Тема: Промысел Божий (Прочитано 1459 раз)

Котюня

17

Промысел Божий
Автор:Анна Эккель

По округе из тысячи жителей за последний месяц умерло двадцать восемь человек, в том числе и Натальин муж, Виктор. На похоронах своего любимого мужа она уже была на восьмом месяце беременности. Вот так в жизни и бывает. Встретились две души, полюбили друг друга. Свадьбу завидную сыграли. Жених с невестой, словно с картинки, оба писаные красавцы. Долго ещё вспоминала деревня это событие. Счастливыми должны быть, да вот со временем не угадали. Гнездо свили накануне Смутного времени. А кто знал? Жили, работали, любили друг друга, но Бог почему-то детей не давал им.

А сейчас, в жуткую разруху, голод и в страшное горе вдовства послал Господь Наталье долгожданное дитя. Она понимала, что теперь в ответе перед Виктором и собой. Любой ценой должна сохранить этого ребенка. Но как? Виктор был бы рядом, он решал, как и что, всё обустроил. Мудрый был у неё муж, оттого, наверное, что вырос сиротой и жизнью был не избалован. Всё мог делать и голову светлую имел. Жить да жить. А тут, как гром среди ясного неба. Стая воронья накрыла. Тьма спустилась, ни лучика света, ни надежды. Одна безысходность.

Каким-то ветром занесенный в их Богом и людьми забытое село, проезжий (скорее всего заблудившийся) и на удивление трезвый фельдшер, безнадежно махнув рукой, сказал рыдающей Наталье, что жизни Виктору, в лучшем случае, месяца два. Ему уже ничего не поможет, и деньги на лекарство не стоит тратить. Не выписав никакого рецепта, только криво улыбнувшись, словно ударив по лицу, сказал, чтобы готовила черный вдовий платок. С тем и уехал. Обезумевшая Наталья металась, ища выход. Когда она видела умирающего Виктора или скорее то, что от него осталось – желтого, иссохшего, немощного старика, у неё разрывалось сердце. Жизнь ещё тлела, утекая почти осязаемыми, тонкими ручейками. Только всё больше и темнее становились его глаза, словно остаток жизни концентрировался там. Они стали из небесно голубого цвета, темно-василькового, почти черного. Он всё понимал, мудро и тихо принимая свой близкий конец.

Наталья решилась на отчаянный шаг. Пошла на поклон к ведьме. Упала к ней в ноги и запричитала, прося помощи. Бабка Татьяна жила в лесу, в самой глуши. Дорога туда длинная и не простая, через болота. Не каждого она принимала. Некоторые сколько ни ходили по верным приметам, на болоте, так и не находили желанной избушки, уходя ни с чем. Наталья же летела, не разбирая пути и не думая об опасности. Вот и полянка, на которой стоит старый домишко, наклонившийся на один бок и наполовину вросший в землю. Из века в век здесь жил род бабки Тани. Рождались от случайной связи с мужчинами только девочки, которым было предначертано судьбой быть ведьмой, ведуньей, знахаркой и повитухой в одном лице.

С силой распахнув скрипучую, рассохшуюся дверь, Наталья в темноте увидела сгорбленную ведьму у окошка, которая гладила черного кота, мирно сидевшего у неё на коленях. Старуха не повернулась, а лишь показала скрюченным пальцем на стол, где в холщовом мешочке что-то лежало, и тихо сказала:
- Ждала тебя… Ничем нельзя помочь мужу твоему. Вот, забери эту траву. Виктор жил ангелом и уходит ангелом.
Напоследок предупредила, что этот отвар Наталья должна давать ему только в последние дни, когда он будет безнадежно кричать от сжигающей его боли, сила травы поможет ему уйти в забытье. Ей же напророчила, что если она не уедет из деревни и будет рожать здесь, то ребенок не выживет – непременно умрет. Ехать ей надо отсюда, да и подальше, так по судьбе у неё. Вскоре Наталья схоронила Виктора, не помня себя от горя. Окаменела. Ни слезинки не проронила.

Откуда это в ней. Ещё маленькой девочкой, она тайком бегала в бесстыдно разрушенную деревенскую церковь, которая и сейчас величественно стояла на самом высоком месте, на крутом берегу реки. Разорена колокольня, сровняли купол – надругались, как могли. И чтобы уж совсем завершить святотатство, кое-как приспособили её под мастерские. Церковь заливали дожди, гуляли зимние стылые ветры, и казалось, ничего не могло выжить и сохраниться от былой святости. Но с самых малых лет Наталью влекла туда непреодолимая сила. Там всегда было светло и тепло зимой и летом. Особенно в том уголке, где на старой, облупившейся стене чудом сохранился лик Святого. Это был Николай Чудотворец. Глаза, как у живого. Наталья всегда прибегала сюда за советом, научилась молча разговаривать с ним. Спрашивала, и он отвечал ей. Она поверяла ему все свои тайны, сначала смешные детские, а потом и серьезные взрослые. Такая безмерная доброта исходила от него, что теплело в душе. В последнее время там витал тонкий запах весенних цветов. Лик замироточил, но Наталья не знала об этом, ей казалось, что это только её фантазии. Сейчас она пошла к нему за советом. Всю ночь не спала и думала над словами ведьмы. Еле дождалась утра. Теперь знала, как надо молиться. Стоя на коленях, горько плакала и просила вразумления и сил на задуманное. Вдруг пришла ясная, непоколебимая решимость. Наталья поняла, что умрет сама, но ребеночка спасет, и он будет жить в память об их любви с Виктором. Ей необходимо, во что бы то ни стало уехать из этого гиблого места туда, где можно получить настоящую защиту и помощь.

Когда Наталья училась в школе, их любимый классный руководитель, неутомимый энтузиаст своего дела, Анис Николаевич, смог каким-то чудом организовать поездку класса на экскурсию в Москву. Она первый раз в жизни увидела сказку наяву. Светлое, яркое, огромное. Словно другой мир. Это потрясение было живо до сих пор в её душе. С годами эти воспоминания ещё больше сделали этот город прекраснее. Твердо верила, что эта красота не могла подвергнуться разрушению и тлену, в противовес тому, что царило вокруг её жизни сейчас. Решение было принято - ехать в Москву. Там, только там спасение. И каким бы трудным не был этот путь, она довезет туда своего ребенка.

Здесь было грязно, душно и невыносимо тесно. Её толкали и пихали локтями. Стоял громкий разноязычный гомон. Все куда-то торопились, почти бежали, с каменными лицами, не замечая ничего вокруг себя. Наталья, прижавшись к колонне и защищая живот руками, задыхалась в этой невыносимой духоте. В голове билась только одна мысль, как бы вырваться из этого подземного ада. Чувствуя, что теряет сознание от этого бесконечного серо-черного водоворота, она стала молиться. Закружилась голова и Наталья как-то сразу обмякла, обхватив руками большой живот, тихо сползла сначала на колени, а потом и вся оказалась на мраморном полу. Потеряла счет времени. А жизнь продолжалась. Мимо деловито сновали люди, никто её не заметил и не остановился, чтобы помочь. Наталья сначала почувствовала знакомый свежий запах весенних цветов. Открыла глаза и увидела перед собой маленького старичка, лицом похожего, как две капли воды, на Святого старца в её разрушенной церкви. Он наклонился и ласково сказал:
- Вставай, милая. Я покажу тебе дорогу.
Наталья со стоном приподнялась. Села, тяжело привалившись спиной к колонне. Поправила сбившийся платок на голове. Отдышалась. Дождалась, когда сердце успокоится, не будет так по-сумасшедшему биться в груди. Осторожно, опираясь на стену, потихоньку, превозмогая боль, встала на ноги. Оглянулась по сторонам, но никакого старичка не увидала. Но точно знала, в какую сторону ей надо идти.

Наталья, никогда не рожавшая, вдруг каким-то древним инстинктом поняла, что надо торопиться, скоро начнутся роды. Теперь уже она стала расталкивать людей и прорываться к лестнице, которая круто вверх увозила плотную толпу. Вот и улица. Не зная, откуда пришла уверенность в том, что ей надо идти именно в эту сторону, решительно двинулась по переулку, завернув за угол, сразу увидала купол с крестом, совсем рядом, через два дома. Предательски темнело. Она шла быстро, почти бежала, иногда останавливалась, чтобы опереться о стенку и отдышаться. Началась узорчатая ограда. Вот и открытые ворота. Быстрее, быстрее по ступенькам, в дверь, в храм…
Там никого не было, стояли густые сумерки, сладко пахло ладаном, мерцали, тихо шепча свою молитву, редкие свечи. Наталья стала быстро осматриваться, ища кого-то.И увидела в дальнем левом углу иконостаса своего защитника - Николая Чудотворца. Медленно, еле волоча свинцовые ноги, пошла к нему. Туда, где был свет, спасение и помощь. Обессиленная, она упала перед образом.

Отец Николай на «гражданке» был врачом, работал в простой районной поликлинике. Очень любил своё дело, за то, что мог реально помогать несчастным и больным людям, особенно никому ненужным старикам, сослуживцы его откровенно не любили и ревновали к пациентам. Николай, как белая ворона в огромной стае черных, резко выделялся на их фоне. Их это сильно нервировало. Да ещё он был удачно женат. Жена была не из «простых». Всё было в их доме от её отца, который занимал большой пост. Но пришли перемены, а с ними молодые и жадные люди, которые тоже захотели больших постов. Свёкор не пережил неожиданной для него отставки. Привычный ритм жизни сменился на постоянные скандалы и упреки, но скоро нашлась более достойная замена «никчемному» Николаю. Однажды, придя домой, он нашел записку от уже бывшей жены. В ней она ясно в грубой форме объяснила свой разрыв с ним, и свой отъезд на ПМЖ заграницу, и то, что он свободен, как ветер, и может распоряжаться своей судьбой как хочет. И он распорядился.

Ушел служить туда, куда обездоленные люди приходят с последней надеждой на помощь, разуверившись во всем человеческом - в Церковь, к Богу. Николай со светлой радостью принял сан, и рядом с ним быстро образовался круг людей, которым он помог и с которыми теперь творил малое, посильное добро. Литургию отслужили, и в храме уже давно никого не было. Только девушка незаметно прибирала в дальнем углу. Это была Анастасия, шестнадцати годков, а пережитого хватило бы и на все восемьдесят. Отец Николай несколько лет назад подобрал её поздней осенью в длинном, безлюдном подземном переходе. Она - тощая, грязная, выброшенный из жизни ребенок - была горьким наркоманом. В дверях появилась Анастасия с огромными, на всё лицо глазами, которые стали ещё больше от страха. Запинаясь, она почти шепотом прокричала:
- Отец Николай! Там, там она….
Он понял, случилось что-то непредвиденное, и сразу пошел за ней. Увидел лежащую на полу женщину, которая тихо стонала. Быстро подошел к ней и всё понял. Вызвали «Скорую», но пока машина пробивалась сквозь городские «пробки», отец Николай успел принять роды.

Родился прекрасный малыш, несмотря на истощенность матери. Как она смогла выносить ребенка? Раздался жизнеутверждающий крик младенца. Наталья открыла глаза и тихо улыбнулась. Её лицо было прекрасно, словно с иконы, ибо дающая жизнь совершает неземное таинство. У отца Николая дрогнуло сердце. Почувствовав, что она хочет что-то сказать ему, наклонился. Наталья, еле разжимая ссохшиеся губы, прошептала:
- Назови Николаем! Будет тебе сыном.
И, легко вздохнув, умерла…

Котюня

Зазеркалье
Автор:Анна Эккель

Очередь в кассу была мучительно длинной. Впереди меня стояла древняя старушка, вид у неё был совсем удручающий. Вся сгорбленная - позвоночник не выдержал многолетней эксплуатации. Спина согнулась и скукожилась. Голова тряслась. Руки искалечены безжалостным артритом и походили на птичьи лапы. При виде её меня покоробила мысль, что через шестьдесят лет я буду выглядеть не лучше, если, конечно, доживу до её возраста. Наконец подошла и наша очередь. Бабуля выложила свои продукты: батон хлеба, в котором не было муки, и пачку самого дешёвого молока, в котором не было молока, и стала вытряхивать мелочь. Кассирша зло посмотрела на бабку. Это был взгляд, который мог убить. У старухи были копейки, и она никак не могла набрать нужную сумму. Я пододвинула свой большой и разнообразный набор снеди к её скудному и сказала:

- Посчитайте всё вместе.

Старушка по-вороньи повернула голову вбок, чтобы посмотреть на меня. Поразили глаза: да, они по-старушечьи слезились, но были жгуче-черного цвета. Я невольно вздрогнула от этого пронзительного взгляда.
Пока я складывала в пакет продукты, она скрипучим голосом всё твердила:

- Деточка, мне как-то неудобно перед Вами. Вы же остались без еды, а для меня это слишком много.

- Ничего бабуля, покушайте за моё здоровье. Наверное, будет тяжело нести? Давайте-ка я провожу вас. Показывайте дорогу.
Выйдя из магазина и свернув во двор, мы оказались около старой пятиэтажки.

- Вот и дошли, - довольным голосом проскрипела спутница.- Чем же мне тебя, милочка, отблагодарить-то? А хочешь узнать своё будущее?
С этими словами бабуля снова по-вороньи наклонила голову набок и стала внимательно смотреть на меня. По спине пробежал холодок, но я была молода, неопытна и любопытна. После паузы я согласилась.

   Квартира находилась на первом этаже. Старая обшарпанная дверь со скрипом открылась. Загорелась тусклая лампочка, освещая какие-то завалы по углам. Коридор был узким, мы еле протиснулись. Тем неожиданно пустой и просторной оказалась комната. В ней ничего не было, кроме большого старинного зеркала в центре, накрытого чёрной тканью.

- Ну, лапушка, подходи поближе, не пугайся. И чтобы ты мне поверила, сначала покажу то, в чём ты не усомнишься.

   Она подтолкнула меня ближе к зеркалу. Стало как-то не по себе, и я пожалела, что согласилась на сомнительный эксперимент, но было поздно.

- Только одно условие. Ты не должна оборачиваться, а то случится непоправимое. Поняла?

- Да.

Старуха встала позади меня и начала что-то нашептывать, сначала совсем тихо, а потом всё громче и громче и в конце я совсем не узнала её старческого скрипа, непонятные слова выкрикивал молодой и звонкий голос. И с последним словом ткань почему-то не упала на пол, а стала подниматься и под потолком совсем исчезла.
Я увидела своё изображение, а за моей спиной стояла юная цыганка с распущенными смоляными волосами, она улыбалась и только по чёрным глазам я узнала свою бабулю.

   Потом словно ветерок подул, изображение зарябило, а когда восстановилась ровная поверхность, я увидела лес, пронизанный солнечными лучами, и девочку, идущую по тропинке. Птички поют, прославляя приход весны, и сердце девчушки им вторит стихами:

- Иду по лесной тропинке, деревья тихо шумят.
Росинки, словно слезинки, на их листочках дрожат.
Задела неосторожно кустик один я рукой,
И полетели росинки, словно дождь проливной.
И так всё вокруг красиво: и небо, и солнца восход.
Вот, ото сна пробудившись, гусеница ползёт.
А в небо высокое, чистое, жаворонок взлетел,
Радостно крылья расправил, весело песню запел.
Он пел о Весне пригожей, возвещая её приход,
И о том мальчишке тоже, что в сердце моём живёт.

Девочка, поравнявшись с большим кустом, провела по нему рукой, и миллионы бриллиантов-росинок щедро рассыпались в лучах солнца. Она звонко засмеялась и скрылась за деревьями.
Я узнала себя и тот счастливый весенний день, когда сочинила своё первое стихотворение.

- Ну а теперь твоё будущее…

Опять зеркало покрылось рябью и прояснилось.
Темно и сумрачно вокруг. С трудом различаю пожилую женщину. На голове черный платок – траур. Она смиренно стоит в самом углу. Понимаю, что это большой храм. Кое-где, как светлячки, мерцают маленькие огоньки свечек. Мои глаза постепенно привыкают к полумраку, и я различаю, что рядом с ней стоит пожилой мужчина в военной форме и с жалостью смотрит ей в лицо, но она его не видит. Это её муж, он умер, но она никак не может смириться с потерей и не отпускает его. Он протягивает руку и с любовью и нежностью гладит её по щеке. Она встрепенулась, но не понимает в чём дело. Вдруг откуда-то сверху упал луч и осветил фигуру военного. В этот момент женщина увидела мужа:

- Алексей! - на выдохе прошептала она.

- Я пришел попрощаться. Отпусти, не мучь меня, - глухо отозвался он.

- Боже, как я тебя люблю!

- Тогда отпусти…

- Иди. Иди.
Тебя я отпускаю.
Зачем оставил ты меня?
Жизнь по-другому потекла:
Есть всё: друзья, внук, дети.
Забота их и теплота.
А рядом грусть и скука.
И нет тебя…
Иди. Иди! Тебя я отпускаю.
Да, отпускаю навсегда.
Любя. Любя. Любя.

Призрак медленно растаял в исчезающем луче. Снова наплыл вязкий сумрак. Женщина первый раз за всё время горько заплакала, почувствовав, как у неё на душе становиться легко.
Я же плакала по эту сторону зеркала.

- А можно что-нибудь изменить?

- Теперь уже нет. Узнав своё будущее, ты дала согласие на него.

   Меня кто-то тряс за плечи.

- Девушка, девушка! Вы слышите меня?
Я открыла глаза. Передо мной на коленях стоял молодой офицер:

- Ну и хорошо, а то я испугался, что придется вызывать «скорую». Целы, ничего не сломали? Вы так внезапно упали, что я не успел подстраховать.

Я с трудом поднялась и огляделась. Узнала родной магазин, до которого не успела дойти.

- Девушка, разрешите вас проводить? Меня зовут…

Я его перебила:

- Вас зовут Алексеем.