Письма

[Рафаэлка]

4

Бабушка на почте отправляла письма.
Настоящие письма, в конвертах. Много.
Штук шесть. Или семь.
Мне стало интересно. Кому эти письма?
— Бабуль, в наш век любое сообщение на другой конец света идет секунду. А вы пишете письма… Почему?
— Да… Сейчас все так быстро, скорость звука, мне не угнаться уже за вами. Я живу в своей скорости. Мир обгоняет меня. Но это ничего, я не тороплюсь.
— Я к тому, что если в этих письмах что-то важное, то… То может скорость звука — очень кстати.
— Важное… Ну как важное… В принципе, там написаны какие-то мои новости стариковские… Но главная новость — я еще жива, — бабушка смеется.
— Тогда понятно. Это чудесная новость и не важно, когда она доставлена, — соглашаюсь я. — Она всегда кстати.
— Да. Это вы, молодые, спешите. А я уже везде успела.
— Здорово. А простите мне моё любопытство. Кому эти письма?
Бабушка смотрит на меня, будто оценивает, можно ли мне доверить тайну.
И вдруг начинает плакать. Прямо на почте.
Я растерялась. Опешила. Я не хотела ее обидеть.
— Ой, простите, простите меня… Я не хотела вас обидеть …
— Слезы без разрешения текут, — извиняется бабушка. — Воспоминания эти…
Видите ли, я перед 9 мая всегда пишу письма. У моей бабушки было 14 детей. 14! Представляете? 12 богатырей и 2 дочки. Одна из этих дочек — мама моя. Богатырями сыновей дедушка мой называл. Так вот все 12 ушли на войну. А вернулся только один…
Бабушка закрывает лицо ладонями. Пытается унять слезы.

Я тоже плачу. Прижимаю к себе своего единственного сына.
Я даже представить себе это не могу… Господи, не допусти войны…
— Дедушка тоже не вернулся. Он был летчик-испытатель. Это был вечный бой за души. Когда стоит выбор: я или Родина — то выбора нет … Для них не было, понимаете?
Мы все, посетители на почте, молчим. Притихли. Слушаем.
Понимаем ли? Нет, не понимаем. Просто верим.
— Могилу своего отца я нашла спустя 70 лет. Воинский мемориал в Калужской области. Искали всем миром. Столько людей помогали… И могилы всех моих, кто… Я должна сказать им спасибо. И вот, говорю, — она кивает на почтовый ящик.
Я поняла. Она пишет письма-благодарности всем, кто помогал искать могилы ее родных людей, погибших на войне, всем, для кого память — не просто слово. Я переполнена эмоциями.
Мне хочется обнять бабушку.
Но мне неловко.
— Как Вас зовут?
— Таина.
— Таина? Какое нежное и необычное имя…
— Да. Тайна, покрытая мраком, — бабушка наконец улыбается.

Мы вместе выходим с почты. Я совсем забыла, зачем приходила.
Мы с Таиной почти деремся, когда я перекладываю ей пирожные, купленные детям.
— Ну что вы, Ну зачем? — сердится Таина.
Ну вот как объяснить ей, что «спасибо» — недостаточно, что невозможно хочется хоть чем-то отблагодарить её за эти эмоции, за эту безжалостную правду, за память, за слезы, за письма, за всё.
Я настойчиво предлагаю ее довезти до дома. Но Таина отказывается.
— Такая погода хорошая, — говорит она. — Сколько у меня еще будет таких… погод…
Я понимаю, о чем она. Возможно, когда-нибудь Таина обманет адресата.
Письмо придет и скажет: «Я еще жива». А это будет не правдой.
Ведь письма очень долго идут…

— Оля, а хотите, я вам напишу письмо? — вдруг спрашивает Таина.
— Очень хочу. Очень. — мои глаза снова наполняются слезами.
— Дайте адрес…
Я записываю свой домашний адрес на клочке бумаги, отдаю Таине.
Она бережно убирает его в блокнот.
Она обязательно напишет мне письмо.
Мы с детьми машем Таине и смотрим, как она неторопливо идет к своему дому…

Я буду очень-очень ждать ее письма.
Письма, в котором будет написано много разных «стариковских» новостей. Но я прочту в нем между строк самую главную новость: я еще жива. И буду очень верить, что письмо меня не обмануло…

Ольга Савельева

[Krilo]