История бороды

[ANAIS]

1

История бороды

Стасик Мармеладов

С тех пор, как Сидоров впервые испытал восторг плотской любви, у него появились две привычки, со временем ставшие действительно второй натурой – спать голым и бриться на ночь.  Ну, про первую рассказывать в общем-то  нечего, а вторая всегда нравилась его женщинам и особо отмечалась ими как полезная и приятная. Можно сказать, что привычка эта в какой-то мере являлась  его конкурентным преимуществом в борьбе с другими самцами сами знаете за что.

Однако, со временем, жизнь устаканилась, плавно перетекла  в семейную,  ни о какой конкуренции или, допустим, борьбе за приглянувшуюся даму,  давно и речи не идёт.  Посторонние женщины вызывают у Сидорова  чисто академический интерес, да и то на весьма непродолжительное время. 

Итак, бреется он на ночь, бреется, радует благоверную изо дня в день. Но как на старуху бывает проруха, как  старый конь неожиданно идёт поперёк борозды  ( это кроме того, что  пашет как-то мелковато), так и Сидоров  однажды очень устал на работе и прокололся. Так перед выходными  задолбался, что пренебрёг бритьём. По зубьям только кордщёткой повозил  и завалился к милой под бок прямо как есть – с суточной щетиной на морде доброго интеллигентного лица.

Поясню для тех, кто не в курсе: работает Сидоров по суровому графику пять через пять по полторы смены. То есть к концу пятого рабочего дня реально устаёт и выматывается,  перспектива грядущих пяти выходных душу греет, а тело предательски расслабляет.

И вот просыпается наш герой  утром в свой законный выходной, солнышко весеннее в окно спальни светит, птички поют, собачки лают, кошечки мурлычут и только любимая начинает утро с упрёка, едва поднявшись с кровати.

- Что же это, ты, редькин сын, - говорит она с отчётливыми чугунными нотками в голосе, -как рабочие дни – так бреешься, а как выходные – так нет? Значит, на работу идти, есть для кого бриться, а как со мной дни проводить, так не для кого?

- Ну что ты, милая! Как ты могла подумать-то такое? Как в твою умудрённую мудростью мудрых голову могла закрасться такая нелепая, несвоевременная и аморальная  мысль? – сдержанно, с присущей ему доброжелательной интонацией ответил Сидоров. И, заметьте, без единого грубого, обидного или, не дай бог, матерного   слова.

Супруга упёрла руки в бока и посмотрела на мужа  долгим, как пароходный гудок в тумане, взглядом. Его организм на всякий случай съёжился и спрятался под одеялом по самые глаза, мужественно глядевшие навстречу опасности сквозь смело дрожащие ресницы.

-А давай поспорим, что я и на работу пойду небритым, - выдал он  на-гора нестандартное предложение и сам  внутри себя изумился, ибо никогда в жизни вторичных половых признаков ни лице не отращивал и до сего момента делать этого даже не предполагал.

- А давай поспорим, что не пойдёшь, - в той же тональности ответствовала супруга, уже без всякого металла в голосе.

- Пойду, - Сидорова уже закусило.

- Не пойдёшь, - иронично заулыбалась жена, - на что спорим?

Настала пора вносить конкретные предложения.

 Спорить на материальные ценности с дамой не позволяла спрятавшаяся где-то в глубине Сидоровской души  гусарская натура.  (Как говорил поручик Ржевский: «Гусары денег не берут»).

Спорить на материальные ценности с женой  было ещё и глупо, ибо в этом случае при любом исходе  состоялось бы, образно выражаясь, перекладывание денег из одного кармана пиджака в другой. Бюджет-то общий.

Оставалось пойти испытанным, проторенным путём и поспорить на ночь любви за каждый день  появления на работе небритым. Супруги завершили сделку, совершив ритуальное рукопожатие и сами себе разбив руки.

Нетрудно догадаться, что через пять дней Сидоров  выдвинулся на работу  с брутальной щетиной. Через шесть тоже. Ну, и так далее. Через месяц  он был не просто небрит, он был откровенно бородат, через год вполне  благообразен и внешним видом напоминал какого-нибудь старца.

Вот таким вот простым и незамысловатым образом Сидорову  удалось в который уже раз наладить личную жизнь. Теперь в ней нет места усталости и головной боли. Спор – дело святое, не так ли?