришлось ехать по окружной.

— Откуда вы… подождите. Какое это имеет значение?

— Потом, — не обращая внимания на его слова, говорит женщина, — вы едва не упали в яму на разрытой дороге. Потом чинили неисправную розетку. Наконец, проснулись ночью от того, что вам было трудно дышать.

— Подождите, — просит он снова.

— Автобус попал в аварию, — сообщает она ему, не прекращая гладить кота. — Потом прочтёте в новостях. К счастью, без жертв. Вот если бы вы не опоздали, другое дело.

— Я вам не верю, — говорит Кирилл после длинной паузы. — Прошу вас. Уходите. Бред какой-то.

Он смотрит на женщину перед собой: бежевое платье в кошачьей шерсти, русые волосы, светло-зелёные глаза. Наверное, она подбирала пальто под цвет глаз, думает он, господи, какая чушь лезет в голову.

Она улыбается. От этой улыбки у него что-то сжимается внутри, сердце опять стучит, как сумасшедшее.

— Не верю, — повторяет Кирилл.

— Вы бы предпочли, чтобы я пришла к вам в чёрном балахоне, с косой наперевес, скалясь голым черепом? — спрашивает она сочувственно. — Тогда вам было бы легче поверить?

— Тогда я просто решил бы, что сошёл с ума, — подумав, честно признаётся он. — По правде говоря, я и сейчас подозреваю, что так оно и есть.

— Вы совершенно нормальны. И совершенно здоровы. Второе, между прочим, стало для меня сюрпризом. Я-то рассчитывала встретиться сегодня с вами в больнице, и…

Она щёлкает пальцами, раздаётся неожиданно громкий и сухой звук, как будто щёлкнули кости. Кирилла передёргивает. Женщина наклоняется к коту.

— Не нагулялся, за восемь-то лет, — говорит она укоризненно, понизив голос. — Нехороший мальчик…

— Вы хотите сказать, — очень размеренно и спокойно уточняет Кирилл, — что, если бы не кот, я бы тут сейчас не сидел?

— Именно.

— Но это же просто кот, — беспомощно говорит он. — Как он мог?

Она поясняет:

— Во-первых, это не просто кот. Это мой кот. Существенная разница. А во-вторых… кое-что вы, как я понимаю, видели. Это к вопросу «как».

Кирилл возражает:

— Не видел, — и тут же понимает, что всё-таки видел.

Кое-что, да. Тень на ковре, и впившиеся в неё кошачьи когти. Вот, значит, как.

Говорит, закрыв глаза:

— Хорошо. Я понял. Ваш кот сбежал от вас восемь лет назад? А я его случайно подобрал, так?

— Нет, вы не случайно его подобрали. Он хотел поселиться именно у вас.

— Почему? — спрашивает Кирилл.

Она улыбается, Кирилл даже с закрытыми глазами слышит в её голосе улыбку:

— Потому что когда-то, давно, до того, как стать моим, он был вашим котом.

— У меня никогда не было кошек, — возражает Кирилл.

— В этой жизни — действительно, не было. То, о чём я говорю, случилось раньше. Гораздо раньше.

С тех пор мы с вами успели встретиться. Несколько раз.

Кирилл открывает глаза. И рот заодно.

— Что значит несколько раз? — спрашивает он.

Женщина в кресле машет рукой:

— Я уже не помню точно. Семь? Восемь? Это так важно?

Кирилл тихо спрашивает:

— Ему… коту. Сколько лет?

— Много.

— И он до сих пор жив?

Смерть откидывается в кресле и хохочет, заливисто, взахлёб. Как девчонка.

Да, действительно. Надо же было сморозить такую глупость.

— Он был вашим котом, — повторяет она. — Вы его когда-то подобрали на улице совсем маленьким котёнком. Спасли.

— От чего?

Она хмыкает:

— От меня, само собой. Вырастили, воспитали. А когда я в тот раз пришла и забрала вас, кот… ну, увязался следом. Такое редко, но бывает. Но с вашим котом совсем особый случай: я никак не могла его прогнать. Он у меня… знаете ли, как-то прижился.

— Прижился, — повторяет Кирилл. — У вас. Я понимаю.

Он открывает рот, чтобы спросить: а у вас — это где? У вас — это как вообще? Но его собеседница молча качает головой и машет рукой: не надо. Кирилл понимает: и в самом деле, не надо.

Она продолжает:

— Так и живёт у меня с тех пор. Но время от времени сбегает вам. В тех случаях, когда у вас есть возможность и желание держать кота. Я первые несколько раз волновалась: мало ли, вы же ничего не помните, вдруг не возьмёте уличного бродяжку, прогоните, а он потом будет переживать и расстраиваться. Но вы всегда его подбираете. Каждый раз.

— Всегда, — произносит Кирилл, глядя на кота. — Каждый раз.

— Я полагала, что восьми лет с вами ему в этот раз будет достаточно, но у него, как видите, другое мнение. Придётся вам провести в этом мире ещё некоторое время. Уверена, вы не расстроитесь.

Кирилл молчит. Укладывает сумасшедшую информацию в голове. Как ни странно, это оказывается не так уж сложно.

Потом он спрашивает:

— Сколько? Сколько у меня времени?

Смерть внезапно раздражается:

— Я вам что, базарная торговка? Живите уж, пока живётся.

— Спасибо, — говорит Кирилл. Ему отчего-то трудно говорить.

— Не за что, — она успокаивается так же быстро, как рассердилась. — В конце концов, рано или поздно, он вернётся ко мне. Я подожду...

— Спасибо, — повторяет Кирилл, не в силах придумать ничего лучше.

Смерть встаёт, опускает кота на пол (тот продолжает мурлыкать, но с готовностью спрыгивает с её рук), кивает коту, машет Кириллу — и уходит.

Кирилл идёт открыть ей дверь, но в прихожей уже никого нет. Спохватывается: она ведь забыла своё зелёное пальто! Возвращается в комнату, и, конечно же, никакого пальто на стуле тоже нет, только кот, свернувшийся клубком, рыжий, похожий на маленького тигра, с жёлтыми глазами.

 

[мишаня]

Котюнечка! Благодарю!

[Эйсон]

Котенька! Спасибо! Как всегда хорошо и страшно.

[Котюня]

Мишанечка, Лерочка  девочки, ещё тема ссылка правда тоже длинные страшилки 

[glasha]

КОТЮНЕЧКА!!! Спасибо!!!

[Катеринa 1970]

Котюнька  спасибо Первая страшная,вторая трогательная

Посмотреть

[Техас115]

отличная история! 

[Декабринка]

Котюня,я ,будучи просто читателем колючки,всегда держала закладку на ваши темы.так что я ваш постоянный читатель.)))плюсы ставить не могу пока,

[ruslana]

 

[Добробабушка]

спасибо дорогая моя    втянулась уже и жду с нетерпением новых рассказов 

[Татьяна]

страшненько!!!! Котечка 

[saimonson]

Котюнь, спасибо!!! Сейчас на ночь пойду почитаю...

Посмотреть

[Иванова Светлана]

Котюня, 

[miass]

Девочка спасибо!У тебя талант разыскивать эти классные истории .Где только ты их берешь Молодеццццц!