Поскребыш
Да, это были девяностые- мы тогда не знали, что они "лихие". Нас забыли об этом предупредить. И мы просто выживали, вопреки безнадежности, безденежью и бессилию власти. Пахали, как проклятые. Экономили. Перекраивали и перешивали. Делили одно яблоко ребенку на шесть частей. Ибо тогда на детское пособие можно было купить разве что два килограмма яблок.
А в килограмме - их четыре крупных или шесть мелких. Я это наизусть знаю. Да, вот тогда и произошла эта история, ни в какое другое время она просто бы не могла случиться.
***
Она показалась мне толстой и неопрятной...
Из тех баб, что вечно в домашних делах и напрочь забывают о себе и внешнем виде.
В двадцать пять - это немыслимый, непростительный грех ! Что вы хотите?
В юности между словами "женщина" и "сексуальность" стоит знак равенства.
С возрастом понимаешь, что женщина - это много больше.
-Зови меня Надей, что уж я тебе такой старой кажусь? - прервала она мои попытки обратиться к ней по имени-отчеству.
Но "Пятьдесят лет " в двадцать пять звучит как "Много-много, столько не живут"
О, юность моя, как зрелость меняет взгляды.
Белоголовый, как отцветший одуванчик, мальчонка, лет пяти -"Это Семка, он не помешает"- прижался к плечу Надежды. Десять минут назад, я предлагала ему бумагу и карандаши, потом просто стул, но он отказался и от того, и от другого. И теперь стоял рядом с Надеждой, вцепившись двумя руками в её широкую, красную с мороза ладонь.
Удивил его взгляд. Смесь настороженного ожидания и готовности тут же защитить себя. Так смотрят не дети, так смотрят собаки. Мороз по шкуре от этого взгялда:
-Внук? - спросила я.
Надежда поправила на Семке яркую курточку и ответила не сразу:
-Не знаю как и сказать. По возрасту вроде и внук, а так - сын. Поскребышек мой, - прижала она к себе головешку в льняных, мягких кудряшках...
-А сколько ему? - распахнула я глаза, искренне убежденная, что в возрасте за сорок жизни нет и детей быть не может...
-Да, точно-то не скажу. Фельдшер наш говорит, что пять лет, если по физическим параметрам. Может больше, но истощен был.
-Так вы его усыновили, да?- отчего-то шепотом поинтересовалась.
-А нет еще, но надо как-то бумаги делать. Пока маленький ладно - а в школу, как без метрики?
Это древнее, из уст бабушки слышанное "метрики" смутило:
-Свидетельства о рождении? А у него его нет что ли...
Надежда на мое удивление рассмеялась.
-Я ж его украла! Семку-то!
Мои брови непроизвольно рванули вверх:
-Украла! - подтвердила она спокойно. - И доведись - опять бы украла.
***
Шахтерский городок стучал касками и голодал...Гордая элита рабочего класса сидела на рельсах...Зарплату не платили уже полгода. И выживали тем, что удавалось что-то продать, запасами с дачи, да отоваркаой. Когда под отоварку давали продукты - в пункте выдачи - тут же образовывалась очередь. Чтоб начальство не растащило по себе продукты, надо было прорваться и притиснуть грудью кладовщицу и бухгалтера и вырвать из горла кусок, ящик, бутылку продуктового счастья. Не прорвешься - получишь в общем ряду фонариками и тазами. Ребятишки на уроках падали в голодные обмороки...
И ребятишки не из бичевских семей...
Из рабочих, шахтерских.
Так писала сестра.
А Надя хорошо жила. Сытно, слава тебе господи, четверых на ноги подняла, сами худо-бедно зарабатывают. Коровы свои, огород, свиньи. Муки достанешь два-три мешка и год живи в ус не дуй - всё свое. Но сестру надо было спасать. Набила баулы мясом, кругами мороженного молока, салом, сметаной , маслом и рванула в шахтерский город М.
Впрочем до города поезд не дошел. Остановился на какой-то "Сортировке", пассажирам объяснили, объяснили, что тем, кто до города М, дальше можно и автобусами. А на поезде никак - шахтеры рельсы перекрыли. Два клечатых баула, да рюкзак за спиной. Наличности - только на обратный билет. Деревенской бабе к трудностям не привыкать - ноги в руки - и вперед, через бастующих, будто перелистывая обреченные лица, и озлобленные души. Больше всего боялась...что сумки отберут и до сестры не довезет провизию.
Но не отобрали, однако до вокзала все же почти бежала. У вокзала остановилась, перевести дух и замерла.
На перонне и ноябрьском ветру, стоял мальчонка, она не успела увидеть его лица - в глаза бросились - сапоги...Детские , крохотные резиновые сапоги, на двадцатиградусном морозе...
Машинально, следуя простому велению - помочь, коль можешь помочь, - схватила мальчишку на руки.
-Ты где живешь? Мать твоя где? Ты потерялся?
Ей, деревенской, и в голову не пришло, что в стране могут быть беспризорные дети.
Вместо ответа малец, сложил ладошку ковшиком и сказал:
-Есть хочу, дай денег...
-Ой, да господи! - запричитала Надежда, подтянула баулы, открыла...вытаскивая пироги и сало...
-Слышь, тетка, ты если помочь хочешь, денег дай. А еду он и сам купит...- подал голос какой-то мужик.
-Да, нет денег, нет.
-А нет, - так иди мимо, - уже угрожающе рыкнул мужик.
И обычно не робкого десятка Надежда испугалась до липкой дрожи. Было в мужике что-то такое... жуткое.
Подхватила свои сумки - и дай Бог ноги!
Встретили родственники хорошо. Душевно и тепло. Вот в разгар встречи зять и пояснил, что повылазили вдруг в городе нищие - сроду не было, а теперь и на вокзале, и у церкви, и у больницы. Но от больницы гоняют...Бабы, ребятишки, мужики-калечные. Их пасут ребята из бывших ментов, спортсменов и "афганцев"
-Ты к ним не лезь. У них там своя мафия...Голову свернут и имени не спросят.
Надя кивнула. а утром напекла блинов и пошла к вокзалу, неся в сумке нехитрое угощение. Мальчишку увидела почти сразу.
Он сидел на прежнем месте, все в тех же резиновых сапожках.
И она очень ясно поняла, что надо делать. Рывком, бегом, со скоростью не мыслимой для ее полноты и возраста, преодолела улицу, схватила пацана и...залепила ему рот крепкой ладонью.
Как она бежала, как бежала, после говорила, что и в юности так не бегала. Гнались ли за ней? Не слышала.
В себя пришла, когда в дверь сестры звонила...
Встретили их молча. Зять смотрел и серел на глазах. Мальчишку конечно же накормили, плотно закрыв шторы...Даже в ванную пустили помыться. Удивительно, но он не сопротивлялся, вцепился в руку своей спасительницы, захватчицы ли, и хлопал глазами
И когда черная, как с шахтера после смены, вода втягивалась в воронку, Надежда разнглядела - а мальчонка-то совсем беленький, просто одуванчик или вон вербенные барашек. И волосенки под рукой - мягкие....
-В млицию отведешь? - поинтересовалась сестра
-Нет. - ответила Надежда
-Ты бы уезжала, достанут они нас...Ты ж не знаешь, что они тут творят. Бабок, что семечками торгуют и тех данью обложили. Попробуй не заплати - изобьют...А то и...
Сестра красноречива чиркнула ладонью по горлу.
Надежда кивнула. Сестру не судила. Что ж теперь, если жизнь такие вот фортеля выкидывает.
Попросила билеты взять на ночной поезд...Зять вызвался отвезти на ближайшую загородную станцию - так безопаснее...
Он и так сделал для них все, что мог.
Проводница пропуская вагон презрительно фыркнула:
-Что ж вы, мамочка, сама в тепле, а ребенок-то в сапогах? Не стыдно?
-Стыдно! За все стыдно! - ответила Надежда и заплакала...Совсем тихонько, чтоб не напугать Семку
***
Да, поскребыш так у нас называют самых младших и поздних детей, а еще осенний мед - самый сладкий, говорят, мед...
Поскребыш (Прочитано 1411 раз)
Похожие темы (5)
