ВпуститеАвтор: Николай
Мы с Аллой, моей девушкой, в тот летний день решили поехать за город, на озеро. Путь был дальний, озеро находилось в старом посёлке.
Народу там живёт мало, да и те — старики, так как условия для жизни там сейчас достаточно плохие. А у меня там раньше дед по отцовской линии жил, который категорически отказывался переезжать жить в город, поэтому с малых лет я на каникулы ездил в посёлок к дедушке до самой его смерти. Посёлок и все близлежащие окрестности я за это время изучил замечательно. Очень полюбилось мне озеро, находящееся в пяти минутах ходьбы от дома деда. Большое, глубокое, с чистой прозрачной водой, да и люди там бывают очень редко. До этого случая я любил туда приезжать отдыхать и купаться со своими приятелями.
Ну и как я уже говорил, решили мы с моей девушкой поехать на озеро, покупаться и устроить небольшой романтический пикник вдали от цивилизации. Погоду специально в интернете посмотрел на нескольких сайтах — её обещали солнечную и тёплую. Приехали, устроились, искупались, уже начали раскладываться для пикника — и тут как зарядит ливень, да мощный такой, зараза! И не тучка случайная, а полноценный долгий ливень с мрачно-серыми тучами, затянувшими всё небо. А нам что делать — у нас с собой ни зонтов, ни палатки, только пакет с продуктами. В общем, мы, в чём были, покидали все наши вещи обратно, схватили пакет и кинулись бежать, искать укромное место, чтобы укрыться от непогоды. Но тут же возник вопрос: а куда бежать-то? В дома к людям как-то неудобно проситься, а дом дедушки два года назад сгорел... И тут я вспомнил, что поодаль есть старые строения, начала 20-го века. Хорошие, надёжные такие каменные здания, и хотя всё, что можно оттуда унести, ясное дело, давно унесли, но дома, как и сто лет назад, прочно стоят на своих местах.
Мы — бегом туда, забрались в уютный уголок, сидим. Там так хорошо, сухо, тепло. За окном ливень плещет, как из ведра, а мы с Аллой, как графы, сидим в огромном старинном здании в полном одиночестве — даже смешно стало, начали прикалываться. Так развеселились, что и уже испорченный пикник забылся. Тут слышим, доносится мужской голос с улицы:
— Извините меня за беспокойство, но на улице ужасная погода! Не могли бы вы впустить меня в дом до окончания ливня?
Мы затихли и переглянулись между собой. Что за ерунда? Здание давно заброшенное, без дверей и окон — с чего бы кому-то спрашивать разрешения войти? Но тут голос опять спросил:
— Извините, не могли бы вы впустить меня? Если вас не затруднит, отворите мне дверь, я лишь пересижу до окончания ливня.
Вот уж бред — так бред! Какую ещё дверь ему отворить, если в здании давно уже ни единой двери не осталось? Да и как его сюда занесло вообще? На машине не проехать, да и от электрички топать далеко, только «прошаренные» могут добраться до этого места...
Тут голос вновь, уже несколько раздражённо, произнёс:
— Извиняюсь за мою настойчивость, но я почти весь вымок, мне необходимо где-то переждать непогоду. Право, Вы начинаете меня утомлять своим безразличием к моим просьбам.
Тут уже даже не по себе стало. Кто это? Разыграть нас кто решил, что ли? Может, пьянчужка или сумасшедший местный какой, или бездомный, обретающийся в этом доме, который совсем не рад нашему визиту и хочет нас так выгнать? Но к чему такой спектакль, когда можно просто войти и попросить уйти отсюда?
— Гм-гм, — послышалось прямо возле окна, где сидели мы, — Я всё же настаиваю, чтобы вы впустили меня! А если вопрос стоит лишь за деньгами — я не скуп и готов оплатить эту услугу.
Как он вообще переместился так бесшумно? Всё вокруг поросло травой и дикими кустарниками, но никакого шелеста и шагов слышно не было, он будто телепортировался. Я взглянул на Аллу. Она уже и вовсе побледнела и забилась в угол.
— Ой, мамочки, Лёш! Это, наверное, какой-то маньяк, он сейчас ворвётся и сюда и покромсает нас нафиг! Ну точно псих какой-то, ой блииин, — шёпотом провыла Алла, закрыв лицо руками.
Наконец я, набравшись смелости, громко спросил:
— Кто ты и что тебе нужно? Если ты не слепой, то должен заметить, что тут нет дверей, а мы просто пытаемся укрыться от дождя. А если это прикол — проваливай лучше отсюда.
И тут повисла долгая пауза. Голос не отвечал. Я решил, что этот уже ушёл и решил в этом убедиться. Я пододвинулся поближе к оконному проёму и выглянул на улицу. Но, к моему удивлению, я увидел «этого». «Этот» оказался высоким мужчиной с тёмными волосами, без головного убора, но в чёрном длинном плаще и с тростью. Он стоял ко мне спиной, поэтому его лица я увидеть не мог. К моему удивлению, он совершенно не промок, ни капли! У него были уложенные волосы, да и одежда на вид была абсолютно сухой. И с чего это он причитал, что уже почти весь вымок? При этом у него не было никакого зонта, он ничем не прикрывался, а просто спокойно, не двигаясь, стоял под дождём. Хоть я не трус, но мне сделалось по-настоящему жутко. Я быстро спрятался назад.
Раздался странный смех, а затем голос опять заговорил:
— Да неужели Вы держите меня за идиота? Как это «нет дверей», когда я лично вижу перед собой деревянную дверь, которая плотно заперта? Я проверил это уже несколько раз! Ну, знаете ли, это уже наглость! Ещё и идиотом меня решили выставить! Спасибо Вам большое за так своевременно оказанную мне услугу, прощайте! А обо мне Вы ещё вспомните!
Теперь мы с Аллой уже оба забились в угол и боялись даже дышать. Так, в абсолютной тишине, мы просидели, наверное, час, пока ливень не прекратился. Затем я всё же решился вновь выглянуть в окно. На улице уже никого не было. Мы с Аллой быстренько переоделись и выбежали из здания, пока опять кто-нибудь не заговорил. Мы пулей и без оглядки бежали 20 минут до самой станции. Только уже в электричке, ощутив себя в толпе людей, нам удалось успокоиться. До сих пор не ясно, кто это был и откуда он там взялся.
Душа неприкаянная (повтор
)
Еще от моей бабушки мне довелось услышать множество страшных историй, которые происходили с теми, кто жил рядом с кладбищем. Ко мне также обращались многие с просьбой разъяснить, что же с ними происходило и почему. Особенно мне было жаль одного кладбищенского сторожа Михаила. Он рассказывал о том, что по глупости проиграл на вокзале все деньги в напёрстки. Все деньги, вырученные за проданный дом в Казахстане. Не купив из-за этого дом вместо проданного и оставшись без жилья, Михаил устроился сторожем на кладбище. На третий день ночью к нему в сторожку вошел мужчина, хотя Михаил хорошо помнил, что запирал дверь на щеколду. Гость сел за стол и, достав карты из-за пазухи, стал их тасовать и вытягивать по одной карте на стол. Посчитав пальцем знаки на вытащенных им картах, он сказал:
— Завтра будет четыре покойника: двое мужчин, бабка и ребенок.
Сказав так, он встал и вышел. Обмерев от страха, Михаил, не шевелясь, лежал на кровати весь в холодном поту, пока его не сморил сон. На другой день и вправду было четыре похороны (сторож сам обычно отмечает в реестре «прибывших» покойников). К вечеру он напился — ему подавали водку при похоронах. Он лег и уснул. Проснулся среди ночи, в комнате горел свет, а за столом сидел все тот же мужик в коричневом пиджаке. Те же карты мелькали в его пальцах. Разложив их, он ткнул в знаки, а затем короля и даму, говоря при этом:
— Один будет безродный, два утопленника и баба, не сумевшая разродиться.
Михаил в ужасе закрыл глаза, а когда открыл, комната была пуста. И опять слова ночного гостя сбылись. На следующий день хоронили двух друзей, которые по пьянке перевернулись в лодке и утонули. Привезли и безродного из морга. Михаил наблюдал, как того небрежно чуть ли не сбросили в яму, засыпали бедолагу, а затем прибили номер на столбике вместо имени и фамилии.
Последней в тот день привезли сорокапятилетнюю женщину, которая из-за поздних родов не разродилась и умерла.
Сходив к ближайшему автомату, Михаил позвонил в свою контору и спросил, куда делся сторож, который был до него. Ему ответили, что он умер — его нашли мертвым в сторожке за столом. «Наверное, перебрал, вот сердце и прихватило», — дополнил свой рассказ тот, с кем он говорил по телефону. «Ну да, как же, перебрал», — подумал Михаил и побрел к себе в сторожку.
Он решил не спать. Где-то часа в три ночи дверь отворилась, брякнув щеколдой, которую до этого Михаил самолично закрыл. Сев за стол, мужик, как всегда, достал карты и, не глядя на лежащего на постели сторожа, сказал:
— Завтра будет урожайный день, — и стал перечислять тех, кого привезут хоронить и отчего кто умер.
Конечно же, все так и было. Михаил стал проверять новые и все старые могилы. Сам того не сознавая, он искал на памятнике фотографию ночного гостя — и нашел… Прочитав фамилию и номер на оградке, а также квартал, он чуть ли не бегом побежал к сторожке. Там стал лихорадочно искать в журнале запись под этим номером и фамилией. В графе, где указана причина смерти, он прочитал о том, что Илья (так звали покойника) покончил жизнь самоубийством. «Вот оно что! Душа неприкаянная, места не найдет, не принимают его. Вот он и бродит», — решил Михаил.
Собравшись, он поехал в церковь. Там он стоял и мялся, не зная, кому, какому святому поставить свечку, чтоб оградить себя от душегубца. Оглядевшись, он почему-то выбрал меня. Подойдя, он спросил, кому поставить свечку, чтобы покойник к нему не ходил. На улице, когда мы вышли из церкви, он все подробно мне рассказал. Во время рассказа от сильного волнения голос его прерывался, руки дрожали. Не стесняясь меня, он плакал, найдя, наконец, слушателя его трагедии. Я дал Михаилу адрес, и мы условились о встрече. Уходя, он безнадёжно обронил: «Что-то мне подсказывает, что сегодня меня Илья заберет».
Больше я Михаила не видел.
Кировград Были в Киеве (да и сейчас есть) два непьющих и некурящих молодых человека. Работали в стройфирме: один — диспетчер, машинам путевки выдает, второй — админ, то есть системный администратор, компьютеры бухгалтерские от вирусов чистит и сеть настраивает. И тут понадобилось диспетчеру зачем-то в Кировоград ехать, хотел поездом, но админ его уговорил поехать машиной — и дешевле, и быстрее, да и сам админ оттуда, давно к родственникам в гости не заезжал, бензин оплатит.
Собрались, поехали. Дорога хорошая, правил не нарушают, гаишникам на глаза не попадаются. Вскоре пейзаж стал степной, и по карте три четверти дороги они проехали, надо заправиться. Заехали в какое-то село при дороге: дома стоят, над сельской радой — украинский желто-синий флаг, бензоколонка есть, у сельского магазина стоят двое мужчин, курят и политические новости обсуждают. Обычное такое село, и день на дворе.
Заправились они, еще и огурцов ведро купили (ведро пластиковое в багажнике у них лежало), и админ у заправщика спросил:
— До Кировограда далеко?
А заправщик уставился на них:
— Докуда? До какого града?
Админ решил у мужчин возле магазина спросить. Один ничего не сказал, а второй переспросил:
— А то де? (А это где?)
Админ уже перепугался, Кировоград рядом, меньше ста километров осталось, а эти не знают.
Решил в третий раз спросить у ребенка на улице. То ли мальчик, то ли девочка — не разберешь: шорты да футболка застиранные и волосы не длинные и не короткие, мячик перед собой пинает.
— А далеко до Кировограда?
Ребёнок на них посмотрел странным взглядом:
— Такого города нет, — сказал он и облизался.
Как они оттуда рванули! На трассу выскочили, и тут сразу гаишник им свистит и жезлом машет. Остановил, радар им показывает:
— Сто шестьдесят километров в час! Подурели совсем, а еще и номера нездешние!
Админ стал рассказывать. Гаишник в затылке почесал и говорит:
— Я вас «Визирем» записал, посмотрите сами.
Они смотрят — а их машина в записи просто появляется из ниоткуда и несется по трассе.
Водитель багажник открыл — а в ведре черви, полное ведро червей вместо огурцов, и гнилым мясом несет.
Гаишник с них сотню взял, и перед тем, как отпустить, внезапно сказал: «Вы лучше обратно в Киев поездом езжайте, они голодные, еще след учуют».
Предсказатель История эта началась с того, что я решила купить грузовик своему новоявленному мужу.
Парень был хороший, как мне тогда казалось, только безработный, в поиске, так сказать. Я же переехала из другого города к мужу и временно осталась без работы, благо имелись накопленные средства.
Бизнес оформила на себя, избавив муженька от всех хлопот, и стала ждать, когда же ОНО заработает. Наивная!
Коленька каждый день уезжал с утра на точку, где такие же, как он, простаивали в очереди целый день, ожидая клиента. От скуки мужики играли в карты, проигравший надевал на голову пожарный шлем. То ли у мужа голова была большая, то ли шлем был маленький, только уши после ношения сего предмета становились красные, как советский флаг, и опухали.
Каждый вечер, завидев красноухого мужа, я уже даже не заикалась о деньгах.
Пришлось брать быка за рога. Я устроилась работать в фирму по изготовлению печатей, штампов и печатной продукции.
В офисе я не сидела, хозяин открыл точку в административном здании, куда меня и определил.
Вот тут-то и начинается та история, которую хочу вам рассказать.
Огромный холл делил здание на два крыла: в правом - страховой отдел, где выдавали полюса обязательного медицинского страхования, а в левом располагался предпринимательский отдел. Мой кабинет был самый первый в левом крыле.
Крутилась я как белка в колесе. Помимо основной работы, приходилось делать ксерокопии, а народу - сами понимаете сколько. Я даже лиц не видела, только руки с пачками бумаг, которые надо было размножить.
Самое ужасное время было перед закрытием на обед: все спешат быстрей-быстрей, чтоб успеть.
До обеда оставалось минут двадцать, ксерокс раскалился докрасна, а в моих глазах всё мельтешило, когда я протянула руки вперёд за очередными бумагами...
Чьи-то руки схватили мои за запястья, крепко вцепившись. Краем уха я уловила какую-то странную тишину и звук хлопающих дверей. Совсем уже сбитая с толку, наконец-то догадалась перевести взгляд повыше, чтобы, так сказать, рассмотреть того, кто вцепился в мои запястья. Первая мысль была: ''Сумасшедший''.
Мужчина, державший мена за запястья, буквально носом уткнулся в мои ладони и так застыл, чего-то там разглядывая. Вроде и одет хорошо, такой весь ухоженный, но спокойней от этого как-то не стало. Мало ли ненормальных и психов на свете, которые поначалу вызывают доверие?
Голова моя закрутилась по сторонам, благо кабинет был угловой, одна стена до половины была стеклянной, так что я могла видеть правое крыло здания, какую-то его часть. Но никого не было, все как вымерли - и тишина, ни звука!
От этого мне стало ещё хуже, захотелось всё бросить и бежать куда подальше. Переведя взгляд обратно на мужика, наткнулась на его колючие, бездонно-чёрные глаза. Впечатление такое, что проваливаешься в бездну...
Потом он заговорил, как бы больше сам с собой:
- Какие интересные руки! Я за всю жизнь видел такие линии лишь раз.
Я попыталась вырваться из его цепких лап:
- И что там интересного в моих руках? Ладони, как ладони, у всех такие...
Мужик вцепился ещё сильнее и посмотрел мне в лицо, наконец оторвавшись от разглядывания линий на моих руках.
- Ты очень хороший человек, поэтому я тебе ничего не скажу. Скажу лишь, что жить ты будешь о-о-очень долго. Так долго, что самой надоест.
У меня свои представления о том, что хорошо, а что и не очень. Поэтому спросила:
- Ходить-то я буду сама? Или жить мне надоест, потому как от старости уже и ложку сама держать не смогу?
Мужик засмеялся:
- Будешь ты ходить, ещё как будешь!
А потом он просто взял и ушёл, бросив на прощанье, что мы ещё встретимся.
Как только он вышел из здания, сразу начались крики, двери кабинетов захлопали, ко мне сбежались девчонки из соседних кабинетов.
- Что он тебе сказал? Всё нормально? Как ты себя чувствуешь? Мы кричали, чтоб ты дверь изнутри закрыла, но ты не слышала...
И вдруг из другого крыла раздался этот страшный крик:
- Помогите-е-е!
В самом первом кабинете правого крыла творилось что-то ужасное. Фая, женщина, которая там работала, билась в конвульсиях на полу. Глаза закатились, были видны только белки, рот был перекошен, и изредка она кричала:
- Нет! Мой сын, мой сын!
Фаю не могли удержать несколько человек, так она билась об пол в истерике. Пришлось вызвать скорую, которая её и увезла, сделав предварительно укол с успокоительным.
Оказалось, что перед тем, как зайти ко мне, тот мужик зашёл к Фае. Она дверь не успела закрыть, людей много было. Как говорили свидетели, он что-то шептал Фае над ухом, а потом она сидела, как истукан, вся бледная. Уже позже истерика началась.
Оказалось, что тот мужик был чёрный маг, у него и деятельность предпринимательская оформлена была на оказание услуг. Каждый его приход заканчивался нехорошим происшествием. Нравилось ему заходить в какой-нибудь кабинет, чтоб сделать очередное предсказание. Так самое ужасное, что говорил он только плохое, самое нехорошее - и всё сбывалось. Поэтому, завидев мага, сотрудницы начинали кричать, предупреждая друг друга об опасности.
С Фаей я была в очень хороших отношениях, но рассказывать о том, что ей сказал маг, она отказывалась. Узнали мы о страшном предсказании спустя год, когда Фаин любимый младший сын погиб в аварии.
Именно это Фая и узнала от мага во всех подробностях:
- А голова его отлетит и будет катиться, словно мяч.
Так и случилось, голову Фаиного сына нашли недалеко от тела. Про подробности аварии я не расспрашивала, мне было страшно такое слушать.
P.S: И вот думаю я с тех пор: "Сколько же надо умудриться прожить, чтоб надоело?"
Дай мне знать, что ты естьМария Никитишна, наша соседка по лестничной площадке, была любимицей всего дома. Абсолютно все - как взрослые, так и дети, любили эту радушную улыбчивую одинокую старушку. Семью её забрала лихая война, новой обзаводится она не хотела, бережно храня свою память о потерянных близких. Так и прожила она всю послевоенную жизнь одна, в своей крохотной квартирке в хрущёвке. А мы оказались её соседями, быстро сдружились, и не замечали огромную разницу в возрастах.
Как-то принеся ей из аптеки её любимую валерьянку, я осталась попить с соседкой чаю. И вот что она мне поведала тогда.
"До войны я была маленькой девочкой и с нами жил мамин брат, мой дядька - Иван. Ох и любила я своего дядьку! И куклы из деревяшек он мастерил, и качели нам, возил в повозке на лошади, брал с собою в лес. Как-то, помнится, обняла я его и спросила "Дядька, а ты не помрёшь никогда?", на что Иван нахмурил белёсые брови и ответил: "Век человека не долог, но я верю, что там будет другая жизнь". И тогда я спросила -"А когда помрёшь, как я узнаю, что ты не исчезнешь на совсем?"
- "Если смогу, я дам тебе знать про это" - ухмыльнулся дядька Иван.
Прошло некоторое время, вроде год, разговор я помнила и очень боялась, что с дядькой что-то случится. И мои страхи оправдались. Иван захворал и очень быстро слёг, свою махорку он более не нюхал, мало ел и всё время кашлял. Помню тот день, когда пришла я домой, а моя мать обняла меня и сказала "Помер наш Ивашка, деточка".
На следующий день в избе было много народу, бабы громко плакали, мужики сидели понурые, держа в руках свои шапки. Дядька лежал в гробу в центре большой комнаты, был каким то жёлтым и не похожим на себя. К позднему вечеру все разошлись, остались только близкие. Мать с бабами возилась в кухне, а я вошла в комнату, где лежал Иван. Тут до меня, до ребёнка, дошло, что дядька то помер! Я прижалась к печи и слёзы покатились градом, и сквозь эту пелену я вдруг отчётливо увидела, как в мерцании свечей рядом с гробом стоит ещё один дядька Иван, улыбается мне и подмигивает! Тогда, даже будучи ребёнком, я поняла, что этого быть не может. Дядька Иван всего один и он сейчас лежит в гробу! Но кем же был тот, кто стоял рядом? В тот момент я помню, как подкосились ноги и я плюхнулась на пол, а в голове зашумело..."
Закончив воспоминания детства, Мария Никитишна вытерла дрожащей рукой слезинку, улыбнулась мне и сказала "Кто знает, милая, может и правда есть там что-то". Тогда я не растерялась и спросила "А вы дадите нам знак от туда?" Кивнув седой головой, Мария Никитишна налила мне ещё чаю.
Это было примерно пол года назад, а месяц назад нашей любимицы не стало. Я очень сильно переживала смерть так полюбившейся нам соседки и что вы думаете, уважаемые читатели? Она приснилась мне! Такая помолодевшая, весёлая, сказала что-то на подобии "Пришла проведать вас, мне тут хорошо, я с маменькой, братишкой да дядькой, а к тебе, деточка, скоро придёт ангелок!" После сна я успокоилась, а через 2 недели узнала, что беременна!
Вот такие чудеса произошли в моей жизни!
Источник:
интернет
Впустите (Прочитано 1785 раз)