Упавшие за гранью Автор:Lynx
— Извините, а можно, пожалуйста, мне место у окна?
— Нет, специально мы этого сделать не можем. Все распределяется автоматически, — ответили мне на стойке регистрации, и я разочарованно вытянула губы, хватая паспорт с билетом и уступая место Саше.
— Ну, ты прямо как маленькая, — усмехнулся Саша и подмигнул мне. — Что там возле окна смотреть? Облака?
— Угу. А если нет, тогда я просто буду спать.
— Попробуй, — Саша шутливо ткнул меня пальцем в бок.
— Паспорт доставай. Очередь задерживаешь! — засмеялась я и пошла, догонять Таню с Котом, которые уже были на предполетном осмотре.
Через полчаса все мы прошли регистрацию и проверку, переместившись в автобус, который вот-вот должен был отправиться к трапу самолета.
— Знаешь, Кот, — говорила Таня своему мужу, — это, правда, последний самый раз, когда я лечу на самолете. Лучше поездом.
— Да ну — весело воскликнула я, копаясь в своем смартфоне и разглядывая последние фотографии. — Я тоже боялась, а теперь абсолютно пофиг. Не знаю, как вы, а я вообще сплю всю дорогу, весь полет то есть.
— Это потому что тебя автоматически распределили так, чтобы ты не пялилась на облака, — Саша хихикнул, а потом сделал сосредоточенный вид, читая что-то в своем билете.
Я беззлобно фыркнула и улыбнулась.
— Она еще спит! — возмутилась Таня. — Ты еще не видела и не чувствовала, как самолет трясет, и когда молнии туда-сюда шныряют! А потом ты выходишь из аэропорта под натуральный шквал и по колено в воде! Нет, это последний раз, только ради встречи, ребят. Лучше поездом.
— Ну, — наконец-то вставил свое слово Кот, — если ты не упадешь с самолетом, ты упадешь с верхней полки плацкарта. Одно из двух.
Я прыснула со смеху, Саша тоже собирался что-то вставить, но Ваня, молчавший все это время, произнес:
— Ребят, прямо самое время это обсуждать перед полетом. Вы, как всегда, в нужное время и в нужном месте.
— Иначе никак, — подтвердил Кот.
Автобус двинулся с места, отдаляясь от здания аэропорта все дальше. В салоне включился свет, но тишины в нем не было никакой. Друзья, которые никогда не виделись и общались по сети, решили встретиться большой компанией. У каждого были свои дела, свои заботы и свои проблемы, но сегодня был тот день, когда на время можно было позабыть об этом. Звонкий смех и веселые разговоры лились бурным потоком и не прекращались до самой посадки. Даже рассаживаясь на свои места, ребята не переставали шутить и подкалывать друг друга.
Места достались им в передней части воздушного судна. Людей этим рейсом летело не так много, и многие разместились в «хвосте», а большинство мест оставались пустыми.
— О, Котяра, мы сидим с тобой! — Таня прошла мимо меня с Ваней, уже сидевших в своих креслах позади Тани с Котом.
— И? Как тебе Екатеринбург? — доставая наушники, спросила я у Вани, который задумчиво рассматривал аэропорт, на этажах которого, за стеклом, сновали люди.
— Честно, говоря, я так и не понял. Ведь я был здесь всего один день. Каждый город красив по-своему, да и для меня это не так важно.
— А что важно?
— Ну, сама подумай, — Ваня удивленно уставился на меня. — Мы столько времени, больше двух лет, общались просто по инету, жили в разных странах и городах, а теперь вот встретились. Это же круто.
— Ты прав, — я улыбнулась и задумчиво посмотрела в спинку кресла. — Такое бывает редко. У Тани вот я уже была, да и мы с ней землячки, вот бывает же. Вообще не представляю, как я без вас всех. Эх, дружба-дружба — крепче каната.
С этими словами я глубоко вздохнула, шумно выдохнула, небрежно бросила сумку на колени и закрыла глаза.
«Доброе утро, дамы и господа! Командир и экипаж рады приветствовать вас на борту самолета авиакомпании «S7 Airlines». Время в пути: 2 часа и 40 минут. Будьте любезны, застегните ремни безопасности и подтяните их по размеру. Мы желаем Вам приятного полета!».
— Все, скоро взлетаем, — проговорил Саша, сидевший от меня через проход. — П-с, детка, не хочешь посидеть возле окна?
Я приоткрыла один глаз и, насупившись, уставилась на него. Сашка загадочно улыбался и кивал на свободные места.
— Потом! — шикнула я ему и отвернулась, но идея пересесть мне пришлась по душе, ведь сидеть в середине чертовски неудобно. Авось, стюардесса не заметит, если перепрыгнуть к Саше.
Вскоре самолет пошел на взлет, набирая скорость. Я приготовилась к этому взлету, вцепившись в ручки кресла так, что побелели костяшки на пальцах, но внезапно нас в салоне резко тряхнуло. Пристегнутые пассажиры подались на мгновение вперед, а я по инерции больно врезалась затылком в кресло, прикусив при этом язык.
— Что это? — сидевшая впереди Таня высунулась в проход между креслами.
Я молча разглядывала ее короткую стрижку, стараясь отвлечься от плохих мыслей. Было видно, что Таня тоже занервничала, да и остальные стали озираться по сторонам.
— Спокойно — стюардесса вышла в салон. — Скоро взлетим. Ничего страшного не произошло. Сохраняйте, пожалуйста, спокойствие.
Я подождала, когда она пройдет вперед и отстегнула ремень безопасности.
— Ты куда это? — Ваня недоуменно наблюдал за мной.
— Зыркать на облака, — я улыбнулась, показала ему язык и переместилась на место к Саше, который уступил мне сесть у иллюминатора.
— Девушка! Молодой человек! — стюардесса стояла возле меня с Сашей и сверлила нас своим взглядом. — Пристегните ремни безопасности!
— Хорошо-хорошо! — ответил ей Саша, поспешно пристегиваясь.
— Кажется, не заметила — шепнула я ему.
— Ну, значит, все. Облака твои, — усмехнулся он. — Смотри сколько угодно.
Я поерзала еще немного и уселась удобнее, наблюдая, как здания потихоньку убегают вдаль, так как самолет вновь набрал скорость, бесшумно спрятал шасси и взмыл ввысь.
На взлете мое сердце «упало» в районе пятой точки, а остальные внутренности, казалось, просто «прилипли» к спине, но так, наверное, у всех бывает. Я вновь посмотрела в иллюминатор, а за ним все внизу стремительно уменьшалось, ведь мы уже поднимались в небо.
Внезапно самолет стал резко заваливаться вниз. Я сначала не придала этому значения, но в салоне вновь началась тряска, как и в первый раз, только уже намного сильнее. Нас болтало, как селедку в банке, вещи вылетали с верхних полок, люди выпали в проход — это были те, кто уже успел отстегнуться. Я зажмурилась, дыхание мое участилось, мне стало очень страшно, волосы буквально зашевелились на голове, а внутри все съежилось в тяжелый ноющий ком. Потом самолет на некоторое время завис в воздухе, а дальше… Я поняла одно: мы падаем. В иллюминаторе все стремительно проносилось, стоял неимоверный шум и свист. Никто не кричал, видимо, еще не совсем дошла паника до сознания людей. Мое же сердце провалилось куда-то вниз, а затем подскочило к самому горлу. Я зажмурилась и почувствовала острую боль в груди. Бешеный страх захватил все мое тело окончательно. В голове крутились мысли: «Мы падаем, Боже, мы падаем. Мы сейчас разобьемся!».
Мое сознание начало отключаться, лишь взгляд успел уловить раскрасневшееся каменное лицо Саши, а затем дикая боль, обжигая, разодрала мою грудь, и я отключилась. Помню только, как затуманивались мои глаза, а перед ними промелькнули мои колени и спинка переднего сидения.
***
Какой-то секундный щелчок. Мгновение.
Я открыла глаза и поняла, что стою на взлетной полосе, а вокруг кричат и бегают люди. Я посмотрела в небо и была просто ошарашена: что, черт возьми, происходит? Синее летнее небо со свистом разрезал зеленый самолет, который стремительно падал вниз. Ведь недавно там сидела я! Как такое возможно, почему я на взлетной полосе?!
Додумать я не успела. Под крики людей самолет с оглушающим ревом и грохотом рухнул вниз, с большой скоростью врезаясь в землю и зацепив крылом здание аэропорта. Вмиг в небо взвились марево огня и клубы черного дыма. С некоторых этажей аэропорта вылетели стекла, выбились металлические перекладины. Провода оторвались, задело и разрушило мосты-трапы, а тысячи обломков раскидало на много метров вокруг.
Время для меня остановилось. Я стояла окаменевшая, непонимающая вообще ничего, наблюдавшая за всем этим кошмаром как завороженная. Шок охватил меня и парализовал, а я смотрела на пылающий разрушенный самолет, слушала испуганные крики и ничего, абсолютно ничего не могла сделать — даже пошевелиться. Я просто не могла уложить в своей голове то, что это происходит здесь и сейчас. Со мной. С нами.
А где же ребята? Если я здесь, то...
— «Весело», да? — я услышала знакомый голос и обернулась.
— Как тебе шоу? — вновь задала вопрос Таня.
Ее голос был каким-то ровным и безразличным.
Я ничего не понимала. Губы мои задрожали, и я что-то хотела пролепетать, но взгляд мой задержался за Таниной спиной. Позади нее стояли все мои друзья, а еще чуть дальше шли к нам остальные пассажиры самолета, которые не остановились, а лишь молча, небольшой вереницей, прошли в сторону пламени, охватившего обломки. Я заглядывала в их отрешенные лица и пыталась для себя все прояснить.
— А как... — вслух рассуждала я, уставившись в пол, — как самолет? Мы же…
— Юль... — тихо произнес Ваня, стоявший рядом с Таней.
— Подожди, Вань, мы же сидели в самолете, а потом вдруг... здесь, а он там... и он упал...
— Юля...
— Я не могу понять! Мы...
— Юль, мы мертвы, — Таня посмотрела на меня и больше не произнесла ни слова, ожидая моего ответа.
— Как? — это все, что смогла вымолвить я после недолгого молчания.
— А вот так, — Таня кивнула в сторону пляшущего пламени. — Все мы там. Вот куда души идут. Обратно.
— Зачем они идут обратно? — Ваня задал вопрос, и сам было шагнул вперед, но помялся и вернулся назад.
— Ищут свои тела — ответил Кот. — После смерти есть еще какой-то шанс для души, чтобы вернуться. Вот и они надеются. Не все сейчас готовы смириться, только вот я...
Договорить он не успел, из нашей толпы вырвался Саша и, не говоря ни слова и не оглядываясь на нас, устремился к месту крушения. — И он туда же.
— А почему бы и нам не попробовать?! — воскликнула я.
Я не хотела верить в свою смерть и смерть остальных. Все это казалось мне дичайшим сном, от которого я вот-вот проснусь. Не хотела я принимать тот факт, что нас в живых больше нет, и что там, под обломками самолета, лежат наши искалеченные окровавленные трупы. Нет...
— Давайте тоже пойдем туда и попробуем! Мы...
— Пробуйте, товарищи-бояре, а я с вами просто рядом постою, — ответила мне Таня.
— Почему?
— Я бы рада попробовать, честно, но моя прекрасная нога лежит вон там, под фюзеляжем. Это все, что осталось от меня. У меня ничего не выйдет.
— А я не хочу жить с одной Таниной ногой, да и я сильно обгорел, — вступил в разговор Кот, не изменяя своим прижизненным шуткам — так что мы останемся здесь, а вы попытайтесь, молодчики. Но вряд ли что-то из этого у вас выйдет.
***
Мы медленно двигались сквозь снующих пожарных, врачей и других пробегающих людей. Я тоскливо смотрела на обломки, на остатки порванных кресел, ошметки бывшего багажа и останки тел. Страшная картина. Грязный башмачок, куски чьей-то бывшей сумки, обгоревший паспорт, серьезное лицо на снимке. Кровь... Она была везде, вместе с языками пламени и клубящимся дымом.
Я не могла плакать, лишь с какой-то сильной грустью и почти безнадежностью смотрела на все. В воздухе витали боль, безысходность, страх и протяжная, поднывающая тоска вперемешку с ужасом.
Мне хотелось найти свое тело. Хоть без ноги, хоть без руки, но найти. И я продолжала бродить меж останков вместе с остальными погибшими, сквозь которых проносились живые. Это все было просто немыслимо...
— Как думаешь, а что ТАМ? — подошел ко мне Ваня и заглянул прямо в глаза.
Его же глаза больше не блестели. Он был словно фотография — осколок прошлого без признаков жизни, а впрочем, как и я.
— Там — это где? — переспросила я.
— Ну. Вот куда мы уйдем потом?
— Жить уйдем. Ведь ты со мной, да, Вань? Нашел себя?
— Я не хочу...
— Не хочешь?! — я непонимающе уставилась на него.
— Я не могу тебе все рассказать, но если кратко, то сейчас мне не так больно, как было при жизни. Я освободился, Юль. Зачем мне возвращать эту боль обратно? И, кто знает, может, я смогу начать все по-новому. Сначала...
Он потупил свой взгляд, а я не стала спорить, мне лишь стало как-то обидно и еще чуть тоскливее.
— Твое решение. Но мне будет жаль. Я не смогу тебя заставить, но и не хочу, чтобы ты страдал.
— Все нормально. Я сделал свой выбор.
Вдруг впереди я увидела женщину, сидящую на корточках, которая что-то торопливо записывала. Ветер развевал ее короткие волосы, но я не чувствовала этого ветра. Рядом с ней лежало тело, обернутое в черный пакет. Я стремительно рванула туда. Просто знала, что должна быть там.
Я приблизилась к трупу и взглянула внутрь пакета, из которого было видно лицо, оголенные плечи с остатками одежды и окровавленную грудь. Лицо же было бледное, с разводами грязи и крови. Ресницы слиплись, тушь растеклась, а волосы словно склеились и превратились в спутанные комья. Безжизненное лицо — мое лицо. Да, оно было моим!
Как бы повели себя, видя самого себя со стороны? Видя свое мертвое, холодное, израненное и такое жалкое тело?
Когда я посмотрела на свои закрытые глаза, грязную окровавленную грудь и на кровь, которая уже растеклась под шеей и вместе с пакетом прилипала к коже, все вокруг замерло для меня. Звуки пропали, все исчезло вмиг, остались только печаль, дикая жалость к самой себе и понимание того, что это все. Это конец. Но как? Я не хочу. Моя земная жизнь закончена, не будет ни любви, ни тоски, ни жалости, ни злости, ни работы, кредитов, квартиры, детей, того людского быта. Не будет ровным счетом НИЧЕГО, а скоро тебя увезут в морг, вскроют, зашьют и сдадут убитым горем родственникам. Все закончилось, Юля. Раз и навсегда.
— Ничего не выйдет, Юлич. Органы наверняка каша. Ты не заведешь рабочей батарейкой часы со сломанными деталями. Смирись, — ровным голосом сказала Таня, стоявшая позади.
Она была по-прежнему безразлична. На мгновение мне показалось, что она отпустила все земные эмоции или почти отпустила их, смирившись со своей судьбой.
— Дохлый номер, — согласился Кот. — Очень дохлый. Прямо не оживляемый.
Я оглянулась на них, потом снова перевела взгляд на свой труп. Ветер откинул край пакета, я увидела, что все тело целое, хоть и сильно окровавленное, а затем приняла окончательное решение попробовать.
Я коснулась своего лица полупрозрачными тоненькими руками призрака, провела пальцами, как мать проводит по щекам своего ребенка. Никогда за всю ту свою жизнь мне не было так жаль. Мой взгляд зацепился на посиневших губах, и меня словно прорвало:
— Юля, черт тебя побери! Вставай, ну давай! Ну, чего же ты?
Я неистово кричала, делая жалкие попытки «впрыгнуть» в свое же тело.
— Ты же целая, че ж ты дохнуть-то собралась? Не смей! Не смей!
Живые меня не слышали, слышали только Таня, Ваня, Кот и остальные, кто погиб в этом злосчастном самолете. И те ухмылялись, наблюдая за мной, как за представлением из цирка Шапито.
— Шальная ты баба, Корнева — Таня усмехнулась, — что при земной жизни, что после нее. Я бы посмотрела на тебя, если бы от тебя нога осталась, например.
Кот гоготнул, а Ваня вздохнул, озираясь по сторонам и делая вид, что не смотрит в мою сторону. Я же не обращала внимания и не отвечала, лишь продолжала скакать вокруг тела и пыталась оживить саму себя.
— Если бы я сейчас могла, то заплакала, наверное, — шепнула я спустя какое-то время, отворачиваясь и пытаясь принять свою смерть.
Еще раз провела рукой по своему лицу, как бы закрывая и без того закрытые глаза и давая понять остальным, что мои попытки окончены, но внезапно передо мной все потемнело. Все пропало из вида, наступила кромешная тьма. Я пыталась кричать, но не услышала собственного голоса, а саму меня потянуло куда-то вниз, как в воронку, да еще так стремительно, что ничего не удалось сообразить.
***
Я сделала хриплый и болезненный вдох. Запах гари, запах крови...
Я почувствовала холод, губы ссохлись. Было противно, неуютно и страшно больно. Грудь сдавило, спину разрывало так, словно тысячи острых ножей вонзились в нее разом. Малейшее шевеление причиняло мне ужасные страдания. Мое сознание то терялось, то возвращалось, но я успела заметить ту самую женщину с блокнотом, которая встала, посмотрела на меня, и глаза ее широко открылись. Потом я увидела Таню. Она была прозрачной, просто дымка, но это была она. Таня махнула мне рукой, а я же, сквозь затуманенное сознание и дикую боль, улыбнулась ей. Рядом со мной еще кого-то погружали на носилки врачи. Кто-то еще выжил, значит, у кого-то тоже получилось...
— Аккуратнее берите! Не снимайте это! Отойдите! — кричал мужчина рядом со мной.
Он кричал так громко, что мне казалось, что мой мозг вот-вот взорвется. Боль была невыносимая, и перед тем, как потерять сознание, я подумала о том, что после случившегося я никому не расскажу, что видела за гранью. Пусть об этом знаю только я и тот, кто выжил. Пусть это останется тайной, но теперь я смотрю на этот мир иначе и точно знаю то, что жизнь не заканчивается, просто начинается новая.
Смерти нет...
Упавшие за гранью (Прочитано 1463 раз)