Дед и внук (Шестой Ангел)

[Рафаэлка]

7

— Константин, — представился мужчина.
Немногим за 50, среднего роста. Чёрные волосы с проседью. Усы, совершенно ему не идущие. Одет в джинсы, майку и синюю куртку. За плечами рюкзачок.
— Шестой, — представился я, — пойдём, покажу вам место вашего жительства на ближайшую неделю.
Мы поднялись по ступенькам, пересекли атриум. Поднялись на 13 этаж.
— У меня небольшая просьба будет, — сказал я, пропуская Константина в квартиру, — я подожду мастера в квартире? Плита почему-то отказалась работать. Должен прийти человек и по гарантии заменить её. Вы не против?
— Не против, — ответил Константин, — а когда должен прийти человек?
— Мне было сказано, что с десяти до пятнадцати, — сказал я, — я его с десяти жду. Но по закону Мерфи, он появится, судя по всему, около трёх. Так что где-то час или меньше.
— Без проблем, — кивнул Константин, — я только вещи разложу, и можем вместе подождать вашего мастера. Заодно расскажете, что тут у вас в Праге за прошедший год интересного произошло.
— Вы уже бывали в Праге? — догадался я.
— Я тут жил, — улыбнулся Константин, — 15 лет. В прошлом году уехал. Так что я коренной житель. И давай на ты? Не против?
— Не против, — ответил я, — на ты даже удобнее. А чего уехал?
— После развода, — опять усмехнулся Константин, — два года назад развёлся с женой. Год на съёмной квартире жил, пока нас разводили. Потом плюнул на всё и уехал. Друг в Питер позвал на хорошую должность.
Константин вышел из комнаты. Принялся раскладывать вещи в гардеробной и в спальне. Когда он вернулся, я на правах хозяина вскипятил воду в чайнике. Заварил чай.
— Будешь? — предложил я.
— Я лучше кофе, — ответил Константин, — есть у тебя?
— Найдём, — ответил я, вытаскивая из шкафчика на кухне пачку кофе.
Мы сели за стол в зимнем саду. Каждый со своей кружкой.
— И как тебе Прага спустя год? — спросил я.
— Всё хорошеет и хорошеет, — ответил Костя, — смотрю, строится много. Дома растут, как грибы.
— Люди приезжают, новые рождаются, — сказал я, — у тебя-то дети есть?
Константин на мгновенье замялся.
— Сын есть, бывший, — сказал он.
— Как это бывший? — удивился я. — Сын он или есть, или его нет. Бывшими только жёны бывают.
— Вот я по аналогии с бывшей женой и сказал так, — поморщился Костя, — он мне не родной. Я его усыновил, когда он совсем маленьким был. Растил, воспитывал, как своего. Помогал. Свадьбу ему справил, когда он женился. На работу устроил. А вот как развёлся с его матерью, так всё. Вдруг я стал никому не нужен.
Голос у Кости стал глуше. Он обхватил кружку с кофе ладонями, как будто захотел согреться.
— А в каком возрасте усыновил? — осторожно спросил я. — И где его настоящий отец?
— Шесть лет ему было, — чуть помолчав, продолжил Костя, — с отцом он после развода не виделся. Мы уехали в другой город. Да и отцом я для него был. По крайней мере он меня так называл. И я думал, что так и есть. Отец не тот, кто родил, а кто воспитал. Так, по-моему, в народе говорят.
— А ещё говорят, что сколько волка ни корми, он всё равно в лес смотреть будет, — отозвался я, — чужой ребёнок всегда чужим останется.
— Ну, про волка это ты загнул, — усмехнулся Константин, — но, в принципе, ты прав. Как выяснилось, чужой ребёнок всегда чужим останется. Сколько ты его ни расти.
— Так ты из-за развода так переживаешь или из-за пасынка? — спросил я.
— Из-за внука, — вздохнул Костя, — развод я пережил на удивление спокойно. Да и то, что сын перестал общаться, как-то тоже не очень меня огорчило. Обида, конечно же, осталась. До двадцати лет кормил-поил. Но да бог с ним. Это его дело. А вот внук. Я же с самого его рождения. И Аньку с роддома вдвоём забирали. И памперсы ему покупал. И игрушки. Души не чаял.
— Как зовут-то внука, — воспользовавшись паузой, спросил я, — и лет сколько?
— Никита зовут, семь лет, — вздохнул Костя, — люблю его. Снится мне иногда. Прям наваждение какое-то. Жена бывшая не снится, пасынок не снится, а вот он через ночь. То конструктор с ним собираем, то на рыбалку едем.
— Так ведь если сын не твой, то и внук тоже не твой, получается, — осторожно сказал я.
— Я это всё понимаю, — устало ответил Константин, — но вот ничего поделать с собой не могу. Привязался я к этому человечку. А мне год назад заявили — ты внука не увидишь. Ты нам вообще никто.
— И ты приехал на него посмотреть сейчас, — догадался я.
— Ну да, — усмехнулся Костя, — на майские и приехал. Я в своё время ввёл в привычку перед 9 мая всей семьёй на Ольшанское кладбище ездить. Приводить в порядок могилы советских воинов. Травку постричь, мусор убрать. Нас там человек 20 каждый год собирается. Перед праздником.
— Хорошее дело, — похвалил я Костю, — а вдруг они отказались от этой привычки? И не придут.
— Придут, — убеждённо сказал Костя, — у нас это как ритуал уже стал. Каждый год 7 мая на Ольшанку. И Никиту брали, когда ему ещё год не исполнился. У бывшей жены дед Прагу освобождал. Придут.
— И ты издалека на внука посмотришь, — сказал я.
— Издалека посмотрю, — подтвердил Костя.
— Да, — сказал я, — две тысячи километров пролететь, чтобы на мальца взглянуть, я такого ещё не слышал.
В этот момент раздался звонок в дверь. Мы с Костей одновременно глянули на часы. Без одной минуты три.
Это пришёл мастер.
Он покопался в щитке. Выключил электричество. Потом ловко снял неработающую плиту. Поставил новую. Включил. Проверил, всё ли работает.
Плита работала.
Я расписался на куче разных бумажках.
Заняло всё это примерно 15 минут.
Техник ушёл, пожелав нам хорошего дня и исправных электроприборов.
Засобирался и я.
— При отъезде расскажешь, удалось внука увидеть или нет, — попросил я Константина.
— Хорошо, — согласился он, — я утром, часиков в 10 буду готов. Мне потом в аэропорт и домой. В Питер.
— Я к 10 подъеду, — пообещал я, — удачи тебе, дедушка.
Костя улыбнулся.
7 мая утром он встал, позавтракал. Оделся потеплее. И пешком пошёл на Ольшанское кладбище. Где похоронены наши солдаты и офицеры, освобождавшие Прагу.
Через 10 минут Костя был уже на месте. Тишина и спокойствие, как это обычно бывает на старых кладбищах. Лишь по деревьям и между могилками сновали пугливые белки. Где-то за забором слышался гул большого города.
Константин прошёлся по воинскому кладбищу. Всё тот же памятник и ряды обелисков за ним. Вот только тротуарная плитка изменилась. Вместо цветной положили серую.
В конце аллеи появилась группка людей. С лопатками, вениками и вёдрами. Среди них было несколько детей.
Сердце застучало чуть сильнее. Стало жарко. День обещал быть тёплым.
Костя свернул на боковую дорожку. Пошёл по направлению к церкви. Шёл медленно, оглядываясь. И ругая себя последними словами.
Затем он свернул между надгробий. Прошёлся, читая фамилии и годы жизни лежащих тут людей.
Остановился у могилы Аверченко. Присел на скамейку около последнего приюта своего любимого писателя.
«Надо было цветы хотя бы взять», — подумал запоздало.
По дорожке кто-то прошёл. Остановился невдалеке.
Костя поднял голову.
В 10 метрах от него стоял Никита. Удивлённые глаза на пол-лица.
— Привет, — сказал Костя, — а ты вырос.
— Привет, — ответил Никита, — а у тебя усы выросли. Смешные.
И хихикнул.
Улыбнулся и Костя.
— Как ты поживаешь-то? — спросил он.
— Хорошо поживаю, — деловито ответил Никита, — в школу готовлюсь. И мы сестрёнку мне хотим завести. Чтобы мне скучно не было.
— Сестрёнка — это хорошо, — кивнул Костя, разглядывая внука.
Старая курточка, джинсы, ботинки. И модная бейсболка местной хоккейной команды с буквой S на козырьке. Бейсболку он подарил Никите два года назад. Сам хоккей маленькому мальчику не понравился. «Кричат все кругом, громко», — сказал он.
— Дедушка, — осторожно спросил Никита, — а ты и вправду умер? И теперь на кладбище лежишь?
Костя вздрогнул. Очнулся от воспоминаний.
— С чего это ты решил, что я умер? — спросил внезапно охрипшим голосом.
Никита пробежался взглядом вдоль могил. Глянул на Константина.
— Мама сказала, что ты умер, — ответил мальчик.
— Я сильно похож на мёртвого? — усмехнулся Костя.
— Нет, — улыбнулся Никита, — у мёртвых усы не растут.
— Сбрею, — пообещал Костя, — а мама пошутила. Живой я.
И тут же откуда-то раздался знакомый женский голос: «Никииииита».
— Иду, — не отводя от деда взгляд, через плечо крикнул Никита, — иду уже.
— Иди, — сказал Костя, — маме нельзя волноваться.
— А ты сюда ещё придёшь? — спросил Никита.
— Нет, я завтра в Питер улетаю, — ответил Костя, — если и приеду обратно, то не скоро.
— А я тебя увижу ещё? — Никита стал серьёзным, улыбка растаяла.
— Конечно, увидишь, — ответил Костя, — вот вырастешь и найдёшь меня.
Никита кивнул. Развернулся и побежал обратно. К маме.
— Ты куда пропал? — спросила она его.
— Меня дяденька попросил ведро принести, — ответил он, показав рукой на меня.
Я стоял рядом, опираясь рукой на массивную трость из белого дерева.
— Нога болит, — ответил я, — вот и попросил вашего мальчика за ведром сбегать. Мусор-то надо куда-то сгребать.
Мама Никиты повернулась ко мне. Серое платье, синяя куртка. Зелёные кроссовки. Чуть наметившийся животик.
— Мы мусор в пакеты складываем и потом в контейнер выкидываем, — сказала она.
— Я тоже так сделаю, — ответил я и поковылял в противоположный конец кладбища, старательно припадая на левую ногу.
— Там нет ведра, куда вы меня послали, — крикнул мне в спину мальчик.
— А что там есть? — спросил я его, на секунду остановившись.
— А ничего, — ответил Никита и побежал вслед за мамой.
Ну а я похромал к своей припаркованной у входа машине.
На следующий день я приехал в квартиру. Поднялся.
Константин был уже собран. Усы с его лица исчезли. Лицо было гладко побрито. Чемодан лежал на пуфике в прихожей.
— Вовремя, — поприветствовал он меня, — только что позвонили. Такси у подъезда.
— Я провожу, — отозвался я, — помочь с багажом?
— Не надо, я сам, — ответил Костя.
Мы вышли из квартиры. Зашли в лифт.
— Удалось внука увидеть? — спросил я.
— Не только увидеть, но и поговорить, — задумчиво улыбнулся Константин.
— И как? — задал я очередной вопрос. — Успокоилась твоя душа?
Лифт приехал на первый этаж. Двери открылись. Мы вышли в коридор дома.
— Ты знаешь, — задумчиво ответил Костя, — я так думаю, что успокоилась. Ребёнок жив и здоров. Одет, обут. И всё у него хорошо. Сестрёнку вот ждёт. К школе готовится.
— Но с тобой же не видится, — не выдержав, ляпнул я.
— Не видится, — согласился Константин, — но в этом ничего страшного тоже нет. Вырастет. Захочет встретиться, найдёт меня.
— Это точно, — согласился я, — через Интернет кого угодно можно найти.
Мы пересекли внутренний дворик резиденции. Вышли на улицу.
Возле дома нас ждала жёлтая «Шкода».
— Спасибо за гостеприимство, — сказал Костя.
— Пожалуйста, — ответил я, — приезжай ещё.
— Обязательно, — ответил Костя. — Прага и Питер — мои самые любимые города.
Он сел в машину и уехал.
В аэропорт.
Вадим Фёдоров