Павел Майков стремительно ворвался в российский кинематограф, сыграв бандита Пчёлу в культовом сериале 90-х «Бригада». После оглушительного успеха прошло 13 лет, а Павел худо-бедно появляется на экранах, играет в театре и выступает в собственной рок-группе.
Вчера состоялась премьера антрепризы «Изобретение вальса» в театриуме на Серпуховке, режиссёром и главным действующим лицом которого выступил Павел Майков. Актёр дал эксклюзивное интервью , в котором рассказал о полупустых залах, былой славе, плохих продюсерах и гибели цивилизации.
Почему пришла идея поставить именно это произведение?
«Изобретение вальса» по В. Набокову — это произведение, как мне кажется, про сегодняшний день: у нас сейчас идёт мировая война, а я не люблю воевать и хотел бы уничтожить всё оружие, что существует в мире. Спектакль о том, что невозможно побороть систему, а если и удастся побороть, то станешь таким же, если не хуже, — ибо с чем борешься, тем и становишься.
Вы заметили, что после антракта почти весь зал встал и ушёл? С чем это связано, как вы думаете?
С тем, что у нас народ тупой. Для меня это одна из самых простых пьес, а для народа — это, увы, сложно. Я слышал, как некоторые уходят со словами: «Сложная пьеса». Люди не привыкли сидеть и не понимать, что вообще происходит, и ждать, что в конце поймут. Им надо сразу всё понять: это — замок, это — человек, это — его жена, а это — её любовник, и вот отлично, давайте смеяться. Антреприза очень испортила людей, потому что человек слышит слово «антреприза» и приходит в театр, разинув рот до ушей и думая, что сейчас будут пошлые шутки, а тут ничего подобного нет, вот и уходят зрители. А я больше люблю спектакли, с которых люди уходят. У меня самые лучшие спектакли, в которых я играл или которые я делал, — это именно те, с которых уходили. Остаются в зале только умные, потому что театр — место, чтобы думать. Артисты — это шаманы, которые заставляют людей плакать, смеяться и задумываться о том, что происходит на улицах, потому что совеременный человек, к сожалению, вообще об этом не думает. Он думает о сосисках, как и чем набить холодильник, как поменять машину, сколько стоит доллар, хотя какая им, на фиг, разница, сколько он стоит. При этом он совсем не думает, зачем он здесь нужен, зачем он появился на этой планете. Все ходят в церковь и молятся, потому что так модно. Мы, к сожалению, живём в мире, который сейчас идёт к своему концу. Мы находимся как раз в той ситуации, когда мы видим гибель цивилизации. Может быть, три года осталось, а может, сто лет понадобится. Сто — это, я думаю, максимум. Нашим внукам, уверен, уже не поздоровится.