Кто убил Савву Морозова?
26-го мая по новому стилю 1905 года, в курортном городе Канны при загадочных обстоятельствах скончался русский промышленник и известный меценат Савва Морозов.
«В тот роковой день встали рано, солнце только поднималось, и пошли к морю. Савва Тимофеевич сделал гимнастику, потом долго плавал и еще около часа просидел у моря. Был в хорошем расположении духа. Даже предложить съездить в Монте-Карло, поиграть немного. После второго завтрака стало душно. Вернулись в номер «Ройяль-отеля». Савва пошел отдохнуть к себе в кабинет». Это вспоминала позже супруга промышленника Зинаида Григорьевна Морозова.
Она приводила себя в порядок перед зеркалом, когда около 16-ти часов услышала выстрел. Бросилась в кабинет и увидела мужа, лежащего навзничь на кровати. Руки Саввы Тимофеевича были сложены на животе. Разжатые пальцы правой руки касались никелированного браунинга. На рубашке расплывалось красное пятно. На крик Зинаиды Григорьевны прибежали служащие гостиницы и домашний доктор Николай Селивановский, который отправился в поездку вместе с Морозовыми. Он заметил, что у Саввы Тимофеевича глаза были закрыты. На вопрос, подходил ли кто к телу, все ответили отрицательно. Окно кабинета на первом этаже было распахнуто. Зинаида Григорьевна уверяла, что муж его всегда закрывал, чтобы было прохладней.
Супруга погибшего также утверждала, что видела в саду быстро удалявшегося незнакомца в шляпе и плаще, но ее показания никто не смог подтвердить. У кровати, ближе к окну, лейтенант французской полиции обнаружил записку. «В моей смерти прошу никого не винить». Простой клочок бумаги, без даты и подписи. Почерк показался супруге и близким каким-то чужим.
История семьи Морозовых как две капли воды похожа на историю других купеческих династий. В 1820 году крепостной крестьянин деревни Зуевой Богородского уезда Московской губернии Савва Васильевич Морозов за 17 тысяч рублей получил вольную от своего помещика. Где он взял такие огромные деньги? Ну, мало ли, может, клад нашел. После нашествия Наполеона в Москве действовал рынок, на котором владельцы московских имений приобретали свои же собственные драгоценности и предметы искусства, якобы отбитые у французов подмосковными крестьянами. Так что эпоха первоначального накопления капитала в России немногим отличалась от подобных эпох в других странах.
В 1860 году, после смерти Саввы Морозова, его промышленная империя была разделена между сыновьями на Викуловскую, Богородско-Глуховскую, Никольскую и Тверскую мануфактуры. Младшему сыну Тимофею досталось товарищество Никольской мануфактуры. К тому времени он очень удачно женился на дочке купца-старообрядца Симонова, взяв хорошее приданое. В 1862 году у молодой четы родились сыновья — Савва и Сергей. Первый был смуглым, с раскосыми глазами и взрывным темпераментом. Ходили упорные слухи, что старшего сына Тимофей Савич по молодости лет нагулял в крымском имении Морозовых, соблазнив служанку. Второй, напротив, был белотел и меланхоличен.
В 1881 году братья окончили гимназию и поступили в Московский университет: Савва на физико-математический факультет, а Сергей на юридический. Вслед за этим Сергей поступил на попечение матушки, а Савва продолжил образование в Англии, получив специальность химика-технолога, а заодно изучив состояние дел в британской текстильной промышленности. Он мечтал посвятить себя науке, но этой мечте не суждено было сбыться — в 1887 году его отец тяжело заболел и приказал Савве взять на себя управление Никольской мануфактурой, так как вялый и болезненный Сергей к практическим делам был непригоден.
«Пришлось мне попотеть, — рассказывал впоследствии Савва Морозов. — Оборудование на фабрике допотопное, топлива нет, а тут конкуренция, кризис. Надо было все дело на ходу перестраивать». Он выписал из Англии новейшее оборудование, причем сам его устанавливал и обучал рабочих. Один из инженеров Никольской мануфактуры с восхищением вспоминал: «Возбужденный, суетливый, он бегал вприпрыжку с этажа на этаж, пробовал прочность пряжи, засовывал руку в самую гущу шестеренок и вынимал ее оттуда невредимой, учил подростков, как надо присучивать оборванную нитку. Он знал здесь каждый винтик, каждое движение рычагов».
На мануфактуре были отменены штрафы, повышены расценки, построены жилые помещения для рабочих, больницы, школы и даже ясли. Более того, Савва Морозов сократил рабочий день до 9-ти часов вместо прежних 12-ти. «Отец топал на меня ногами и ругал социалистом, — рассказывал позже Савва Морозов. — А в добрые минуты, совсем уж старенький, гладит меня, бывало, по голове и приговаривает: «Эх, Саввушка, сломаешь ты себе шею».
Вскоре Никольская мануфактура заняла в России третье место по рентабельности производства среди всех фабрик и заводов страны. Морозовские изделия вытесняли английские ткани даже в Персии и Китае. На всемирных выставках в Чикаго (1895 год) и в Париже (1900 год) продукция Никольской мануфактуры завоевала высшие награды. В конце XIX века на фабриках Саввы Морозова было занято 13,5 тысяч человек, здесь ежегодно производилось почти два миллиона метров добротной ткани.
Личный доход Саввы Морозова составлял примерно 250 тысяч рублей в год. Это было много — достаточно сказать, что премьер-министр Сергей Витте получал жалование в десять раз меньше. Однако в быту Морозов был очень скромен — дома ходил в стоптанных туфлях, а на улице его можно было увидеть в залатанных ботинках. Из всех напитков он предпочитал чай. Куда же Морозов вкладывал деньги? Он тратил огромные средства на благотворительность. Хорошо известно, что без его поддержки не было бы Художественного театра. Он не только построил здание, но и закупил все оборудование, требуя при этом лишь одного: театр не должен иметь никакого «высочайшего покровительства». Сейчас бытует мнение, что Морозов поддерживал Художественный театр только лишь потому, что был увлечен актрисой этого театра Марией Андреевой. Это, конечно, не так. Все, знавшие этого человека, отмечали его железную волю и холодный рассудок. Владимир Немирович-Данченко в своих воспоминаниях писал: «Савву Тимофеевича отличали большая энергия и большая воля. Не преувеличивал, говоря о себе: если кто станет на моей дороге, перейду и не сморгну». К тому же, в отличие от многих российских промышленников и купцов, Морозов был примерным семьянином.
И уж вовсе ни в какие ворота не лезет предположение, будто Савва Морозов финансировал РСДРП именно из-за того, что Андреева была членом этой партии. Совершенно очевидно, что он делал это по идейным соображениям. Промышленник был совершенно уверен в том, что развитие России возможно лишь через свержение самодержавия. Он, например, с возмущением рассказывал, как для решения пустякового дела ему пришлось ехать в Петербург, причем тот чиновник, от которого зависело решение, положил прошение в долгий ящик. Хорошо, подсказали добрые люди, что у жены этого столоначальника надобно купить корову. Корова стоила, как целое стадо, но на следующее утро чиновник был любезен и отзывчив. Максим Горький рассказывал, как однажды Савва Морозов, прочтя очередную статью Ленина, удовлетворенно заметил: «Все его писания можно озаглавить «Курс политического мордобоя». Морозова это устраивало. Он вовсе не мечтал о пролетарской революции, а поддерживал партию потому, что она успешно расшатывала самодержавие. «Очень вероятно, — говорил Морозов, — что, когда революция придет, Ленина и его группу вздуют, истребят, но это уж дело второстепенное».
Кстати, есть все основания считать, что Морозов финансировал не только РСДРП, но и другие оппозиционные партии. Более того, он убеждал российских предпринимателей объединить усилия, чтобы перехватить власть из ослабевших рук самодержца. «Силу капитализма – писал Немирович-Данченко, - Морозов понимал в широком государственном масштабе».
Однако все старания Морозова оказались напрасными – российского купечество на словах соглашалось, но на деле предпочитало сидеть в кустах. Например, известный нижегородский купец Николай Бугров сказал Морозову: «Очень много ты, Савва, требуешь от людей, они от тебя меньше хотят. Не мешал бы ты им жить». На что промышленник отрезал: «Если бы им не мешать, они бы до сих пор на четырех лапах ходили».
Пожалуй, в истории не было страны, буржуазия которой оказалась столь же трусливой, как российская. "Политиканствующий купец нарождается у нас, — с горечью заключил Савва Морозов. — Не спеша и не очень умело он ворочает рычагами своих миллионов и ждет, что изгнившая власть Романовых свалится в руки ему, как перезревшая девка. Когда у нас вспыхнет революция, буржуазия не найдет в себе сил для сопротивления, и ее сметут как мусор». В том, что произойдет революция, Морозов нисколько не сомневался. После Кровавого воскресенья он сказал Максиму Горькому: «Революция обеспечена. Годы пропаганды не дали бы того, что достигнуто в один день. Позволив убивать себя сегодня, люди приобрели право убивать завтра. Они, конечно, воспользуются этим правом».
Во Францию Морозов приехал в подавленном настроении, которое было вызвано еще и личными неприятностями. Видимо, под давлением властей, мать Саввы Морозова, которой принадлежали 90% акций мануфактуры, отстранила его от управления предприятием, назначив на должность управляющего другого сына - Сергея. Женщиной она была дремучей — боясь простуды, вовсе не мылась, а электричество считала исчадием ада. Кстати, это именно она распустила слухи о помешательстве Саввы Морозова. Подумать только, он предложил раздать рабочим часть акций предприятия, сделав их совладельцами Никольской мануфактуры. Разве предприниматель в здравом уме может на такое решиться? Лишившись своего предприятия, Савва Морозов чувствовал себя полностью опустошенным. Незадолго до смерти он грустно сказал своим друзьям: «У меня нет биографии. Я ведь не человек, я — фирма. Меня надо преподавать в университете по кафедре политической экономии». Кроме того, было не исключено, что по возвращению в Россию Морозов в назидание другим будет предан суду или того хуже - отправлен в сумасшедший дом. Это неблагоприятно сказалось бы на судьбе его детей, так что другого выхода, кроме как покончить с жизнью, у Морозова, в сущности, не было.
Рабочие Никольской мануфактуры долго не верили в смерть Морозова, из уст в уста передавая слухи о том, что он не умер, вместо него похоронили другого, а Савва «отказался от богатства и тайно ходит по фабрикам, поучая рабочих уму-разуму». Российские промышленники и купцы, услышав о самоубийстве Морозова, лишь пожали плечами, но очень скоро, в полном соответствии с его пророчеством, были сметены как мусор.
Прав был Василий Ключевский, когда заметил, что история никого ничему не учит. Но жестоко наказывает за невыученные уроки.
Журнал ". Культурная столица "
Кто убил Савву Морозова? (Прочитано 1010 раз)