Она стояла на балконе и нервно курила. Сейчас, на пороге сорокалетия, ее мысли все чаще возвращались в прошлое, а статистика, эта неумолимая статистика, не давала спокойно жить. Все женщины ее рода не доживали до сорока лет. Их забирал рак. Да, придумывая название болезни, кто-то ошибся. Это не рак, это РОК, проклятье. Вот и ее черед пришел, почти сорок, начавшиеся проблемы со здоровьем, странные и неожиданно быстрые изменения в организме. Зато теперь можно курить, не боясь навредить себе – промелькнула «оптимистичная» мысль в ее голове, ну что ж, будем радоваться малому.
Окурок, описав яркую дугу, полетел с балкона вниз, в темноту двора. А может за ним? Нет, рано. Завтра прием у врача, потом будем думать. Огонек новой сигареты томно мигал своим оранжевым глазом. Чем дольше она стояла на балконе, тем дальше возвращались ее воспоминания.
Вот – она совсем ребенок, военный городок при училище, золотое детство. Только мама почему-то грустная.
Переезд в другую республику, за жильем. Она - красавица, высокая, не каждый парень дотянется, коса в руку, заводила и огонек – Комсорг школы. А мама еще грустнее.
Потом институт в другом городе. Студентка, отличница, красавица… Как в кино. И тут – как гром среди ясного неба – мамы не стало. Она ревела в подушку, не зная с кем разделить свою боль.
Отца для неё не существовало. Это он, это из-за него. Это он недолюбил маму. Это на него она потратила столько сил и нервов. Это из-за его азартных игр и вечных долгов она должна была охранять все, что есть в доме, оберегать ее от отцовских пьяных нападок. Мама, мамочка, это не болезнь, это он тебя убил.
Это он через год после твоей смерти продал квартиру, деньги проиграл, ушел к другой…
Это из-за него после учебы ей пришлось вернуться а город, ставший родным, но не домой – в общагу.
Но это потом. А пока, она, юная девочка, сидела на широком подоконнике студенческого общежития, плакала, курила и смотрела вниз, в зовущую темноту. И тут, в свете единственного фонаря она увидела знакомые погоны – привет оттуда, из ее золотого детства. Даже сама не поняла, как крикнула «Ребята, земляки!». И обомлела. На нее смотрели глаза. Его глаза. Наверное, даже не зная человека, можно влюбиться в эти глаза. Они говорили, пытаясь перекричать ночную тишину, она – со своего верхнего этажа, он – от фонаря, пока люди из соседних окон не стали возмущаться. Тогда она сбежала вниз, и они долго бродили по ночному городу, говоря ни о чем и обо всем, о том, что ей еще три года учиться, о том, что ему завтра уезжать по распределению в какую-то Тьмутаракань. Они расстались, не обменявшись адресами, не зная, встретятся ли когда-нибудь еще, но веря в эту встречу.
Потом – снова кутерьма и суматоха, серые будни, дни, странно похожие один на другой, возвращение домой. В никуда.
Замужество, проблемы по «женской части» - миома, внематочная, потеря трубы, несколько чисток. Спасибо, муж любящий, понимающий, внимательный. Всех врачей готов за нее порвать. И одарить. Поэтому и не было так тошно на душе. И наконец-то свершилось – она станет МАМОЙ. Девять месяцев постоянно сохраняемого счастья, ожидаемого счастья, самого любимого ребенка от самого лучшего мужчины в мире. Тяжелые роды, которые принимала и ждала почти вся больница, а потом – шок.
Ее дочка, ее кровиночка – не такая, как все. Господи, за что? Куча диагнозов, один страшнее другого. А тут еще вынужденное «бегство» в Россию. На постоянные обследования и новые курсы нужны деньги, муж в Москве, зарабатывает их, а она постоянно при дочке, которая вопреки всем прогнозам врачей, получивших оплату за очередное обследование, никак не хочет прогрессировать. Как вчера родилась… Лежит, кушает, какает, улыбается. До пяти лет она, как сумасшедшая, объездила всю Россию, показала дочь всем врачам, которые могли помочь. Надежды нет. Наследственность, плохие гены. Доченька, прости меня! Это не ты виновата, это я, только я.
А тут и муж «потерялся». Кому хочется приезжать из сытой благополучной столицы в деревню, в которую и проехать-то не всегда можно, если только на тракторе, в покосившийся дом с полуразрушенной крышей, к измученной жене и семилетней дочери, с диагнозом «дебилизм», которая ни разу в жизни не встала, и не сказала ни слова. Потом и поток денежных поступлений заметно поиссяк.
Доченька, прости, я не хочу, чтобы ты умерла с голода. Унижения, выбор интерната, чиновники, смотрящие исподлобья на «деревенскую бабу», неухоженную, измученную.
Приезд в Москву, все те же снисходительные взгляды «и как таких вообще сюда пускают».
Ну, хоть муж нашелся. Правда, у другой, не похожей на заезженную клячу. Ну да Бог ему судья.
Прошло время. Одна. Но вполне успешна. Да, квартира съемная, но двухкомнатная, хорошая работа, уважение коллег, новые знакомства, но никакой личной жизни. Нет, семья – это не для нее. Чтобы пришел кто-то со своими правилами и ждал от нее помимо всего прочего, ухода и заботы? Она десять лет ухаживала за своей дочерью, заботилась о ней. Больше никто не имеет на это право.
Дочь… Медицина продвинулась далеко вперед. Нет, дочери помочь они не могут, но ей сообщили новость, что это не гены... Это – родовая травма.
Опять ночь, бессонница, лавочка у подъезда, очередная сигарета, слезы, пустые мысли о том, что было бы, если б ее дочку тогда не уронили, не покалечили.
И вдруг – снова Его глаза. Она попыталась стряхнуть наваждение, нет, ей не кажется, есть глаза, на лавочку напротив присел такой же полуночник, тоже, видимо, проблемы заели. Он. «Мужчина, а я Вас знаю» - и вот они вдвоем, во временах беззаботного студенчества, в их единственную в жизни ночь, полную романтики.
Они долго сидели на лавочке и рассказывали друг другу все, что пережили за почти двадцать лет.
Он уже не женат. Мало кто захочет жить с инвалидом, который прошел два курса химиотерапии, бесплоден… Короче, букетик еще тот. Но он победил болезнь.
Его упоминание об этой болезни неприятно отозвалось в ее душе, они сменили тему, болтали, как тогда, держась за руки. И только когда стало светать, начали смеяться над собой – сидеть всю ночь на морозе у подъезда своей квартиры. В этот раз их отношения зашли дальше. Потом они обменялись телефонами и снова разбежались, не зная, встретятся ли вновь.
Это встреча всколыхнула размеренное течение ее жизни. Ее мысли постоянно возвращались к нему, такому незнакомому и одновременно родному. Он сумел победить болезнь. Может и она сможет обмануть свой РОК?
Наверное, он, ее РОК, наказал ее за эти мысли. Вскоре она поняла, что с ней что-то не так. Похоже на опухоль.
Она стояла на балконе и нервно курила. Завтра прием у врача. Доченька, ты даже не знаешь, как тебе повезло, тебе не надо бояться, что скоро ты умрешь. Это даже хорошо, что ее дефектный род на ней прервался, видно, кто-то свыше распорядился не давать ей нормального потомства.
Вот оно. Кабинет. Куча пугающей своей незнакомостью аппаратуры, анализы, осмотр. Почти отрываясь от реальности, она слышит сквозь туман свой голос «Это опухоль? Она большая?», а в ответ – веселый смех врача. Она, пораженная, открывает глаза и смотрит на монитор. «Да, это опухоль. Но ты не бойся, месяцев через пять она рассосется, вернее не она, а он. Видишь – это ручки, ножки, а это то, что положено мальчишке».
Операционная, анестезия, яркий свет, а потом – крик малыша. С днем рожденья, маленький!
Палата. Она проснулась. Ей принесли его, ее сына. Она нежно щупала сквозь пеленку маленькое тельце, не веря, что все хорошо, что все на месте, целовала его пушистую головку. Этого ребенка просто не могло быть - бесплодный он и почти бесплодная она. Он был чудом.
Чудо проснулся, недовольно пошлепал губами и открыл глаза.
Это были Его глаза.
Источник:
ссылка
История одной жизни. (Прочитано 1765 раз)
Похожие темы (5)
