Это не Марина (страшная история)
Автор: Клара Эверт
Мой друг детства Серега сидел у меня на кухне и, заикаясь, рассказывал полнейшую дичь. Его жену Марину, как он выразился, подменили.
— Ну вот, — начал он. — Приходит Маринка пьяненькая с каких-то посиделок с подружками, ну ты понимаешь, восьмое марта, все дела. Так вот, обычно у нее глаза веселенькие и косые, как у зайца, а в то воскресенье, знаешь, такое ощущение, что и не пьяная вовсе. Просто косит под выпившую. Села на табуретку, стягивает сапоги, делает вид, что сфокусироваться не может. Я-то Маринку хорошо знаю, всяко изучил. Она обычно легко снимает сапоги и швыряет их в стену, меня всегда бесило. А тут прям пять минут корячится.
Он хлебнул пива и поперхнулся. Я похлопал его по спине.
— Бухлом от нее разило, конечно, за версту, и любой бы понял, что баба пьяная в дрезину, но я-то знаю, что она пошлые анекдоты рассказывает, когда бухая, а в этот раз поет. Не поет скорее, а орет, как коты весной под окнами.
— Гыгы, Серег, а может у нее течка? — предположил я.
— Не, Андрюх, если б ты слышал ее голос, как она это все пела, тебе б тоже было не до шуток. Словно у нее в глотке что-то застряло, и она орет и пытается это выплюнуть понимаешь? Ну ладно, я подумал, может они там курнули чего. На этой мысли и успокоился, тоже странно, конечно, что тетка хорошо за тридцать вдруг баловаться начала, но может кризис-шмизис, все такое.
А, еще сейчас ты мне точно не поверишь. Я носки ношеные посреди комнаты кинул, а она прям пристально посмотрела на них, улыбнулась и слова не сказала. Раньше бы сразу в истерике забилась...
Легли мы спать в общем. Вроде перегаром разит, но сквозь перегар раньше чувствовался ее запах. А теперь от нее гнилым мясом несло, просто тухлятиной. Так я и не смог уснуть, только делал вид.
— А это не месячные у нее?
— Не, месячные у нее по-другому пахнут, это я тоже знаю. В общем, рассказываю дальше. Утром ушел на работу пораньше, чтобы ее не видеть, вечером пришел — смотрю, мясо жарит на сковородке, что-то напевает себе под нос. Я подумал, что меня вчера заглючило, подошел, обнял ее сзади. И смотрю — мясо на сковородке подрагивает. Дерг. Дерг. Дерг. — Серега несколько раз дернул рукой. — Не так скворчит, как обычно, а дергается, как живое. А она его вилкой придерживает и тыкает, а оттуда кровь идет. Как не отпрыгнул резко — не знаю. А она повернулась ко мне лицом и улыбнулась так мило. И гнилью какой-то опять в нос ударило. От этой улыбки меня аж передернуло, как то мясо. А она и не замечает. Положила мне мяса и макарон, я делаю морду, что так и надо, хотя я бы скорее живого таракана сожрал, чем этот ужин. А Маринка, ну, вернее, божье создание
эта, смотрит мне прямо в глаза. И опять, бл.дь, улыбается. Я взял вилку, поднес ко рту. И тут меня чуть в эту еду не стошнило. Побежал в сортир, проблевался, сказал, что отравился чебуреками на работе, типа прости-извини.
— Знаешь, Серег, мне кажется, ты чем-то и правда траванулся. Слышал, рыбные отравления могут вызывать галлюцинации и беспричинные страхи.
— Бля, хотелось бы надеяться. Ну вот, продолжу. Ночью я все уснуть не мог. Часа в три ночи вылез поссать, как обычно, иду по коридору, захожу в туалет. Щелкаю выключателем, а она на толчке сидит, прикинь, в темноте. И глаза у нее будто бы закатились.
— Лично я бы уже на этом месте обоссался.
— Я почти что тоже. Спрашиваю, типа Марин, ты чего? А она улыбается. В общем, так я до утра и не уснул. Из дома пораньше свалил. Долго шлялся и решил к тебе зайти, знаю, что ты почти всегда дома.
— А домой-то сегодня планируешь возвращаться? — сочувственно спросил я.
— Вообще не хочу. Но куда мне пойти? Я там уже восемь лет как живу. — Серега повесил голову.
— Есть у меня одна идея, как тебе помочь.
— Ну, говори, не томи.
— Помнишь, как я заказывал на Алиэкспрессе камеру видеонаблюдения, еще рассказывал, что она на смартфон картинку присылает?
— Да, ты что-то говорил такое. Предлагаешь поставить?
— Да не, ты не думай, я не чтобы за твоей женой подсматривать. Давай я тебе все отдам, сам посмотришь?
— Андрюх, мне не жалко, смотри на здоровье. Это ж не Марина, а какая-то божье создание
, которая сидит внутри нее. Я тогда завтра поставлю, а ты смотреть будешь. Ну, давай, покедова.
∗ ∗ ∗
На следующий день Серега, как обещал, поставил камеру. Когда он свалил на смену, я налил себе пивка и сел наблюдать за Мариной.
Сначала она не делала ничего необычного. Она пришла домой с пакетами из магазина, переоделась в домашний халат и, не распаковывая покупки, легла на кровать. Ладно, думаю, наверно устала, решила отдохнуть. Но то, что она стала делать потом, убедило меня в том, что дело вовсе не в том, что Серега отравился.
Марина, лежа на кровати, билась, как в конвульсиях, но при этом все ее тело подпрыгивало вверх и с грохотом падало вниз. Она подскакивала довольно высоко, и кровать ходила ходуном под ее весом. Моя камера не записывала звук, но мне казалось, что Марина то ли смеется, то ли плачет. Все это походило на фильмы ужасов об одержимости бесами.
Поподпрыгивав так с четверть часа, Марина скатилась с кровати и на четвереньках поползла в сторону пакетов. Давно не мытые волосы сосульками висели перед лицом, а глаза посверкивали в темноте, отражая свет из коридора. Когда она доползла до одного из пакетов, то достала оттуда кусок сырого мяса и принялась грызть его, сидя на коленях на полу. Она с трудом отрывала куски ногтями и запихивала их в рот, заглатывая не жуя. Кровь стекала по ее подбородку. Доев, она внушительно рыгнула.
Закончив трапезу, она взяла стремянку, выкрутила пару лампочек из люстры и шваркнула их об пол. Потом достала банку с селедкой. Аккуратно отодвинув ярлычок, она стала втыкать в каждый кусок по битой стекляшке. Закончив свое увлекательное дело, Марина столь же тщательно закрыла банку. Я отметил, что надо бы не забыть сказать Сереге, что Марина, похоже, решила побаловаться тяжким членовредительством. Также она поступила и с томатной пастой, и с каким-то соусом.
Все было ясно. У Марины сорвало кукушку, не знаю, за один день это случилось, или шиза развивалась у нее давно. Она опасна для окружающих.
∗ ∗ ∗
Когда я рассказал об этом Сереге, он согласился, что Марину надо лечить. Он поговорил со знающими людьми и записал ее на прием к психиатру в одной из известных и очень дорогих московских клиник. Инженер человеческих душ взял пять косарей за прием, но диагноз не сообщил, сказав только, что дело серьезное и лечить Марину нужно серьезными препаратами, тщательно за ней наблюдая. Серега купил колес еще на десять косарей и стал подсыпать их ей в еду. Он взял на работе отпуск за свой счет, чтобы сидеть с Мариной.
Он пришел ко мне через несколько дней в таком виде, что я подумал, что его самого не помешало бы отправить к светилу психиатрии. От него несло перегаром и застоявшимся табаком, одежда была не стирана и не глажена несколько дней, от лица остались одни глаза с темными кругами. Он начал сбивчивый монолог.
Марина окончательно перестала давать ему спать по ночам. Как только он приходил с работы, она выходила из темной комнаты (свет она больше не включала) и мило улыбалась, посверкивая зубами в покачивающемся свете абажура в коридоре. Она ходила за ним везде по квартире: на кухню, в спальню, в зал. Когда Серега ходил в туалет, дверь он запирал, но даже тогда Марина стояла за ней, тяжело дышала с хрипом и царапала дверь. Когда он велел ей прекратить, она мерзко захихикала и убежала в свой темный угол.
Ночью она сначала усыпляла его, поглаживая тонкой рукой с длинными ногтями, а потом, хихикая, щипала и толкала, отчего он просыпался и снова видел эту улыбку. Он зарывался лицом в подушку, а она начинала выть и раскачиваться под светом уличного фонаря. Он пробовал кидаться в нее предметами — она снова хихикала. Он начинал курить ей в лицо — она уползала на четвереньках в другой угол и начинала оттуда выть. Если под утро он забывался неверным, беспокойным сном, она начинала его царапать. Да и спать в последние два дня он больше и не пытался — просто курил одну за одной и пытался забыться в алкоголе.
— Словом, Серег, колеса не подействовали? — задал я очевидный вопрос.
— Никак от слова совсем. Я пытался с ней говорить — она не отвечает или начинает нести какую-то чушь невпопад. Теперь я молчу, она или воет, или хихикает. И то, и другое одинаково омерзительно, поверь на слово.
— А ты пробовал рассказать ее подругам, родным?
— Андрюх, они подумают, что я сам сдвинулся. Вот скажи, ты как отреагировал на то, что я рассказал, что моя жена на самом деле не моя жена, а какая-то е..ная божье создание
, принявшая ее обличье?
— Серег, я не думаю, что ты сдвинулся, но ты, судя по всему, близок. Посуди сам, такого не бывает, чтобы человека взяли да и подменили. Это Марина, просто она сошла с ума. Может тебе тогда ее в дурку сдать?
— Сдать-то я сдам, но как я добьюсь ответов, кто это и где моя жена?
Я вздохнул. Игра «да, но...» порядком мне надоела. Мне-то какое дело до психозов жены моего приятеля? Я все, что от меня зависело, сделал, теперь все за Серегой. Тот, немного подумав, сказал:
— Да, я попробую куда-нибудь ее определить.
На следующий день Марину увезли в стационар. Нет, не в государственный с ободранными стенами и пружинными кроватями, а в приличный частный, с чистым бельем, удобными матрасами, свободным режимом и относительно гуманным лечением. Серега утверждал, что при прощании она заплакала, когда он обнимал ее. Там ей сейчас же поставили капельницу, и она мирно уснула.
Ночевать он пришел ко мне, и выглядел он явно лучше. Мы выпили за психиатрическое здоровье наше и Марины и легли спать. Мне показалось, что мой друг явно радовался тому, что он в первый раз за две недели нормально поспит.
∗ ∗ ∗
Утром мы позавтракали пивом и остатками вчерашней закуски. Потом мы включили телевизор, и спокойствие испарилось, как вчерашние капли водки. В общем, не буду утомлять вас ожиданием. Марина сбежала из дурки, перед этим передушив там половину больных и сотрудников. По камерам видеонаблюдения видно, что многим она трепала горло зубами, пока они бились в предсмертной агонии.
Мы долго смотрели, как телевидение смакует подробности произошедшего. Марина дождалась ночи, открыла дверь, и ей попалась пожилая уборщица. Они мило улыбнулись друг другу, Марина налетела на нее и задушила ее металлической проволокой.
Как ей удалось оставить у себя проволоку? Она не считалась социально опасной, поэтому ее не стали запирать и обыскивать. Капельница, которую ей поставили, очевидно, не подействовала, как и нейролептики, прописанные ей, поэтому она только притворилась, что спит.
— Это не она, — начал опять свою песню Серега, как только мы оторвались от экрана.
— Бл..., да ты понимаешь, что без разницы, она это или не она, если эта божье создание
спокойно тридцать человек скушала и не подавилась?! — заорал я. — И как скоро она будет здесь?
— Дело было ночью, так что, думаю, к утру она дойдет. — Предположил Серега.
Мы молча уставились друг на друга. Раздался стук в дверь и вслед за ним аккуратное, почти нежное царапанье. Я пошел в комнату, взял гимнастическую гантель весом в пятнадцать килограмм (осталась еще с тех времен, как я пробовал качаться) и встал у двери. Она у меня деревянная, так как красть у меня нечего.
Мы стояли и слушали, как Марина стучит и скребется. Потом ей, видимо, надоело пытаться войти деликатно, и она стала вышибать дверь телом. Нам ничего не оставалось, кроме как беспомощно наблюдать. Маринка всю жизнь была хилая и щуплая, но то, что в нее вселилось, видимо, придало ей сил, и вскоре дверь начала поддаваться. Наконец она выломала одну из филенок и просунула туда руку, испачканную в крови. Я, недолго думая, дал по этой руке гантелью, отчего рука безвольно повисла. Марина, по-прежнему не издавая ни звука, просунула в дыру вторую руку и отодвинула защелку.
Как только она вошла, я с высоты своего роста как следует у.бал ее гантелью по голове. Она упала. Я ударил еще раз. Из-под ее головы начала вытекать лужа крови. Я явно перестарался.
Серега засуетился.
— Марина, Мариночка, что с тобой? — спрашивал он, пытаясь ее поднять. — Андрюх, ты что с ней сделал?
Ее тело начало биться и выгибаться, как будто она собиралась встать на мостик. Потом ее руки и ноги стали синхронно двигаться, как в каком-то ритуальном танце. Пробитая голова безвольно билась о порог и заливала его кровью еще больше.
Из глаз и рта трупа потекло что-то черное, непохожее на алую кровь. Эта жидкость стала собираться в шарики, наподобие ртути, и потекла к нам. Я попытался раздавить их ботинком, но шарики только разбивались на капли поменьше, раскатывались в разные стороны и снова пытались приблизиться к нам. Я почему-то хихикнул. Это напомнило мне бильярд.
Серега ощутимо ткнул меня в бок. Я вспомнил, что эти забавные шарики делают с людьми. Не сговариваясь, мы с Серегой выбежали из квартиры и заложили щель под дверью своей одеждой. Что угодно, только бы не заразиться этой болезнью.
— Ну как, что делать-то будем? — спросил я.
Серега молчал. Я тоже. Чем можно победить эти крохотные черные капли, которые даже не раздавить? Решение пришло ко мне по наитию: можно попробовать огнем. Я приподнял край тряпья. Оттуда тут же выкатился крохотный шарик, к которому я поднес зажигалку. Эта штука оплавилась и запахла чем-то, чрезвычайно похожим на горелую пластмассу. Огонь этой целый коллектив редисок
явно не нравился.
Теперь мы с Серегой знали, что делать. Мы слили бензин из моей тачки и поднялись обратно. На счет три я открыл дверь и как следует полил шарики горючим. Серега чиркнул зажигалкой и на секунду посмотрел на труп жены. Мы закрыли дверь и выбежали на лестничную клетку.
Во дворе мы долго наблюдали, как моя квартира с трупом жены моего друга в ней выгорает дотла. Когда приехали пожарные мы, не сговариваясь, пошли за пивом в ближайший продуктовый и сели пить его на лавочке в ближайшем чахлом скверике.
Уже когда мы допили «Балтику» я заметил, что Серега держит пиво в правой руке, хотя он всю жизнь был левшой. От него пахло бензином и какой-то непонятной гнилью.
@@@@@
Мертвец-колдун (страшная история)
Автор: iksar1987
— Кошмарная история, о которой я хочу поведать вам, приключилась в деревне Садыганово Кировской области. Там живут мои родственники. Вот с их-то слов я и знаю обо всех деталях невероятного происшествия. Подчеркну, что мои родственники — самые обычные и при этом очень скромные люди, крестьяне, землепашцы. Их никак нельзя отнести к той породе людишек, которые любят приврать ради того, чтобы хотя бы ненадолго привлечь к себе внимание — чтобы все вокруг заохали, да заахали, дивясь их удивительным новостям, рассказам… Если мои родственники говорят — мол, это было на самом деле, значит, это было на самом деле. И точка.
А было вот что.
Родственники А. Слепнева жили и по сей день живут на окраине деревни. В соседней избе жила, но сейчас уже там не живет, одна дружная семья. Самым старшим по возрасту в той семье был восьмидесятилетний старик — невысокий, худощавый, с короткой седой бородой. Все в деревне знали, что он колдун. Если в Садыганово кто-нибудь заболевал, то за помощью обращались сперва к нему, колдуну, и лишь затем к врачу. Да, собственно, дело доходило до врача лишь в редких случаях. Старик шептал какие-то заговоры, поил больного травяными настоями, и человек, как правило, вскоре выздоравливал. Колдун умел делать и многое другое. К примеру, вызывать дождь. Или, другой пример, он всегда точно указывал место в лесу, где находится корова, отбившаяся от стада, заблудившаяся. Следуя его подсказкам, люди шли в лес и обнаруживали скотину на указанном месте… Ну, и так далее.
Другими словами, это был, судя по всему, настоящий колдун. Человек, наделенный от природы уникальными способностями — грозными в своей таинственности, абсолютно, само собой, непостижимыми.
И вот, колдун помер.
Ну, схоронили старика, поплакали, как водится, на поминках и стали дальше жить.
А спустя несколько дней после похорон покойник ровно в полночь вернулся в свой дом. Люди в доме были разбужены громким стуком во входную дверь. Никто из них не успел еще даже встать с постели, дабы подойти к двери и отворить ее, как дверь вдруг распахнулась сама. На ней сам собой щелкнул английский замок, запертый изнутри. Одновременно — тоже сам собой — отъехал в сторону с характерным скрипом засов, расположенный на внутренней стороне двери, которая тут же и открылась. Да так резко, будто ее наподдали ногой.
И в дом вступил мертвец.
Это был не некий туманный расплывчатый призрак, сквозь который можно было бы видеть то, что обреталось у него за спиной. В избу вошел по всем статьям вполне реальный человек. Во вполне реальной одежде — в той самой, в какой и был ложен в гроб.
Единственным в его облике, что решительно отличало вошедшего от живых людей, оказалось лицо. Было оно желто-восковым по цвету, то есть таким, каким и должно быть у покойника. А на лице сияли, как две лампочки, широко распахнутые глаза. Они были словно бы подсвечены изнутри.
Увидев мертвеца, обретавшиеся в доме женщины и дети дико завизжали.
Не обращая на истошные крики никакого внимания, выходец с того света сделал несколько шагов вперед и замер на месте. Остановившимся взором он пялился в одну точку перед собой. Постоял с полминуты, покряхтел. Потом неторопливо развернулся и потопал назад к двери, продолжая старчески покряхтывать.
Дверь за его спиной, опять-таки, сама собой захлопнулась. Английский замок на ней щелкнул, закрываясь. А засов, будто двигаемый невидимой рукой, стронулся с места и аккуратно въехал в металлическую петлю на дверном косяке.
Все это свидетели происшествия разглядывали с бесповоротной отчетливостью. За стенами избы висела в безоблачном небе почти полная луна, и ее яркий свет падал в окна дома.
У двух малолетних детей, наблюдавших вместе со взрослыми натуральнейшую эту чертовщину, началась истерика…
Миновали ровно сутки.
Опять наступила полночь. И снова распахнулась сама собой входная дверь — мертвый колдун во второй раз переступил порог своего бывшего дома. По-прежнему его глаза пылали как фонари, а взгляд был отрешенным, бессмысленным, упертым куда-то в пространство. Зрачки в глазах не двигались.
На сей раз, однако, покойник зашел в дом вовсе не на полминуты, как это случилось в минувшую ночь.
Беспрерывно покряхтывая, он принялся бродить туда-сюда по избе. Казалось, он не видел людей, находившихся в ней, и не слышал плача и причитаний детей, совершенно ошалевших от ужаса. Интересно отметить, что в то же время он то ли видел, то ли каким-то образом ощущал предметы быта в помещении.
Бесцельно слоняясь среди ночи по дому, он всякий раз аккуратно огибал табуретку, когда приближался к ней. Затем огибал другую табуретку. Обходил стол, не прикасаясь нему. Ни разу не задел локтем платяной шкаф, высившийся у стены. Ни разу не споткнулся о ящики со всяким барахлом, стоявшие в хаотическом беспорядке возле другой стены.
Словом, покойник отлично ориентировался в пространстве, но людей при этом, повторяю, не замечал. Они для него как бы не существовали вовсе.
Однако, не это было самым удивительным. Наиболее поразительным нюансом второго визита мертвеца в его бывшее земное пристанище оказался некий умонепостижимый сдвиг в психике всех свидетелей визита.
Свидетелей — пятеро: двое женщин, мужчина и двое детей.
Как бы вы, читатель, поступили на их месте? Думаю, не ошибусь с прогнозом, если скажу, что вы бы, не медля ни секунды, кинулись во весь дух из дома вон — подальше от кошмарного места, по которому шастает туда-сюда пришелец из-за гробовой доски.
Все пятеро свидетелей его возвращения в мир живых людей повели себя иначе. Все они… дружно забыли о том, что в избе есть дверь, сквозь которую можно спешно ретироваться из дому. На протяжении второй страшной ночи никому из них не пришла в голову мысль обратиться в бегство. Мысль, согласитесь, очевидная, напрашивающаяся, заведомо вытекающая из возникших обстоятельств.
Вместо того чтобы сломя голову рвануть без оглядки от ожившего покойника прочь, хозяева дома залезли на русскую печь всей семьей — и взрослые, и дети… Возникает впечатление, что некая неведомая таинственная сила заблокировала в их сознании мысль о побеге из дома, вывела идею побега за скобки их поведенческих реакций на происходящее. Отсюда очевиден вывод: зачем-то мертвецу, либо тем силам, которые управляли им, было нужно, чтобы люди оставались в течение всей ночи в доме.
Читатель-горожанин, представляете ли вы себе размеры полатей деревенской русской печи? Если нет, то довожу до вашего сведения, что длина этой лежанки на любой русской печи никогда не превышает двух метров, а ширина — полутора метров. Вот на такой крохотной площадке пять человек и просидели ночь напролет в страшной тесноте, млея от ужаса, обливаясь холодным потом.
А мертвый все бродил, да бродил по избе — бессмысленно, бессистемно.
Начался рассвет. Раздалось кукареканье, как принято говорить в деревнях, первых петухов — то есть петухи, просыпаясь, прочищая спросонья глотки, подали голос, оповестили всех и вся окрест о том, что уже светает, что близится новый день. Едва послышалось самое-самое первое кукареканье одного из первых петухов, как колдун-покойник, шатавшийся без устали час за часом по избе, замер на месте как вкопанный. А потом решительным быстрым шагом направился к двери, ведущей из избы вон. Дверь сама собой открылась, мертвец шагнул через порог, и дверь за его спиной захлопнулась…
— Нужно искать помощи у попа! — завопил хозяин дома, сын колдуна.
Спустя несколько часов, рука об руку со своей взволнованной супругой он прибыл на рейсовом автобусе в районный центр, где имелась действующая церковь.
— Батюшка, помогите.
— А в чем, собственно, дело? — осведомился деловито священнослужитель.
— Мертвяк шляется по ночам по избе, — сообщил в ответ мужчина, досадливо хмуря брови, и обернулся к жене: — Расскажи все сама.
Женщина, ломая руки, разразилась потоком слов. Дослушав ее исповедь до конца, батюшка переменился в лице и трижды истово перекрестился.
— С нами крестная сила! — жарким шепотом возвестил он. — Вот вам, люди добрые, флакон со святой водой. Окропите ею все углы и все окна в доме, а самое главное — дверь. И прощайте. Идите, идите! У меня сегодня много дел.
Никакие уговоры не помогли. Батюшка категорически отказался навестить жуткий дом, по которому бродит по ночам мертвец, и прочитать там какие-нибудь «очистительные молитвы».
Надо так понимать, перепугался.
Муж с женой вернулись в расстроенных чувствах домой. А там, повздыхав, сделали все так, как и было им велено.
Наступила очередная — третья — ночь. Ровно в полночь щелкнул замок на двери. Отъехал на ней в сторону засов. Мертвый колдун опять вступил в дом.
Дети, естественно, тут же взвыли от страха, а женщины запричитали. И все домочадцы, теснясь и толкаясь, полезли гурьбой на русскую печь. В этот раз тоже они напрочь «забыли» о возможности альтернативного решения, куда более эффективного с психологической точки зрения, — о возможности бегства из избы.
Не буду здесь повторяться. Коротко скажу, что покойник вел себя точно так же, как и в прошлый раз. И точно так же, едва загорланили первые петухи, он поспешно покинул дом.
На четвертую ночь он в дом не вошел. Опять-таки строго в полночь мертвец возник во дворе перед одним из окон избы — возник внезапно, будто восстал там из-под земли.
Первыми его заметили дети, внезапно и дружно именно в полночь проснувшиеся. Ну, и отреагировали соответствующим образом. Покойник приник желто-восковым лицом к оконному стеклу, постоял какое-то время как бы в раздумье, а потом отшатнулся от окна и направился к сараю, видневшемуся на дворе в некотором отдалении от дома.
Люди, в страхе припавшие к окнам, увидели — мертвый колдун вывел из сарая лошадь, которую, кстати сказать, при жизни очень любил, холил ее и лелеял. И стал водить лошадь по двору туда-сюда, похлопывая ладонью по холке, оглаживая ей бока. Лошадь в ответ, что называется, и ухом не вела! Ходила по двору тихо и спокойно, как ни в чем не бывало.
Занялся рассвет. Прокукарекал петух. Мертвец, вздрогнув, отпрянул от лошади и кинулся со двора прочь. Удаляясь, он шел по деревенской улице очень торопливым шагом, почти бежал. А лошадь так и осталась стоять между сараем и избой…
На пятую ночь мертвец опять вошел в дом. И повторилась знакомая уже нам петрушка: люди — на печи, покойник господствует в доме.
На шестую ночь — то же самое.
На седьмую…
На восьмую…
На девятую…
Хозяева дома не стали делать секрета из жути, творящейся по ночам в их избе. История получила огласку в деревне. На какое-то время она стала главным предметом пересудов в ней.
Административные руководители колхоза взяли хозяина дома в крутой оборот. Мол-де, немедленно прекрати заниматься религиозной пропагандой.
У всей этой цепочки событий — в высшей степени занятный финал, предыстория, которого покрыта мраком. Нам неизвестно, каким образом хозяину дома удалось убедить рассвирепевших начальников в правдивости своих слов. Здесь можно, например, допустить, что кто-то из тех начальников сам отправился на ночевку в «дом с привидением». И там, к собственному ужасу, воочию убедился на месте в достоверности показаний своего подчиненного… Внезапно родственникам покойного колдуна был предоставлен новый дом, куда они спешно и переехали.
А двери в старом заколотили досками.
Так тот «дом с привидением» и стоит по сей день с заколоченной дверью, опустевший, нежилой. Его двор густо зарос бурьяном.
Спасибо авторам. Сборник историй. Дзен.
2 страшные истории на ночь. ЖУТЬ. (Прочитано 893 раз)
Похожие темы (5)
