Юлия Косарева. Мой друг Лелик
В сентябре 1950 года я сама, по собственному желанию пришла в наш саратовский Дворец пионеров: читала стихи, танцевала, выступала на елках. В то время детская театральная студия при Дворце набирала ребят. Руководителем была Наталья Иосифовна Сухостав. Меня приняли. Если б не эта студия, неизвестно, как сложилась бы вся моя жизнь.
В первый же день вечером после занятий иду по коридору. Свет потушен. Вдруг из темноты выскакивают двое мальчишек и давай кричать, пугать. Такое случалось еще не раз. Но я их не боялась — увертывалась и убегала. А вскоре мы подружились. Одним был Олег Табаков — я его потом называла Лелик. Вторым — Славка Нефедов. Я тогда училась в седьмом классе, Олег — в восьмом.
Репетиции в студии обычно заканчивались поздно. Домой надо было ехать на трамвае, а он ходил очень редко. И Лелик со Славкой провожали меня. Моя мама угощала их чаем и своими фирменными пирогами с пасленом. Олег потом всю жизнь их вспоминал с восторгом.
Дружба с Табаковым продолжалась шестьдесят восемь лет. То есть три четверти жизни мы были друзьями. До самой его кончины. Я выросла с этим человеком. Спустя годы в компаниях Табаков любил вспоминать о том, как тискал меня и пугал в седьмом классе. «Тискать» — его слово. В последний раз на юбилее «Табакерки» во время банкета при мне рассказывал об этом Андрею Вознесенскому.
Еще веселее было на моем пятидесятипятилетии. Лелик, произнося тост, спросил:
— Юлька, а ведь жалеешь, наверное, что замуж за меня не вышла?
— Конечно! Это огромная потеря.
Некоторые гости, не посвященные в наши взаимоотношения, приняли этот шутливый диалог всерьез. Потом интересовались: почему же все-таки я за него не вышла? В этом весь Олег. Он не только обладал великолепным чувством юмора, но и был выдающимся артистом, оттого все, что говорил, воспринималось в разы интереснее. И мне приходилось объяснять, что замуж за Лелика я никогда не собиралась — да он и не предлагал. Наши отношения можно назвать дружбой очень любящих друг друга родственников.
Олег окончил в Саратове школу, отправился в Москву и поступил в Школу-студию МХАТ. Я тоже хотела стать артисткой. Когда Табаков приехал на зимние каникулы и пришел к нам в гости, начал рассказывать о своей учебе и стал уговаривать маму тоже отпустить меня в столицу. Она очень любила Лелика, выделяла его из всех моих друзей — и мальчишек, и девчонок. Табаков обладал удивительным красноречием, мог убедить любого. И конечно, он ее уговорил. Поклялся, что глаз с меня не спустит: «Обещаю вам, с Юлькой ничего не случится, я буду все время рядом!» И свое обещание выполнил.
Сдав последний школьный экзамен, даже не пойдя на выпускной, я уехала поступать. Остановилась у папиного брата. Его семья жила в Нагатино. Сейчас это один из районов столицы, а тогда — у черта на задворках, от метро «Автозаводская» еще пилить и пилить на автобусе. Но для Лелика не существовало трудностей. Каждый день из своего общежития на Трифоновской, рядом с Рижским вокзалом, он приезжал ко мне. Мы готовили отрывки для поступления. Волновалась я жутко. И Лелик опекал меня до такой степени, что даже водил за руку на консультации. Мало того — старался развлечь. Ходили в кафе, в кино. Благодаря ему я узнала об удивительном скульпторе Степане Эрьзе, чьи работы в 1954 году выставлялись впервые: до этого его творчество было почти неизвестно.
В Саратове у меня осталась первая любовь — Миша, друг Олега. Он тоже собирался в Москву. Обещал, что явится следом за мной через неделю-другую. Но не приехал. Я успешно прошла два тура в ГИТИСе. Последний — третий — был уже в августе. И я отправилась домой. Счастливая, что пока все складывается удачно. Тем же вечером зашел Миша. Сообщил, что в столицу его не отпустили родители, и узнав о моих успехах, изрек, что мы должны расстаться, — у меня начинается новая жизнь в столице, он не хочет мешать. И удалился. Я — в слезы. Очень больно было.
И кто же меня спас? Конечно Лелик! Помогал готовиться к третьему туру. Зная о моих переживаниях, опекал по-прежнему, как и в Москве. Скорее всего, боялся, как бы я не осталась ради Миши в Саратове. Мы ходили в кино, ездили на Волгу — разводили костры, купались, а Табаков, который плавать не умел, загорал. В итоге сильно обгорел на солнце.
Вечером позвал прогуляться. Я иду впереди, Лелик тащится сзади — в подвернутых брюках, с обгорелыми ногами, с которых уже начала слезать кожа. Одну ногу подволакивает, стонет на всю улицу, слезы градом: «Я же тебя люблю, что ж меня бросаешь?!» Прохожие останавливались и меня стыдили. Особенно женщины. Ругали за то, что бросаю инвалида. Никто не сомневался, что парень на самом деле нездоров. Я и убегала от него, и уговаривала не паясничать, а он все не унимался: «Люди добрые, она меня, бедного, бросила!» Наконец смилостивился, прекратил придуриваться. Хохотали вместе. Я так была ему признательна за то, что находился рядом в это трудное время, без конца тормошил. Благодаря ему мне удалось выползти из своих сердечных страданий.
В августе я уехала в Москву на третий тур. Олег остался в Саратове. Звонила маме с переговорного пункта — она бегала на почту, где был междугородный телефон. Домашних ни у кого из нас не было, и Табаков часто заглядывал к маме — узнать, как дела у Юльки. И вот я поступила. В тот же день получила телеграмму от Лелика: «Поздравляем! Радуемся! Любим!»
Когда началась учеба, жили на Трифоновке — и я, и Олег. Это были довоенные двухэтажные бараки, переоборудованные в общежития. Обитали там студенты ГИТИСа, Школы-студии МХАТ, консерватории и «Гнесинки» — в общем, практически вся творческая студенческая Москва. Условия — те еще. Крыша текла, стены тоже. В дождливую погоду деревянный пол впитывал воду и потом, когда по нему ходили, еще долго издавал чавкающие звуки. Однажды в нашей комнате на первом этаже завелись лягушки. И квакали, между прочим! Так вместе с ними и жили какое-то время. Тех домов теперь уже нет.
Я жила в первом корпусе, а Лелик — в шестом. Вечером идет с занятий мимо нашего барака — свистит. Потом кричит: «Юлька, ты здесь?!» Ну обещал же маме присматривать! Я была для Олега, наверное, как младшая сестра. Жаловался кое на кого, хвастался, немножко пижоня, что, мол, и та в него влюблена, и эта... Мои однокурсницы тоже не были исключением. Не могу сказать, чтобы он выделял кого-то из своих тогдашних воздыхательниц. Ему нравился сам факт: его любят. Прямо купался в этом всеобщем обожании.
А вот парни Табакова недолюбливали. Не раз доводилось слышать недовольный шепот в адрес Олега. Не вправе утверждать, но подозреваю, что в них говорила зависть. Слишком уж быстрыми были его взлет и успех! Олега сделали кино и театр «Современник». А началось все с «Шумного дня», который поставил великий режиссер Анатолий Эфрос. Двадцатипятилетний Лелик играл десятиклассника. И как играл!!! Мне кажется, это самая его эмоциональная роль за всю жизнь. Школьник Олежка Савин не оставил равнодушными зрителей. Фильм вышел в 1960 году. И тогда же зажглась звезда артиста Олега Табакова.
Школу-студию МХАТ он окончил в 1957-м. «Современник» только зарождался. Все, кто принимал участие в его создании, работали в разных труппах, Олег — в Театре имени Станиславского. В «Современнике» репетировали по ночам. Размещался он в Школе-студии МХАТ. Выпустили спектакль «Вечно живые». Табаков был занят в небольшой роли.
Пока Лелик искал свое место под солнцем, я замуж выскочила за однокурсника. Выпускалась из ГИТИСа с двумя спектаклями: в «Фабричной девчонке» у меня была заглавная роль, а в «Талантах и поклонниках» играла мать Негиной. Табаков пришел на просмотр. Наконец дождалась от него похвалы. Сказал: «Видно, что с удовольствием играла, я люблю, когда с удовольствием. Чтобы человеку было радостно смотреть». Кстати, сам он, когда выпускался годом раньше, в Школе-студии МХАТ тоже играл в «Фабричной девчонке».
Табаков предложил мне показаться с отрывком из этого спектакля в «Современнике», и мы с мужем приехали. Но его, Ефремова и еще кого-то в тот день вызвали в комитет по культуре. Когда вернулись, Лелик сообщил, что их работу приостановили.
Олег сказал нам: «Подождите хотя бы три месяца, перебейтесь как-то, пока все не решится». Мы растерялись — окончили институт, семьсот восемьдесят рублей (у меня была Сталинская стипендия) уже не получаю. Ни в какие другие театры не показывались — ждали «Современник». На что жить? Через знакомого устроились в театр одного закрытого города и уехали из Москвы. Там получили квартиру. Через год приехали в столицу в отпуск, встретились с Олегом. Тот попросил моего мужа помочь перевезти вещи. Лелик снимал комнату, а теперь перебирался к невесте. Муж поехал. Когда вернулся, сообщил, что избранница Олега — Людмила Крылова, актриса, сыгравшая одну из трех главных ролей в «Сверстницах». Я очень обрадовалась: в фильме эта девушка мне понравилась больше всех — талантливая, красивая, маленькая, как куколка! На их свадьбу друзья Лелика притащили коробку из-под телевизора и предложили ему открыть. Табаков распаковывает, а из нее появляется Люся!
Крылову тогда повсюду узнавали по двум фильмам. В «Добровольцах» у Люси совсем небольшая роль. Но история ее героини, которая погибла, прыгая с парашютом, проходит через весь фильм: свою первую любовь вспоминает герой Петра Щербакова. Второй картиной, за которую ее полюбили, как я уже сказала, была вышедшая годом позже, в 1959-м, «Сверстницы».
И вот что я вам скажу: как бы Лелика ни любили женщины, но лишь одна его у себя в Москве прописала — Люся Крылова! Ее отец работал в крупнейшем издательстве «Правда». Получил на работе жилплощадь и отдал дочери. Можно смело говорить, что именно Людмила подарила столице нового москвича — Олега Табакова. До этого он мотался по съемным квартирам.
Не будь Людмилы Ивановны, неизвестно, как бы складывались судьба и карьера будущего народного артиста. Я с Крыловой сразу подружилась. Мне очень нравилось, что она не кичилась ни своей известностью, ни тем, что жена Табакова. Ни разу не использовала в своих интересах его имя. Мне Люся часто повторяла: «Я не живу за счет фамилии мужа, я самодостаточна». Олегу очень повезло. Эта миниатюрная женщина («метр с кепкой», как до сих пор она говорит о себе) весь быт семьи взвалила на свои хрупкие плечи.
Щербаков, актер театра «Современник» и экранный жених Крыловой в «Добровольцах», рассказывал, что на гастролях в Америке он первым делом отправился в хозяйственный магазин — за инструментами. Очень был домовитым мужчиной. И кого же Петя там встретил? Крылову! Он не поверил своим глазам: эта Дюймовочка тоже покупала инструменты. Самое удивительное, Люся прекрасно в них разбиралась, даже кое-что Щербакову присоветовала. Она ведь и гвозди забивала, и стены красила, чинила розетки и даже утюг! Я видела своими глазами. И при этом продолжала работать актрисой в «Современнике». Бесконечные репетиции, спектакли, гастроли, а еще дом и быт... Успевала все!
Люся потрясающе шьет, великолепно вяжет. Как-то Табакова пригласили в Индию вместе с женой. Крылова в разговоре со мной посетовала, что придется там ходить с ним по приемам, надо выглядеть, а ехать не в чем. В советские времена с нарядами было туго. Звоню на следующий день. Мама Олега Мария Андреевна, которая в это время находилась в Москве, сказала, что они улетели. А Люся за одну ночь сшила два вечерних туалета, очень красивых. Свекровь любила невестку. И жалела ее в некоторых ситуациях.
В июне 1960-го я родила дочку. Возвращаемся из роддома — телефонный звонок. В трубке незнакомый голос с кавказским акцентом: «Что же вы, гражданка?! Ребенку вашему уже целая неделя, а вы его даже не зарегистрировали? Нарушаете закон!» Начинаю лепетать, что не успела, только выписалась... И раздается знакомый хохот. Табаков кричит: «Поздравляю, поздравляю! А Люська моя еще не родила!» Они ждали Антона, и Лелик отправил ее рожать в Саратов, под присмотр своей мамы. Сын появился на свет в июле.
Чуть раньше, в марте того же года, родила сына наша общая подружка Нина Нефедова. Ее муж Слава Нефедов — наш с Леликом друг по театральной студии, о нем я упоминала в начале рассказа. У Нины не хватало молока, и маленькая Люся кормила не только своего Антона, но и сцеживала для Игорька. Мы звали его Люсиным выкормышем. Позже Игорь Нефедов стал студентом первой табаковской студии в Москве, известным артистом. Как же Люся горевала в 1993-м, когда он погиб! Впрочем, многое в тот год полетит в тартарары... Но об этом позже.
После того как Крылова вернулась с маленьким Антоном из Саратова в Москву, мы с мужем заехали к ним в гости. Сидели в комнате, а Люся бесконечно моталась из кухни в ванную: кипятила и стирала белье. Лелик рассказывал, что собирается ставить в «Современнике» «Белоснежку и семь гномов». Когда жена появлялась в комнате, говорил: «Кто будет играть главную роль, я еще не решил». Понятно, что Крылова хотела сделать это сама. И каждый раз, забегая к нам и услышав, что муж «еще не решил...», что-то бормотала и хлопала дверью. Роль Белоснежки в итоге получила она. Это был первый и последний раз, когда Лелик задействовал в спектакле жену. Играла она необыкновенно. И роль ей очень подходила: блондинка, маленькая и настоящая красавица. В «Современнике» некоторые актеры были к ней неравнодушны. Но для Люси существовала только семья — ее Олег и дети.
Вдруг вспомнилась одна история. Как-то по дороге на дачу заехали с Люсей на рынок за мясом. У одного продавца спросили, у другого, у третьего... Говорю:
— Тут же хорошее, давай возьмем.
— А вон там дешевле.
Удивляюсь:
— Всего-то на рубль, у Табакова, что, нет денег?
Люся ответила:
— Я хорошо знаю, как тяжело Олегу достаются деньги. Он платит за работу своим здоровьем — очень высокая цена.
Заботилась о нем по-матерински. Мне иногда казалось, что у Люси трое детей: Антон, Саша и Олег Павлович.
Лелик любил поесть, это была его фишка, а Люся — чудесная кулинарка. В доме часто собирались гости. Однажды позвонил известный режиссер и попросил разрешения привезти к ним на обед Марчелло Мастроянни, который тогда снимался в Москве. Режиссер прекрасно знал, как вкусно готовит Люся. И Мастроянни отобедал у Табаковых. Остался очень доволен, да никто в этом и не сомневался.
Когда гости хвалили стряпню жены, Олег улыбался и говорил: «А у нас всегда так!» Жаль, нельзя передать его интонацию — это надо слышать. То ли ирония, то ли хвастовство сквозили в его словах — не понять, что в них вкладывал. Но чувствовалось, какая же это все-таки вкуснятина.
Сам он обожал делать запасы. Как-то приезжаю в гости. Они жили в районе метро «Аэропорт». Табаков говорит: «Сейчас я тебе кое-что покажу». Открывает шкафчик, забитый банками с разными невиданными заморскими деликатесами, которые он привозил из-за границы.
Иногда Олег выдавал что-нибудь из своих волшебных закромов к столу, но далеко не каждый день. Когда мы жили у них на даче, привозил порой разные коробочки, баночки. Как-то спускается со второго этажа, где был его кабинет, и несет коробку «Вишни в шоколаде». Антон сразу кинулся смотреть срок годности, можно ли конфеты есть — у отца часто попадались просроченные деликатесы. Эх и весело жили!
По Люсиной инициативе они семь раз переезжали: улучшали жилищные условия. Олегу это было в тягость, даже в интервью сетовал на то, что семья слишком часто кочует с места на место. Но вообще-то все связанные с этим трудности и последующие ремонты Люся взваливала на себя.
Однако вернемся в шестидесятые. Второе января 1965 года. Дома на столе нашла записку от мужа: «Уехал, мы расходимся». У нас и до этого случались всякие передряги, в конце концов я узнала, что он влюбился в мою бывшую приятельницу, с которой вместе работал в театре. Кому звоню? Конечно Табакову! Он произносит только одно слово: «Приезжай!»
Но теперь меня не нужно было успокаивать, как в случае с первой саратовской любовью. Я не плакала. Давно уже поняла: любая потеря лечится работой. Олегу объяснила, что в Театре Моссовета мне тяжело, потому что там муж и женщина, в которую он влюбился. Попросила, чтобы поговорил с Ефремовым о моем дебюте в спектакле «В день свадьбы». Тогда это входило в моду: молодые артисты могли попросить дебют в театре. Спектакль, о котором идет речь, шел и в «Современнике», и в «Ленкоме». Сказала Лелику, что хотела бы показаться худсовету «Современника» и Олегу Ефремову. Табаков ответил, что это может получиться.
Он начал со мной репетировать. Я тогда многому научилась: это были грандиозные уроки актерского мастерства. Самой трудной оказалась драматическая линия спектакля, она перекликалась с моей собственной ситуацией — жених в день свадьбы отказывается от героини. И мы с Леликом очень много говорили о нашей жизни. Я о своей, а он о своей. Олег рассказал, что на съемках в 1960 году влюбился в актрису. Не хочу называть ее имени. Сказал, что буквально крышу сорвало, ходил будто в полубессознательном состоянии, казалось, дышать без нее не мог. Как-то на съемки заглянула Люся с маленьким Антоном. Олег говорил: «Помню, сидела на скамеечке и смотрела на меня. Внутри все сжалось, думаю: какая же я мразь! Как мог даже подумать о другой женщине?! Вот они сидят, мои самые родные, любимые. Все чувства к той артистке словно ветром сдуло». Тогда он мне заявил: «Я, Юлька, никогда Люсю не брошу! Потому что сам вырос без отца! Знаю, как это трудно для детей». Помню, подумала: «Какой же Олег все-таки молодец и умница».
В мае я показалась в «Современнике». Все прошло удачно. Ефремов назначил встречу на следующий день. Сели на диван, он меня по-дружески приобнял и начал: «К сожалению, дебют не может состояться, потому что вы — прямо одно лицо с Антониной Дмитриевой, которая играет эту же роль в «Ленкоме». Не может в двух театрах, находящихся рядом, идти один и тот же спектакль с похожими как сестры исполнительницами!» (Я только позже обратила внимание, что мы действительно похожи. Актрисой Дмитриева была великолепной.) Олег Николаевич сказал, что взять меня в этом сезоне в «Современник» тоже не может. В планах театра спектакль «Декабристы», потом «Народовольцы», а впереди еще «Большевики». Все роли — мужские. Для актрис работы мало. И добавил: «Но ты не на улице, потерпи годок-другой».
И я ждала. Прошел год — не приглашали. И вдруг случайно моя самая близкая подруга, театральный критик Вера Максимова, узнает, что на телевидении набирают на режиссерские курсы. Вера практически настояла, чтобы я подала документы: «Ты актриса, станешь еще и режиссером, одно другому не мешает». Так внезапно изменилась моя творческая судьба.
Сорок лет проработала на телевидении в детской редакции. В то время выходило много детских передач. Особой популярностью пользовались «Спокойной ночи, малыши!» и «Будильник». Я работала в обеих. Были еще съемки спектаклей для детей. Боялась: вдруг Олег осудит за то, что сдалась и бросила театр. Но он меня понял.
В 1966 году у Табаковых родилась Саша. К ним приехала мама Олега из Саратова. Звоню узнать, как дела. Мария Андреевна рыдает в трубку. Сообщает, что все заболели: «Люся возвращается из роддома через два дня, а у нас конь не валялся, полный бедлам!» Помчалась им помогать. Все успели! Мария Андреевна причитала уже от радости: «Как же Лелику повезло, что у него такая подруга!»
Детей собственных Олег, кстати, в профессии не продвигал. Хотя Антон снимался в фильме «Тимур и его команда». Но попал туда без помощи отца! Помощник режиссера увидел его фотографию — и пригласили на главную роль. На мой взгляд, справился он прекрасно. Отличная работа и в фильме «Опасный возраст». Алиса Фрейндлих играла его мать, Юозас Будрайтис — отца. У Антона там мало текста, но много драматической нагрузки. Ему в ту пору было двадцать. Совсем еще мальчишка, только окончил ГИТИС — учился у Андрея Гончарова. У них на курсе преподавали и режиссуру, и актерство. Он играл в театре и кино, позже занимался музыкальными клипами. Вместе с Мишей Ефремовым — сыном Олега Николаевича — начинал создавать свой театр «Современник 2».
В детстве Антон и у меня в передачах снимался. Очень был шустрым парнем. Помню, спросила:
— Ты и в кино так же бегаешь?
— Нет, — отвечает, — как услышу «Мотор!», тут же успокаиваюсь. Я дисциплинированный.
А Люся лет десять была ведущей «Будильника». Великолепно работала. Однажды рассказала, как пришла в химчистку и встала в очередь. Вдруг приемщица обращается к женщинам:
— Неужели мы не пропустим нашу любимую хозяйку «Будильника» вперед?
Вся очередь обернулась на Люсю и закричала:
— Конечно проходите!
«Надо же, почти в тридцати фильмах снялась и не было никогда такой славы, как после «Будильника», — смеялась Крылова. Многие знаменитые актеры становились гостями нашей передачи. Долго упрашивала Олега, ему все было некогда. Наконец свершилось! Это был новогодний подарок для всех детей Советского Союза — в «Будильнике» появился «живой Кот Матроскин». И раньше-то нам в редакцию письма от зрителей приходили мешками, а с того дня их были десятки!
В одном из выпусков «Будильника» Красную Шапочку — хулиганку играла Саша Табакова. Она еще и артисткой тогда не была. Все пришли в восторг. Заводила! У нее было многое от отца: и юмор, и ирония. Темпераментная, на месте не усидит. И еще в ней чувствовалась бесконечная отвага, никого не боялась. Образованная. Умная. Очень хорошо училась. Много читала. Общительная. И была, и есть. Кстати, поступала в Школу-студию МХАТ сама. Родители были на гастролях. Я звонила Саше, она бодро рапортовала: «Первый тур прошла!», «Второй прошла!»
Лелик считал Сашу талантливой. Играл с ней в «Табакерке» в одном спектакле, он — отца, она — дочку. Очень хороша Саша в фильме «Маленькая Вера», в небольшой роли сыграла целую женскую судьбу. Поначалу красавица в кудряшках, мужчин охмуряет. А в конце мы видим: жизнь не удалась, ходит в халате, на ребенка орет... Блестящая работа!
Я говорила Олегу:
— Сашка талантливая, просто новая Орлова в кино — танцует и поет замечательно! Но Орловой бы не было, если б не Александров.
А он в ответ:
— Ну, я же не Александров.
И этим все сказано. Не то чтобы Табаков считал себя хуже Александрова. Просто Олег тогда никого не протаскивал из своих и не помогал им делать карьеру. Ни жене, ни сыну, ни дочери. Помогал при этом многим, но не родным. И не ради благодарности. Просто ощущал, что надо людям помогать. Мне, например, — с квартирой для дочери. Она вышла замуж, втроем в однокомнатной квартире жить невозможно. И я обратилась к Лелику. Вскоре у дочери и зятя была отдельная квартира. Таня сказала: «Передай Олегу Павловичу, что эту жилплощадь мы будем называть «квартирой имени Табакова».
Прошло время, моя дочь родила девочку. Назвали Сашей. Мужа Тани зовут Олегом — как Лелика. Вышло, что у Табаковых — Александра Олеговна и у нас тоже. Не подгадывали, нечаянно получилось: созвучие хорошее. Лелик тепло общался с моей внучкой, помню, посадит ее на колени и приговаривает: «Ну что, Олеговна, мы с тобой друзья навек!» Это было на даче у Табаковых, нас с Таней и Сашенькой пригласила пожить там Люся.
Мы лихо распределили обязанности. Я — «по интерьеру», Люся — «по экстерьеру». Интерьер — значит убирать, за детьми смотреть. А Крылова за природой следит: траву косит, огурцы поливает. Три года подряд все летние месяцы мы проводили на их даче. Счастливые были дни. И веселые, и трудовые. Помню, Люся с Таней заливали опалубку. Оставались недоделанными два кусочка, и Люся посетовала: «Надо ехать в Москву, пригласили во французское посольство с Олегом. Если б не прием, успели бы доделать сегодня. А так придется откладывать на завтра». И в этом вся Люся. Помылась, приоделась и отправилась к французам. Она, конечно, уникальная женщина.
Еще одна история. Как-то поехали вдвоем в Медведково — искали мебель для их новой квартиры. 1985 год, достать что-либо можно только по большому блату. Или с черного хода. Захожу к директору магазина: «Помогите, пожалуйста. Я — сестра Олега Павловича Табакова. Он въехал в новую квартиру, и мы с его женой ищем спальный гарнитур».
Директору стало интересно, вышел из кабинета. Люся скромно стояла за дверью. Он говорит: «Я вас сразу узнал, вы же актриса Крылова!»
Пообещал, что через неделю спальня будет. Люся мне звонит ровно через семь дней: «Привезли!»
Но вернусь к нашей дачной жизни. Лелик очень любил ветки и мусор сжигать. Говорил, что огонь его завораживает. Однажды Люся попросила меня попробовать поговорить с Табаковым о заборе, мол, покосился, надо ремонтировать. Вечером Лелику замечаю:
— Надо что-то делать, неприлично народному артисту с таким забором жить.
— Ну, раз так считаешь — сделаем!
И выдал нужную сумму! Когда увидел новый забор, сказал: «Он, конечно, сугубо интерьерный. От собак спасет, а от воров вряд ли».
В 1986 году мы впервые жили летом у них на даче. Люся была на гастролях, и Саша, у которой наступили каникулы, оставалась на даче на нашем с Таней попечении. Лелик каждую неделю приезжал из Москвы, говорил: «Хочешь не хочешь, а приходится! Тут две Сашки. Маленькой надо молочко привозить, а большой — булочки!»
В августе 1987-го отмечали день рождения Олега. Моя двухлетняя внучка иногда убегала от него — побаивалась. Табаков говорил: «Подожди, вот подрастешь, ко мне потянешься». За столом поднимали тосты. Лелик признался:
— Никогда никому не завидовал, но Юльке сейчас завидую, потому что вот эта попа — и показал на мою Сашеньку, которая прыгала на кресле, — у нее есть. А у меня такой внучки нет.
И тут Саша-большая рассмеялась:
— А если будет? Машину подаришь?
Отец ответил:
— А как же, конечно подарю!
И через год Саша родила Полину. Но машину Лелик дочке не купил. Хотя внучку любил. И очень ею гордился.
К этому времени у Олега уже была «Табакерка». Многие знакомые советовали обратиться к нему с просьбой, чтобы взял к себе. Но я уже поняла, что переболела актерством. Меня увлекали режиссура и телевидение.
Когда в августе 1992-го вернулась из отпуска, мне позвонила моя телевизионная начальница и говорит, что есть потребность в утренней воскресной развлекательной передаче. Три студии борются за это время. Командует: «Срочно приезжай!» Помчалась на работу. Обсуждаем формат новой передачи. Предложений было много. Я настаивала: «Давайте каждое воскресенье приходить в гости в семьи знаменитостей». И решила, что первую передачу снимем у Табаковых! Олег согласился сразу, Люсю пришлось поуговаривать. Удалось. Все в порядке — сняли. Так появилась «Пока все дома». Семья Табаковых была в полном составе: Олег Павлович, Люся, Антон, Саша и внучка Полинка. Глава семьи делился с телезрителями: «Моя главная обязанность — выносить мусор. Почему? А вдруг что-то нужное выбросят?!» Если бы не сняли первой передачи о Табаковых, программа вообще не состоялась бы. Авторитет Олега, любовь к нему зрителей были огромными!
А потом наступил 1993 год. И я узнала, что Олег и Люся разводятся. Официально. Причем по Люсиной инициативе. Позже у нас с Леликом состоялся разговор. Я позвонила: «Не знаю, почему вы расстались и кто виноват...» А дальше попросила отдать Люсе спальню. Ту самую, которую мы с ней когда-то покупали. Приобрела-то ведь она ее на свои деньги — как раз накануне получила премию в театре, ровно на мебельный гарнитур хватило. Табаков обещал подумать. Но в итоге так и не отдал. Он говорил:
— Наверное, считаешь, я один виноват? А я просто устал и хочу продлить свою жизнь. С женитьбами покончено!
— Ой, Лелик, — говорю, — ровно через полгода снова женишься.
— Никогда! Я тебе клянусь!
Как я пережила их развод? Сложно. И Олег родной мне человек, и Люся. Вся вина была на Табакове. К тому же Люся осталась одна: Антон, Саша уже взрослые... И я выбрала ее.
Новость о разводе знаменитой актерской пары моментально облетела если не всю Москву, то театральную — точно. Удивительно, но первым Крыловой позвонил — сама мне рассказывала — Ефремов. Спросил:
— Люська, скажи, это правда, что вы разошлись с Табаковым?
Она подтвердила:
— Да, правда.
— Значит, я на тебе женюсь!
— Олег Николаевич, как же долго вы репетировали этот спектакль!
И оба расхохотались.
«Чем помочь Люсе?» — думала я. Незадолго до развода она купила себе дом в полузаброшенной деревне недалеко от Щелыково — усадьбы драматурга Александра Островского, там же расположен актерский санаторий. Крыловой приглянулась эта глухомань. Она предложила поехать с ней. Я согласилась. Люся взяла с собой внучку Полинку, я — свою Сашку. И мы прекрасно прожили полтора месяца. Никаких страданий и слез. Собирали колорадских жуков с картофельных грядок, Люська ходила за грибами, она очень любит их собирать. Девчонки бегали смотреть на соседских коров и коз.
Люся с Леликом не делили имущество. Табаков просто заплатил жене определенную сумму. Она купила квартиру, обустроилась там. Жизнь продолжается. Люся не меняется. Молодец!
После развода все закипело: и телевидение, и пресса. Естественно, все хотели знать, что же случилось. Но Люся за все эти годы, включая и сегодняшний день, о бывшем муже не сказала журналистам ни слова. Лишь раз упомянула его в интервью, приуроченном к своему юбилею. Вспомнила очень трогательный случай. Однажды на съемках они с большой компанией переплывали Днепр, лодка начала тонуть. Перепугались жутко! Рулевой потом рассказывал, как сидевший за ним Табаков предупредил, указав на жену: «Если что — спасайте вон ту девушку!» А ведь в отличие от Олега Люся умела плавать. Я тут же позвонила Лелику. Говорю:
— Как же хорошо о тебе написала Люся! Так приятно, тепло. С удовольствием прочитала!
— Рад за тебя, — ответил.
— Прочти обязательно.
— Попробую.
Не знаю, прочел или нет. А вот сам он неоднократно полоскал в прессе свою прежнюю жизнь в семье.
Больше всех от развода, конечно, страдали Антон и Саша. Хоть и взрослые — тем более что взрослые, — уже многое понимали в жизни. Им было трудно простить отцу эту ситуацию. Я не раз вспоминала, как Олег во время давних наших репетиций, когда готовилась к дебюту в «Современнике», говорил, что развод отражается в первую очередь на детях.
Саша вскоре ушла из «Табакерки», в которой служила. Думаю, не могла перенести, что будущая жена отца сидела с ней в одной гримерной бок о бок. Перед тем как покинуть труппу, Саша высказала отцу все, что думает про него и его театр. Столкнулись два очень сильных характера. И никто не пошел на уступки.
У Антона со временем восстановились отношения с отцом. Олег приходил в его заведения — сын занялся ресторанным бизнесом. И, кстати, свой ресторан «Обломовъ» назвал в честь отца. Табаков блестяще сыграл этого персонажа в фильме Никиты Михалкова.
А вот дочь так с отцом и не помирилась. Сашина актерская жизнь вообще закончилась, хотя после «Табакерки» ее наверняка принял бы любой театр, какой бы ни пожелала. Но поскольку пересуды о разводе Табакова еще долго не прекращались — одни сочувствовали, другие злорадствовали, — Саше, наверное, не хотелось опять во все это окунаться. Разговоры, обсуждения, расспросы... Она работала ведущей на радио, снималась на телевидении в передаче для подростков.
Наши отношения с Олегом изменились. Родство душ растаяло. Но однажды — третьего октября того же 1993 года — я была у дочки и вдруг зазвонил телефон. Таня берет трубку:
— Мамочка, тебя Олег Павлович, срочно.
— Юлька?! — кричит Табаков как в старые добрые времена. — А я звоню тебе — не отвечаешь. Подумал, ты в «Останкино» на работе, но там же танки, обстреливают!
Успокаиваю:
— Нет, Лелик, все нормально.
— Ну, слава богу, ты жива!
Я его умоляла не покидать дома, ведь, казалось, начинается настоящая гражданская война, людей агитировали выйти на улицы — защищать свободу.
Олег ответил:
— Конечно пойду. Обязательно.
Спрашиваю:
— У тебя есть какое-нибудь оружие?
Пообещал, что возьмет с собой... палку.
Друг о друге мы не забывали, встречались, правда, реже. Так же шутили, но тему его второго супружества не затрагивали вообще. Словно ее не существовало. Мне кажется, до развода был один Табаков, после — будто другой. Добрый, хороший, талантливый человек. Но другой.
Однажды с удивлением узнала, что Олег обедал в «Табакерке»: пил чай с бутербродами. Не поверила! Никогда при Люсе ни в каких буфетах и забегаловках Лелик не ел! С его-то нагрузками сидеть на чае с бутербродами целый день?
В жизни любого человека есть люди, которые влияют на его судьбу. Мою по большому счету определил Табаков. Ведь не уговори он маму, так и жила бы я в Саратове. Вторым человеком стала театральный критик Вера Максимова. С ней подружилась уже в Москве и благодаря ей попала на телевидение. Самое ужасное, что оба ушли с разницей в год с небольшим. Вера — в декабре 2016 года, а Олег — в марте нынешнего.
Теперь остается только вспоминать о них. Открыла книгу Лелика «Моя настоящая жизнь», которую он подарил мне в 2002 году на день рождения, читаю надпись: «Юльке — подруге дней моих суровых. Табаков».
Ну вот, его суровые дни уже закончились.
Юлия Косарева. Мой друг Лелик (Прочитано 1418 раз)