События, о которых пойдет речь, произошли зимой 1943–44 годов, когда фашисты приняли зверское решение: использовать воспитанников Полоцкого детского дома № 1 как доноров. Немецким раненым солдатам нужна была кровь. Где ее взять? У детей.
Их расстреляли на рассвете,
Когда еще белела мгла.
Там были женщины и дети
И эта девочка была.
Сперва велели им раздеться
И встать затем ко рву спиной,
Но прозвучал вдруг голос детский
Наивный, чистый и живой:
"Чулочки тоже снять мне, дядя?"
Не осуждая, не браня,
Смотрели прямо в душу глядя
Трехлетней девочки глаза.
«Чулочки тоже» —и смятеньем на миг эсесовец объят
Рука сама собой с волненьем вдруг опускает автомат.
Он словно скован взглядом синим, и кажется он в землю врос,
"Глаза, как у моей дочурки?" — в смятенье сильном произнес.
Охвачен он невольно дрожью,
Проснулась в ужасе душа.
Нет, он убить ее не может,
Но дал он очередь спеша.
Упала девочка в чулочках…
Снять не успела, не смогла.
Солдат, солдат, что если б дочка
Вот здесь, вот так твоя легла…
Ведь это маленькое сердце
Пробито пулею твоей…
Ты Человек, не просто немец
Или ты зверь среди людей…
Шагал эсэсовец угрюмо,
С земли не поднимая глаз,
впервые может эта дума
В мозгу отравленном зажглась.
И всюду взгляд струится синий,
И всюду слышится опять,
И не забудется поныне:
"Чулочки, дядя, тоже снять?"
Муса ДжалильПервым встал на защиту мальчишек и девчонок директор детского дома Михаил Степанович Форинко. Конечно, для оккупантов никакого значения не имели жалость, сострадание и вообще сам факт такого зверства, поэтому сразу было ясно: это не аргументы. Зато весомым стало рассуждение: как могут больные и голодные дети дать хорошую кровь? Никак.
У них в крови недостаточно витаминов или хотя бы того же железа. К тому же, в детском доме нет дров, выбиты окна, очень холодно. Дети всё время простужаются, а больные – какие же это доноры? Сначала детей следует вылечить и подкормить, а уже затем использовать. Немецкое командование согласилось с таким «логическим» решением. Михаил Степанович предложил перевести детей и сотрудников детского дома в деревню Бельчицы, где находился сильный немецкий гарнизон. И опять-таки железная бессердечная логика сработала. Первый замаскированный шаг к спасению детей был сделан... А дальше началась большая, тщательная подготовка. Детей предстояло перевести в партизанскую зону, а затем переправлять на самолете. И вот в ночь с 18 на 19 февраля 1944 года из села вышли 154 воспитанника детского дома, 38 их воспитателей, а также члены подпольной группы «Бесстрашные» со своими семьями и партизаны отряда имени Щорса бригады имени Чапаева. Ребятишкам было от трех до четырнадцати лет.
И все – все! – молчали, боялись даже дышать. Старшие несли младших. У кого не было теплой одежды – завернули в платки и одеяла. Даже трехлетние малыши понимали смертельную опасность – и молчали... На случай, если фашисты всё поймут и отправятся в погоню, около деревни дежурили партизаны, готовые вступить в бой. А в лесу ребятишек ожидал санный поезд – тридцать подвод. Очень помогли летчики. В роковую ночь они, зная об операции, закружили над Бельчицами, отвлекая внимание врагов. Детишки же были предупреждены: если вдруг в небе появятся осветительные ракеты, надо немедленно садиться и не шевелиться. За время пути колонна садилась несколько раз. До глубокого партизанского тыла добрались все.
Теперь предстояло эвакуировать детей за линию фронта. Сделать это требовалось как можно быстрее, ведь немцы сразу обнаружили «пропажу». Находиться у партизан с каждым днем становилось всё опаснее. Но на помощь пришла 3-я воздушная армия, летчики начали вывозить детей и раненых, одновременно доставляя партизанам боеприпасы. Было выделено два самолета, под крыльями у них приделали специальные капсулы-люльки, куда могли поместиться дополнительно нескольких человек. Плюс летчики вылетали без штурманов – это место тоже берегли для пассажиров. Вообще в ходе операции вывезли более пятисот человек. Но сейчас речь пойдет только об одном полете, самом последнем.
Он состоялся в ночь с 10 на 11 апреля 1944 года. Вез детей гвардии лейтенант Александр Мамкин. Ему было 28 лет. Уроженец села Крестьянского Воронежской области, выпускник Орловского финансово-экономического техникума и Балашовской школы. К моменту событий, о которых идет речь, Мамкин был уже опытным летчиком. За плечами – не менее семидесяти ночных вылетов в немецкий тыл. Тот рейс был для него в этой операции (она называлась «Звездочка») не первым, а девятым. В качестве аэродрома использовалось озеро Вечелье. Приходилось спешить еще и потому, что лед с каждым днем становился всё ненадежнее. В самолет Р-5 поместились десять ребятишек, их воспитательница Валентина Латко и двое раненых партизан.
Сначала всё шло хорошо, но при подлете к линии фронта самолет Мамкина подбили. Линия фронта осталась позади, а Р-5 горел... Будь Мамкин на борту один, он набрал бы высоту и выпрыгнул с парашютом. Но он летел не один. И не собирался отдавать смерти мальчишек и девчонок. Не для того они, только начавшие жить, пешком ночью спасались от фашистов, чтобы разбиться. И Мамкин вел самолет... Пламя добралось до кабины пилота. От температуры плавились летные очки, прикипая к коже. Горела одежда, шлемофон, в дыму и огне было плохо видно. От ног летчика потихоньку оставались только кости...
А там, за его спиной, раздавался плач. Дети боялись огня, им было очень страшно. И Александр Петрович вел самолет практически вслепую. Превозмогая адскую боль, уже фактически безногий, он по-прежнему крепко стоял между ребятишками и смертью. Мамкин нашел площадку на берегу озера, неподалеку от советских частей. Уже прогорела перегородка, которая отделяла его от пассажиров, на некоторых из них начала тлеть одежда. Но смерть, взмахнув над детьми своей косой, так и не смогла опустить ее. Мамкин не дал. Все пассажиры остались живы. Александр Петрович совершенно непостижимым образом смог сам выбраться из кабины. Он успел спросить: «Дети живы?» И услышал голос мальчика Володи Шишкова: «Товарищ летчик, не беспокойтесь! Я открыл дверцу, все живы, выходим...» И Мамкин потерял сознание.
Врачи так и не смогли объяснить, как мог управлять машиной да еще и благополучно посадить ее человек, в лицо которого вплавились очки, а от ног остались одни кости? Как смог он преодолеть боль, шок, какими усилиями удержал сознание? Похоронили героя в деревне Маклок в Смоленской области. С того дня все боевые друзья Александра Петровича, встречаясь уже под мирным небом, первый тост выпивали «За Сашу!». За Сашу, который с двух лет рос без отца и очень хорошо помнил детское горе. За Сашу, который всем сердцем любил мальчишек и девчонок. За Сашу, который носил фамилию Мамкин и сам, словно мать, подарил детям жизнь...
Их расстреляли на рассвете, когда еще белела мгла... (Прочитано 1876 раз)
Похожие темы (5)
